Светлые мечты

Раздражающую, но спокойную тишину кабинета доктора Эванса нарушил тихий, требовательный стук в дверь. Услышав этот звук, терапевт против воли едва заметно вздрогнул. За проведенное в абсолютном молчании время тишина стала для него чем-то нерушимо естественным. И тот факт, что кто-то смог ее нарушить своим неожиданным вторжением, слегка выбил доктора из колеи. Он медленно поднялся с кресла, силясь отогнать от себя поток печальных удручающих мыслей и более или менее полноценно вернуться в реальность. Все его мысли последнее время старательно вращались вокруг одной единственной темы. Темы, от которой он никак не мог отстраниться. Навязчивый вопрос, решение которого он до сих пор не смог найти. "Как помочь Алекс?" Снова стук. Уже более быстрый и настойчивый, чем раньше. Стоящий за дверью человек явно начинал постепенно терять терпение. На мгновение в подсознании Арчи промелькнула совершенно не свойственное ему желание. "Может, не стоит открывать?" - подумал он, и его рука рефлекторно замерла за пару дюймов от дверной ручки, которую доктор несколько секунд назад был намерен открыть. В нем проснулась не столько предположительная асоциальность, сколько просто нежелание вмешательства. Арчи поймал себя на мысли, что ему гораздо более комфортно было одному. Тревожно. Подобные предпочтения могли негативно сказаться на роде его деятельности. Психотерапевт, который в какой-то момент понимает, что ему удобнее в одиночестве, по факту, - потерянный психотерапевт. Отогнав от себя эту мимолетную прихоть, он резким движением открыл дверь, приготовившись с вызовом посмотреть на прибывшего. -Миссис Глейдшир? - тихо выдохнув, проговорил Арчи, машинальным жестом поправляя съехавшие с переносицы очки. - Я... ждал вас только завтра. Он окинул тетю Мэри быстрым внимательным взглядом. Кажется, внезапный перелом в жизни их небольшой семьи коснулся и ее тоже. Как бы отчаянно она не пыталась высказать свое равнодушие к ситуации в их первую встречу, сейчас доктору Эвансу было абсолютно ясно, что эта женщина искренне переживает за Алекс. От ее надменного, вечно самоуверенного взгляда не осталось и следа. Сейчас он выражал скорее тревогу и совершенно не свойственную ей слегка маниакальную панику. Никакого "слишком" яркого макияжа или "слишком" откровенной для ее возраста одежды. Никакой жеманности и театрального драматизма в жестах. Вина. Отчаяние. Взволнованность. Слишком коренные и быстрые перемены произошли в ее ярком, наполненном переигрыванием образе... Мэри Глейдшир выглядела жалко. Откровенно жалко. И это заставляло задуматься. И только одна деталь осталась неизменной. Одна навязчивая, странная деталь, которую Арчи мысленно отмечал про себя во время каждой их встречи. Миссис Глейдшир была явно подавлена происходящим. Было в ее виде что-то слегка отчаянное. По гнетом прошлых испытаний и нынешних трудностей она неуверенно и стыдливо склонила голову. Но стоило ей сделать незначительный шаг в сторону Арчи, как доктор тут же почувствовал обычный тошнотворно-приторный запах дешевых духов. Эта мельчайшая деталь, сохранив свое постоянство, как-то... странно успокаивала. Это заставило доктора Эванса едва заметно, грустно улыбнуться. Постоянство воодушевляло. Даже такое неправильное. -Я подумала, что нам с вами стоит поговорить заранее, - спокойным, холодным тоном проговорила женщина, серьезно нахмурив брови. Она притворялась. И этот факт показался доктору возмутительным. Даже, черт возьми, сейчас она усиленно делала вид, что она серьезна и бесстрастна. Арчи сразу понял это и, стремясь призывать ее к необходимой для него откровенности, многозначительно посмотрел на женщину. Тетя Мэри слегка смутилась. Сначала она постаралась выдержать прямой взгляд проницательных глаз своего собеседника, но, тихо вздохнув, тут же сдалась, смиренно покачав головой. Как бы старательно она не пыталась сохранить былую твердость и уверенность голоса, ей это не удавалось. После разоблачения, миссис Глейдшир заговорила тихим полушепотом, от которого у любого по спине пробежала бы волна мелкой дрожи: -Осталось всего... - начала она, но тут же запнулась. -Не переживайте. -Осталось всего два дня, - сделав глубокий, сосредоточенный вдох, сказала миссис Глейдшир, нервным движением левой руки откидывая выбившиеся пряди светлых волос с лица. - Нужно что-то делать. Я... я очень надеюсь на вас, доктор Эванс, - она понизила голос настолько, что Арчи едва смог расслышать ее следующие слова, - Никто, кроме вас, не сможет ей помочь. Они оба одновременно в выжидании замерли. Арчи приглушенно взволнованно выдохнул, старательно отводя взгляд в сторону, чтобы скрыть от своей собеседницы, насколько сильное влияние оказали на него эти простые слова. Словно он сам уже давно, буквально с самого начала своей с Алекс работы, отчаянно стремился услышать от кого-то постороннего это подтверждение. Подобная реакция его подсознания заставила его, слегка погрузившись в неприятные ледяные волны самоанализа, задуматься о честности своих намерений. Если ему так необходимо подтверждение его значимости, его незаменимости в жизни Алекс, возможно, ему самому стоит обратиться к психотерапевту. Потому что все это выглядит, как проявление зарождающегося эгоизма и безоговорочной заниженной самооценки. Мэри Глейдшир, вопросительно подняв брови, терпеливо ожидала ответа от доктора. В глубине души женщина, не обделенная некоторого рода проницательностью, догадывалась, о чем задумался Арчи, и понимала, насколько это может быть значимым. Приблизительно такой реакции миссис Глейдшир и ожидала, когда она, пересилив многое свои прихотливые принципы, сказала ему: "Никто, кроме вас...". В этот момент она была, наверное, абсолютна откровенна. Сейчас, наблюдая за реакцией доктора Эванса, она призналась самой себе, что не стремилась этой фразой перенять расположение Арчи. Она всего-лишь сказала то, о чем уже давно задумывалась. Она сама действительно не смогла бы ничего сделать с болезнями Алекс. Ей было стыдно в этом себе признаться, но девочка для нее сначала была исключительно обузой. Лишние затраты и чрезмерные хлопоты - вот, что стало наградой за ее, как она считала, "мгновенное малодушие". Миссис Глейдшир понимала, что руководствовалась исключительно жалостью к Алекс, когда забирала ее к себе. Но сейчас, после того, как они хотя бы относительно сблизились, женщина ненавидит себя за такие мысли. И пускай она никогда и никому не признается в подобном, но девочку она полюбила. И только из-за искренности и непредвзятости, характерной ей еще с раннего детства, миссис Глейдшир признавала свое бессилие в отношении Алекс. Алекс нуждалась в помощи. И тетя Мэри готова была, если придется, просить Арчи об этой помощи. Доктор Эванс еще некоторое время продолжал хранить задумчивое молчание. Но после, словно рывком выйдя из своего полусонного, сосредоточенного на себе состояния, он едва уловимо вздрогнул, как-то неестественно поведя плечами, и сделал уверенный шаг в сторону, освобождая проход для миссис Глейдшир. Когда они оба оказались внутри скудно освещенного кабинета , Арчи мягко прикрыл за ними дверь и, рассеянно прошептав что-то неразборчивое, указал женщине на кресло, где обычно сидела Алекс. Миссис Глейдшир сделала уже расположительный шаг по направлению к креслу, но Арчи, сам не понимая своих действий, ее остановил: -Нет, подождите... - сказал он чуть громче, чем требовалось. - Прошу прощения. Лучше сюда, - доктор смущенно указал на диван, чуть поодаль от того самого кресла. - Сюда, пожалуйста. Тетя Мэри понимающе кивнула. И в глазах ее отразилось мгновенное, почти незаметное внезапное сочувствие. Она посмотрела на Арчи с видом доктора-знатока, внимательно изучающего занятный случай истерии у своего пациента. Арчи знал этот взгляд. И он ему определенно уверенности или собранности не добавил. -Хотите чаю? - неловко откашлявшись, пробормотал Арчи, с наигранным учтивым трепетом глядя на свою собеседницу. -Нет, - серьезным тоном отрезала миссис Глейдшир. В ее голосе проскользили моментные нотки слабого раздражения. - Бога ради, доктор Эванс! Просто сядьте. И давайте все обсудим. Ни на миг не задумываясь, Арчи покорно сел на свое место и, нахмурившись, сосредоточенно скрестил пальцы рук. -Я не представляю, что нам делать, - более спокойным тоном призналась миссис Глейдшир, прикрыв глаза. -Я вижу только один выход из этой ситуации. -Какой? -Нам необходимо не допустить, чтобы Алекс встречалась с...- Арчи запнулся, задумавшись, что именно он хочет этим сказать. Но так и не разобравшись в своих мыслях и попутно опасаясь нового взрыва со стороны миссис Глейдшир, продолжил, -... этим человеком. Повисла короткая, болезненно звенящая тишина. Эта пауза слегка выбила Арчи из колеи. Он никак не мог ожидать, что его собеседнице понадобится время для обдумывания настолько очевидного и простого предложения. Другого выхода доктор Эванс действительно не видел. Если не брать во внимание его с Алекс личные привязанности и отношения, то - с позиции исключительно врачебной - он видел максимально доступный факт и следствия. С Алекс все было нормально до появления этого мужчины. Она шла на поправку. И вот новость о его выходе выбивает ее настолько, что состояние девушки значительно и стремительно ухудшается. Как бы долго и старательно доктор Эванс не думал об этом, лучшего решения, чем устранение причины расстройств, он не нашел. -Это невозможно, - звенящим полушепотом уверенно проговорила женщина, и Арчи заметил, что ее сжатые в кулаки руки чуть дрогнули. -Это необходимо. -Я ничего не смогу с этим сделать, доктор Эванс. Мужчина с непониманием уставился на нее. Сложно было выразить какое именно чувство охватило его в большей степени. Наверное, в этот момент он выглядел намного старше своих лет. На его висках отчаянно запульсировала перенапрягающаяся из-за стресса едва заметная голубоватая вена. А на лице стали особо заметны грубые, почти неприятные морщины. Он ощутил отвратительное покалывание в груди. Разочарование. Это было именно оно. -Вы не понимаете... - начал было Арчи, снова поправив съехавшие очки, но миссис Глейдшир прервала его, властным обрывистым жестом вскинув перед собой правую руку. -Нет. Это Вы не понимаете. Вы его не знаете. Как... Как, в прочем, не знаю и я. Но если уж он захочет повидаться с Алекс, - женщина нервно всхлипнула. - то, помяните мое слово, он сделает все, чтобы до нее добраться. -А нам следует сделать все, чтобы этого не произошло, - почти сразу возразил ей Арчи. - Миссис Глейдшир, вы видите, как только упоминание о нем влияет на сознание Алекс. Представьте, что с ней будет, когда она увидит его. Жертвы насилия никогда... -Помолчите... - с отчаянием прошептала женщина, уткнувшись в свой носовой платок. -Он изнасиловал вашу племянницу, - еще сильнее нахмурившись, продолжил Арчи, постепенно непроизвольно повышая голос. - Она про это не забудет, но и напоминать об этом ей не стоит. А вы сейчас говорите мне о том, что "он сделает все, чтобы до нее добраться." -Я говорю, как есть. -Вы говорите так, как будто уже со всем смирились! На мгновение женщина замерла, словно слова доктора Эванса заставили ее искренне оскорбиться. Она отвела взгляд и надменно вскинула подбородок, совершенно, видимо, забыв о том, что всего пару минут назад ее сердце было наполнено совсем другими чувствами. А разум другими мыслями. -Я просто не смогу его остановить, - проговорила она, поджав губы, превратившиеся в тонкую сплошную линию, никак не соответствующую ее образу. -Вы в праве не допускать его. -Вы. Его. Не. Знаете. -Так расскажите, - сосредоточенно выдохнув, проговорил Арчи, скрещивая руки на груди. - Что в нем такого, что вы его боитесь? -Я не знаю... Я ничего не знаю... -Так мы точно не сможем помочь Алекс. -Вы не можете ничего придумать? -Я сказал вам, что нужно делать. Вы меня не послушали. -Я просто не могу... -Раз он такой ужасный тиран, почему бы сразу не обратиться в полицию? Можно было бы объяснить ситуацию и... -Исключено. Станет только хуже. -Но не Алекс. Если она будет знать, что она в безопасности, я уверен, она сможет снова начать поправляться. Миссис Глейдшир многозначительно опустила взгляд и принялась рассматривать свои туфли. Арчи решил воспользоваться ее молчанием и продолжил: -Вы даже не представляете, что она сейчас чувствует. Как ей безумно страшно... Это ужасно. Вы же должны понимать, что это ужасно. К тому же, Алекс не беспочвенно его боится. Вы не думали, что он действительно во всех отношениях опасен для нее, - доктор Эванс остановился. Говорить все остальное ему решительно не хотелось. Изучению подсознания жертвы в психологии уделяют немало внимания и времени. И сейчас, вспоминая все то, что им уверенно вдалбливали в институте с середины второго курса и перенося это на Алекс, Арчи ощущал невольную сильную горечь. Думать о том, что небезразличный тебе человек пережил такое... невыносимо. - Жертвы изнасилования никогда не забывают и не прощают своих насильников. Тем более в детстве. Если вы ждете, что он извинится, и они постепенно приживутся и найдут общий язык, то вы чертовски ошибаетесь. Миссис Глейдшир тихо вздохнула, снова потянувшись за своим платком. -Ей с каждым днем будет все хуже и хуже. У нее же маниакально-депрессивный психоз. Малейшее отступление от того, что вы примите за норму, и она может сделать абсолютно что угодно. Нельзя так рисковать. -Она может покончить с собой? - спросила вдруг женщина, встревоженно посмотрев на Арчи. И впервые за весь вечер в ее глазах был заметен откровенный страх. -Да. -Боже мой... Арчи резко встал со своего кресла и подошел к окну. Раньше он старался даже не думать о таком, а сейчас... Сейчас этот факт рухнул на него сплошной, непобедимой лавиной, словно накрывшая с головой пелена отвратительно грубого реализма. "Она может покончить с собой. Да." Доктор Эванс не допускал этой мысли. Но она была правдива. С такими симптомами и болезнями... Конечно, Алекс бы не стала так поступать. Она была из тех невероятных людей, которые, даже не смотря на безумные сложности, ежедневно преподносимые им этим миром, очень любят жизнь. Нельзя сказать, что Алекс не наложила бы на себя руки из-за слабости. Она не сделала бы этого из-за благоразумия. В любом случае, именно так Арчи успокаивал себя каждый раз, когда хоть на миг позволял подобным размышлениям охватить его сознание. А теперь вопрос встал слишком резко. Слишком серьезно. Она могла. Конечно, она могла. Возможно, именно так она и поступит, если долгое время проведет в компании своего дяди. Все имеет предел. Как и нервная система Алекс Уинстон. Арчи боялся, что когда-нибудь она не сможет бороться с тем, что творится у нее в голове.. и просто не выдержит. -Хорошо, - прошептала миссис Глейдшир, смахивая со своих щек две прозрачные струйки слез и громко шмыгая носом. - Я постараюсь. -Это очень важно, миссис Глейдшир. -Да... Да, конечно, вы правы... -Пожалуйста, обратитесь в полицию, если он будет угрожать Алекс или вам. -Не могу обещать, - тихо сказала женщина, преждевременно поднимаясь со своего места. - Но спасибо вам. -Миссис Глейдшир. Я очень вас прошу. Оградите Алекс от него. Ничего большего мы в этой ситуации сделать не сможем, - обратился к ней Арчи, решивший наплевать на рамки приличия и не идти провожать женщину до двери. Он стоял, повернувшись к окну и старался смотреть в ту же точку, куда обычно вглядывалась Алекс во время ее к нему визитов. - Я даже не представляю, что будет, если вам это не удастся... -И я тоже не представляю, - выдержав короткую драматическую паузу, ответила женщина, касаясь двери. Арчи не хотел к ней подходить, она это понимала. Возможно, понимание чьего-то нежелания было одной из ее самых сильных черт. Он не хотел провожать, а она не хотела, чтобы ее провожали. Мгновенная идиллия мнений. - До свидания. -Позвоните мне если что. Мягко хлопнула входная дверь, скрыв за собой судорожно соображающую миссис Глейдшир, чьи громкие, обрывистые шаги тут же раздались на лестнице. А затем снова наступила абсолютная тишина, в которую доктор Эванс окунулся с пугающим нетерпением. Он глубоко вздохнул, снял очки и медленно протер глаза, призывая себя успокоиться и сосредоточиться. Подняв взгляд, доктор Эванс увидел серый, неприметный и до пугающего посредственно-повседневный город. Он вспомнил, что Алекс всегда смотрела в окно с видом невероятно озабоченным и в некотором отношении даже философским. Арчи считал, что она видит там что-то такое, что заставляет ее дойти до всех тех красивых, порой идеалистических, порой циничных мыслей, которые она ему высказывала. Он надеялся увидеть в этом окне что-то важное. Что-то, что помогло бы и ему. Помогло найти ответ. Но там был только город. Одинаковые здания, одинаковые машины, одинаковые люди. Все отвратительно похожее и лишенное индивидуальности. Относительность. Относительность. Относительность. Алекс так часто говорила о личностях. Но разве есть в этом городе личности? Разве в этом чертовом городе осталось еще хоть что-то, кроме убийственной меланхоличной тяжести и клишированной несправедливости? Доктор Эванс вздохнул, с силой сжав руки настолько, что его и без того бледные костяшки пальцев стали совершенно белоснежными. Возможно, просто он чего-то не видел. Или чего-то не понимал. Или не хотел увидеть и понять. Арчи снова поднял взгляд, ожидая, что после мгновения самоистязаний ему откроется какая-то истина нового ракурса, как это обычно бывает в различных сентиментальных до тошнотворности романах. Но этого не произошло. Он увидел все тот же серый город. Все ту же отвратительную бессмысленность.