И.С.Т.

Александр отложил тонкую папочку на край стола и задумчиво откинулся на спинку кресла. Информации не так много. Выявлен основной, перекрывающий все прочие ветви способностей, дар. Выявлен в процессе обучения. И теперь парня придется перекраивать заново. Это плохо. Но хорошо, что выявили в самом начале второго курса, а не на третьем. Увы, господин Арестов не посчитал архиважным посвятить в нюансы характера и предпочтений нового студента. А значит разбираться придется самому. Еще один ребус в довесок к квартету, Роману, мятущемуся Шеннону и страждущему Тимуру, и конечно маленькому японцу. И со страшной силой морозящемуся Деймосу. Выйдя в крохотный закуток за доской, Александр щелкнул кнопкой чайника и щедро насыпал в чайничек зеленого чая. Успокоить нервы, облагородить душу. Хотя лучше бы коньяка. Предварительные тесты показали что… «Черничка» — будущий оператор. Даже странно, что промахнулись. Его уровень значительно выше. И способность оперировать с планарами — тоньше и деликатней. Одно дело — прямое вмешательство, пусть и хирургической точности. Иное — выправление огрехов. Вырубить грубую заготовку может каждый. Шлифовать и оттачивать — нет. Снимешь лишнюю стружку — породишь урода, дрогнет рука — уничтожишь работу десятилетий. Вот и выходит, что с операторами начального уровня могут работать обычные кураторы и специалисты. С теми, кто оперирует на тончайших планарах — единицы. Вот, значит, ради чего их разбили? Они все стали преподавателями и кураторами. И только судьба Натана неизвестна. А таких, как Черничка — единицы. Куда меньше, чем уникумов, подобных Силиверстову или малышу Аяну. Чайник вскипел, и Лемешев заварил чай, накрыв заварник специальным стеганым колпаком. Поставил на поднос пару чашек, тарелку с печенюшками и вернулся в кабинет. Пары закончились, и ждал он единственного студента. Одного-единственного. Который появился в точно назначенное время. Пафос или просто требование натуры, призванной работать тонко и четко? — Мистер Лемешев? — а у него приятный голос, у мистера Фрея Блэкберри. — Добрый день. — Проходите, Фрей, — откликнулся Александр. — Я как раз вас жду. Вы, надеюсь, не против побеседовать за чашечкой чая. Здесь потрясающая кондитерская и пекут замечательные печенья. Сегодня — французское лавандовое. С зеленым чаем — самое оно. — Поверю вам на слово. Хотя мне больше нравится кофе с имбирным, — Фрей прошел в кабинет и устроился в кресле напротив. — С кондитерской меня уже познакомили. У нас была не хуже. Разве что выбор чуть поменьше. — Кофе хорошо с утра, — улыбнулся Лемешев. — Порекомендую кофе по-венски с имбирным пряником на пиве. Алкоголь под воздействием температуры распадается, но остается вкус карамели, солода и имбиря, — он мечтательно вздохнул, придвигая парню чашку. — Приступим? Расскажите о себе все, что посчитаете необходимым и самый важный момент в вашей жизни. И пожалуйста, смотрите мне в глаза, даже если вам это доставит некоторые неудобства. Это очень важно. Фрей вскинул бровь, но чашку взял. Помолчал, сделал пару глотков и криво усмехнулся, вскинув взгляд. — А если мне рассказывать нечего? — Всегда есть, — возразил Александр. — Даже если мы так не считаем, в нашей жизни всегда есть что-то, что цепляет. Воспоминание, которое заставляет сердце биться чаще или, напротив, пропускать удар. К примеру, для меня таким воспоминанием является звук голоса очень близкого мне человека. То, как меня зовут по имени. Это одновременно хорошо и больно. И когда я думаю об этом — мое сердце сжимается. — Я раздолбай и лентяй. Так что вам не повезло с учеником. Курю, но не пью: не люблю терять контроль над собой. Оператор бы из меня вышел хреновый, корректор, предполагаю, будет еще хуже. Я умею концентрироваться, но обычно мне просто лениво. Не революционер, за идеи не сражаюсь, но люблю покой и гармонию. А еще я очень люблю секс и пол партнера мне не важен, — Фрей закинул ногу на ногу и чуть съехал по сидению. — А самый важный день был, когда я получил письмо. Не скажу, что я был счастлив, но жизнь определенно поменялась. Александр тихо рассмеялся, прижал собственную чашку к груди, изобразил трогательное волнение на лице. — Спасибо моим маме и папе, спасибо продюсеру, спасибо господу богу… Ну, по крайней мере честно. При вашей лени вы показывали неплохие результаты. Полагаю, неплохими они были именно по причине некорректной постановки специальности. — Пересдавать мне тоже было лениво. Поэтому я старался сдавать с первого раза, — светлые глаза Фрея смеялись. — Но утереть нос декану, ворчавшему по поводу моей бездарности, было приятно. Особенно видеть его лицо, когда за мной явился лично господин Арестов. — Отчего-то бОльшая часть народонаселения считает, что лентяи отвратительно обучаются и работают. На самом деле все с точностью до наоборот. Лентяи все делают с первого раза и перфектно, просто не сразу показывают результат, чтоб не пригрузили на бис, — Лемешев смотрел в его глаза, будто на самом дне зрачков и впрямь видел что-то недоступное остальным. И от этого пристального взгляда ощущалась легкая щекотка в области затылка. И еще головокружение. — Но опять же, наши лентяи выбирают занятия себе по вкусу, дабы в добровольно-принудительном порядке не попасть под раздачу заданий. Что господин Арестов велел вам привезти из дополнительных вещей? Думаю, свои спицы и нитки вы благополучно забыли в Португалии? — Он сказал, что бумаги достаточно и здесь, — фыркнул Фрей. — А книгу по оригами я могу найти в библиотеке. — Ну, тоже неплохо, — кивнул Александр. И следующим, что ощутил Фрей, было ощущение падения. В потемневшие, ставшие почти черными омуты глаз господина Лемешева. Секундное падение. Пауза, снова падение. Снова пауза. Он словно проваливался, слой за слоем, сквозь невидимые мембраны-преграды, оставаясь тем не менее на месте, удобно устроившись в кресле. — С соседями уже познакомились? — Вполне, — Фрей поморщился и выставил блок. В конце концов, ему это не запрещали. Падение не остановилось, но замедлилось. И где-то на краю сознания хаотично мелькавшие цветные всполохи стали более упорядоченными. — Милые мальчики. — С моей точки зрения, мистер Блэкберри, вы тоже очень милый мальчик, — улыбнулся Александр. Головокружение мгновенно пропало. — Рад, что они вам нравятся. Быть может кто-то из них станет частью вашей группы? Как знать. — Мне не светит, — Фрей безразлично пожал плечами. — Арестов поведал мне, что корректоры априори не запечатляются и очень редко входят в группу. И вообще работают по принципу «скорой помощи». — Все и всегда зависит от точки зрения и сложившейся ситуации, — покачал головой Александр. — Но поживем — увидим. Вероятности могут быть самыми непредсказуемыми. — Пока я вижу… — Фрей нахмурился, прислушиваясь к себе. — Чувствую… Что-то. Что-то, что мне не нравится. — Опишите это ощущение, Фрей, — Лемешев подался вперед, ему навстречу, внимательно наблюдая за малейшими переменами в тонком красивом лице. Дрогнут уголки губ? Нервно взлетит бровь? Меж бровями мысль прочертит глубокую складочку? — Думаю, это похоже на то, что чувствует хорошая хозяйка, увидев, какой бардак остался после вечеринки, — тот криво усмехнулся. — Дергает. Раздражает. Хочется навести порядок. Почти везде здесь. Вокруг кого-то этого много. Тот японец, что живет вместе с Серафимом Романа. Он словно черная дыра. Пульсирует на границе зрения. — Аяну досталось прилично, и его основная задача сейчас научиться контролю. Так что в точку. Думаю, именно устранением таких вот бардаков после вечеринки мы с вами и займемся, — кивнул Лемешев и вдруг переспросил. — Серафим Романа? — Мне так показалось, — Фрей пожал плечами. — У них отличное взаимопонимание, мне почти завидно. Хоть они и совершенно непохожи. — А вам что мешает достичь взаимопонимания? Мне показалось, что Роман вам симпатичен, как и Сима в общем-то, — между делом заметил Александр. — Если человек к кому-то испытывает симпатию, что мешает углубить ее до приязни и дружбы? Вы сейчас в том возрасте, когда заводят друзей, которые способны пройти сквозь всю вашу жизнь. И это прекрасно, на мой взгляд. Что вам мешает раскрыть Аяна? — Судя по тому, что я видел, у него уже есть друзья, — Фрей сузил глаза. — Зачем вам это надо? Вы очень заинтересованы в японце. — Заинтересован — неподходящее слово, — покачал головой Лемешев. — Просто выступаю за социальную справедливость. У каждого должен быть рядом человек, на которого можно опереться в сложный момент. Или человек, с которым можно было бы разделить собственные мысли. И таких людей много не бывает. Вы сейчас одиночка. — Не обижайтесь, мистер Лемешев, но сваха из вас отвратительная, — Фрей спрятал откровенную усмешку за чашкой уже остывшего чая. — Я в состоянии понять, когда в человеке заинтересованы так, а не по-другому. У вас нет к нему сексуального интереса, это другая заинтересованность. Александр расхохотался. — Моя сексуальная заинтересованность далека от студентов. Хотя, если быть до конца откровенным, оставайся вы невинным, эту маленькую проблему пришлось бы решать мне. Или кому-то из кураторов. Тем или иным способом. Нет, дело не в этом. Я ужасно не люблю, когда что-то остается незавершенным. Когда что-то не складывается. На третьем курсе у нас учится парень. Вот до третьего курса он оставался одиночкой. Хоть на него заглядывались и его пытались втянуть в группы. — Лемешев вытащил из-под колпака чайничек и долил чаю себе и собеседнику. — Но вероятности показывали, что это изменится. И вуаля, изменилось, благодаря первокурснику. Это не любовь, нет. И даже не совсем сексуальная заинтересованность. Скорее, это принятие. Допущение до внутреннего круга. И как только это случилось, между группой студентов появилась некая гармония. И мне чертовски нравится наблюдать за ними. Так что сейчас мой интерес очень схож с этим. — Дайте догадаюсь. Чед и Тимур, — Фрей сузил глаза и тряхнул головой так, что длинная челка легла набок, открывая взгляду тонкое лицо. — Только японец не пристроен. И вы решили мне его сосватать. Все равно в одном блоке живем. — О нем заботятся. Тот же Сима и Роман. Иначе чем друг о друге, но все же. Считай это моим преподавательски-кураторским чутьем. Я просто знаю, что ваша маленькая стая — это самый лучший вариант из всех, что могут в теории быть. Я не буду влиять на вас никоим образом. Просто присмотритесь, мистер Блэкберри, — попросил Лемешев. — К тому же, думаю, не ошибусь если скажу, что в плане роста потенциала для вас это будет очень и очень полезно. — А если я скажу, что в плане предпочтений я бы выбрал скорее мистера Силиверстова? Или этого английского «лорда»? — Ну, рискни подкатить, — усмехнулся Александр. — Вдруг получится? Рома вроде как открыт всему новому, что до Чеда, то тут придется малость поконкурировать. — И нарваться на кулак его милого друга? Что я вам сделал, мистер Лемешев? — Фрей словно принял игру, условия, даже манеру общения перенял, усмирив свой, без сомнения, буйный темперамент и природную ершистость. — Ну, как знаете, мистер Блэкберри, — пожал плечами Александр. — В любом случае — выбор всегда за вами, а последствия — исключительно на вашей совести. Итак… — он поднялся со своего места и, дойдя до рабочего стола, подхватил небольшую стопочку книг. — Я взял на себя труд подобрать необходимые для вас в связи со сменой специализации учебники. Ничего критичного. Модули, обязательная программа, внеклассное чтение. Вам придется заочно пройти первый курс, но только три дисциплины, думаю вы справитесь. И как всегда, если возникнут вопросы, если какие-то проблемы или отклонения от нормы по самоощущениям — обращайтесь. — Меня больше интересует мое расписание, — Фрей принял стопку и тяжело вздохнул. — Остальные предметы. — Занимаетесь со вторым курсом, расписание в холле учебного корпуса. Но за две недели вам придется хотя бы поверхностно пройти текстовые модули первого курса для вашей специализации. Кроме вас корректоров на втором курсе еще двое, — понимающе кивнул Александр. — Понятно. Доброго дня, мистер Лемешев, — Фрей слабо улыбнулся и, перехватив книги поудобнее, вышел из кабинета. Александр сел на стол и прикрыл глаза. Надо бы поделиться. И срочно. Вроде ничего особенного, но парень очень четко уловил неправильность. Чутко и точно. Талант. Как только пропустили? Или это очередной вывих мироздания, которое подкидывает варианты для решения невидимой пока что проблемы? «Дейм…» — и образ. Голубые прозрачные глаза, чувственная улыбка. Любимый грек, который уже месяц мотает нервы на кулак. Алая ниточка внутри дрогнула и полыхнула в ответ. Связь. Пока еще отблеск, ниточка от того каната, который когда-то был, но еще два месяца назад не было и этого. И в том, что спустя пятнадцать минут в дверь коротко стукнули, не было ничего удивительного. — Саша? — обладатель тех самых голубых глаз стоял на пороге и смотрел с легкой тревогой и любопытством. Окинув внимательным взглядом накрытый стол и пустую чашку из-под чая, он понимающе усмехнулся и, войдя в кабинет, закрыл за собой дверь. — Судя по всему, ты уже успел познакомиться. О новеньком весь филиал гудит. — Хороший мальчик, перспективный, — кивнул Александр, соскальзывая со столешницы и принимаясь убирать остатки чаепития. — Перенастройка уже идет, нужно просто уделить внимание и проконтролировать, чтоб все прошло без отклонений… Меня беспокоит квартет. Думаю, они попытаются прибрать его к рукам. — Пробный шар уже запустили, — Деймос устроился в кресле и вытянул ноги. — Если все так, как ты говоришь… он опасен для них, если они действительно что-то задумали. Их уровень выше, чем должен быть на третьем курсе. Я наблюдал за ними и полагаю, что они занимаются сами. Возможно, кому-то в руки попалась одна из запрещенных книг. — Угроза сообществу, — поджал губы Лемешев. Привычная рутинная работа: собрать посуду, достать чистую, заварить новый чай, выложить в вазу печенья и конфет, вернуться за стол. — Вот только первый удар принимать нам. Почему в Совете не думают о том, что мы обязаны защищать прежде всего детей, и что делать выбор между нашей реальностью и детьми по меньшей мере не этично? Дейм, меня тошнит от подобных перспектив. Я не могу и не хочу вслепую лепить из детей солдат. — Это все только предположения. Полагаю, кроме нас здесь есть… как ты тогда говорил… засланный казачок, — на плохом русском выдал Дейм и смущенно улыбнулся. — Человек, который параллельно нам наблюдает за парнями и докладывает Совету напрямую. Решение еще не принято. И мы в подвешенном состоянии. У нас нет приказа лепить из кого-то солдат. Мы будем делать то, что должны и что делаем. Лучше мы, чем кто-то, кто будет любить всех этих мальчишек меньше. — Я люблю этих мальчишек, — Александр устало потер лицо ладонями и поднял на него взгляд. — Я очень люблю этих мальчишек. Они мне напоминают нас самих. И в то же время они совершенно особенные. Мы говорим с ними о всяком разном. О сексе вот тоже… я хотел бы снова стать Сашкой. — Мы были просто другими. И Саша был там, где должен был быть. И кто же у нас любимчик, мистер Лемешев? — Дейм вскинул бровь, а его губы дрогнули в улыбке. От близости Саши вело, но за этот месяц он почти научился справляться. — Кристоф Монкьер со второго, — начал перечислять Александр. — Парень хотел поступать в консерваторию… на виолончели играет. Потрясающе просто. В качестве хобби играет, когда начинает хандрить. Тимурка Ширинский с третьего. Не повезло мальчишке, домой он никогда не вернется… Но если все сложится, если вероятность будет оптимальной, в общем, нехорошо загадывать… ну и прекрасный квартет первоклашек. Ходячее стенд-ап шоу. Но они просто чудесны. Но я так за них боюсь, если бы ты только знал! — Музыканта знаю, мне нравится, как он играет. Первоклашки — светлые сами по себе, но темные лошадки еще те. И да, за них страшно. А что не так с Тимуром? — Он страшно переживает за родных, — Александр рассеяно разлил по чашкам чай и теперь грел ладони о свою. — Но родители запретили ему приезжать. Считают что в Институте он в безопасности. Мы с ним время от времени на метатренинге после сдачи разговариваем просто. Кстати, до момента, пока Тимур не прибился к первогодкам, его вероятности вообще были… знаешь, как нитки, которые на кончиках размочаливаются… Сейчас Гейр не видит, куда они уходят. Наверное потому что он вплелся в вероятности маленького квартета. — Интересно, как повлияет на них появление Фрея, — задумчиво произнес Дейм. — Корректор — это не только редко, но и фактически стена за спиной и ощущение полной безнаказанности, ибо есть кто-то, кто исправит то, что ты натворил. Он сам еще не понимает, что за силой владеет. Но на тебе очень большая ответственность, Саша. На тебе и Гейре. Доскональное изучение всех слоев планаров — работа сложная и долгая, а он фактически год потерял. — Мы сумеем, у нас выбора нет, — Александр отпил чаю и поднял взгляд на собеседника. — Я думаю, что он прикипит к младшим. Мальчишки еще не знают своих сил, они понятия не имеют пока, чему учатся. Так что пользоваться его талантом точно не будут. — Они — нет. Но за завтраком их с официальным визитом навестил Матей, наш любимый Казанова. Правда, наблюдатель не понял, кто именно его больше интересовал — мелкий оракул или все-таки Фрей. — Я знаю, — медленно кивнул Лемешев. — Я просматривал свершившееся через Фрея. — Думаю, пытались прощупать. Группу прощупать. И то, как вписался в нее новенький. Вписался. Хорошо сработал Аян. И Фрей. Они просто замкнули несколько секунд в кольцо и убрали стык. Не случилось драки с кровавыми разборками. И выполнено было так… виртуозно для необученных самородков. Это было фантастично, Дейм. Даже мы не были такими филигранными. — Рому в расчет не берешь? — Дейм вскинул бровь. — Он увидел вероятность исхода и остановил Симеона. Иначе вмешались бы другие старшие. А Санада — страшный противник, я уже не говорю про Айвена, хоть он и держится в стороне от мелких. — Но Ромка никогда не видел вероятных неприятностей, направленных на других… Дейм, это запечатление, оно началось и точка фиксации будет очень болезненной. Во всяком случае, для этой группы. Старт равен окончанию, — Александр похолодел. Но тогда оператор Романа совсем не Сима. Тогда чей оператор Бехерович? — Тебе напомнить, когда Рома первый раз увидел ключ первого уровня? — Дейм вскинул бровь. — Мы не знаем, что он видел конкретно. Может, снова предчувствие сыграло. Больно кольнуло внутри. Заворочалось, пытаясь выбраться за пределы собственного тела, недовольство и разочарование. Он ошибся. Не сумел полностью оценить ситуацию. А расплатятся за это другие. Ты лопух, Сашка Лемешев. — Но мы можем спросить, — Александр отвел взгляд. Так паршиво он себя уже давно не чувствовал. Он не на месте. Он не замечает очень многих моментов, которые могут оказаться фатальными для мальчишек. — Тише, — Дейм на его изменившееся настроение среагировал сразу. Дотянулся, невесомо погладил по пальцам. — Между ними сам черт голову сломит, а мы всего лишь люди. Разберемся. — Должны и как можно скорее, — упрямо повторил Александр. Ему не хватало этого. Прикосновений. Тактильных ощущений. Чувства присутствия рядом Дейма. ЕГО Дейма. И это тоже доводило до исступления. До криков. До закушенных по ночам губ. — Я не знаю, справлюсь ли я с квартетом, если дело обернется хреново. Раньше не колебался бы, а сейчас не знаю. — Как ты сам сказал — у нас нет выбора, — Дейм мягко привлек его к себе, беря собственное тело под еще более жесткий контроль. — Но с парнями надо поговорить. Они творят то, что не должны. А еще нам надо понять, что из того, что произошло, поняли наши старшие. Александр с силой обнял его за талию и носом уткнулся в плечо. Так лучше. Спокойнее. И беспокойнее тоже. — Думаю, что Гейр уже сделал отметку в своем еженедельнике. — Гейр в последнее время сам не свой. Даже для себя, — Деймос провел ладонью по его волосам. — С ним что-то происходит. Либо что-то видит и молчит, либо не видит и это бесит его до чертиков. Ты потрясающе пахнешь, Саша, — Дейм носом взъерошил гладкие прядки. — Я не знаю что мне сделать, Деймос Амфимиади… то ли ударить тебя, то ли повалить и целовать, пока в глазах не потемнеет, — Лемешев задрожал. Щекотка стекла вдоль спины, тревожными звоночками отозвалась в теле. — А чего больше хочется? — Дейм улыбнулся уголками дрогнувших губ. Саша всегда быстро заводился. С пол-оборота. А сейчас они слишком давно не были вместе. И держать контроль все труднее. Но и не касаться — выше сил. Та разорванная когда-то нить крепла, наливалась силой. Только сейчас к происходящему не имела никакого отношения. В следующий момент Александр уже сидел на его коленях, буквально оседлав, держался за плечи и смотрел в глаза, будто впрямь решая, чего именно хочет. Но ответ был один. Всегда один. Потому губы коснулись губ. Без трепета. Без нежности. Без осторожности. Он слишком хорошо и слишком давно знал Деймоса. — Я поставил на «ударить», — выдохнул в его рот грек, стискивая талию прежде, чем ухнуть с головой в этот поцелуй, отказаться от которого он тоже был не в состоянии. Наркотик. Очередная доза. Без этих касаний, иногда мимолетных, иногда — на грани пристойности, жизнь не била ключом, не играла, а была подобно серой осенней хмари. Самое главное и самое сложное — остановиться вовремя. Не зайти за ту границу, после которой пути назад не будет ни для кого из них. Еще и еще, подаваясь навстречу, позволяя языку проникать глубже, позволяя стону дрожать в горле, разрешая себе захлебываться влажными сочными вздохами, и раз за разом двигаясь вперед, чувствовать, как овладевает телом то самое напряжение, как наливается болью старая зарубцевавшаяся рана, как вплавляется в нее другая такая же. И вздрагивать, от прошивавшего насквозь удовольствия и возбуждения. — Деймос… хороший мой… — Мы фоним, — выстонал Дейм, прижимая его к себе все сильнее. Контроль трещал по швам, и даже Дар грозил вот-вот подать в отставку. — Саша… Сашка… День белый… Нельзя… Как же быстро бьется сердце. Даже если замереть, всем телом вжавшись в другое, если дышать глубоко, пытаясь унять дрожь. Все равно колотится, будто намерено выпрыгнуть вон. Он сидел и дышал, изо всех сил обнимая, сидел и дышал, срастаясь телом к телу, душой к душе. Зажмурившись до алых мошек под веками. Медленно, очень медленно разжал объятия, все равно не в силах отстраниться, отпустить. Слишком больно. И возбуждение никуда не уходит. На глаза студентам со стояком? Почти-отчаяние в глазах такое острое, почти невыносимое. Но зайди чуть дальше, прикоснись только к бугорку на брюках — и можно забыть о реальном мире. Но можно коснуться губами шеи, пальцами проследить плечо, запоминая, впитывая тихие выдохи и ощущение пульсирующего под кожей жара. Сашка… Резкий, порывистый, всегда страстный и жаркий. Деймос отвел взгляд с трудом. Но руки опустить так и не смог. — У тебя третьеклашки через пятнадцать минут, — глухо произнес он, сглатывая вязкую слюну. — Оставь сегодняшний вечер для меня, Дейм, — хрипло выдохнул Лемешев, стискивая пальцы в кулаки. Поднимался он тяжело. Сгорбился, опершись костяшками о столешницу, снова выдохнул, словно пытаясь освободиться от безумного напряжения, владевшего им. — Если у любимого директора не будет на нас других планов, — Деймос вставал тоже тяжело, словно забыв про природную гибкость. Стоило бы отказать, но он всего лишь человек. — Я буду тебя ждать, — не глядя на него, сказал Александр. Взглянуть, а тем более коснуться — значит разрушить и без того шаткую границу. И сорвать занятия у третьего курса. Потому что сейчас Дейм вряд ли сумеет создать кольцо, а он сам — защитить материальное от стоячего времени. В ответ донесся стук закрывшейся двери и далекое эхо эмоций. Когда господин Амфимиади изволил вернуться в кабинет после пар, у двери его ждал господин ректор Линдстрем, живописно подпирая стену. Господин ректор, вопреки своей вечной привычке кутаться во все, что греет, был в легкой светло-голубой рубашке поло. Кроме того, господин ректор был взъерошен, озадачен и крайне растерян, чего с ним, в общем-то, отродясь не бывало. Господин Линдстрем довольно хмуро оглядел бывшего однокашника, принюхался, косо усмехнулся и отлип от стены, наверняка убедившись, что без его поддержки последняя не обрушится. — Нужно поговорить. Зови своего Сашу, вечером веселья не будет. Во всяком случае, точно не такое, какое вы оба для себя запланировали. У нас тут происшествие, которое я понятия не имею, как расценивать. Дейм нахмурился. Сашка расстроится. Но Гейр по пустякам никогда не разменивался. «Саша», — и потянуть за нить, что бьется внутри, пульсирует. Он услышит. — Все так серьезно? — Более чем, — кивнул Гейр. — Все страньше и страньше. Абсолютно по Кэрроллу. Хоть мне абсолютно не интересно, насколько глубока эта кроличья нора. — Ты странно выглядишь. Даже для тебя странно, — Дейм открыл дверь и посторонился, пропуская Гейра внутрь кабинета. — Чай? У меня есть термос. — Есть такое, — кивнул норг, проходя внутрь. — Если у тебя есть коньяк — тоже не откажусь. Честно говоря, я бы сейчас на пару суток закрылся. Но времени нет. Да и проверить теорию не помешает. Александр явился парой минут позже, запыхавшийся, взъерошенный и злой. Впрочем, орать на ректора не стал. Старательно запер за собой дверь, отобрал у Дейма кружку с чаем, и привычно уселся НА стол. — Ну жги, блин… — Жгу, — кивнул Линдстрем, проводив тоскливым взглядом чай. — У меня появился оператор. — Твою мать, — в этот раз на чистом русском выдохнул Дейм после долгого потрясенного молчания. — Как это может быть? Ты уверен? — Почти, — кивнул Гейр. — Но, видишь ли, в чем проблема… Для того чтоб у меня появился новый оператор, старый, пусть даже с учетом разорванной связи, должен был погибнуть. То есть Натан… — Молчи и не каркай! — раздраженно бросил Лемешев. — Кто счастливчик? — Будешь смеяться. Первогодка. Бехерович. — Мы бы почувствовали, если бы с Натом что-то случилось серьезное. Несмотря на разорванную связь, — Дейм нахмурился. — Но Сима? Как так может быть? — Ты у меня спрашиваешь? — всегда хладнокровный господин Линдстрем подхватился на ноги и принялся мерить кабинет шагами. Нервно. Рвано. Энергично взмахивая руками, почти яростно выплескивая каждое слово. — Я понятия не имею, что за хрень происходит. Я почувствовал утреннюю стычку, забрал пацана на проверить, и тут нас накрыло. Я понял, что он не участвовал в эпизоде как оператор, я бы почувствовал работу. Нет. Работал другой. Ширинский. Третьекурсник. И работал очень чисто, как для студента. Думаю, остальные сработали на инстинктах. Но Бехерович… Эта настройка другая. Мне пока удается ее сдерживать, не позволять срастись, но если он мой новый оператор, то это просто абсурд! — Ты сам знаешь, что абсурду здесь не место, — мрачно заметил Дейм. — Но ты и Сима? А Рома? Я был уверен, что они идеально подходят друг другу. Получается… Тимур — оператор Силиверстова? Ты прав, Гейр, это абсурд. — Не абсурднее того факта, что все уже стряслось так, как стряслось, — задумчиво пробормотал Александр. — Нам всего лишь нужно проверить связку, вот и все. Давайте запустим стандартную схему проверки. В конце концов, ты же уже проверял Силиверстова. Давай только из лука стрелять никто не будет. По замку полно старых доспехов, особо в части где читают политические науки, историю и прочие географии. — Ты предлагаешь приложить их танцующими доспехами? — светлые брови норга взлетели, кажется, на самый лоб. — Достаточно уронить на кого-нибудь алебарду. Дейм усмехнулся: — Собрать их всех в одном месте — та еще задачка. Но мне нравится эта идея. Определенно. — Ну дай им задание, накажи опять же. Ну черт, сыграй с ними в «Гарри Поттера», — принялся предлагать Александр, загибая пальцы. — Назначь дежурными по коридору! — Тоже мысль, только ронять доспехи будешь ты! — ткнул в него пальцем Линдстрем. — Ага, как всегда, инициатива наказуема, — возмутился Лемешев. — А проблема, между прочим, твоя! — Это наша проблема. Общая, — Дейм фыркнул. — Так что нам всем в этом участвовать. А так как материалист из нас ты, Саша, то тебе и ведущая роль. — Саша то, Саша се… — пробурчал Лемешев. — Нет, чтоб выходной дать, и любви и ласки добавить. Неее, работай, Саша! Работай! — Не ворчи, а то на старичка похож, — добродушно фыркнул Дейм. — Сам знаешь, что это придется делать и именно тебе. — Как вы мне дороги оба, если б вы только знали! — вздохнул озадаченный. — Но вы ведь понимаете, что раньше, чем завтра с утра, я вам это счастье физически не организую. Конечно, можно и на ночь, но это сущий садизм. Детям спать надо. — Расслабленность перед сном лучше всего способствует работе инстинктов, ты сам об этом знаешь. Не время для жалости, Саша, — Дейм виновато улыбнулся. — Короче, я понял. Вы как всегда умываете руки, а я пошел работать. И пусть вам будет стыдно за МОЮ бессонную неудовлетворенную ночь! — Прелесть моя, неужели ты думаешь, что мы тебя одного оставим? — Оставим, — убежденно кивнул Агейр. — Я к пацану ближайшее время и на шаг не подойду. Сам знаешь, какой контроль становится, когда синхронизация начинается. — Что и требовалось доказать, — пожал плечами Александр. — Ладно, вы тут настраивайте слежение, а я пойду устраивать пакости. — Возвращайся, как только все будет готово, — Дейм на секунду коснулся пальцами его запястья. — Отслеживать придется всем вместе. Проследить воздействия на уровни такого масштаба в одиночку почти невозможно. …Пакости времени заняли прилично. Свернуть пространство для определенных людей таким образом, чтоб куда бы эта компания не направлялась, все равно попадала бы в один и тот же коридор, и непременно вместе. Для каждого персональный сценарий. Хоть из душа в полотенце выходи, хоть с кровати вставай, хоть беги по внутреннему двору. Это даже весело. Шаг за шагом выстраивать лабиринт. Он всегда представлял себе эту игру как прохождение Великого Амберского Лабиринта. Ну или его аналога — Логруса. Сначала борешься, потом меняешь реальность. Послойно. Точно снимая чешуйки или шелуху. Это изматывает, но как же пьянит понимание того, что ты, Александр Лемешев, это можешь. Сам. Один. Без помощи. Как лучший в своем выпуске. Давай, Чед, иди мальчик, а за тобой обязательно ринется Тимур. Он без тебя сейчас никуда…, а теперь Рома. И малыш Аян. Не хочешь выбираться из кокона кровати? А тебе пить хочется. Дико хочется. И совсем не хочется сока. Ты хочешь обязательно минеральной воды с лаймом, имбирем и мятой. И еще, пожалуй, лимонную тарталетку… Вперед, мальчики, давайте, в коридор, здесь все историей пропитано. Это не Месснеровский Юваль, но тоже классно. И камни на полу, и каменные панно на стенах, и доспехи вот эти рыцарские. Кра-со-та! Спустя два с половиной часа он с трудом дотащился до кабинета Деймоса и, наплевав на приличия, ввалился в святая-святых господина Амфимиади, в котором господин Линдстрем уже имелся в наличии. — Требую брауни и кофе. Иначе я просто труп! Забавно, но все заказанное уже ждало его. Все-таки его хорошо знали. — И только скажи, что тебе это не понравилось. — Я вас ненавижу, — припечатал господин Лемешев. — Обоих. Один пошляк, другой извращенец. Какая нелегкая меня с вами связала? — Любовь — зла, — по-русски с меланхолией и надрывом провозгласил Линдстрем. — Полюбишь и… — Сам ты… Деймос расхохотался. — Детский сад, дамочки. — Вот молчи, Дейм! У тебя хоть с личной жизнью все нормально — Гейр окинул придирчивым взглядом Лемешева. — И напарник, и любовник в одном лице. А мне пацан в партнеры достался. И плевать, что совершеннолетний. Он мой студент. — Когда и кому это мешало? — Дейм только бровь вскинул. — Никто не просит тебя с ним спать. — Как хорошо, что он не похож на Натана, — прикрыв глаза, вздохнул Гейр. — Все еще сохнешь по нему? — вскинул бровь Александр. — Все еще, до сих пор. Я, между прочим, любил его. А он просто свалил и все, — норг еще раз глубоко выдохнул, тщательно контролируя время и интенсивность, и когда открыл глаза в следующий раз, был спокоен. — Ты же знаешь, что любовь и напарник — не всегда одно и то же? — Дейм сочувственно улыбнулся. — Но если парень — твой оператор… — Парень мой оператор. Это значит, что нам с ним придется настраиваться друг на друга, чувствовать друг друга и понимать, даже не разговаривая. Это важно, и ты это знаешь как никто другой. Все это было у меня с Натаном. И как будет теперь - я не знаю. — Сима — не Натан, — жестко отрезал Лемешев. — И чем раньше ты это примешь, тем будет лучше для вас обоих. И кстати, алебарду будут ронять именно на Симу. Заодно и проверим как ты его почувствуешь. — Когда? — Дейм нахмурился. — Через пятнадцать минут, — сверившись с часами ответил Александр. — Даже если сопротивляться станут — все равно потянет, хоть в трусах хоть голыми. — Есть предложение, чем занять эти пятнадцать минут? — Дейм вытянул ноги, заставляя себя расслабиться. — Мысли у меня были, но в настоящий момент они несколько неактуальны, — господин преподаватель умял и брауни, и кофе выпил и, несколько повеселев, воссел в кресло, закинув ногу на ногу. Забавный контраст. Минуту назад он преспокойно заявил что на студента свалится алебарда, и вот уже благостен и расслаблен. — Воздержись, — поморщился господин ректор. — Никогда не относил себя к вуайеристам. Нет желания наблюдать как вы кувыркаться станете. — У меня тоже нет никакого желания, чтобы кто-то видел, как мы станем кувыркаться, — ехидно выдохнул Дейм. — Вообще-то я собирался развернуть проекцию, а не то что вы там оба подумали, — фыркнул Лемешев. — Пошляки оба. — Конечно-конечно, — Дейм покладисто покивал. — Мы так и поняли. И ждем, не мешаем. Пафосно становиться в позу, закатывать глаза, включать спецэффекты он не стал. Просто в какой-то момент синие глаза почернели, а кожа посерела, сделав привычного Сашу больше похожим на демона. Зато посреди кабинета аккурат на полу появилась проекция того самого избранного коридора. Почти осязаемые стены, почти настоящий «рыцарь». Почти настоящие мальчишки. Первым появился Аян. Сонный, взъерошенный, зевающий — он шлепал босиком медленно, рассеянно, жмурясь от света. Следующим нарисовался Сима. Этот все пытался вернуться назад, обнимая как родную толстенную книгу, больше напоминающую какой-то стильный артбук, чем учебник. Дальше — Чед и Тимур. Ну эти, кажется, скоро повсюду вдвоем шататься станут. Они шествовали осторожно и несколько удивленно. С одним термосом на двоих и тарелкой из кафешки, наполненной кренделями и плюшками. Дейм фыркнул, не удержавшись. — Хомячки. — Эти «балуются плюшками», а ты Саше выносил весь брауни, до которого руки дотягивались, — дернул уголком губ Агейр. — Не на ночь глядя, — возразил Деймос. — И не с прицелом на завтра. — Молодые растущие организмы. Насколько я помню, мистер Шеннон сейчас догоняет программу? Материалисту этого маловато будет. Он есть будет как не в себя еще с недельку, я уже такое видел, — усмехнулся Линдстрем. — У меня это уже пятый поток. — Ну-ну, — протянул Деймос и напрягся, когда в коридоре появился Роман и почти сразу следом — Фрей. — Ну вот и начинается. Сразу предупреждаю, к проекции не подходить, руками не размахивать, ничего не касаться! — заявил Александр. Впрочем, предупреждение не помешало ему самому подойти ближе и встать аккурат за доспехом, предназначенным к падению. — Предусмотрел возможность физического вмешательства? — догадался норг. — Я ж не законченный идиот и на самотек ничего не пускаю, — не отрывая взгляда от «коридора», бросил Лемешев. — …за фигня ваще, я в библиотеку шел, а попал сюда. Зачарованный коридор, блин!.. — возмущенно сопел Бехерович, ощупывая на всякий пожарный случай поверхность стены. Рома сдвинул брови и встал там, докуда успел дойти. — Не нравится мне это. Русским духом пахнет, — и криво усмехнулся в ответ на удивленный взгляд Фрея. — Это идиома. — Я так и понял, — настороженно поведя плечами, ответил тот. — Не уверен, но что-то тут точно есть. Вмешательство. Аян? Японец, успевший вжаться спиной в стену, лишь кинул на него затравленный взгляд. — Не нравится мне тут, — прошипел он. — Выхода нет. Не вижу. Не чувствую. — Либо Казанова и приятели, либо это один из промежуточных учебных тестов, — негромко сказал Тимур. — В любом случае мы отсюда уйдем не раньше, чем выполним задание или то, зачем мы сюда попали. И не спрашивай, что это, я просто не знаю. — Наличие в друзьях старшекурсника дает бонусы, — задумчиво, но с долей насмешки протянул Рома. — А что это за задание — нам, естественно, сообщать никто не собирается. Фрей, Тимур, у вас вообще такое было? — У нас частенько выпускники так над первоклашками издевались, но не зло, зато те потом ко всему были привычны, — откликнулся Фрей и, поводя головой, словно принюхивающаяся гончая, повлек Рому поближе к Аяну. Рома сначала уперся, отчетливо не желая сходить с места, но потом позволил дотащить себя. — Нам нужно держаться вместе. Рома кивнул и инстинктивно коснулся начавшего дрожать Аяна. -…они чувствуют друг друга. Но заметь, Симу они в свой маленький круг не включили. Это и называется синхроном и настройкой. Он сейчас отделен от них. И это не моя работа, — Лемешев смотрел на группу сверху. И улыбался. Криво, горько и немного устало. — Я тебя прошу, только не покалечь пацана, — Линдстрем обеими руками вцепился в край стола, будто пытаясь удержать себя на месте и не придушить материалиста. — А мне кажется, что дело не только в этом. Аян. Он сильнее всего чувствует выверты, и они его пугают. Фрей, если готов замкнуться на него, то просто должен быть рядом. Но почему он потащил с собой Рому — не знаю. А у парня самая сильная интуиция по части неприятностей. Заметь, он не видит твоих фокусов, просто чувствует возможное развитие событий. Гейр, с ним нужно работать. Если он фактически на втором уровне, может начаться настоящий рассинхрон, а не тот, что был. Либо подтягивать его во всем остальном до второго уровня, либо притормозить до первого. — Думаю, всю группу надо синхронить. И вытягивать до второго уровня, при этом вряд ли это будет стопорить Ширинского, — задумчиво протянул норг. -…думаешь, это все-таки тот блядинистый мажор? — Сима по периметру обходил коридор, стоило ему начать удаляться от парней, как стены изгибались, и он снова шел по направлению к аллегорической группе. — Это выверты с пространством. Не думаю, что их преподают на третьем курсе, — Фрей сузил глаза, наблюдая за метаморфозой. — Но круто сделано, признаю. — А выбираться отсюда как? — Рома закрыл глаза, медленно выдыхая. Словно считал до десяти про себя. — Это кольцо, только не временное, — Аян, от близости Ромы и Фрея, заметно успокоившийся, слабо улыбнулся.- Нас впустили и замкнули. Как мне объяснили, я поэтому и попал сюда. Замкнул сам себя и меня обнаружили. Успели вытащить в последний момент. Только я все равно не знаю, как это делать. — Чтобы кто-то из нас что знал, — фыркнул Рома и, поколебавшись, шагнул вперед, вытягивая руку к стене. — Разделимся и попытаемся найти выход? Или все равно, что в лабиринте? — Не уходи, — Аян с силой стиснул его запястье. Фрей усмехнулся и встал так, чтобы перегодить Ромке дорогу. Тот скривился, но сопротивляться не стал. Лишь немного нервно смотрел на бредущего Симу. — Вернись, моя прелесть, мне без тебя плохо. — Но если это преподаватели, если это, как ты говоришь «промежуточный тест», тогда на что нас тут проверяют? — нахмурился Чед, пытаясь почувствовать хоть что-то. Не чувствовалось ровным счетом ничего. Все как всегда: стены, пол, железо доспехов. — Потому что мы — банда!!! — дурным голосом взвыл Сима, пародируя хит каких-то там лохматых годов. — Может, проверяют умение работать в команде?.. -… несмотря на клоунаду, он нормально себе мыслит, — удовлетворенно кивнул Лемешев. — А я уж было начинал сомневаться. — Не обижай малыша, — покосившись на заледеневшего Гейра, покачал головой Дейм, поневоле захваченный происходящим на проекции. А там было на что посмотреть. …- Придурок! — почти зло бросил Рома. — Вернись! — Выдохни, — Фрей повернулся к нему с тревогой. Видимо, он сам опасности не чувствовал. А вот Рома… Тот только зашипел в ответ. Дальше одновременно случилось сразу нескольких вещей в совершенно разных местах. Но главные участники событий об этом, естественно, не подозревали. Во-первых, в кабинете ректора господин Лемешев сделал пол-шага вперед и аккуратно, самыми кончиками пальцев толкнул алебарду. Во-вторых, в коридоре зашатался доспех и выпустил закрепленную в латной перчатке здоровенную стальную хрень аккурат в тот момент, когда четко напротив него остановился господин Бехерович. — Йоообышки-воробушки, — только и успел выдохнуть Сима… Но секундой раньше Рома вдруг кинулся вперед. Безрассудно, почти грубо оттолкнув стоящего на пути Фрея. — Сима, нет! Быстрее оказался Тимур. Он вскинул руку, несильно отталкивая в сторону Шеннона, который полетел на Фрея, который в свою очередь сбил с ног Симу и вся эта стопочка доминошек повалилась на пол, а алебарда высекла сноп искр из стены, пробороздив длинную полосу на камнях, и остановилась, зацепившись острием за выступающий из кладки камень. Воцарившуюся на долгую секунду тишину разорвал смех. Чуть истерический, нервный, но от этого не менее веселый. Аян, смеясь и всхлипывая, сполз по стенке и уткнулся в колени, занавесившись волосами. И этот его смех был едва ли не более удивителен, чем все произошедшее. До этой минуты окружающие удостаивались разве что мимолетной и слабой улыбки. …Деймос сморгнул и вдруг расхохотался вслед, заметно расслабляясь. — Ходячая катастрофа. Они все — это просто ходячая катастрофа. — Все отследили? — Александр хлопнул в ладоши, отпуская проекцию, и картинка растворилась, размылась, потеряв четкость. А потом и вовсе пропала. — Работал Тимур. Рома вытянул вероятность, увидев, что грозит Симе. Тимур вероятность реализовал. — Значит, Тимур — оператор Ромы? — отсмеявшись, Дейм потянулся за кружкой с уже остывшим чаем. — А в этом есть смысл. Как оператор, Тимур на более высоком уровне, чем Рома. С учетом специфики дара последнего, первоклашка — не тот оператор, который смог бы работать с таким оракулом. Но между ними нет и вряд ли произойдет запечатление. Тимур уже почти замкнут на Чеде. И у нас тот еще клубок. — Верно, — кивнул Гейр. — Тимур почти замкнут на Чеде, Чед дружен с Ромкой и Симой, Сима опекает Аяна. Так что тот еще многоугольничек. — Аяна опекает не только Сима, но и Фрей, сам Аян хорошо ладит с Симой, но старается держаться к Роме поближе, а рядом с Фрейем явно чувствует себя спокойней, — задумчиво произнес Деймос, вспоминая всю сцену. — Фрейя тянет к Роме, это видно, но за Аяна он боится искренне. А Сима, кроме Аяна, повернут к Роме, но тут, скорее, просто очень крепкая дружба плюс природно притягивающийся дар оператора и оракула сам по себе. Я ничего не упустил? — Сам черт ногу сломит, но ты все разложил по полочкам, — кивнул Гейр. — Отличный пасьянс. Я прям весь горю, не знаю с какой стороны подкатить к этой компашке, чтоб гармонично раскрыть их таланты! — Смотри, не напугай их энтузиазмом. Они и после этой встряски отойти должны. Но меня другое больше интересует. Гейр? Ты выяснил, что хотел? — Дейм повернулся к норгу, глядя на того неожиданно тяжелым взглядом. Линдстрем медленно кивнул. — Симеон не сумел зацепиться за вероятность, поданную Силиверстовым. Он все-таки мой оператор…, а это значит, что Натана больше нет. — Черта с два! — Дейм взвился с места. — Нас разорвали, и мы не могли так чувствовать друг друга после! Мы все были словно в вакууме. А разорванная связь вполне позволяет новое запечатление, и ты это отлично знаешь. Вот что ты за человек такой, Гейр? Паникер хренов, — по-настоящему зло выдохнул он, остановившись перед ректором, и припечатал. - Только на парня свое настроение выливать не смей. — Я постараюсь как можно меньше с ним контактировать, успокойся, Дейм. Я не сука распоследняя, я преподаватель. И сделаю все, чтоб не мешать ему. Возможно, запечатление все-таки удастся… предотвратить. Ему не обязательно быть связанным со мной, — господин ректор глубоко вздохнул и ободряюще улыбнулся. — А если он твой природный? Что тогда? Заставишь парня с ума сходить? Если уже началось, то сам знаешь, чем может закончиться для него отсутствие последней точки. — А если он мой природный, то ехать крышей мы станем оба, а с учетом того, что запечатление первоначальное у нас было групповым, то накроет еще и вас, — и снова изумительное спокойствие, ни грана треволнений. Ни капельки. — Ты уже спятил, Гейр, — тряхнул головой Александр. — Нет, он просто смерти нашей хочет, — не сводя с норга глаз, ответил Дейм. — А если не хочет, то сделает все, как полагается, — он еще немного просверлил его взглядом и отошел. — Что будем делать со старшими? Их уровень — тайна для нас, а нам нужно, очень нужно эту тайну разгадать. Предложения есть? — Эти на тесты не поведутся, — Александр подошел к окну и выглянул во двор. У фонтана — никого. Логично в общем-то, октябрь в горах. — Зато мы наверняка знаем что они будут и дальше дергать младших, — заметил Линдстрем. — Он точно спятил, Дейм, — порывисто обернулся к нему Лемешев. — Ты детей подставлять не смей! — Тогда я тоже спятил, — Дейм поморщился и улыбнулся виновато. — Но я с ним согласен. До сих пор наши красавцы ни на кого не велись. Грех не использовать такую возможность. Разумеется, при полном согласии нашей мелочи. Делать такое втемную — не лучшая идея определенно. — То есть вы собираетесь рассказать пацанам, что трое великовозрастных балбесов, преподы в довесок, опытные технологи, не могут самостоятельно разобраться со студентами и для этого им непременно нужна помощь необученных первогодок?! — вспылил Александр. — То, что они защищаются на инстинктивном уровне, еще не означает, что они так же на инстинктах выстоят против квартета! Даже с нашей помощью и участием! — Разобраться с ними мы можем только радикально. К тому же могу дать голову на отсечение, что они ждут этого от нас. Ждут и готовы. Другое дело — первогодки, чей уровень неизвестен, и на кого они ведутся сами. На нашей стороне — эффект неожиданности. Застань человека врасплох — и ты заставишь работать его инстинкты. Инстинкты, а не отработанные приемы. — Все равно я против, — скрестил на груди руки Лемешев. — Мальчишки в дурацком интересе к ним квартета не виноваты! Ни разу. У них должно быть право отказаться от этого, понимаете? Чем мы лучше кураторов и Совета, которые не дали выбора НАМ? — Не ершись, — Дейм нахмурился. — Никто не собирается использовать их втемную, я же говорил. Мы спросим у них, готовы ли они в этом участвовать. Если нет — замкну их и они ничего не будут помнить об этом разговоре. — Я согласен с Деймом, Саша, успокойся, — подал голос Гейр. — Это будет лучшим выходом из ситуации. — Поступайте как хотите, — раздраженно бросил Лемешев. — Доброй ночи, господа! Если он хотел, он умел быть быстрым. У материалистов свои плюсы. К примеру — сминать пространство и преодолевать расстояния, просто проламываясь сквозь ткань реальности. Вот и сейчас, не желая больше говорить на эту тему, Александр просто-напросто ушел. Только что стоял на месте, а в следующий момент в кабинете его уже не было. Дейм поджал губы и спрятал тоскливый взгляд за ресницами: — Ты ошибся насчет личной жизни, Гейр. Нет ее. Сложно все. — Однажды его достанет проламывать стену, которую ты держишь, — меланхолично заметил тот. — Сейчас это самое «сложно» только в твоей голове. Он различает личное и работу. — Никто, кроме нас самих не знает, чего стоил ему этот разрыв. Мне просто страшно, Гейр. Что нас снова разорвут и на этот раз окончательно. Я чувствую, как крепнет связь. Но если мы переспим… Ты сам знаешь, что нет более финальной точки, чем эта. Что пара запечатленных без секса никогда не сравнится с парой запечатленных любовников. — Если бы здесь и сейчас рядом был Натан, я бы ни секунды не колебался, Дейм. Если бы я мог его вернуть, я бы это сделал! А ты ведешь себя как законченный идиот. Это мое личное мнение о сложившейся между вами ситуации. — Окей, папочка, я все понял, — Дейм поднял руки, словно сдаваясь. — Только не волнуйся. И Натан жив, я в этом уверен. Может, не я и не Сашка, но ты бы почувствовал точно. А то, что ты не видишь его линии, ничего не значит. Мелкие тоже покрыты мраком. — Мелкие для меня могут быть покрыты мраком по совсем другой причине, — задумчиво протянул норг. Об этом не говорят. И даже не пишут в учебниках для провидцев. Но видеть оракулы переставали в случае если объект наблюдения становился в дальнейшем причиной гибели наблюдателя. Не самая приятная перспектива. Но только время и расставит все по своим местам. — В любом случае, разговор с младшими стоит отложить. Пока Сашка не успокоится. Время терпит вполне. Да и поздно уже… — Вот в этом ты прав, — Дейм улыбнулся и поднялся с облюбованного места. — Может статься, что и не понадобится нам помощь мелких. Только загляни на всякий случай хотя бы на недельку вперед. И, Бога ради, поговори с Ромой. Нам нужно знать, как он эти вероятности воспринимает. Что-то видит или просто предчувствует. И если первое, то нам нужно понять, как в этом случае все это понимает Тимур. — Доброй ночи, Деймос, — кивнул Линдстрем и неспешно покинул вотчину друга. Оставалось надеяться что все запланированное все-таки получится. И Сашка прекратит беситься. И старший квартет угомонится наконец сам по себе. Как только за Гейром закрылась дверь, Дейм выдохнул и закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Пульсировало внутри тупой болью, пекло. Сашка, Сашка… Немного поколебавшись, он с силой потер лицо ладонями и стремительно вышел из комнаты. Тенью пронесся по коридору жилой зоны и остановился перед дверью комнат Лемешева. «Сашка, Сашенька…» Открыл тот не сразу. Какое-то время он чувствовался близко, буквально за дверью. Если заставить сердце колотиться чуть тише, можно было услышать его дыхание. Там, за тонкой перегородкой. Его ладонь согревала теплое старое дерево. И еще он молчал. Точно решился на что-то — открыл. А потом шагнул вперед и обнял, всем телом вжимаясь, точно пытаясь влиться в него каждой клеточкой себя. — Дурак ты, Сашка, — Дейм обнял его в ответ, прижимая с силой к себе. — Неужели ты думаешь, что мы можем причинить вред этим малышам? — Нам вроде как тоже вред не причиняли, — выдохнул Лемешев. — Только нам все равно хреново было, и без вреда…, а в итоге ты бегаешь от меня, Гейру паршиво без Натана, и мы все боимся снова оказаться инвалидами…, а мне плевать, Дейм, понимаешь? Мне плевать, потому что я устал быть без тебя. — Я тоже, Саша, я тоже, — Дейм потерся щекой о его висок и втянул запах волос. Губами коснулся кожи шеи. На короткий миг тот отстранился, впрочем, так и не разомкнув объятия. Заглянул в глаза, тяжелым, пристальным взглядом. — Так какого черта мы стоим на пороге, Дейм?! — Шаг назад, мистер Лемешев, — Дейм обжег дыханием его губы и улыбнулся. Шаг назад, как в танго, разворот, короткий пинок, после которого захлопывается дверь. Так по-обычному. Так по-человечески. Александр вжал его в стену, вламываясь поцелуем в его рот, жадно, голодно, комкая пальцами рубашку на его груди. Дейм рассмеялся его напору хрипло, почти надрывно. Успел выдохнуть короткое: «Щит, Саша», и ответил, втягивая в рот юркий и наглый язык. Запустил руки за пояс, ногтями провел по пояснице, выгибаясь так, чтобы быть еще ближе. Да, точно, Щит… пока еще можно его создать и автономизировать, пока еще на это способен разум. Александр шагнул назад, разрывая дистанцию. Алая нить рванулась вперед, снова связывая их. Проникла под кожу, маленький яростный паразит. Щит. Звонко встретились ладони, и звук разнесся по комнатам, отскакивая от стен, дверей и окон, резонируя с подвесками люстры и зеркалами. Звук метался в коробке комнат, ударяясь о поверхности, как мячик, все быстрее и быстрее, пока не превратился в безумную высокочастотную вибрацию. И все стихло. Ни тиканья часов, ни шелеста шагов. Только их дыхание. Быстрое и сорванное. Еще шаг назад, глядя глаза в глаза. Лемешев медленно расстегнул пуговицы на рубашке и стащил с себя тонкую ткань. Дейм окинул его страстным взглядом, а потом криво усмехнулся и с ленивой грацией отлепился от стены. Медленно облизнулся и повел плечами, скидывая на пол изрядно помятую Сашей рубашку и открывая великолепное тело молодого мужчины. Поджарое, гибкое, сильное. Под смуглой от жаркого средиземного солнца коже перекатывались мускулы. В отличии от него Александр казался почти белым. Белым как мрамор. И таким же холодным. Вот только впечатление было обманчивым. Шаги, шаги, шаги… неслышные, неощутимые почти, сквозь еще один дверной проем, где хозяин оставил валяться брюки и пояс, шаги, и где-то под стулом в спальне — белье. Шаги… шорох постели. Темно-синие простыни. Вот только цвет их не мог и близко соперничать с цветом глаз Александра. Матрас просел под весом опустившегося сверху Дейма. Накрывшего собой, застонавшего глухо и зло, почти отчаянно от ощущения обнаженной кожи. Странно, но слов не было совсем. Словно перехватило горло. Словно тело отключило эту способность за ненадобностью. Ни шепота, ни признаний. Только быстрые, торопливые и такие жадные поцелуи. Они помнили друг друга другими. Юными, мальчишками почти. Гибкими, порывистыми, неопытными. И сейчас все было по-другому.Слишком сильными были руки, обнимающие грека. Тело давно утратило подростковую угловатость. Александр не был мальчишкой. Он был мужчиной, и при желании мог бы скрутить даже норга. Желание было. И недвусмысленно упиралось влажным горячим кончиком в живот, требуя самого пристального внимания. Только Дейм тоже не был тем подростком, который когда-то поцеловал его в первый раз. И дразнить научился, и сводить с ума. Лаской, дыханием, то сильными, то невесомыми поцелуями. Плечи, шея, грудь с набухшими сосками. Когда-то они были так чувствительны, что один намек на касание мог довести до помутнения рассудка. А еще до царапин на золотистых от солнечных поцелуев плечах. Александр волной подавался навстречу каждому его касанию, тянулся за новым поцелуем, не отпускал, не позволял ни на секунду разорвать контакт. Обеими руками накрыл его ягодицы, мягко сжимая в такт движениям. И еще — он улыбался. Как-то очень хищно, почти плотоядно улыбался. — Кто-то здесь хочет пошалить? — Дейм отстранился лишь на мгновение. Навис на руках, медленно, дразняще двигаясь между раздвинутых бедер. — Скажи еще, что ты не желаешь того же, — Александр оплел ногами его бедра, и, всем телом толкнувшись от постели, опрокинул его на спину, довольно провел раскрытыми ладонями по груди и выгнулся, глухо застонав. Тонкая красная ниточка, преодолев барьер плоти, переплелась с другой такой же, налилась силой и запульсировала вместе с сердцем. Отчетливо, болезненно. — Саша! — Дейм вскинулся, почувствовав это слияние, застонал, с силой прикусывая губу и стискивая чужие бедра. Слишком много, слишком ярко. Но все равно недостаточно. Толкнуло вперед, навстречу. Вжаться губы в губы, с силой, почти насилуя. Давая волю даже не желанию — потребности слиться, до конца, до последней клетки. Клубок из переплетенных тел, чувств и эмоций. Клубок из оплетенной тонкой красной нитью плоти. Золотистое и белое на темно-синем. И в тишине так громко бьется сердце. А звук дыхания почти как ураган. «Я люблю тебя, мой Дейм». Крепче и крепче, ближе. Еще немного, еще чуть-чуть. Овладеть, заявить права и на тело тоже. На мысли, душу, сердце. Болезненно, торопливо, словно вернувшись в тот самый, неуклюжий и неловкий, но такой волшебный первый раз. «Прости. Прости-прости-прости»… Стон и дрожь удовольствия, рябью отозвавшаяся в окружающей их безмолвной, беззвучной реальности. Плывут стены, смешиваясь с кремовым ковром на полу, хрустальными каплями плачет люстра и ее слезы пускают по зыбкой глади пола круги. «Ничего… как же мне хорошо…» Безумная круговерть свела бы с ума, если бы до этого они оба уже не распрощались с рассудком. Дейм двигался сильно, резко, проникая так глубоко, как только можно. Вжимаясь губами в шею, плечи, оставляя яркие отметины на влажной от пота коже. Никаких игр, ни грана поддразнивания. Для этого и для нежности будет время, а сейчас — только ослепляющее желание и такое же удовольствие, насытить которое невозможно. «Еще… вот так… еще… сильнее… » — Боооожееее… — он не сдержал крика. Изо всех сил вцепился в широкие плечи Дейма. Останутся следы пятерни, никуда не денешься. Выгнулся, содрогаясь всем телом. И, точно отзываясь на ураганный оргазм, комната расцвела радужными вспышками. Дейм отстал ненадолго. Сорвался в бешеный, почти безумный ритм и застонал протяжно, тягуче, болезненно сладко. Замер на несколько секунд, вжавшись лбом в плечо Саши, а потом повалился на спину, не отпуская любовника и без звука принимая в объятия его расслабленное тело, распластавшееся по груди. Дыхание все еще срывалось, но уже снова тянуло прикоснуться поцелуем к виску, скуле, приоткрытым губам. Одержимость, прорвавшая запоры и сорвавшая замки. Требующая компенсации за десять потерянных лет. — Ты тоже это чувствуешь? — Александр кончиками пальцев провел по его скуле, наслаждаясь ощущением колючих щетинок, ласкающих кожу. — Не знаю, как я жил без этого. — Тогда это было по-другому. Не лучше и не хуже, просто по-другому, — Дейм поймал его руку и губами прижался к ладони. — Тогда мы еще не знали, что можем потерять. Но ты мой. Ты — это я, — он обвел разгромленную даром Александра комнату, коротко выдохнул и закрыл глаза. Несколько секунд ничего не происходило, а потом окружающая действительность размылась, и задвигалась, заскользила. Словно невидимый оператор перематывал назад кинопленку. И поломанные, искореженные вещи снова становились такими, какими были еще полчаса назад. — Ты по-прежнему не любишь абстракционизм, — рассмеялся Лемешев, снова накрывая его губы своими. — Некоторые вещи не меняются, да? — Я люблю порядок. И берегу нервы тех, кто решит нанести тебе визит, — Дейм с удовольствием ответил на поцелуй, счастливо выдыхая от ощущения целостности и полноты. Наконец-то. — Гейр, конечно, и бровью не поведет, но не стоит дразнить его чужим счастьем. — Ты же не собираешься уходить вот-прям-щас? — бросил на него подозрительный взгляд взъерошенный хозяин восстановленных апартаментов. — А то как-то ты подозрительно быстро навел порядок. — Отсутствие люстры наводит на меня уныние, — Деймос погладил его по ягодице и вытянулся, закинув руки за голову и с видом человека, никуда не торопящегося. — Я вообще не собираюсь уходить. До утра — так точно. Мне глубоко осточертело засыпать, обнимая подушку. — Вот и славно, — улыбнулся Александр. — В таком случае, имей в виду, милый, для сна время придется растягивать. Ты ведь еще не разучился это делать, не так ли? Было бы очень обидно терять время на сон, особенно если нам с тобой есть чем заняться этой ночью. — Если помнишь, то это было первым, чему я научился на метатренинге. Иногда мне кажется, что ты со мной был исключительно из-за этого моего умения, дававшего возможность отлично высыпаться после любых шалостей. — У тебя много разных выдающихся умений, Деймос Амфимиади, — Александр снова обнял его всем собой и мягко перекатился на спину. — Ты умеешь не только это. Ты потрясающе шалишь, и хотя бы ради одного этого я готов не спать…, но пожалей малышей, спящий препод не самая замечательная штука в жизни. — Но очень забавная, — Дейм лизнул его губы. — Обещаю, что дам тебе выспаться. В синих глазах заплясали черти. — Тогда погнали, Дейм. Не будем терять время.