И.С.Т.

Кто нарядил елку — было загадкой. Ходили слухи — что кто-то из преподов-материалистов просто переместил живую ель со склона в центр зала, а потом позаимствовал из Белого дома игрушек. Ну че, очень специальные, очень технологии. Вероятно, что-то из домыслов было правдой. Не зря же Линдстрем усиленно отчитывал Лемешева в уголке. Александр кивал, улыбался, снова кивал… Линдстрем хмурился, что-то монотонно выговаривал русскому, вздыхал, но толку, судя по всему, никакого не было. Елка стояла посреди зала. Игрушки на ней висели. И все было отлично. — Господа… выбирайтесь из своего логова, через пятнадцать минут начинаем! — отряженный в качестве наказания к первоклашкам, Лемешев несчастным не выглядел. Напротив. Довольный жизнью, почти цветущий, в мягком кашемировом свитере цвета топленого молока, тонких шерстяных брюках. О том, что он явился с улицы, говорили только пушистый грубой вязки шарф (явно снятый с Викинга) и ботинки. — Ага… да, господин Лемешев, — Чед распахнул дверь, всем собой демонстрируя готовность мгновенно рвануть прочь. — Мы почти готовы. — «Почти готовы» — это слишком громко сказано, — донесся откуда-то из глубины блока голос Ромы, а сразу следом явился и сам Рома. В купленном явно на фанатском сайте костюме из «Стар Трека», который невероятно ему шел, оттеняя глаза и облегая тело мягко, но очень эффектно. — Здравствуйте. Реферат я написал, вам его сейчас отдать? — Можешь отправить на электронку, — улыбнулся Александр, окидывая обоих изучающим взглядом. Римлянин из Чеда получился вполне себе пристойный, Кирк из Ромки отличный. Гуцул из Симы — странный. — Трембиту в карман спрятал? — Угу, — кивнул Бехерович. — И после третьей полезу на гору, со своими связываться… — Не будь букой, Серафим, — фыркнул Александр. — Он дуется, что ему платье не дали надеть, — тут же «заложил» друга Рома, вертясь перед зеркалом. Он немного пригладил волны на волосах, и теперь пряди лежали более ровно. — Это было бы весьма опрометчивым поступком, но интересным экспериментом, — улыбка Лемешева стала чуть шире. — Я рискнул надеть платье на втором курсе. Но к тому моменту я уже много чего умел, так что обезопасить себя не составляло проблем. — Как-то так мы ему и говорили, — вздохнул Рома. — Время еще будет покрасоваться. Привет, мальчики. Ого… — Он развернулся к вышедшим из своей комнаты Фрею и Аяну, и присвистнул. — Ягодка, и как теперь тебя звать? — Еще не определился, — оскалился запакованный в кожу по самое горло тот. Черный плащ на змейке поскрипывал, за плечом виднелась рукоять какого-то меча. А еще он распустил волосы, надел перчатки и теперь был похож на ожившую мечту поклонницы аниме или фетишиста. — Я считаю, что Кададж, а вот он, — кивок в сторону Аяна, — говорит, что у меня волосы длиннее, так что тяну на старшего братца. Оба — ну очень нехорошие герои седьмой «Последней фантазии». Рома только головой покачал, окидывая откровенным взглядом затянутого в костюм Фрея. Тот выглядел настолько агрессивно-сексуально, что поневоле начали закрадываться странные мысли. Впрочем, стоило перевести глаза на Аяна, как дыхание перехватывало еще сильнее. Японец не стал рядиться гейшей или самураем, зато стянул что-то явно из национального джей-рока, и теперь красовался в высоких ботинках со шнуровкой, облегающих лайковых брюках и расшитым золотом красным пиджаком «под мундир» с высоким воротником-стойкой с эполетами и прочей атрибутикой. — Чувак, я знаю кто ты!!! — восторженно завопил Сима. — Ты — Гакт! Лемешев только бровь вскинул: — Ваши глубокие познания в японской культуре приятно удивляют… — Мне девушка когда-то показала. Она по нему тащилась как удав по стекловате! — Я на Гакта не тяну, — выдохнул Аян, которого сейчас язык бы не повернулся назвать «малышом». — Я, скорее, сборное от всех понемногу. — Отличная сборка вышла, — Рома подмигнул, показывая большой палец. — Классно выглядите, парни. На вашем фоне мы все потеряемся. Что не может не радовать. Фрей фыркнул и увлек Аяна поближе к остальным. Вместе они смотрелись действительно эффектно. И очень опасно. — Не уверен, что это хорошая идея на самом деле, — Аян поежился. — Внимание — это последнее, что нам нужно. — Аян, отставить упаднические мысли! Вперед, к развлечениям! — Александр шагнул в сторону, приглашая парней покинуть блок. — И что, даже не прочитаете лекцию на тему безопасности и осторожного поведения? — съехидничал Фрей, заматываясь в шарф. Костюм — костюмом, но мороз на улице никто не отменял. — Вам об этом едва ли не с первого дня учебы повторяют по десять раз на дню, так что не вижу смысла, — пожал плечами Лемешев. — Но если вдруг возникнут какие-то проблемы — обращайтесь к кураторам. — Ну да, если все страшилки окажутся правдой, вам отбоя от нас не будет, — фыркнул Рома и, одевшись наконец, вышел вслед за всеми. Народа в клубе было… много. Пожалуй, только здесь и сейчас можно было оценить размер филиала и количество в нем учащихся. С другой стороны, по сравнению со стандартным ВУЗом это самое количество нервно курило в сторонке. Но и того, что было, вполне хватило, чтобы бушующая энергия захватила, ослепив и оглушив на миг. Громкая, ритмичная музыка, всполохи света только добавляли хаоса в ощущения. Их, первогодок, непривыкших к подобному, получаемых только тщательно отмеренное воздействие, почти парализовало на некоторое время. Здесь и сейчас все было по-другому, совсем по-другому. Воздействия хроников были видны невооруженным взглядом, материалисты забавлялись художественной скульптурой, превращая что-то в нечто под смех зрителей. От маскарадных костюмов почти рябило в глазах, а взглядом хотелось охватить все и сразу. Слишком много всего. Собственная вселенная вдруг сузилась до этого зала, кажется, даже планары ходили ходуном, по крайней мере, что-то звенело и вибрировало на самой грани тонкого восприятия. Они шли через толпу почти завороженные, зачарованные буйством красок и света, хаосом ощущений. Лемешев растворился в толпе, но они этого даже не заметили. Как почти не воспринимали обращенные к ним оценивающие взгляды. Откровенно облизывающие, голодные, похотливые. Впрочем, не они одни были «под обстрелом». Первогодки, пришедшие раньше и уже успевшие немного привыкнуть, инстинктивно жались к стенам, кураторам или старшим «якорям», смотрели испугано, но с любопытством. А чем больше проникал творящийся хаос в кровь, тем меньше был страх, больше любопытства и возбуждения. — Не нравится мне все это, — Матей, наблюдавший за происходящим из темного уголка, с силой сжал пальцы Санады. Накрывало. Чертов метатренинг таки достиг своего пика, и реальность странно вело. Но теплые сильные пальцы пока держали, не давая сорваться и утонуть. А еще ответственность, оказавшаяся не менее мощным якорем. Ближе к обеду их всех собрал Арестов и в коротких, но емких выражениях, почти в добровольно-принудительном порядке велел присматривать за «малышами». Не за всеми скопом, разумеется, а за кем-то одним, выбрав себе «жертву». И Матей отлично его понимал. Как корректору, Арестову сегодня достанется больше всех, ибо именно он в компании еще парочки парней послабее будет сглаживать и убирать последствия спонтанных инициаций и «фокусов» метатренинга. Следить еще и за порядком — даже он не сможет разорваться на столько маленьких арестовых. — Ты тоже это чувствуешь? — хмуро поинтересовался Айвен, стоящий плечом к плечу то ли поддерживая, то ли ища поддержки. Операторов метатренинг задевал так же сильно, разве что спецэффектов от этого было меньше. Все происходило исключительно на уровне планаров, и в реальную жизнь прорывалось только, если утонувший оператор начинал путать нити вероятностей. — Я чувствую, как растет напряжение. Воздух словно уплотняется. Как перед грозой, — Матей поджал губы и рванул ворот рубашки. Ради разнообразия в последний момент он решил выделиться по-своему и надел костюм-тройку. С учетом того, что за все прошедшие годы в подобном «наряде» он никогда не появлялся, обходясь джинсами, можно было сказать, что сегодня он таки нарядился. Санада с неожиданной силой сжал пальцы Матея, переплетая их со своими. — Мы это переживем. И не сорвемся. Мы сильные. Мы самые сильные среди третьего курса. А по контролю не уступаем даже Тимуру. Так что все будет хорошо. — Если быть до конца честным… — Анжей закусил руку и со вздохом стащил с глаза повязку. — То я поддерживаю Ваню. Что-то растет. И вряд ли это «что-то» будет по зубам помощникам Арестова. — Арестов не зря просил нас присматривать за малышами, — Матей прикрыл глаза. — Сан, твой — Аян? — Если не возражаешь, — японец нежно коснулся его скулы губами. — Тим присмотрит за своим мальчиком, если у него крышу не сорвет, естественно, — тоненько пропел Анж, выразительно глядя на подошедшего Ширинского. — Я присмотрю за Чедом, — авторитетно подтвердил бедуинский принц. А потом вдруг прибавил: — Первый раз за три года здесь чувствую такое напряжение. Кажется, если я хоть на секундочку ослаблю контроль — меня накроет. — Ты не один такой, — выдохнул Матей. — Держись, нельзя срываться. Только не сейчас. Анж, кого возьмешь ты? — Силиверстова, — по-птичьи передернул плечами «Сиель». — Мы с ним вроде как ладим. И меня он послушается. — Не сомневался. Право первой ночи накладывает отпечаток, да, Анж? — криво улыбнулся Матей. — Жаль, что Ягодка корректор, я бы за ним проследил. — Возьми Серафима, — Айвен покосился на него почти угрюмо. — Уступлю. — Нет уж, оператор оператору глаз не выклюет. Я буду на подхвате. Или смотреть за всеми сразу. Черт, а вечер только начался. Может, подойдем поближе? — Мы переспали один раз, — вот чего за Анжем никогда не водилось, так это оправданий. И, о чудное дело, Анж внезапно именно оправдывался. — Ты долго дуться будешь? — Всегда, — отозвался Санада. — Пора бы привыкнуть. Мы все собственники, даже ты. Только ты позволяешь себе больше. — Бука… — Этот мальчик тебя зацепил. Чем-то. Ответственностью за него, которую ты теперь чувствуешь. И на самом деле это хорошо. Здорово заставляет набираться серьезности, — Матей, пользуясь полумраком, мягко поцеловал поляка и тут же вернулся поближе к любимому японцу. — Ну так что, сегодня мы не веселимся? — Я боюсь потерять контроль, — честно сознался Айвен. — Поэтому не в этот раз. — Значит, будем серьезны и собраны, — одними уголками губ обозначил улыбку Анж. — Ладно, наблюдаем, — он взял за руку Айвена и потянул туда, где видел две светлые макушки. Матей проводил их тяжелым взглядом и закусил губу. Накрывало, ему очень нужен был Санада рядом, но он сам хотел подойти поближе. К тому же что-то творилось и с самим Саном. На невозмутимом лице японца этого было не прочитать, но алая нить, связавшая их, вибрировала и натягивалась. — Сан, как ты, любимый? — Все еще почти в норме, — чуть более бледный, чем обычно, господин Кунимицу усиленно кутался в оранжевый комбинезон, родом из популярной анимешки «Наруто». — Хотя, если подумать, остановил бы время. Ты знаешь, что я не люблю такие массовые развлечения. — Не надо, мой хороший, не провоцируй силу на неконтролируемый всплеск, — Матей погладил его по щеке и с чувством поцеловал. — Нам только пережить этот день, завтра будет уже все по-другому. — Ну вот и кто назвал тебя Казановой? — Санада обнял его обеими руками за талию и улыбнулся. — Не похож ты на Казанову. Ты самое прекрасное что есть у меня, Тей. И самое дорогое. — Ты помнишь первый курс? — Матей улыбнулся, счастливо жмурясь. — У меня тогда нехило ехала крыша, и Тим мне отказал. И я очень много делал себе и всему миру назло. Самым простым способом оказалось строить глазки и совращать невинных сокурсников. Но с тех пор много воды утекло. И я нашел тебя. Но прозвище осталось. Но хватит обо мне, — он потерся щекой о плечо Санады и вздохнул. — Последуем примеру Вани с Анжем и подойдем или останемся здесь? — Стой!.. — Сан, кинул взгляд за плечо Матея, рванулся вперед и перехватил бегущего второгодку, буквально заталкивая его между собой и Теем. — Патрик… отстань от пацана. — Япошка, да вы меня с вашей блядью заебали просто!.. — взвился идущий следом за парнем ирландец. Судя по его дурным глазам, метатренинг накрыл его окончательно. — Угомонись, Педди… — угрожающе бросил Сан. — Не вынуждай меня принимать решительные меры. Ты знаешь, как я этого не люблю! — Пат, — Матей скользнул вперед, аккуратно, тщательно дозируя силу, сковал его невидимым щитом. — Правда, угомонись. Иначе до утра будешь спать где-нибудь за ширмой. Патрик дышал тяжело, точно выброшенная на берег рыба. Его огромные лепреконьи глаза были широко распахнуты, но разума в них… почти совсем не наблюдалось. Хроника-второкурсника ощутимо потряхивало. — Будь паинькой, — настойчиво, очень тихо повторил Сан. — Когда-нибудь рядом с тобой не будет твоей… тени, — прошипел ирландец. — Тогда и поговорим. — Зря надеешься, — прошипел Матей. — Его тень всегда будет с ним. Вали, — небольшое усилие, и Патрик отлетел назад, отшвырнутый импульсом. Матей рисковал: Патрик тоже был материалистом, пусть и гораздо слабее, но пойти против ему вполне могло хватить дурости и наглости. — Пойдем, — Матей стиснул запястье Санады, оглядываясь по сторонам и замечая, как изменилось за последние несколько минут происходящее. Спонтанные всплески проявлялись почти каждую секунду, третьекурсников вело все больше, контроль ослабевал все сильнее. Кто-то из первоклашек слабо трепыхался в углу, зажатый здоровым парнем, но к нему уже спешили на выручку. — Зачем это развлечение? Ведь все старшие знают насколько это все на самом деле опасно, — выдохнул Санада, наконец, замечая парочку в коже. — В предыдущие годы было проще, но в этом могли бы и отложить вечеринку. До более спокойных дней. — Я верю старшим. У всего этого должен быть смысл, — Матей слабо охнул и прислонился спиной к плечу Санады, мотая головой. Поплыло вдруг пространство перед глазами, задрожало. Звуки на секунду отступили на задний план. Изображение пропало и вернулось, но что-то уже было совсем другим. Матей зажмурился, сжался и вскинулся, когда в стороне кто-то слабо вскрикнул. Анжей? Преодолевая разливающуюся по телу тяжесть, он оглянулся, и ощутимо вздрогнул, еще успев заметить оседающего на пол Рому и ловящего его Айвена. — Что за хрень? — Александр осторожно усадил на стул в уголке бессознательного первогодку-оператора и поймал за руку скользнувшего мимо Дейма. Тот только скрипнул зубами и метнулся в сторону, ловя еще одного потерявшего сознание. Вскинул на руки, огляделся и зашипел, выхватывая взглядом то тут, то там потерявших сознание первоклашек. И планары словно сошли с ума. Он чувствовал это, даже находясь в своей реальности. — Где Арестов?! — Где-то здесь, — Лемешев оглянулся. Второй курс держался. Третий… хреново. Кое-кого не по-детски так колбасило. Базовый планар пошел рябью, смешиваясь со слоем реальности. То и дело местами прорывались в реальность словно блестящие нити мишуры. Вероятности? — Черт… что происходит? Чуть в стороне обнаружился Гейр. Занятый Гейр. Обеими руками поддерживающий студентов. Третьекурсника-француза и первоклашку-немца. Очаровательная картинка. — Планары… — выдохнул Дейм, пытаясь понять, что происходит. — Посмотри сам, их словно затягивает. Они словно и там и здесь одновременно. — Да какого ж черта?! — Александр и сам краешком заглянул на первый уровень и с чертыханием вынырнул. — Блядство!!! — Если бы преподаватель мог себе позволить сесть и расплакаться, господин Лемешев Александр Владимирович именно так бы и поступил. Вот только подобное поведение никак не вязалось ни с моральным, ни с волевым обликом преподавателя ИСТ. Так, Саша-Сашенька… нехуй раскисать, бери себя в руки, маленькая находчивая задница… Давай же… Думай, мать твою!.. — Дейм, нам надо собрать всех еще не обморочных и экранировать их. Нахер отрезать от планаров. Мы это можем, мы это учили когда-то. Ты мне поможешь? Я сам не потяну. Пуп развяжется. А с тобой мы сделаем кластер стабильности. Арестову все меньше работы… — Мы можем сделать только хуже, — выдохнул Дейм. — Мы не знаем, как они могут быть связаны. Нам нужен оракул или оператор, чтобы отследить их связи с планарами. Где старшие? Если это не их рук дело, то они могут помочь, без поддержки нам не вытянуть, а Марек другим занят. Александр лихорадочно оглядывался, силясь в воцарившемся хаосе отыскать хоть кого-то. Если не Марека, то хотя бы Тимура. Или… — Вот они!.. Анжей!.. Михновский! — Господин Лемешев, — руки у поляка дрожали, но паники не было. Хотя ему было страшно. Очень страшно. Он обнимал Рому, пытаясь не подпускать к нему паникующего Симеона, который, на удивление, все еще был в своем уме и вроде как никуда проваливаться не собирался. — Вы не подскажете, что за хрень здесь происходит? Или может вы в курсе, господин Амфимиади? — Отдай Рому Симе, — на удивление прохладно ответил Дейм. — Он его прикроет, а вы оба нам нужны. Ты и Айвен. Где остальные? — он ловко пристроил у стены еще одного первогодку. Остальные кураторы метались по залу, и под аккомпанемент гремящей музыки и всполохов света, который никто не выключил, смотрелось все это довольно безумно. Анж только выгнул бровь, но все-таки передал свой «груз» мгновенно успокоившемуся Бехеровичу. — Санада присматривал за малышом Аяном. С ним же был Матей. Они тоже нужны? — С Аяном Фрей, а корректор — лучший из всех якорей. Нужны все. Надо экранироваться от планаров. Анж, ты оракул, возьми Айвена и гляньте, только очень осторожно, что с вероятностями. Где Тимур? — Да здесь был, за британцем своим присматривал, мушкетер хренов! — фыркнул Анжей. — Мушкетер, говоришь, — нехорошо прищурился Лемешев, выискивая в зале татарина и не находя его. — Мы его сегодня видели, — кивнул Михновский, и откуда-то сбоку притянул поближе Ивана. — В общем, я понял, да. Ваня, давай-ка нырнем и глянем что там творится? Только осторожно. И не слишком глубоко. Чувствую, если потонем, так круче чем в Заводи. — Не раньше, чем здесь будут остальные из вашей компании. Ромка в бессознанке, и вытаскивать вас будет некому, — почти рыкнул Дейм, на этот раз высматривая Арестова. А когда нашел, так и застыл, глядя на похожего на сгусток мрака мужчину. Тот сидел, словно не дыша, на стуле с высокой спинкой, сложив пальцы домиком и закрыв глаза. Спокойное лицо, разве только слишком бледное, и капельки пота на висках. — Тааак… Быстро, мальчики, очень быстро! Анж вместо ответа зажмурился. Так легче чувствовать. Легче улавливать и звать. Даже невзирая на безумие, что воцарилось вокруг. Санада. Матей. Санада и Матей. Попугайчики-неразлучники. Их с Ванькой часть. Их команда. Они четверо — единое целое. Не разорвать. Никогда. Потому что они не четверо. Они — один. Те оказались рядом почти мгновенно. Задрожала связывающая их нить и жалобно тренькнула, стоило только теплой ладони лечь на талию: — Все, мы уже здесь. — Матей. Напряженный, явно на грани собственного срыва. — Хорошо, — Анж кивнул со слабой улыбкой. — Я слышал, можешь не повторять, — негромко произнес Санада. — Тогда без предисловий и объяснений. Я захожу, а вы держите. Я представления не имею, что там будет, так что будьте готовы, ладно? — Не самая здравая мысль, — напряженно обронил Лемешев. Но другого выхода все равно нет. — Надеюсь, Марек нам всем уши бантиком на жопах не завяжет. Дейм еще раз оглянулся на Арестова, поджал губы и вернул свое внимание мальчишкам. — Значит, так. Анжей, ты идешь первым, дальше первого планара не смей спускаться. Айвен, ты через секунду, ищи следы воздействия, но не вздумай касаться нитей. Вам нужно отследить наших бессознательных и как они связаны с планарами. Посмотреть, есть ли связь и можно ли ее разорвать. Возьмите вероятности тех, кого хорошо знаете. Рому, например. И еще кого-нибудь на всякий случай. И это нужно сделать быстро и аккуратно. Арестов, судя по всему, тоже там, не попадитесь ему под горячую руку. — М-м-м… а вы меня потом поцелуете в качестве благодарности?.. — Анж с силой переплел пальцы с Ваней и Матеем и снова зажмурился. — Поехали!.. Впервые за три года планар был похож на Дантов ад. Перламутрово-радужные нити вероятностей стали мутными. И еще этот белесый туман, взвесь, не позволяющая нормально видеть и чувствовать. О… а вот и Арестов. Перепутать корректора с кем бы то ни было — невозможно. Он даже здесь дышит силой и властью. И визуализируется огромным огненным шаром, буквально пышущим жаром. Зато остальные… их здесь, на крохотном, по мерке мира или миров, пятачке было множество. Первогодки, кое-кто из второкурсников. Разноцветные искорки больше не были яркими и пылающими жизнью. Они стали слабыми «болотными» огоньками, буквально опутанными… водорослями?! Нет, не может быть. Если бы Анжей мог прикоснуться и понять что это такое. Что это за глянцевые черные ниточки. Боже, отвратительно похоже на мерзких пиявок. От переполнившего его чувства гадливости Анжея там, в реальности, передернуло. Он чувствовал чуть в стороне от себя Ромку. Чувствовал удерживавшего его в реальности Симу. Пацан молодец, клещом вцепился. И… о-о-о… вот оно что. Маленького оператора можно поздравить. Очень экстремальное запечатление. Но вот же ж… А тем временем пиявки-паутинки медленно подступали к Силиверстову, и тот потянулся к единственному, с кем мог работать, к Тимуру. Финиш, господа, тушите свет! — Бля… нет, только не Тим… — выдохнул Анжей. — Только не Тим… он же разнесет планар вдоль и пополам!.. Рывок. Наверное, Тим даже сопротивлялся. Наверное, даже до последнего, пока хватало сил. Вот только Тимур порядком измочален метатренингом. А Ромка… Ромка экстраординарно сильный оракул, способный выдернуть оператора откуда угодно. Странно, что он не потянул за собой Симу. Хотя до этой минуты его оператором был Ширинский. Тимур провалился. Пошел на дно, будто ему кто на шею жернов мельничный прицепил. Анж видел, как вокруг Ширинского расходились круги. Слишком мощным было сопротивление. Даже ослабленной воли. А потом — будто взрыв. Черные ниточки с Ромки смело, разметав в стороны. Вот только Анжею пришлось лихорадочно лавировать меж глянцевых ошметков, лишь бы только мерзкая дрянь не прилипла к нему. Боже-боже-боже… Зов накатил, оглушил, потянул и рванул. Сильный, яростный, знакомый. Тей и Сан. Словно почувствовали панику, страх или на что сейчас были похожи его эмоции. Айвен всполохом метнулся на краю зрения и рассыпался искорками, словно пытаясь закрыть его, Анжа. «Уходи», — зашелестел в голове бесплотный голос. И снова вспышка-взрыв. Планар точно перекосило. Искореженное пространство, обрывки нитей, и бьющийся янтарно-золотистый огонь. Тимур. Он все еще бился, все еще отчаянно рвался прочь, силясь вытолкнуть впереди себя слабеющий огонек. Ромку. Анжей закричал. Будто это его там рвали на части. Закричал, рванулся и вынырнул, задыхаясь от напряжения и нехватки воздуха. Как же он устал. — Что там?! — кажется, Дейм тоже кричал, но в сильных поддерживающих руках Матея было… почти спокойно. — Мы можем их экранировать?! — Не стоит, — прохрипел Айвен совсем рядом. — Не отсюда — точно. И там Арестов… Не надо ему мешать. Что с Тимуром и Ромкой? — Пиздец котенку, — выдохнул Анж. — Они все опутаны этой херней… это похоже на черную глянцевую паутину, только она будто пьет энергию из всех. Пьет, сука и глотает… Тим провалился за Ромкой. Ромка его потянул как оператора, и он там сейчас Армагеддон устраивает. — Блядь, — на чистом русском выдохнул Дейм. Оглянулся и вдруг улыбнулся, глядя на то, как ловко и быстро пробирается через обезумевшую толпу Фрей, таща за собой Аяна. Подойдя к ним, он только выдохнул зло и опустился перед Ромой и Симой на колени. Почти силком отодвинул в сторону руки Симеона и вжал пальцы в виски Силиверстова, закрывая глаза. Несколько долгих секунд ничего не происходило, а потом Рома вдруг застонал, выгнулся, забился подобно запутавшейся в нитях марионетке. Фрей испуганно выдохнул, распахивая глаза. — Я чувствую его, но его там словно что-то держит. Я не могу убрать воздействие, сил не хватает. — Какое охуенное Рождество у вас тут, блядь, спасу нет. Сплошные восторги, — процедил Сима, вцепившись Ромке в плечи. — Давай, погнали… Он провалился первым, не дожидаясь Фрея. Просто нырнул, не попытавшись даже ни за что зацепиться. Он был один. Просто один. Потому что тот, кого нужно было спасать, и был его якорем. Был его частью. Больше, чем просто приятелем. Где-то в стороне, перекрывая на миг стихшую музыку, витиевато и с задоринкой по-норвежски выругался Гейр. Его энергия прорвалась на изувеченный планар холодным искристым огнем. Фрей опустился мягко, и там, где его касались жадные щупальца тьмы, сыпались искры. Тьма испугано отступала, съеживалась и расплылась прахом. — Просто обними его, — звучал в голове голос Фрейя. — Ты оператор, ты сможешь. Позови как тогда, в Заводи. И сильно держи, очень сильно. Я не могу одновременно держать и тянуть, но если ты будешь его держать, у нас получится. Это похоже на «ты же умный, придумай что-нибудь». Конечно оператор. Только не Ромкин. Ромкин оператор — вот он, Тимур. Измученный. Почти не осталось сил. — Ромыч… Ромка… — шелестом, едва слышным. Как много сил пьет этот планар. — Идем, Ромка, надо валить отсюда… хер знает, что делается, пойдем… я без тебя никак. Странное ощущение — впустить в себя тающий огонек. Позволить ему оказаться внутри. Поддержать. Обнять. Защитить от наползающих клякс. А потом еще и почувствовать легкий толчок, будто взмываешь на скоростном лифте. Мгновенная почти-невесомость, короткий полет, и тянется хвостом кометы такой же измочаленный огонек следом. Смертельно усталый оператор. А глубоко «внизу» остался морозный проблеск искристого синего огня Линдстрема, вытолкнувшего их в реальность. — Молодец, — донесся до него голос Фрея. Мечущегося наравне с другими такими же корректорами, пытающегося защитить и вытолкнуть остальных. На сглаживание возмущения планаров нет ни времени, ни сил. …Удар по щеке был чувствительным, почти болезненным. Но Ромка в руках уже не бился, а лежал расслабленно, почти умиротворенно. — Что там произошло? — куратор-грек смотрел требовательно. — Почему Фрей не вернулся? — Арестов там. Они все пытаются вытолкнуть тех, кто там застрял, — Сима тряхнул головой, но чуть не свалился. И если бы не шагнувший ближе Санада — растянулся бы на полу. — Арестов месится с кем-то. И туда же пришел этот ваш норг… — Гейр? — нахмурился Александр. — Ага, Викинг прям как Валькирия спикировал и вытолкнул нас. Ромку, меня и Тима. А сам остался. — От нас сейчас там мало толку, а оракул будет только мешать, — Дейм помог Симе устроить Рому, проверил притихших от усталости Анжа с Айвеном. — Какого черта он туда пошел?! — За ним, — кивнул Матей на Симу. — Вопрос в другом, зачем он там остался, — негромко заметил Лемешев. — Господи, выключите кто-нибудь эту музыку! И стробоскопы тоже. Точно услышав его слова, кто-то у пульта и впрямь прекратил и музыку, и мельтешение света. И тут же, на грани сознания прошелестело тихое: «Натан…» Дейм замер, глядя на Лемешева почти с ужасом: — Ты это слышал? Мне не показалось? — Это Натан, — побледнел Александр. — Черт. Мы должны идти за Гейром. — Полагаю, нам стоит по максимуму разобраться с народом здесь? — негромко спросил Санада. — Там мы будем бесполезны. Здесь можем помочь медикам. — Главное — не уходите на планар. Ни в коем случае. — Мы не самоубийцы, — нахмурился Матей. — Но нам хотелось бы знать, что происходит. — Пока мы знаем не больше чем вы, — Дейм еще раз проверил состояние Ромы, зачем-то потрогал лоб Симы и Анжа, и только потом взял Лемешева за руку. Как хроник, он легко и без проблем «опускался» на планар, но сейчас было по-другому. Казалось, что он пробирается через узкий и обросший шипами проход, протиснуться сквозь которые очень сложно. Судя по огненному оттенку этих самых шипов, лапку к их созданию приложил Арестов. Отличный забор. Такой, что аж рычать хотелось. — Марек, черт… — Будь за мной, — тихонько сказал Александр. — Я смогу пройти и протяну тебя. Придется повозиться, но там Гейр и там Натан. А мы их группа. И пусть призрачно, но мы все еще связаны… Он снова закрыл глаза, только сильнее сжав руку Деймоса. Так, что побелели костяшки пальцев. Он проваливался легко, стремительно, почти не встречая препятствий, в обезумевший штормовой уровень планара, сквозь обжигающие шипы, истончаясь до предела и делая такой же тонкой энергию грека. «Нас будет четверо… снова четверо… ты мой якорь, моя половинка… если тебя не станет, возвращаться мне будет незачем…» Дейм промолчал, но слишком яркими были его эмоции. Почти обжигающими. На планарах нет понятия пространства, нет сторон, верха или низа. При каждом погружении мозг адаптирует информационное поле под знакомые категории, но сейчас весь мир словно сошел с ума. Всполохи ярко-красного сменялись ледяными искрами, которыми сыпали пустота. Красное — Арестов. Безжалостно выжигающий целые слои реальности планара вместе с язычками мрака. Линдстрем… Оракул был бессилен что-либо сделать с полями, но клубящийся перед ним сгусток тьмы имел знакомый привкус и оттенок. — Натан? — в голосе Дейма шок и ужас смешались в равных пропорциях. — Это Натан?! — Натан!.. — зов на какой-то миг перекрыл безумную дрожь и яркий калейдоскоп вспышек. Зов. Только не Лемешева. Звал Линдстрем. Звал отчаянно, болезненно. Таких интонаций у него не было слышно уже давным-давно. И сейчас, здесь, в этот момент Гейр перестал быть ректором. Перестал быть Айсбергом. Он был Гейром. Оракулом, потерявшим своего любимого оператора много лет назад. — Натан, это я… остановись, прошу!.. Пришедший ответ оглушил болью, сожалением и яростью. Оглушил, ослепил вспышкой, но Арестов словно только этого и ждал. И в пространстве планара появились льдинки, с бешеной скоростью срастающиеся в толстую цепь. Своим концом она устремилась в самое сердце клубящейся тьмы. Та застонала, закричала, пошла рябью, забилась, силясь выбраться из сковывающих звеньев. Слабая, но все еще живая связь группы полыхнула мгновенным воплем то ли проклятья, то ли мольбы о помощи, и погасла вместе с тьмой, на месте которой теперь зияла дыра, ведущая вникуда. — Марек, НЕТ!!! Боль переполнила все. Боль билась вместе с пульсом в реальности, билась в сознании, билась здесь, между ними. Боль заполонила все, не оставляя ни единой полости внутри Агейра Линдстрема. И он закричал… «Гейр, боже-боже-боже…» — Искорка энергии Лемешева заметалась вокруг пульсирующего отчаянием и горем сознания оракула, силясь поднять, вытащить с изувеченного планара. Вот только сам Александр не мог сделать ровным счетом ничерта. Гейр лишился воли. Точно эта вспышка выжгла и его тоже. — Марек, — рискнул позвать Деймос. — Это Натан, нельзя… — Я знаю, — голос Марека был усталым, напряженным и злым. — Уходите отсюда. — Марек… — Он жив, ваш Натан, — по планару словно прошелся обжигающий ветер. — А здесь дыра на Темный планар. Валите, пока я вас не вышвырнул. И отправьте ко мне всех корректоров. Всех, что есть. Студентов тоже. — Ты рехнулся?! Это же опасно! — У меня нет времени на сомнения. Проход начнет расширяться. Мы должны удержать его. — Марек, четвертый курс в Орлином Гнезде, они сюда не дотянутся, а в филиале один первогодка, один второкурсник и один парень с третьего, — Лемешеву все-таки удалось принять в себя сознание измочаленного оракула и мягко потянуть его прочь. — Я не могу отправить сюда детей, — тяжело обронил Гейр. — Я за них отвечаю, это же дети, что они могут?.. — А готов ты отвечать за оставшихся детей? Ты знаешь, что такое Темный планар. Твой милый пробил туда дорогу в обход всех запретов и замков. У меня одного не хватит силы удержать это на месте. И мы теряем время. — Ты можешь черпать из меня, — не сдавался Гейр. — Заглохни, Гейр, — и снова толчок, но на сей раз Лемешев сам вытолкнул его за пределы шипов господина Арестова. Несколько долгих секунд тишины Арестов молчал, а потом до них всех донеслось: — За Натаном выехали час назад. Если успеешь раньше, чем его увезут, сможешь поздороваться. Планарами пользоваться нельзя, только своим ходом. Шале у Рове-рока. — Последовавший за этим удар был такой силы, что всех троих выкинуло в реальность почти мгновенно. — Сууукаааа… — где-то в стороне раздался хриплый сорванный крик Гейра. — Марек, ты же знаешь что я не могууу… Александр медленно осел на пол, по-прежнему цепляясь за руку грека. Ощущения фееричны: будто по нему катком прошлись. И выжали все силы до капельки. — Фрей… Арестов просил о помощи всех корректоров, что есть в филиале. — А мы? — вскинулся Сима, тяжело глядя ему в лицо. — А вы не отсвечиваете, — устало выдохнул он, пытаясь взглядом найти Гейра. — Хорошо, — Фрей хмуро кивнул и, поговорив с остальными корректорами, вернулся с большим термосом. — Возьмите. Арестов мне дал еще в обед. Сказал, что пригодится. Что-то вроде китайского лимонника для придания сил, — передав емкость Александру в руки, он отвел в сторону бледного до синевы Аяна, несколько секунд что-то быстро и горячо говорил ему, но маленький японец прервал его, качнувшись вперед. Сильно обняв Фрея, он на миг прижался губами к его губам и резко отстранился, почти сбежав под «крылышко» явно уставшего Санады. Фрей ошарашено коснулся пальцами своих губ, сморгнул, мотнул головой и улыбнулся. Взять себя в руки ему удалось с трудом, но когда это произошло, он грузно осел на ворох какой-то одежды и провалился на планар. Александр свинтил кружку и налил из термоса ароматной жидкости и протянул ее Деймосу. — Что со студентами? Много народу в отключке? — руки дрожали мелкой дрожью, но кое-как он все-таки справлялся. — Много. Но уже приходят в себя. Некоторые словно пьяные, — Матей, оказавшийся ближе всех, деликатно отвел взгляд. Деймос хмыкнул, принял напиток и закрыл глаза, сделав глоток: — Какова вероятность того, что Арестов все знал заранее? И подготовился, как мог? Как Тимур? Надеюсь, не слинял на планар, пользуясь суетой? — Слинял, — фыркнул Анжей. — Я не могу его остановить, понимаете? Он оператор, так что, скорее всего, болтается сейчас где-то рядом со своим… в общем, где-то там. — Арестов может все, — пожал плечами Санада, обнимая за плечи Аяна. — Полагаю, что он просчитал возмущения планаров и все, что происходило после Заводи. — Я бы поставил на Совет и его оракулов. Здесь что-то больше, чем мы все можем предположить, — Деймос с коротким вздохом встал и оглянулся. Паника улеглась, кого-то из потерявших сознание уже унесли, кто-то очнулся сам, хлопая осоловелыми глазами, а рядом с кем-то еще суетились врачи. Воздух в комнате слабо потрескивал, как от переизбытка электричества, но уже можно было сказать, что атаку они пережили. Кого-то из третьего курса еще не отпустило, но они были под контролем. — Уже все хорошо, — длинно выдохнул Дейм и присел рядом с Ромой. — Как он? — Спит, — Сима погладил Силиверстова по волосам и крепче его обнял. — Во всяком случае, он больше не похож на покойничка… Тяжелой шаркающей походкой к ним подошел господин ректор. Потухший взгляд, осунувшийся, понуренные плечи… норг был сам на себя не похож. — Арестов ездил в Центр. Думаю, что он все-таки с Советом пересекался. И о том, что у нас может произойти, он знал. Но ничего не сказал. Ничего никому не сказал. — Возвращайтесь к себе, молодые люди, — Деймос, почти не глядя, всунул в руку ректора напиток. — Вечеринка закончена, и вам всем нужно выспаться. Рому заберут медики, думаю, они захотят за ним понаблюдать, чтобы все было в порядке. Матей, Санада, проследите, чтобы мальчики добрались до комнат благополучно. Анжа и Айвена тоже заберите, они уже сделали все, что могли. Матей, лично проследишь, чтобы никто из них не сунулся на планар. — Хорошо, я прослежу, — после короткой заминки отозвался Матей и опустился перед Симой. Дейм проследил за ним одобрительным взглядом и повернулся к Гейру, глядя жестко и холодно: — Так, теперь ты. Арестов никогда ничего не делает просто так или из желания поиздеваться. И если он чего-то не сказал, то так было нужно. Прекрати рычать на него. Саша, — Дейм позвал Лемешева. — Место, про которое говорил Арестов… Ты знаешь, где это? — Откуда, Грека? Я по окрестностям не гулял. Мой потолок — мотаться в Берн за студентами, — передернул плечами Лемешев, провожая взглядом уходящих студентов. — Я знаю, где это. Полтора часа езды отсюда. Неприятный серпантин, — Гейр на автомате отхлебнул и вернул кружку. — Ты за руль не сядешь, — тут же отреагировал Дейм. — И кто-то должен остаться здесь, — поежился от неприятного ощущения, продравшего вдруг позвоночник. — Планары текут. Оставлять без присмотра филиал нельзя. — Я останусь, — Александр поднялся на ноги, устало потер лицо ладонями и бледно улыбнулся. — Все равно здесь толк будет только от меня. А если что-то пойдет не так там — откатить время или заморозить момент сможешь ты. Ну, а Гейр… — А Гейр сам медленно, но верно течет крышей, — усмехнулся совсем уж бескровными губами норг. — Не думаю, что это хорошая идея. Если здесь что-то пойдет не так, я просто создам локальную временную петлю. А вот удержать Гейра, если что, сможешь только ты. — Патовая ситуация, господа, — заметил Лемешев. — Кто-то должен остаться. Кто-то должен поехать. — Езжай, — одними губами произнес Дейм. — Здесь я буду полезней. — И не смей целоваться со студентами, — подмигнул Александр и, подхватив Линдстрема за руку, потянул прочь. Не мешало бы одеться, но времени на все попросту нет. Горы, пусть даже вполне себе цивилизованные швейцарские Альпы, совершенно не терпят пренебрежительного к себе отношения. Так что у самого выхода из корпуса господин Лемешев лихо сдернул две куртки более-менее подходящего размера, чувствуя себя законченным гоп-стопером. — Люмпенизация профессуры, — с тоскливо-назидательными интонациями проговорил он, обращаясь к спутнику. — Ни к чему хорошему не приведет. Но увы, иногда мы заложники обстоятельств и иначе поступать не можем. Забавно, но Гейр в ответ обмотал его чьим-то шарфом.