Воины Кровавого Солнца. Часть I

Трэклист: MUCC — Game Terachi Shinya — — - Июль 1993г. — Шинья, ты должен выстрелить, — холодный безучастный голос, эхом разнесшийся по сырому подвалу, заставил содрогнуться. Худенький мальчишка сжался в комок, тихо всхлипнув и в ужасе прикрыв глаза. По грязным щекам стекали чистые слезы, застывая на коже из-за нестерпимого холода, стальными цепями оковывающего тщедушное тельце. Страх сжимал все внутри, разрастаясь ледяным шаром, норовясь разорваться и убить все живое, что еще можно было найти в изможденном организме. Капли воды, стекающие с илистого потолка, отсчитывали гулкие удары сердца, медленно, слишком медленно, бьющегося о ребра. — Шинья, посмотри на него, — не просьба — приказ. Его невозможно ослушаться, иначе будет хуже. Распахнувшиеся глаза в ужасе уставились на стоящего перед ним на коленях мужчину: одежда изодрана в клочья, каждый сантиметр тела покрывали глубокие царапины, скрытые потеками крови, все еще сочащейся и бесшумно падающей на и без того мокрый пол. Он не смотрел на мальчика, покорно опустив голову. В тусклом свете единственной лампы, раскачивающейся под потолком, были видны лишь слипшиеся темные волосы. Хрупкую тишину нарушало лишь хриплое дыхание этого мужчины и судорожные всхлипы мальчишки, стоящего над ним и трясущейся рукой сжимающего тяжелый пистолет. — Он на твоих глазах жестоко убил твоего отца, Шинья, — снова этот голос. Мальчик слышал его даже в своих снах, в бесконечных кошмарах, которые уже сложно было отличить от реальности. При упоминании отца тело содрогнулось сильнее, а всхлипы превратились в беззвучные рыдания. Длинные пальцы непроизвольно разжались, едва не выпустив оружие. А перед глазами стали мелькать картинки самого страшного, что вообще возможно было увидеть в своей жизни, тем более в столь юном возрасте. — Не реви, — голос стал раздражительным. Парнишка тут же проглотил очередной всхлип и выпрямился по струнке, испуганно глядя в угол, где скрывалась тень его самого большого страха. — Убей его! Это был прямой приказ, которого нельзя ослушаться. Его больше не упрашивали, не сулили ничего взамен, не шантажировали. Его сломали и теперь он бесформенная соломенная груда... Больше не человек. Им теперь управляют. Ему приказывают. И сейчас он не имеет права отказаться, потому что даже собственная смерть не спасет его. Ему всего тринадцать, а он уже неоднократно бывал на пороге этой самой пресловутой смерти, прекрасно знает, какая она с той стороны, эта драгоценная жизнь: там пусто, одиноко, страшно, там сплошное забвение и сумасшествие, где обитают только твои кошмары. Поэтому лучше здесь, под этими пристальными взглядами, обжигающими, как мокрые хлысты; в этих полутемных подвалах, где водятся только крысы, и существуешь ты; захлебываясь собственной кровью, которую теряешь с каждым днем все больше. Но ты дышишь, чувствуешь. И лучше жизнь без смысла в прогнившей клетке полудохлым зверем, чем бесконечное забвение. Терачи Шинье всего тринадцать, а он уже сделал этот ужасающий выбор, уже смыслил в этой жизни больше, чем большинство. — Убей! — нетерпеливый вопль. Последний всхлип. Дрожащая рука, сжимающая металлическую рукоять, медленно поднялась выше. Холодное дуло затерялось в спутанных клочьях волос. Горькие слезы по грязным щекам, впитывающиеся в кожу едкой кислотой... Последние слезы в его жизни, пролитые из жалости к себе и обыкновенного страха. Зажмуренные глаза, чтоб не видеть. Ужас, наконец, разорвавшийся внутри, отчего тошнота подкатила к горлу, не дав пробиться отчаянному крику. И жизнь, рухнувшая, как плохо установленные декорации. Терачи Шинью сломали во второй раз. Грубой кистью проведена алая черта с кровавыми подтеками, перечеркнувшая все. Больше нет нежного, милого, застенчивого мальчика. С этого дня в мире на одного профессионального убийцу стало больше. Грохот, от которого, казалось, даже стены пошли глубокими трещинами и лопнули барабанные перепонки. Отдача, волной прошедшая по руке и оставившая зарубку на трепещущем сердце. Безвольное тело рухнуло на мокрый пол, в лужу собственной крови. — — — Октябрь 2008г. Шинья резко подскочил на кровати, судорожно хватая ртом воздух и сжимая длинными пальцами кожу на груди, стараясь унять бешеное биение сердца. Прошло пару минут прежде, чем мужчина смог взять себя в руки. Оглядев привычный интерьер своей спальни, он раздраженно откинул одеяло и поднялся с футона, нащупывая домашние джинсы. Рассвет только разгорался на горизонте, заливая еще спящий Токио призрачным золотистым сиянием. Комната пока была погружена в предрассветный сумрак, не желая столь скоро расставаться с устрашающей полутьмой и удлиненными тенями на голубоватых стенах. Толкнув раздвижную дверь, Терачи вышел в коридор, целенаправленно устремившись в ванную. Вид помятого лица с еще не сошедшими красными пятнами, всегда выдающими его страх, вызвал недовольный скрежет зубов. Настроение не задалось с первой секунды пробуждения. Эти постоянные кошмары из его детства и юности лишали возможности отдыхать даже во сне. Он не мог от них избавиться, как ни старался с этим бороться. Человек не должен иметь слабых сторон, иначе он становится уязвим. Шинья не мог позволить себе иметь подобные бреши в обороне. О них никто не должен был знать. Никто и не знал. Ну, кроме одного человека. По квартире разлилась приятная мелодия мобильного. Мужчина хмуро взглянул на часы. 6:30. — Да, — молвил он в трубку, заходя на кухню. — Ты не спишь? — поинтересовался хриплый голос на том конце линии. — Нет, — лаконично ответил Шинья, доставая из холодильника пакет с соком. В трубке послышалась непонятная возня и чье-то недовольное бормотание. — Босс хочет встретиться, — коротко, но ясно выдал его собеседник. — Почему об этом сообщаешь мне ты? — равнодушно поинтересовался Терачи, наливая сок в высокий стакан. — Меня тоже оповестили об этом не самым привычным способом, — в голосе слышались недовольные нотки. Вот теперь Шинья нахмурился, недовольно уставившись за окно. Это было странно. То, что босс захотел встречи сними двумя одновременно — это уже нонсенс. Обычно разговоры проходили тет-а-тет. Но еще более непривычным было то, что ему об этом сообщает его напарник — Дайске, а не какой-нибудь очередной посыльный. — Где? — В клубе "Тегаи" через три часа, — ответил Дайске. — Пойдешь один. — Почему? — У меня интервью. — С кем? — Шинью не особо интересовал ответ. Он вообще слабо реагировал на любую информацию, не касающуюся работы. Ему попросту было все равно. Спросил он на автомате. — С Каору, — голос Дая ничего не выражал — это была профессиональная черта, но Терачи забыл поднести стакан к губам. — И как ты этого добился? — Нахрапом, — ответил Андо и неожиданно рассмеялся в трубку. — Ладно, мне еще собираться. Смотри не опоздай. И собеседник отключился. Мужчина захлопнул телефон и кинул его на стол, выходя на балкон. Первые солнечные лучи заинтересованно скользнули по смуглой коже, ласково погладили неаккуратные рубцы, коими было испещрено все тело, задержались на тонких переплетениях вен, споткнулись о выступающие жилы на сильных руках, запутались в светлых волосах. Но Шинья даже не заметил этого, глубоко задумавшись. Даже его, столь безразличного к жизни, заинтересовало, что ж такого случилось, что босс лично желает встретиться со своими наемниками. Кто они — всего лишь убийцы, пусть и первоклассные, лучшие в своем деле, но всего лишь тень за спиной своего хозяина. Он на нее не смотрит, просто знает, что она есть. За восемь лет своей службы этой семье Шинья мог по пальцам пересчитать, сколько раз видел кумитё* и общался с ним лично. Значит, что-то действительно случилось. Впрочем, этому не стоило удивляться. В мире якудза равновесие всегда было понятием относительным и очень хрупким. Любое лишнее движение могло расценится косвенно, и снова начиналась продолжительная, кровопролитная, бесцельная война между семьями. А они — убийцы — были главным оружием: страшнее стаи голодных волков, опаснее бешеного быка, сокрушительнее цунами. Если ты живешь под крышей якудза, тебе стоит бояться за свою жизнь каждую секунду, потому что следующий вздох ты уже можешь не сделать. А им все равно, кто ты и что не так сделал. Плевать на то, сколько у тебя детей и ждет ли жена дома. Они просто хладнокровно спускали курок, отсчитывая последние секунды твоей жизни. И не было им равным по беспощадности и бессердечности, потому что ту школу, которую проходили они, даже в кошмарном сне не мог представить ни один профессиональный убийца во всем мире. Допив сок, Шинья вернулся в дом, надо было собираться на предстоящую встречу. Кумитё ("старший начальник") или оябун ("шеф") — глава семьи и всех, принадлежащих к ней кланов. Он — начальник всех и над всеми. *** Dir en Grey — Inconvenient Ideal Satoru Karino Дайске отложил свой телефон и растянулся на кровати, блаженно прикрыв глаза. Сильно хотелось спать, потому что этой ночью сон так и не пришел по нескольким причинам. Жутко болела голова: не надо было вчера столько пить. И что это была вообще вчера за дрянь, которую в него так старательно вливали? Перед глазами до сих пор расплывались мутные круги. На живот легла сильная жилистая рука. — Куда ты собрался уходить? — хриплым голосом поинтересовался мужчина, лежащий рядом. — На работу, — буркнул Дай, стараясь подавить головную боль. — Это не твоя работа, — сухо ответил брюнет, скользнув пальцами по страшному шраму на боку. Дайске предпочел ничего не отвечать на это. Скинув с себя тяжелую ладонь, он сел на кровати, поморщившись от новой вспышки в голове. — Почему о встрече сообщил мне ты? — неожиданно перевел тему убийца, вставая и потягиваясь. — Это не твое дело, — отрезал мужчина, пройдясь голодным взглядом по обнаженному телу, все еще хранящему следы его страсти. Андо развернулся, посмотрев в глаза своему любовнику. От этого пронзительного холодного взгляда стало не по себе. — Посмотрим, — бросил он и пошел к барной стойке, не потрудившись одеться. Достав из холодильника массу продуктов, он стал старательно их нарезать и засовывать в блендер. — Кто такой Каору? — поинтересовался брюнет, укладываясь поудобнее и подкладывая руки под голову. — Гитарист рок-группы, — равнодушно произнес Дай, закрывая крышку блендера. — Популярная группа? — Да, во всем мире, — мужчина нажал нужную кнопочку и полез в навесной шкаф. — Кофе будешь? — поинтересовался он, но ответа не последовало. Повернувшись, Дайске не обнаружил любовника на кровати. Вздохнув, он направился в ванную. — Рука, ты кофе будешь? — повторил он свой вопрос, заглядывая в душевую кабинку. Лицо обдало жаром, наполнившим тесное пространство и окутавшим обнаженное тело высокого мужчины. Сильные руки тут же втянули его под горячие струи. Губы прошлись по влажной коже шеи, оставляя видимые следы. Дай покорно закинул голову, сжимая пальцами плечи. Ему, по большому счету, было все равно, что с ним делает Карино. Никаких чувств. Они были друг для друга как способ скоротать время, отвлечься от суровой жизни. Одно лишь различие в том, что Рука хотел Дая всегда, а для Андо их секс был лишь способом получить удовольствие. — Сатору-сан... Я опоздаю, если Вы сейчас не остановитесь, — спокойным голосом произнес Дайске, прикрывая глаза и выгибаясь сильнее. Рука оторвался от шеи и нахмурился. — Мне больше нравится, когда ты выключаешь свой мозг и включаешь эмоции. Почему ты так редко бываешь открыт? Ведь сегодня ночью ты был зверем, — спросил он, сжимая мужчину в своих объятиях. — Я был пьян, благодаря тебе. А бесчувственным сделали меня вы, — взгляд стал отстраненным и пустым, будто у этого человека не было души вообще. Рука невольно содрогнулся. Слишком часто он видел этот взгляд и очень хорошо знал, что это означает — перед ним больше не Дайске Андо, а профессиональный убийца Дай. — Я не принимал в этом никакого участия, — сказал Карино, опуская глаза. — Но спокойно пользуешься нами, — Андо вывернулся из объятий и выскользнул из кабинки. Мужчина, оставшийся в душевой, тяжело вздохнул. Это безразличие было вполне оправданным, но иногда переносилось довольно тяжело. Чья-то воля погубила такого хорошего парнишку, превратив в бездушную машину для убийств. Ведь до конца Дайске так и не сломали, хоть и рухнули все три границы в сознании, но он умудрился сохранить некоторые чувства, которые он не боится показывать и этим привлекает. Только слишком редко можно было услышать от него звонкий смех, увидеть неподражаемую улыбку, заметить блеск в глазах. Когда Рука вышел из ванной, Дай пил какой-то странный напиток болотного оттенка. — Что это за дрянь?— скривился он, смотря на содержимое стакана. — Это от похмелья. Хочешь? — он кивнул на блендер, в котором еще оставался этот странный коктейль. — Нет, спасибо, я уж лучше с головной болью помучаюсь, — Рука продолжал гримасничать. — Ты когда уходишь? — Сейчас, — Андо сполоснул стакан и зачем-то поставил его в посудомоечную машину. — Ты будешь на встрече? — Нет, у меня дела. Дай никак не отреагировал на эту новость. Быстро одевшись, он рассовал по карманам всякую мелочь, которая высыпалась ночью, но тогда никто не обратил на это внимание. — Ты придешь вечером? — Не знаю. Смотря, что скажет оябун, — пожал плечами Дайске и огляделся. — Где мое оружие? — В коридоре, я его вчера там побрасал, — ответил Рука и понюхал содержимое блендера. Запах оказался довольно приятным и свежим. Когда он наливал себе это тягучее пойло, хлопнула входная дверь — Дай ушел. Он никогда не прощался. По утрам от него вообще сложно было добиться каких-либо эмоций, тем более после такого напряженного разговора в душе. Задумавшись, мужчина не сразу заметил, что его телефон отчаянно вибрирует на постели. Подхватив стакан, он устремился к мобильному. — Моси-моси*, — спокойно произнес он. — Ты передал Даю? — без приветствия поинтересовался хрипловатый мужской голос. — Да. — Сегодня я встречаюсь с Фукуно-сан. — Рад за Вас, — равнодушно ответил Рука, отпивая болотную жидкость и морщась от привкуса. — Не паясничай. Ты должен присутствовать на этой встрече. У нас дома в восемь вечера, — оповестил мужчина. — Что?! — чуть не подавился Карино. — Юске придет к нам сам?! Что-то случилось? — Я пока не знаю. Он объяснит. — Тато, неужели слухи правдивы? — обычно пофигистичный Рука неожиданно действительно испугался. — Я не знаю, Рука. Но будь осторожнее сегодня. Ты не мог не заметить общего напряжения. — Да что я, даже Дай заметил. — Он тебе что-то сказал? — в спокойном голосе брата послышались тревожные нотки. — Нет, но только идиот не насторожится, когда его лично хочет видеть глава семьи, да, еще и передает это через собственного брата, — фыркнул Сатору, снова отпив зеленоватую дрянь и поморщившись. Хоть на вкус это и была гадость, но голову постепенно отпускало. — Убийца страшен сам по себе, но думающий убийца — это уже опасно сверх меры, — философски изрек мужчина и, не объяснив, к чему это, поспешно добавил. — Жду тебя вечером, — и отключился. Рука удивленно посмотрел на собственный мобильный. Что происходит? Уже год над Японией сгущались тучи, и именно в Токио должен был грянуть гром. Никто не знал, из-за чего все началось и кто виновник, но каждый чувствовал это напряжение, которое искрилось и ощущалось физически. Слишком много крови пролилось за последнее время. Уже страшно было выйти на улицу одному, постоянно приходилось оглядываться и замирать от слишком громких звуков. Тот факт, что Юске решил приехать в дом их семьи сам, был очень странным, потому что последнее время он старался не покидать своей территории, игнорировал любые встречи и светские мероприятия. Несколько раз Ивагами с Рукой сами приезжали к нему — перед ними единственными распахивались ворота на территорию семьи Фукуно-каи. Его опасения можно было понять. Его брат — предыдущий глава их семьи — натворил столько дел, что расхлебать их невозможно до сих пор. Жестокость его не ведала границ, он убивал не задумываясь, а позже оказывалась, что зря; на него сыпались обвинения в связи с европейской разведкой, и в отношениях с американскими разработчиками ядерного оружия. Если вдруг грянет эта самая война, то первым погребут именно Юске, пусть он ни в чем и не виноват, но жажда мести не знает ни границ, ни преград, ни здравого смысла. Вздохнув, Рука вытащил сигарету и закурил, продолжая вертеть в руке уже пустой стакан. *** MUCC — Haruka Andou Daisuke В ресторане было прохладно, тихо и приятно пахло чем-то сладковатым. Столик находился в углу небольшого зала, отгороженный странными декорациями из цветного стекла. Молодой парень, в форме официанта, принес кофе и стакан минеральной воды без газа с лимоном и, вежливо откланявшись, удалился. Многолетняя выдержка позволяли Даю не проявлять никаких явных признаков волнения. Взгляд оставался равнодушным, а движения плавными. Только в пепельнице слишком часто появлялись все новые окурки. Андо сам до сих пор не мог поверить, что с минуты на минуту напротив него сядет Ниикура Каору, и он сможет с ним поговорить. Никто не знал, что именно из-за этого человека наемник, никогда ни в чем не нуждавшийся, пришел в журналистику. Многим до сих пор казалось невозможным совмещать столь обычную работу и ту, основную, которая тяжелым грузом давит на тебя всю жизнь. А Дайске смог и никогда не возникало никаких несостыковок или подозрений. Босс не возражал по той причине, что журналисты всегда знают больше, чем положено и новости до них доходят быстрее, чем до всех остальных людей. Иметь своего человека в этой сфере было очень полезно. Только Дайске быстро наскучила политическая журналистика, ведь это не то, к чему он стремился так долго. Разочаровывать босса не хотелось, он уже привык полагаться на помощь своего наемника, поэтому Дай устроился внештатником в музыкальный журнал, подобрался к своей цели вплотную. И вот, спустя столько лет, он добился своего — интервью с лидером любимой группы, с человеком, которого он чуть ли не боготворил. — Извините, я немного опоздал, — раздалось над его головой. Андо поднял голову и шумно выдохнул. Плавно поднявшись со стула, он вежливо поклонился, тихо молвив: — Здравствуйте, Ниикура-сан. Каору чуть склонил голову в ответ и снял солнцезащитные очки. После чего он сел за столик. Дай, быстро взяв себя в руки, присел напротив. — Можно просто Каору, — улыбнувшись, произнес гитарист, закатывая рукава обычной черной кофты. — Дайске Андо, — представился журналист, скользнув жадным взглядом по открывшимся татуировкам. Ниикура нахмурился и удивленно взглянул на собеседника. — Андо? — переспросил он. — Разве вы не политик? — Да, я пишу о политике, но также работаю и в сфере музыки, — Дай улыбнулся, удивленный подобной наблюдательностью. — Два абсолютно разных направления? Не путаетесь? — Вряд ли я когда-нибудь назову премьер-министра Мияви, — улыбка стала шире. От Андо не ускользнуло, как Каору немного смущенно отвел взгляд от его лица. Это движение разлило в душе убийцы волну тепла. — Может, начнем? У Вас, наверное, и без меня забот хватает. — У меня сегодня предполагался выходной, — ответил лидер, доставая сигарету. — Извините, — улыбка сползла с лица Дая. — Если бы меня что-то не устраивало, я бы отказался от этого интервью. Это я сказал к тому, что никуда не спешу. Правда, можно было начать и позже, я не успел позавтракать, — Каору разочарованно вздохнул. Правильно, рамки приличия не позволяли есть с журналистом, поэтому надо ждать неизвестно сколько окончания интервью и только потом выпадет шанс перекусить. — Так, что нам мешает позавтракать? — деловито поинтересовался Дай. Ему почему-то было так легко, что, казалось, крылья вырастают за спиной. Он никогда в жизни не ощущал ничего подобного, поэтому был немного растерян. — Что? — ошарашено переспросил Каору, удивленно уставившись на собеседника. — Почему бы и нет? Мы оба не ели, так что нам мешает беседовать за накрытым столом? — снова улыбка во все тридцать два зуба. — Обещаю, что никому не расскажу об этом, — поспешно добавил он, подмигнув. Гитарист на мгновение задумался, а потом кивнул. — Отлично, — подытожил Дай, включая диктофон, после чего, закатав рукава клетчатой рубахи, подтянул к себе меню. — Что это? — затаив дыхание, спросил Каору, расширившимися глазами смотря на открытые руки. Андо понимал, о чем его спрашивают. На коже не было живого места — сплошные шрамы: совсем старые, только затянувшиеся, виднелись и свежие порезы. Все-таки его профессия была очень опасной, и к подобным царапинам он привык давно, но людям-то было жутко, при виде подобного. Обычно Дай был очень осторожен и не открывал лишней части тела, чтобы не пугать окружающих, ограждая себя от лишних вопросов. Но присутствие рядом этого человека совершенно спутало все его мысли. — Ничего, — скомкано ответил он, опуская рукава обратно, и с вызовом посмотрел на мужчину, но, увидев в черных глазах полную растерянность, добавил. — Каору-сан, я не смогу вам объяснить, а вы не сможете понять. Просто забудьте, как бы глупо это не звучало. Повисла пауза, в течение которой двое мужчин смотрели друг другу в глаза. Ниикура кивнул и первым отвел взгляд, переводя его в меню. Пока они ждали заказ, Дай решил начать, наконец, интервью. Вопросы, в основном, касались нового альбома группы и их планов на будущее. Андо умело переходил от одного вопроса к другому, смело задавал лишние и превосходно поддерживал беседу. Каору был довольно общительным, с радостью отвечал на любой вопрос, легко реагировал на шутки и открыто улыбался, свободно обсуждал какие-то отстраненные темы, высказывая на все свою точку зрения. Два часа пролетели незаметно, за их столиком царила какая-то воздушная, веселая атмосфера. Мужчины были расслаблены и открыты, никто из них не следил за безудержным течением времени. И оба вздрогнули, когда у Дая зазвонил телефон. Вообще, он был обязан его выключить, но со своей главной работой, просто не мог позволить себе подобной роскоши. — Извините, — бросил он, доставая телефон, и уже было поднялся, чтобы отойти. — Да, разговаривайте здесь, — махнул рукой Каору и, откинув прядь волос с лица, достал очередную сигарету. Дай, секунду поразмыслив, упал обратно на стул. — Да, — сказал он в трубку, глядя, как его собеседник обхватывает губами фильтр сигареты. — Дай, Ивагами-сан хотел бы тебя видеть, — спокойно сказал Рука. — Я же сказал, что не могу, — тем же тоном ответил Дайске, тоже доставая сигарету. — А ему плевать! — вдруг вспылил Карино. Это было неожиданно, потому что этот человек всегда был флегматично спокоен. Значит, что-то случилось. — Что ты мне предлагаешь? — убийца постарался говорить все тем же равнодушным тоном. — Когда ты освободишься? — Рука быстро взял себя в руки и снова разговаривал в прежнем тоне. — Через час, — наугад ляпнул Дай. — Я скажу брату. Сообщи Шинье, что вы все встречаетесь через час там же. — Хорошо, — кивнул журналист и подождал, пока Рука отключится, только потом положив мобильник на стол. — Что-то не так? — поинтересовался Каору, заглядывая в глаза своему собеседнику. — Нет, ничего, просто внеплановая встреча, — натянуто улыбнулся Дай, неожиданно растеряв всю легкость и веселье. Ниикура заметил этот переход. — Ну, мы же закончили давно, — полуутвердительно проговорил он. — Можно и распрощаться. — Да, конечно, — кивнул Андо. — Хотя, общаться с вами очень приятно. Каору замер, быстро взглянув на мужчину, а потом отвернувшись в другую сторону. — Мне тоже понравилось, — смущенная улыбка безумно шла музыканту. Так не хотелось сейчас с ним прощаться, не зная, встретятся ли они когда-нибудь снова. Еще три часа назад Андо с уверенностью бы сказал, что все, что он хотел бы от этого мужчины — провести рядом пару минут. Теперь же, даже отпущенного времени ему казалось катастрофически мало. — Вы на машине? — спросил он неожиданно. — Нет, на такси, — ответил Ниикура, видимо, не понимая, к чему клонит собеседник. — Тогда давайте я вас подвезу! — радостно воскликнул Дай, краем глаза заметив приближающегося официанта со счетом в руках. — Почему бы и нет, — немного растерянно ответил гитарист. Андо подтянул к себе счет, посмотрел и полез за бумажником в карман. Достав нужную сумму, он сунул ее в книжечку, захлопнул и поднялся. — А с чего это вы оплатили полный счет? — возмущенно поинтересовался Каору, проследив за действиями журналиста. — Я же предлагал позавтракать, значит, мне и платить, — легко улыбнулся Дай, чуть склонив голову. Спорить было не с чем, да, и не особо хотелось, поэтому музыкант замолчал, тоже поднимаясь со своего места, поспешно запихивая сигареты в карман. Они вышли на залитую весенним солнцем улицу, по которой сновали машины, задерживаясь в небольших пробках. — Моя машина за поворотом, — Дайске подбородком указал нужное направление, застегивая куртку. Потом достал телефон, набирая знакомый номер. — Ты где? — поинтересовался мужчина, когда ему ответили. — В клубе. Босса нет, — в голосе улавливалось раздражение. — Он будет через час, — сообщил Андо, заворачивая в проулок, где он оставил свой автомобиль. — Я тоже подъеду. — А твое интервью? — Мы закончили. — Ты жив? — Шинья усмехнулся. — Почти, — чуть улыбнулся Дай, открывая водительскую дверь и садясь за руль, после чего отключился. — Дайске, Вы точно журналист? — поинтересовался Каору, садясь рядом. Наверное, Дай слишком резко развернулся, потому что гитарист подался немного назад и удивленно моргнул. — О чем Вы? — настороженно спросил он, не понимая, где мог выдать себя. — Такая шикарная машина, — ответил Каору, оглядывая бежевый кожаный салон BMW. — Ах, Вы об этом, — усмехнулся Дай, облегченно выдохнув и заводя мотор. — Я долго копил. — Сколько вам лет? — поинтересовался музыкант, когда они выехали на основную трассу, вливаясь в общий поток машин. — Это так важно? — спросил собеседник. Он не привык выкладывать свои личные данные, хотя, что такого было в возрасте? — Нет, просто поинтересовался, — пожал плечами Каору и отвернулся к окну, слишком увлеченно разглядывая проплывающий город. — Мне тридцать один, — выдохнул Дай. Ниикура никак не отреагировал на ответ и до его дома они доехали молча. Андо чувствовал себя виноватым, сам не знал, из-за чего. Его напрягало это молчание. Хотелось слышать голос Каору, видеть его улыбку. Но не попросить же об этом прямо, иначе его попутчик выскочит из машины раньше, чем он успеет остановиться. — Откуда ты знаешь, где я живу? — вырвал из размышлений тот самый голос, который он так жаждал услышать. Никто из них даже не заметил, что они перешли на "ты". — Просто знаю и все, — тихо проговорил Дайске, открывая окно и закуривая. — Кто ты, Дайске? — неожиданно спросил музыкант, прожигая взглядом, под которым невозможно было оставаться спокойным. Стало подозрительно жарко в тесном салоне автомобиля, рубашка прилипла к спине, а волосы на затылке встали дыбом. — О чем ты? — голос оставался невозмутимым, взгляд тоже. Выдержка. Внешне он был сдержан всегда. — У тебя дорогая машина, слишком дорогая для журналиста, тем более, для такого молодого. Пусть мое место проживания действительно вычислить не так сложно, но тоже надо постараться. Ты слишком лаконично говоришь по телефону, как солдат. И твои руки, прости, но забыть такое не получается. На них же живого места нет! — воскликнул Каору, продолжая смотреть на мужчину тем же пронзительным взглядом. Повисло молчание, буквально разрываемое напряжением, искрящимся как ветвистая молния в грозу. Хотелось сейчас же выбраться из машины, на свежий воздух, подальше от этого взгляда, от которого дышать становилось нечем, а ворот рубашки нестерпимо давил на беззащитное горло. — Я все равно не смогу тебе сказать, — тихо вымолвил Дай и отвернулся. — Ты не журналист? — в голосе был слышен плохо скрываемый страх. — Журналист, — Андо достал визитку из кармана и кинул ее на колени пассажиру. — Позвони в редакцию, узнай. — Дайске, я... — Не нужно. Ничего не говори. Будет лучше, если ты сейчас выйдешь из машины и навсегда забудешь обо мне. — Но... — Пожалуйста, — он так ни разу больше и не взглянул на Каору, даже головы не повернул. На лице не дрогнул ни один мускул, когда хлопнула пассажирская дверца, а силуэт его мечты скрылся в подъезде. Мечты? Что такое мечта? Он не имел права мечтать, желать, любить, чувствовать. Он рожден лишать людей жизни, а для этого нужен холодный рассудок. Только почему же тогда не получалось сейчас взять себя в руки? Почему так отчаянно сжималось сердце в груди? Ведь он не должен чувствовать ничего. Никогда.