* * *
— Ли Донхэ? — Нет. На том конце провода заметно стушевались и за те полторы секунды, что собеседник молчал, подушка вновь показалась очень мягкой. — Простите, но… Вы знаете Ким Хичоля? Тот самый лохматый мудак, судя по всему. Донхэ зарылся рукой под подушку и сладко причмокнул. — Впервые слышу. Судя по вырвавшемуся кряхтению, его собеседник плохо понимал, что происходит, а он так и не узнал, чем там закончилось дело с бобами. — Он звонил вам пятнадцать раз за прошедшие сутки. — Вот же гад настырный, — проворчал Донхэ. — Вероятно, но… Мы понимаем, что и вам, и вашим одногруппникам проблемы ни к чему. Глаза пришлось слегка приоткрыть. С колыхнувшейся в груди тревогой Донхэ глянул на экран телефона. Звонили с телефона Хичоля. — Какой бар? — откидывая в сторону так приглянувшееся ему одеяло, со вздохом спросил он. — Бар? Это полицейский участок. Д-да вашу ж мать!* * *
Зашедший в участок парень походил на побывавшего в нешуточной передряге воробья. Встрёпанный, злой и отчаянно не выспавшийся. — Ой, ну за каким хером вы позвонили ему? — слегка паникуя, возопил пойманный ими балагур. Парень, не оборачиваясь, продемонстрировал хулигану средний палец и сразу подошёл к стойке. — Что он натворил? — без особого интереса спросил спаситель и широко зевнул. — Распитие спиртных напитков в общественном месте, — нерешительно начал офицер полиции. — Он уже выплатил штраф, но отказывается заполнять бланки, а… Донхэ понятливо кивнул, взял всю стопку и невозмутимо прошествовал к развалившемуся на скамье Хичолю. Вручил ему стопку бумаг, ручку и, плюхнувшись возле, продолжил спать. — Пиши. — А не обломится!.. Брошенный из-под встрёпанной чёлки взгляд добрым не был. Хичоль закатил глаза и склонился над бланками. — Только без самодеятельности. Я продиктую. Имя: Засранец. Фамилия: Яйцеголовый… — Зря вы его разбудили. — Профессия: мудозвон. — Я бы всё уладил сам. — Да ни черта!.. Ты указал меня в ближайших родственниках. — Мучайся теперь. Хичоль черканул размашистую подпись и вручил бланки обратно Донхэ. Тот поднялся, вернул документы офицеру полиции и, снова зевнув, глухо поинтересовался: — Мы можем идти? — Да, только лучше, наверное, через чёрный ход, — парень недоуменно нахмурился, и офицер, нелепо стушевавшись, пожал плечами. — И стоит прикрыть лицо, а то… Понимание было каким-то блёклым. — Да, точно, — согласился Донхэ и накинул на голову капюшон. — Пошли, гордость нации. Попозируем, а то вдруг Итуку никто не расскажет, так хоть из газет узнает… — Завали. — Ненавижу тебя. Джек почти разрулил всю эту завараушку с бобами и верзилой, а тут… — С Рождеством! — нагнало их запоздалое поздравление у самого выхода. Встрёпанный пацан громко заржал.* * *
Был тот самый день, когда спать хотелось больше, чем жить. У Фонтана радуги толпилась куча народу, дети играли с бенгальскими огнями, с реки дул влажный, слегка морозный ветер, а пёстрая группа из шумных подростков, воровато оглядываясь, пыталась тайком установить у набережной фейерверк. День был долгим, год тяжёлым. Донхэ перескочил через ограждение, рискуя заработать ещё один привод, и сел прямо так, на мокрую от прошедшего накануне дождя землю. Хичоль нерешительно помялся и, наконец, уселся возле. — Если я вдруг доживу до тридцати, — спрятав сигарету от ветра, он прикурил, — в Рождество сигану с этого моста. Прикинь, какие кадры останутся у туристов. — Ты идиот, — отбрил Донхэ. — Но я тебя нравлюсь. — «Был идиотом, но нравился Ли Донхэ». Тот ещё некролог, — хмыкнул Хэ и глубоко вздохнул. — У нас будет хоть одно нормальное Рождество? В небе взорвался первый фейерверк. — Я никогда не притащу в дом ёлку, если ты об этом. — Боже упаси. Чей-то хриплый, густой голос с еле слышным акцентом подпевал Стингу. Это было лучшее из лучших Рождество.