В жопу Рождество

Они так и не играют в «Правда или дело». Как бы то ни было, это не идея Хичоля. Больше всего Донхэ ненавидел пробки. Особенно раздражали праздничные пробки. Несказанно бесили, если он в них стоял, и доводили до белого каления, если менеджер запрещал выходить из машины. Слева от их микроавтобуса стояла старенькая KIA с обшарпанной краской, справа — грузовик с надписью LOTTE на кузове. О том, чтобы поехать в рождественскую ночь на метро, речь не шла вовсе, а после долгого эфира хотелось только спать. И, возможно, по-быстрому опрокинуть по бокалу шампанского в тихом и очень семейном кругу: год был успешным, альбом продавался хорошо и несмотря на свинцовую тяжесть в ногах и голове, Донхэ пребывал в более чем благостном расположении духа. Ни тому, ни другому сбыться, очевидно, было не суждено: уснуть сидя не получалось, а шампанского в автобусе не было. Справа посапывал Хёкджэ, слева копался в телефоне Кюхён, а спереди Чонсу то и дело заваливался набок. Хичоль валялся на задних сиденьях, головой у Шивона на коленках, Сонмин равнодушно пялился в окно, Рёук не спал, но старательно делал вид, что спит, а общежитие было по-прежнему так же далеко, как и полчаса назад. Было отчаянно скучно, в сумках валялось навалом спонсорской настойки из женьшеня, и надо было как-то дальше плыть. — Правда или дело. Хёкджэ причмокнул и открыл глаза. Сонмин громко фыркнул и демонстративно заткнул уши наушниками, Кюхён же, напротив, выдернул один из. — Либо с бутылкой виски… — Никакого алкоголя в транспорте, — прошелестел Чонсу, подпирая подбородок кулаком и поудобнее перехватывая документы. — …либо вообще никак, — прокомментировал Хичоль, удобнее устраиваясь на не слишком мягких коленках. — Сдрейфил? — Нет, Рыба, трезво оценил вероятность вранья. — Пообещаем. — Оборжаться. — Поклянёмся на мизинчиках. Кончай ломаться, я знаю, что ты делал прошлым летом. Хичоль бросил на Донхэ взгляд исподлобья, и кажущаяся суровость не смогла скрыть от него мелькнувшего в чёрном болоте радужки шального веселья. Уголок губ поднялся в намёке на ухмылку, и Донхэ понял, что выиграл. Вытащил из огромной сумки восемь бутылок ярко-красной настойки и раздал всем. Ткнул бутылочкой объёмом в ноль-тридцать-три литра Сонмина в плечо и вопросительно склонил голову. — Обещаю не спрашивать про секс. Торжественная искренность в голосе Донхэ скончалась в муках, стоило фыркающему смешку сорваться с губ Хичоля. — Разве что о снежках и кремовых пирогах [1], — вдруг огрызнулся Сонмин и очаровательно улыбнулся. Во взгляде вылупившегося на Сонмина Донхэ смешались в причудливом коктейле восторг и неверие. Итук горестно вздохнул, Шивон неодобрительно качнул головой, а Хичоль в приступе гомерического хохота едва не сверзился с шивоновых ног. — Чёрт возьми! — воскликнул он. — Хэ, я тебя люблю! Пупс. — Хичоль всё же сел и ударил по нехотя поднятой ладони Сонмина. — Уважаю. — Заварной Патисьер или Шарлотт? — Хёкджэ с наивным любопытством и гастрономическим голодом выглянул из-за широкого ворота толстовки. Снисходительная жалость в глазах Сонмина соперничала разве что с христианским негодованием в ничуть не христианском взгляде Шивона. — Белковый, — брякнул Кюхён. Из дышащей на ладан KIA орали AC/DC. Водитель грузовика LOTTE ковырялся в носу, а красноносый Рудольф на зелёных носках Рёука строил глазки Эклеру.