ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: NC-17! Я никогда не умела отказывать любимым читателям =] Но вы меня точно однажды под статью подведете!
LØRDAG – SØNDAG 21:21 – 12:12
Почему Эвен так волновался, приглашая Исака на праздничный ужин с семьей, Вальтерсен понял уже на пороге дома Нæсхаймов – слишком крепко для «официального знакомства» с бойфрендом сына Матиас сжимал его в своих объятиях, радуясь визиту, а Лора целовала раскрасневшиеся от холодного ветра щеки, ругая за то, что мальчик не надел сегодня шарф. Протянув женщине коробку с имбирными пирожными (с боем отвоеванную у громко переругивающейся в супермаркете по дороге семейной пары) и скромно потупив взгляд в пол, Исак неуверенно топтался на месте, поджимая вмиг заледеневшие без обуви пальцы ног, и, почти до хруста сжимая костяшки руки ладонью, ждал от Эвена следующего шага. Но Нæсхайм, разуваясь и вешая в шкаф две их куртки, кажется, дискомфорта своего парня не разделял – улыбался Вальтерсену он все также радостно и безумно влюбленно. А, отпросившись у родителей показать Исаку свою комнату, руку Вальтерсена в своей держал крепко. И целовал. У Исака коленки подкашивались и сердце переворачивалось в груди с высоким прыжком от того, как свободно и открыто Эвен проявлял к нему свои чувства, не обращая внимания на заинтересованные взгляды родных и задорно подмигивая их одобряющим улыбкам. Через половину часа и самого Вальтерсена медленно расслабляя, освобождая от сковывающего тело напряжения крепкими объятиями и негромкими разговорами. Рисунки со стен в спальне перед приходом своей главной музы Эвен не снял, позволяя Исаку вновь исследовать каждый восторженным взглядом и выразить свое восхищение автору – поцелуями, улыбками, блеском серых глаз. Возможно, Нæсхайм знал, что его мальчик в комнате этой был не впервые, но внимание на этом факте третьекурсник особо не заострял, увлеченно рассказывая Вальтерсену о том, откуда на полках взялась та или иная безделушка, или какие из стоявших ровным рядом на стеллаже книг Эвен любил больше остальных. А Исак слушал его с приоткрытым в восхищении ртом и влюблялся все сильнее. Хотя вряд ли в сердце Вальтерсена остался хоть один нанодюйм не занятого Эвеном пространства. А на теле – сантиметр кожи, от которого не пахло бы Нæсхаймом. Маленьким хвостиком следуя за своим парнем по пятам, Исак ластился и жался к любимому человеку, переплетая пальцы рук и спаивая губы, всем телом вжимаясь в Эвена и почти прирастая к нему, голоса стоявшей со счастливой улыбкой в дверях Лоры не слыша и с третьего раза. – Мгхм, – с тихим звуком разорвав долгий поцелуй у окна, обернулся на зовущую ребят к столу мать Нæсхайм, лицо тут же покрасневшего до кончиков ушей Исака пряча у себя подмышкой. – Уже идем, – пообещал он кивнувшей ему Лоре, и, приобняв Вальтерсена чуть крепче, повел того к выходу, на раздавшиеся в ответ невнятные протестующие бормотания парня лишь снисходительно посмеиваясь. Эвену даже нравилось, что все эти стандартные процедуры знакомства с родителями с кучей неуютных пауз в разговоре и диким смущением под изучающе-любопытными взглядами взрослых их парой были пройдены заочно, позволяя Нæсхайму свободно держать своего парня за руку и, когда очень сильно хотелось, нежно целовать в висок. А целовать Вальтерсена Эвену хотелось постоянно. И не только. Но за обеденным столом в компании родителей Нæсхайм об остальном старался не думать. Рассказывал об итогах учебного полугодия, не забывая отметить и успехи скромно поддакивающего ему Исака, и строил совместные планы на каникулы, подобно маленькому ребенку радуясь подаренной в честь успешного окончания семестра путевке на горнолыжный курорт в Швейцарии. Лишь через несколько секунд опомнившись и, спешно стерев с лица восторженную улыбку, стрельнув виноватым взглядом на сидевшего рядом Вальтерсена, тихо проговорив: – Спасибо большое, пап, мам, но, наверное, я с вами не поеду, – неожиданно для каждого отказался от подарка Эвен, оставляя вилку на столе и находя ладонью вечно холодные пальцы своего любимого. – Я бы хотел провести эти каникулы с Исаком, если вы не против, – заглянув в серые глаза веской причины сказать «нет», уверенно проговорил он, улыбнувшись. – Впереди выпускной семестр, экзамены, поступление, и у нас просто может не быть в ближайшее время возможности... – Ты рехнулся? – не смог дослушать до конца абсурдных доводов своего парня Вальтерсен, высоко задрав брови на лоб. – Отказаться от горных лыж и сноуборда в Швейцарии, чтобы остаться в Осло? – как на реального психа посмотрел на бойфренда Исак, ища поддержки у сидевших напротив Лоры и Матиаса. – Даже не думай, Эвен, – закачал головой второкурсник, интонацией голоса заявляя о непреклонности сказанного. – Ты поедешь. – Но... – Всего шесть дней, Эвен, – не позволил даже слова в ответ вставить парню Исак, сжимая руку Нæсхайма в своей ладошке крепче. – Это не так долго, – и, подмигнув, погладил подушечкой большого пальца тонкое запястье, зная, как действует на способность его любимого спорить эта невинная ласка. – Он едет, – самостоятельно решил за Нæсхайма непосильную задачу выбора Вальтерсен, с улыбкой победителя поворачиваясь к родителям Эвена. Но уже через секунду понял, что Лора с Матиасом и его обыграли. – Ну, вообще-то, мы и тебя приглашаем, Исак, – вернув улыбку мальчику, сообщила Нæсхайм, заручившись кивком поддержки от мужа. – Эвен не заметил, но там две путевки, – указав сыну на оставленный на столе распечатанный конверт, проговорила Лора. – Нужно только получить разрешение у твоих родителей. И Вальтерсен едва не лишился чувств. Невидящим взглядом уставившись на тонкие пальцы бойфренда, тут же поспешившие освободить его руку и проверить слова матери на истинность, Исак хватал ртом воздух, изумленно встречая два идентичных прямоугольника с красивыми надписями и фото горнолыжного спуска в центре, чувствуя, как в груди что-то громко ухает о ребра, и, подняв на Лору широко распахнутые в удивлении глаза, попытался что-то сказать. Но ничего кроме хрипа и нечленораздельных звуков изо рта его сейчас не вылетало. – Если ты согласен, я бы попросила тебя дать номер твоей мамы или отца, чтобы мы с ними могли обсудить возможность твоей поездки с нами, – продолжила Нæсхайм, понимая, что ответа от Исака пока добиться ей не удастся. И сама не смогла говорить дальше – резко подскочивший с места Эвен обогнул стол и сгреб мать в крепком объятии в считанные мгновения. – Спасибо, – прошептал Нæсхайм в мягкие волосы Лоры, согнувшись пополам. – Спасибо вам, – поспешил поблагодарить он и отца, оставив на щеке матери звонкий поцелуй. – Исак, мы едем кататься на бордах! – и, победоносно вскинув к потолку руки, отсалютовал своему парню под радостный смех родителей. Вальтерсен же все никак не мог поверить – ну не могло одинокому мальчику так в жизни повезти! Как будто того факта, что ему достался самый замечательный бойфренд на свете, было мало – в комплекте с Эвеном шли еще и лучшие из всех возможных родители. Торопливо разыскивая в голове слова благодарности и пытаясь не запутаться в буквах, Исак бормотал свои «спасибо» Матиасу и Лоре, периодически сбиваясь на попытки отказаться от предложения из-за нежелания причинять дискомфорт (к слову, тут же безапелляционно отклоненные Нæсхаймами), и так счастливо улыбался. Буквально светился, ярче гирлянды на новогодней елке переливаясь всеми оттенками розового на щеках. Определенно, этот праздник был лучшим из всех, что Вальтерсен помнил. А Лора и Матиас – просто золотыми людьми. Не позволив Исаку долго отнекиваться и пресекая любые попытки мальчика спорить, они предложили перейти к горячему, провожая уходящий год полными животами и разговорами на отвлеченные темы, медленно ползущие к полуночи стрелки настенных часов подгоняя новыми тостами. А Вальтерсен, чувствуя себя в компании Эвена и его родителей все более комфортно и по-домашнему уютно, позволил себе секундную слабость. Извинившись перед всеми и отпросившись позвонить, школьник поднялся из-за стола, на ватных ногах следуя к лестнице, и, закрывшись в комнате Нæсхайма (единственной, в которую он, по его мнению, мог войти без разрешения), крепко сжал в руках свой телефон, глядя на черный экран. Возможно ли, что рождественско-новогоднее чудо Исака имеет чуть бо́льший радиус действия, чем дом этой прекрасной семьи, что весело смеется в гостиной на первом этаже? Вальтерсен не узнает, если не проверит. И, вдохнув поглубже, разблокировав айфон, Исак быстро набрал на экране: Исак (23:08) Привет, мам Нечаянно сразу и отправляя. Наверное, это было хорошим знаком. И, покусав губу в нерешительности еще немного, собираясь с духом, Вальтерсен продолжил писать, с испугом глядя на первое свое сообщение за долгие месяцы, боясь увидеть подтверждение прочтения. Он должен успеть все сказать ей до того. Пока не передумал. Исак (23:11) Я просто хотел поздравить тебя с прошедшим Рождеством и Новым годом И сказать, что люблю Я знаю, ты расстроена из-за меня и считаешь, что я живу неправильно Но я счастлив, мам! У меня появился парень Он лучше всех, кого я знаю. И я люблю его Сегодня мы ужинаем с его семьей Но я бы очень хотел, чтобы однажды ты с ним познакомилась, и мы точно также смогли поужинать вместе Прости, если тебя расстроит это, и если из-за меня тебе грустно Я по тебе скучаю *обнимашки от Исака* Отправлял сообщение Вальтерсен с полными глазами слез. А ответа ждал не дыша. Вот только мама, прочитав крик души сына, взаимностью ответить не смогла. С надеждой глядя на медленно разряжающийся телефон, Исак глотал собравшиеся в горле комки, мысленно призывая появиться три точки на дисплее. Но и через десять минут ожидания желаемого не увидел. Зато его длительное отсутствие заметил Эвен, и, беспокойно поерзав на стуле около десяти минут, поспешил найти своего мальчика в доме, бесшумно подходя к тому со спины и осторожно обнимая. – Хей, ты чего тут делаешь? – выдохнул Нæсхайм, целуя напряженную челюсть любимого. – Все в порядке? – отметив, что и сам Исак был натянут подобно гитарной струне сейчас, поинтересовался он, обнимая парня крепче и запуская руки в карман его толстовки. – Да, – бездумно кивнул Вальтерсен, соврав. – Не совсем, – но, вспомнив, что обещал Эвена больше не обманывать, признался откровенно. – Что случилось? – поглаживая Исака по животу через пару слоев ткани, задал новый вопрос Нæсхайм, начиная беспокоиться. – Небольшие проблемы с мамой, – откликнулся мальчик, прикрывая глаза и роняя затылок на плечо Эвена. – Но давай не будем говорить об этом, пожалуйста? – попросил он едва слышно, не желая портить своему любимому праздник. – Не сегодня. – Хорошо, – и настаивать, конечно, Нæсхайм не стал – все же от Лоры Эвену досталась удивительная чуткость и эмпатическая чувствительность. А сам он с легкостью мог из головы Вальтерсена прогнать все дурные мысли одним своим присутствием рядом. Обнимая Исака и ласково целуя скулы, Эвен поддерживал бойфренда беззвучно, окутывая молодого человека теплом и искренней любовью, минуты грусти, слабости и сожаления скрашивая более приятными эмоциями, покинувшую губы Вальтерсена улыбку зажигая вновь, когда Нæсхайм осторожно пощекотал его живот согретыми в кармане пальцами. – Хей, – шлепнул по руке бойфренда Исак, наигранно возмутившись. Не сказать, что ему было щекотно, даже наоборот, приятно-возбуждающе. Да и скучал по близости с Эвеном Вальтерсен просто чертовски сильно. Но поддаваться своим желаниям, когда внизу их возвращения ждут Лора и Матиас, а сам Исак официально в этом доме впервые, было, мягко говоря, неуместно. – Ты же говорил, что не боишься щекотки, – но настроение у Эвена сегодня, кажется, было игривым. И, ущипнув тихо вскрикнувшего мальчика за кожу над прессом сильнее, для большего эффекта Нæсхайм его еще и за ухо укусил. – Эвен! – зазвучал вдруг выше и громче Вальтерсен. – Внизу твои родители, – в противовес протесту вытягивая шею и подставляясь. – Они пошли готовить кофе и выкладывать десерт, – тут же припал губами к мягкой коже Нæсхайм, оставляя мокрый след поцелуя. – А я соскучился, – и, очертив его контуры языком, увеличил радиус ласки. Рукой в кармане толстовки Исака что-то нащупав. – Эм? – достав сложенный вчетверо листок, подозрительно свел брови на переносице Эвен. – Любовные записки? – но, не спеша делать выводов, решил пошутить над почему-то напрягшимся парнем. Вальтерсен вздрогнул. – Я... – и заметно удивил своей реакцией Нæсхайма. – Это... хм... – забрав у Эвена лист, неуверенно начал говорить он, смущенно пряча взгляд от провернувшего его в своих руках бойфренда. – Когда я был здесь в прошлый раз, – не желая врать, признался Исак честно, – я увидел этот рисунок и почему-то забрал его с собой, – виновато потупившись , развернул листок Вальтерсен, показывая Эвену черно-белую картинку. Позволяя в ней узнать что-то до боли знакомое – размытую фигуру, бесплотную тень себя самого в центре черно-серого водоворота депрессии и отчаяния. – Прости, – прошептал Исак, вскидывая голову, мелькнувшую в голубых глазах искру боли приняв на свой счет. – Я вообще не понимаю, зачем я его тогда взял, а потом и вовсе забыл, что он у меня, – поспешно начал оправдываться он, попутно проклиная себя за то, что без спросу присвоил себе, возможно, очень важную для Эвена вещь. Он, и правда, забыл, что рисунок лежит в кармане толстовки (хорошо, постирать ее еще не успел). Но Нæсхаймы сегодня, кажется, сговорились, удивляя Исака неожиданными новостями и своими непредсказуемыми действиями – заглянув в серые глаза испуганного мальчишки, Эвен лишь улыбнулся ему в ответ, мягким голосом успокаивая взволнованного Вальтерсена: – Давно пора было его выбросить, – разрывая картинку по сгибу дважды. – Что? Зачем ты..? – охнул Исак, уставившись на Нæсхайма в оба глаза, пытаясь ухватиться за полетевшие на пол кусочки бумаги пальцами. – Он никогда мне не нравился, – отозвался Эвен, перехватывая его руку. – Да и смысла в нем больше нет, – обнимая ладонью вторую и поднося к своим губам, объяснился он. – Ведь у меня есть ты, – и, нежно поцеловав каждый холодный пальчик, завел руки Вальтерсена себе за шею, собственные удобно устраивая на его пояснице, чтобы притянуть к себе Исака ближе. И поцеловать. Ласково, нежно и почти невесомо. Но очень откровенно. Признаваясь Вальтерсену во всем. Разорванной пополам надписи на полу не оставляя шансов. «Все люди одиноки» – теперь это не про Нæсхайма. Не когда его за шею обнимает любимый человек, лаская влажные губы кончиком языка, а сердце в груди настойчиво выбивает на ребрах три заветных слова. – Скоро полночь, пойдем, – шепотом произнес Эвен не их, медленно отстраняясь от тихо захныкавшего в протест Вальтерсена, потянувшегося вновь к его губам Исака беря за руку и утягивая в сторону выхода из спальни. У них еще будет время насладиться обществом друг друга, а сейчас их ждут внизу. Бутылка шампанского в ведерке со льдом, сладкое с полным кофейником горячего напитка и пара любящих родителей. О произошедшем некоторое время назад Исак забыл почти сразу, громко смеясь над уминающим одно за другим пирожное Матиасом, строгому взгляду жены и просьбам той оставить несколько кусочков десерта остальным отвечая новыми крошками на столе и рассказами о том, как ему было вкусно. – С завтрашнего дня я на диете, – заталкивая в рот очередную сладость, бурчал Нæсхайм-старший, сверяясь с наручными часами и прикидывая в уме, сколько еще штук он успеет съесть за оставшиеся десять минут. И широко улыбался перепачканными кремом губами, отмечая, что сидевшим напротив парням о сохранении своей фигуры в форме, в отличие от него самого, пока заботиться не приходилось. – Две минуты до полуночи, сладкоежка, шампанское открывай, – отодвинула от Матиаса заметно похудевшее блюдо с десертом Лора, подмигнув тихо хихикающим ребятам, и, отключив музыкальный центр, пробудила от спячки большой телевизор на стене, последние движения часовых стрелок на экране выставляя на всеобщее обозрение. А Нæсхайм-старший, тихо цокнув языком, провожая в живот последний кусочек сладкого, поспешил промокнуть губы салфеткой и вытереть руки, покрытую маленькими капельками конденсата пузатую бутылку ловко подхватывая пальцами, чтобы освободить от лишней защиты ее пробку. – Эвен, бокалы, – попросила помочь Матиасу сына Лора, спешно собирая мусор в одну из освободившихся тарелок, и, поблагодарив исполнившего вместо Эвена ее просьбу подскочившего с места Исака, поднялась, оборачиваясь на огромный циферблат на экране ТВ. Вслух произнося первую цифру обратного отсчета: – Десять. – Девять, – подхватил за женой Нæсхайм, вставая. – Восемь, – улыбнулся Вальтерсен с бокалами в руках, чувствуя, как со спины его за талию мягко обнимает Эвен. – Исак, – вместо «семи» прошептал тот ему в ухо. – Шесть, – не обратив внимания на пропущенную цифру, продолжила отсчет Лора. – Пять, – подошел ближе к жене Матиас. – Исак, – чуть громче позвал мальчика Нæсхайм-младший, губами почти касаясь мочки его уха. – Три, – улыбнувшись ребятам, взволнованно проговорила Лора, приобнимая мужа. – Два, – подмигнул жене тот. – Один, – выдохнул Вальтерсен, провожая взглядом последнее движение секундной стрелки в уходящем году. – Я люблю тебя, – и все вокруг взорвалось. Бутылка шампанского, фейерверки на улице и, кажется, сердце Исака. Потому что в тот момент Вальтерсен точно не слышал его ударов. И не смог бы вспомнить происходящих следом событий, долгие минуты находясь в каком-то гипнотическом опьянении от мягкого шепота любимого голоса и долгожданного признания, согревшего Исака до самых кончиков пальцев. Кажется, Вальтерсен давился шампанским и громко кашлял, извиняясь перед Нæсхаймами, сильно краснея на щеках и дрожа коленками, от ласково улыбающегося ему Эвена получая заботливые поглаживания по спине и нежные поцелуи в висок. А еще, вроде бы, сидел у него на коленях и ел десерт с рук, подобно маленькому котенку тыкаясь носом в щеку Эвена с благодарностями за угощение. Исак опомнился лишь через полчаса, когда придерживающий его за талию одной рукой Нæсхайм подушечкой большого пальца погладил мальчика по губам, стирая с тех крошки, и негромко поинтересовался: – Во сколько ребята собираются? – напоминая о договоренности встретиться с друзьями на центральной площади для продолжения празднования. – В час, – отозвался Вальтерсен, облизываясь. – Тогда нам пора собираться, – улыбнулся ему Эвен, нежно прикасаясь к щеке губами. – М-гу, – и так расфокусированное внимание мальчика рассеивая окончательно – кажется, и вовсе забыв об отошедших ненадолго на кухню родителях Нæсхайма, Исак потянулся к тому, прося поцелуй, и, получив желаемое, слез с коленей, позволяя Эвену пойти извиниться перед матерью с отцом за уход и сообщить, что ночевать домой он сегодня вряд ли придет. Сам Вальтерсен тоже не забыл поблагодарить Нæсхаймов за приглашение, ужин и прекрасно проведенное в их компании время, обнимая Лору чуть крепче, чем раньше, и уже не так смущаясь, когда Матиас сжимал его в своих руках, предлагая в самое ближайшее время повторить. Попрощавшись с родителями и крепко взявшись за руки, молодые люди проследовали к ожидающему на подъездной дорожке такси, поздравляя неожиданно добродушно улыбающегося паре водителя с праздником, и, попросив того отвезти их на центральную площадь, вновь увлеклись друг другом, составляя различные фигуры из пальцев и так влюбленно улыбаясь друг другу. За несколько минут поездки понимая, что встречей с шумной компанией друзей можно пожертвовать в угоду желания остаться наедине, прося таксиста изменить пункт назначения на адрес коммунальной квартиры Исака. На пороге той убеждаясь, что выбор они сделали правильный. Потому что целовать и ласкать друг друга хотелось сильнее, чем пить шампанское на ветру и взрывать фейерверки, а компания любимого человека сейчас была гораздо более желанна, чем сотня незнакомых лиц собравшейся около городской елки толпы. Сплетая языки в общем пространстве двух ртов и обнимая любимого крепче, Нæсхайм медленно продвигался вперед, на ходу освобождая Исака от куртки и толстовки, бешено колотящимся в груди сердцем буквально крича о желании близости, и, подхватив тихо пискнувшего Вальтерена под ребра, уже привычно поднял мальчика над полом, уверенным шагом направляясь в нужную комнату. А Исак, обняв его талию ногами, время недолгой прогулки на руках Эвена тратил с пользой – не забывая целовать любимые губы и царапать его шею ногтями, Вальтерсен скинул кроссовки, нетерпеливо дрожащими пальцами пытаясь забраться под воротник нæсхаймовской кофты, и, тихо прорычав на невозможность освободить своего парня от одежды из-за необходимости держаться, сильно прикусил того за губу. В следующее мгновение получая заслуженное наказание за причиненную боль. Падая на кровать с громким «ох», Исак уставился на оставшегося стоять прямо Нæсхайма, виновато хлопая ресничками и облизывая покрасневшие губы, показавшийся изо рта язык Эвена прося вновь вернуться в свой рот тихим поскуливанием и беспокойным ерзаньем по покрывалу. Но Эвен сдаваться не спешил – не отводя взгляда от серых глаз Исака, Нæсхайм мучительно медленно развел полы своей куртки в стороны, освобождая плечи от верхней одежды, и, ухмыльнувшись на сжавшиеся вместе бедра возбужденного парня, неторопливо скользнул собачкой молнии вниз, раздеваясь самостоятельно. А Вальтерсен от того заводился лишь сильнее. Слишком красив лицом и идеально сложен фигурой был его бойфренд, тяжело дышащему на кровати Исаку доставляя эстетическое удовольствие своим ленивым стриптизом, заставляя мальчика выгибаться перед собой и буквально умолять его к себе прикоснуться. – Эвен, – прохрипел Вальтерсен, сбиваясь на вдохе, когда футболка Нæсхайма полетела на пол. – Пожалуйста, – и потянулся к любимому обеими руками, глазами захлебывающегося водой утопленника глядя в игриво улыбающиеся голубые глаза своего мучителя, прося о спасении. И так сладко простонал, сжимая бедра, что и сам Эвен не смог больше продолжать эту пытку. Достав из кармана презерватив и кинув его куда-то на покрывало, Нæсхайм в мгновение ока освободил себя от джинсов и остальной одежды, залезая на кровать к Исаку полностью обнаженным и безумно возбужденным, обрадовавшемуся его помилованию мальчику указывая глазами на оставшуюся на нем одежду, тихим смешком сопровождая секундное разоружение Вальтерсена, кажется, даже порвавшего свою майку в желании скорее от нее избавиться. Соприкасаясь кожа к коже и разделяя тепло тел поровну, они вновь срослись в поцелуе, рассказывая друг другу о том, как сильно по этому скучали, и, лаская тела руками, переплели ноги, сталкивая два напряженных члена под грудные стоны. Оглаживая плечи Эвена пальцами, Вальтерсен подавался навстречу, выгибаясь в пояснице, долгожданным трением заводя обоих сильнее и разогревая в комнате воздух, влажной дорожной слюны следуя по челюсти Нæсхайма к его шее, чтобы оставить несколько розовых следов. Нет, меток Исак не ставил, но чуть соленую и такую горячую сейчас кожу целовал с большим желанием. Облизывал и рисовал непонятные узоры, редкими покусываниями заставляя Эвена рычать и хватать его за ребра пальцами сильнее. Сжав бока Вальтерсена обеими руками, Нæсхайм помогал ему двигаться, пару трущихся друг о друга членов делая все тверже и чувствительней, крохотные полупрозрачные капельки смазки растирая по животам и хрипло дыша в светлые кудряшки. Окончательно лишившись над собой контроля, когда мальчик обнял губами его кадык, начиная громко причмокивать, его посасывая. Подминая Исака под себя и нависая сверху, Эвен собрал губы Вальтерсена своими, вновь смачивая их языком и скользя им вглубь рта, под звуки возобновленного поцелуя медленно отводя одну его ногу в сторону, чтобы наконец к любимому прикоснуться. И тихо рассмеяться, когда не ожидающего подобного Исака сильно выгнуло в спине, почти сбросив с него Нæсхайма. Лаская член Вальтерсена ладонью и медленно надрачивая, Эвен тяжело дышал в его рот, пытаясь не сбиться с ритма поцелуя, но, чувствуя, как Исак сам начал вскидывать зад навстречу движениям руки, не смог больше сохранять контроля, отдавая бразды правления над своим языком бойфренду и полностью сосредотачиваясь на его члене. А Вальтерсена, кажется, такой расклад полностью устраивал – разводя бедра шире и тихо похныкивая в рот Эвена от удовольствия, он толкался в его кулак, покусывая и посасывая любимые губы, с каждым новым скольжением ладони по напряженному члену поднимая зад все выше, намекая Нæсхайму о том, что его пальцы кое-куда уже сильно опаздывают. И почти закричал в голос, когда один из них наконец добрался до пункта назначения, прогулявшись по крепко сжатому колечку мягким мазком. – Пожалуйста, детка, – подставляясь под более откровенное движение, взмолился Исак, разрывая поцелуй и цепляясь за плечи Нæсхайма сильнее, бедром начиная тереться о подрагивающий в нетерпении член Эвена, чтобы ускорить принятие им решения. – Будет больно, у нас нет смазки, – откликнулся Нæсхайм, дрожа ресницами от удовольствия. – Есть, – выдохнул Исак, отпуская одну ключицу и, подхватив руку Эвена вспотевшей ладошкой, облизал пару его длинных пальцев, все сомнения Нæсхайма вмиг рассеивая громким чмокающим звуком и решимостью в горевших желанием серых глазах. Эвен только от этого едва не кончил – не мог он себе даже представить, что его мальчик будет столь настойчив в желании получить необходимое. Спеша вернуть руку на прежнее место, пока слюна Вальтерсена не высохла, Эвен осторожно погладил мелкие морщинки на коже, с мягким нажимом проникая вглубь сжатого колечка на половину фаланги, и тут же выскользнул обратно, услышав, как жалобно застонал Исак сверху. – Прости... Прости, малыш, – зашептал он в любимые губы, стирая остатки слюны Вальтерсена с руки о свое бедро, ласковыми поцелуями извиняясь перед Исаком за причиненную боль. – Все хорошо, – но Вальтерсена этот шаг назад не устроил – парень вновь потянулся к его пальцам ладошкой. Вот только Эвен о его комфорте и сохранности заботился слишком сильно. – Нет, – не позволив Исаку вновь смочить свою руку, покачал головой он, целуя его скулы следом. – Я не хочу делать тебе больно, – и, медленно спустившись поцелуями к шее, пополз по кровати ниже, намереваясь удовлетворить возбужденного бойфренда орально, раз не позаботился о наличии смазки для большего. – Подожди, – но Вальтерсен, неожиданно что-то вспомнив, его остановил на подступах к напряженному животу. И, оттолкнув Эвена от себя, роняя на спину, резво спрыгнул с кровати, в чем мать родила уносясь куда-то вглубь квартиры. Уже через минуту возвращаясь обратно с сжатым в руках тюбиком смазки и диким огнем желания в глазах. Все-таки иметь соседа-гея с довольно насыщенной сексуальной жизнью не так уж плохо. – Завтра же идем в аптеку, – залезая на кровать обратно, деловым тоном сообщил Нæсхайму Исак, передавая заветную баночку, и, вновь утянув Эвена на себя, вернул двум телам прежнее положение в пространстве, разводя бедра широко без лишних просьб и мысленно приготовившись к продолжению. А Нæсхайм, в очередной раз улыбнувшись этому наглому мальчишке, поспешил открыть арендованный тюбик, большую порцию прозрачного геля разогревая в своей ладони под новый глубокий поцелуй. Облизывая губы Вальтерсена и царапая кончик языка об острую кромку его зубов, Эвен мягко гладил напряженное колечко пальцами, смазывая и расслабляя маленькую дырочку, с каждым новым кругом уменьшая радиус и надавливая сильнее, не сумев совладать с собой и проскользнув внутрь сразу на половину пальца, когда потерявший терпение Исак вдруг схватился за его напряженный член. Определенно, так управлять решимостью Нæсхайма было сподручней, и, тихо постанывая в его рот от удовольствия, Исак медленно ласкал ладошкой мягкую кожицу головки, удовлетворенно отмечая, как внутри него что-то движется, растягивая сильнее. В окутавшем тело и разум наслаждении позволяя Вальтерсену потеряться надолго, лишь редкими всхлипами от приятной в тот момент боли отмечая увеличение глубины проникновения пальцев Эвена и их количества втрое. Двигая рукой все быстрее и скользя почти свободно, Нæсхайм толкался членом в кулак Исака, кусая и облизывая его губы в беспорядочном ритме, хриплое дыхание закатившего глаза под веки мальчика соединяя со своим, и, сильно оттянув нижнюю губу Вальтерсена зубами, резко согнул пальцы внутри него пополам, буквально чувствуя, как от того подпрыгнул возбужденный член парня. – Хватит! – а сам Исак громко потребовал заменить руку на то, что он сам сжимал в своем кулаке сейчас, утягивая Эвена на себя за плечо и заставляя лечь на него полностью, налитую кровью головку его члена к своему входу приставляя самостоятельно. О том, что где-то на кровати рядом лежит презерватив, Вальтерсен в тот момент забыл – обнимая Эвена ногами и подаваясь задницей вверх, он, помогая себе рукой, медленно насадился на самый кончик головки, тихим шипением от боли первого проникновения возвращая способность соображать растерявшемуся от такой его настойчивости Нæсхайму, дальнейшее движение вглубь позволяя Эвену совершить уже самостоятельно. И громко взвыл в горячий воздух спальни, когда любимый его желание удовлетворил сполна. Растягивая горячие стенки ануса и проникая глубже, Нæсхайм опускал бедра все ниже, вспотевшего и раскрасневшегося под ним Исака вдавливая в матрац, через несколько мучительно долгих секунд останавливаясь, чтобы зажмурившийся от боли мальчик к этой наполненности смог привыкнуть. Отвлекая Вальтерсена от неприятного жжения и боли ласковым шепотом, он нежно целовал его губы и лицо, боясь даже вздохнуть, ощущая, как постепенно немеют его руки и ноги из-за неудобного положения, но, пока Исак сам не пошевелился, давая свое разрешение продолжить, двигаться не смел. Медленно выскальзывая из любимого и вновь подаваясь вперед, Эвен осторожно растягивал бойфренда своим членом, тихо похрипывая в горячий воздух и теряясь в мыслях, постепенно проникая все глубже и растворяясь в Исаке полностью, от благодарно постанывающего в ответ Вальтерсена получая просьбы двигаться уверенней и быстрее. Закатывая глаза под веки, Исак направлял Нæсхайма своими пятками, все сильнее нажимая на тазовые косточки того с каждым новым проникновением, и, сгибаясь почти пополам, помогал увеличить глубину, вскидывая зад навстречу бедрам Эвена, чувствуя, как головка его члена трется о горячие стенки, задевая нужную точку внутри. Нæсхайм был воплощением мечты Исака о парне, и здесь, в общей на двоих постели, в самый интимный момент близости, Вальтерсен в очередной раз в этом убедился – член Эвена наполнял его так идеально и дарил просто неземное наслаждение каждым скольжением внутрь, тяжело дышащего мальчика вознося на вершину блаженства и сладкой неги. Медленно, но верно толкая к краю пропасти. Чувствуя знакомое давление внизу живота и приятную вибрацию в набухших яичках, Исак ухватился за плечи своего парня пальцами крепче, и, притянув того к себе ближе, спаивая две влажные груди через кожу, подался навстречу резко и быстро, также уставшему осторожничать Нæсхайму позволяя делать с собой все, что только ему захочется. И Нæсхайм, одной только силой воли удерживающий в себе желание ускориться, с готовностью его просьбам внял – подхватывая Вальтерсена под ягодицы и упираясь подбородком в его ключицу, он чуть приподнял зад любимого над матрацем, делая несколько глубоких и резких толчков, парой ударов по простате Исака срывая с губ того громкие крики, и, утробно прорычав в горячую кожу свой ответ, начал двигаться быстро и рвано. С каждым новым толчком теряя себя в раскрытом перед ним парне. Скользя внутрь Вальтерсена глубоко в неровном темпе, Эвен тяжело дышал и захлебывался удовольствием, от громко стонущего около его уха Исака получая десятки благодарностей вперемешку с просьбами «еще», и, чувствуя, как сжимающие его член горячие стенки вдруг начали вибрировать, предвещая скорый оргазм, резко оттолкнулся от матраца. Выпрямляясь и вбиваясь в громко закричавшего Исака уже без осторожности. Цепляясь пальцами за воздух и остатки своей выдержки, Вальтерсен обнял ногами Эвена крепче, сталкивая свою задницу с бедрами бойфренда с громкими шлепками влажной кожи о кожу, и, зарывшись в подушку затылком глубже, взвыл на октаву выше, пачкая свой живот спермой и сжимая член Нæсхайма в себе. Ощущая, как изнутри его наполняет горячая влага, последние скольжения Эвена вглубь делая максимально чувствительными и приносящими с собой неизведанное ранее удовлетворение. Обессиленно падая на Исака сверху, Нæсхайм задыхался в дрожи оргазма, покрасневшими губами собирая с кожи того пот и шепча слова благодарности за минуты близости, довольно улыбающегося мальчика сгребая в своих руках, чтобы обнять как можно крепче. Каждой клеточкой тела прокричать Вальтерсену о своих чувствах и получить взаимный ответ от бешено колотящегося под его ухом сердца. Лежа в кровати спустя полтора часа и один совместный душ с приятным дополнением, от повернувшегося к нему лицом Исака услышав его вновь: – Люблю тебя, – пряча нос где-то в шее Нæсхайма, прошептал в его кожу Вальтерсен, смущаясь, дрожавшими от волнения пальцами рисуя на груди Эвена маленькое сердечко. – И я тебя, – отозвался Нæсхайм, целуя еще влажную его макушку. – Очень, – и, прижав к себе Исака крепче, счастливо улыбнулся.***
Так сладко Вальтерсен не спал уже давно. Проснувшись несколько минут назад, Исак все никак не хотел открывать глаз, наслаждаясь каждым вдохом с запахом любимого мужчины и приятной болью в мышцах, напоминающей о произошедшем этой ночью. Конечно, вместе с Эвеном они просыпались уже не раз, но сегодня Вальтерсен чувствовал, что что-то изменилось – они изменились. Открылись друг перед другом нараспашку и полностью доверились. Любили. Так сильно, что чувства этого хватило бы и целому миру. Но хранили его в себе лишь два сердца, через плотные ряды ребер и тонкую кожу разговаривая друг с другом на только им известном языке. Признаваясь в самом сокровенном. Наконец открыв глаза, Исак довольно улыбнулся, целуя губы все еще спящего Эвена, впервые за долгое время чувствуя себя абсолютно счастливым, в украшенном россыпью родинок лице Насхайма находя к тому причины. И, осторожно провернувшись в руках своего парня, потянулся к вибрирующему на тумбочке телефону, среди десятка пропущенных звонков и неотвеченных сообщений от друзей взглядом встречая то, что пришло последним. Мама (12:12) Сынок, любимый... По первым двум словам понимая, что чудеса для него на вчерашнем дне не закончились. Мать просила у сына прощения и говорила, как сильно любит, сморгнувшему слезинку радости с ресниц Исаку позволяя надеяться на скорое примирение и самого себя убедить в том, что теперь все будет по-другому. Мальчик никогда больше не будет одинок. И все у него будет хорошо.Начиная с сегодняшнего дня...
The end.