Еще одна из рода Клер

Прежде, чем вернуться в Беркхамстед, по просьбе Маргариты они заехали в Сен-Олбан, где в местном соборе хранились мощи святого, в честь которого и был назван город. «Ты, тот, кто был верным воином своего короля, но пострадал от его несправедливости, — молилась Маргарита у раки святого, — не дай моему мужу повторить твой скорбный путь. Пусть обойдет его мученический венец. Пусть смерть к нему придет со славой в бою или с умиротворением в окружении скорбящих сыновей и дочерей. Прошу тебя, святой Олбан». Выйдя из собора, Маргарита искала знак, что святой услышал ее, и нашла его во взмывшем ввысь голубе. Пирс пробыл в замке еще один день. Время, проведенное с ним, не омрачило даже неприятное происшествие: один из подручных рыцарей свалился в ров, остался жив, но ушибов получил достаточно, чтобы для его перевозки пришлось организовать носилки. Конечно, несчастный до выздоровления мог был остаться и в Беркхамстеде, если бы не одно обстоятельство: неуклюжего рыцаря звали Николас Одли. За время отсутствия Пирса Маргарита готовилась к свадьбе. Чтобы сопровождать супруга, графине Корнуолл следовало уверенно держаться в седле. На забавной церемонии, предшествующей бракосочетанию, ей предстоит выдержать экзамен и продемонстрировать свое умение управлять лошадью. Она будет убегать, а ее будущий муж должен ее догнать. Чтобы избежать любого конфуза, Маргарита отдавала верховой езде все утро до полудня. Другое испытание придумал для Маргариты ее возлюбленный. Испытание умеренностью. Так твердила дама Мод. Купцы, изменив обычный путь, по приглашению то именем короля, то именем графа Корнуолла заезжали в замок Беркхамстед, чтобы продемонстрировать свой товар будущей графине. Здесь были и ткани, и меха, и самые искусные украшения. Дай Маргарите волю, она скупила бы все, но бдительным стражем рядом находилась дама Мод и твердила об умеренности. — Хорошая жена и хозяйка не спустит состояние мужа на несколько тряпок и безделушек. — Однако не следует забывать о справедливости и благодарности. Разве не это одно из достоинств хорошей жены и хозяйки? Эти люди преодолели долгий путь, прежде чем оказаться здесь. Так же мой муж: разве, пренебрегая его заботой, я не становлюсь неблагодарной? — возражала Маргарита, а ее сундуки постепенно наполнялись настоящими богатствами. На седьмой день сентября в замке появился еще один купец, теперь из Венеции. В нем не было ничего необычного, кроме охраны. Купца сопровождал барон Мортимер собственной персоной. — Неужели Ваши дела идут так плохо, что Вы решили поправить их защитой торгашей? — поинтересовалась Маргарита, перебирая яркие шелка. — Пройдоха-венецианец считает, что ему повезло, хотя, знай он о цели визита, то сам бы взял с меня плату, — тихо проговорил Мортимер, по кивку головы оттягивая край красной ткани с рулона. — Слишком яркая, — заявила капризная покупательница, покачав головой. — Но такой прекрасной даме разве подойдут тусклые цвета? Вот лазурная, как море и ваши прекрасные очи, — тут же засуетился купец, демонстрируя другой рулон. — Нет. Не то, — Маргарита вновь вернулась к красному шелку. — Если добавить золото, то будут цвета рода Клер. — Разве мало Вам шьют платьев? — напомнила сидящая в стороне, но внимательно бдящая дама Мод. — Это были бы особые наряды. Для меня, для Элинор и для Елизаветы. Неплохо было бы хоть так доказать единство нашей семьи, — Маргарита накинула шелк на плечо, как древняя римлянка — тогу. — Умеренность, — напомнила дама Мод. — Я оплачу, — вмешался Роджер Мортимер. — Это мой дар к предстоящей свадьбе. Дама Мод отрицательно покачала головой, но Маргарита, проведя по образовавшимся шелковым складкам, а затем развернувшись так, что ткань обернула ее коконом, сообщила. — Вот и хорошо! — Рад угодить Вам, — склонился Мортимер. — Неужели Вы хитростью пробрались в этот замок, чтобы сделать мне подарок? — шепнула Маргарита, когда Мортимер приблизился, придерживая шелк, и помогая освободиться. — Я прибыл сюда, чтобы, рискуя быть обманутым, кое-что обменять, — услышала она негромкий ответ. — Интересно… — уже начала она, но барон покосился на строгую наставницу. Ловкач купец сразу понял ситуацию. — Какой выбор, миледи! И к красному золото. Только полюбуйтесь, какие ожерелья. Как очаровательно они будут смотреться на Вашей прекрасной шейке. Он подскочил к сундучку у окна и распахнул его. Там действительно оказалось несколько золотых ожерелий. — Я примерю, — решила Маргарита. — Милорд, может, Вы поможете? — венецианец оставил на столике раскрытый сундучок, а сам взял в руки серебряный диск зеркала. — Что ценного есть у меня, и что такого есть у Вас, способного заинтересовать меня? — Маргарита повернулась боком и чуть откинула волосы, чтобы полюбоваться, как идеально располагалось на шее ожерелье с красными камнями различных оттенков. Гранат, шпинель и сердолик — называл купец, и вроде какой-то еще, но Маргарита пропустила. — Как ошейник на собаке, — пожаловалась она, понимая, что надо найти повод отказаться от такой красоты. — Примерьте вот это, — теперь купец демонстрировал ожерелье, состоящее из двух цепей, большей и меньшей, каждая из которых заканчивалась подвесками из жадеита, и вновь отступил, чтобы позволить Мортимеру надеть на Маргариту украшение, а ей рассмотреть его внимательно. — От Вас зависит жизнь одного глупца. Маргарита почувствовала прикосновение пальцев мужчины к своему затылку. — Хммм… Неужели Вы вновь пришли просить за своего нерадивого кузена? — если Мортимер не собирался отдаляться, то она сама сделала четверть шажка к серебряному диску и чуть выдвинула вперед плечо. — Вы прозорливы. Ваш будущий муж желал бы вызвать его на поединок, но так как тот еще не является рыцарем, то просто обещал убить его, как шелудивого пса, — когда Маргарита повернула голову, то в отражении заметила слишком уж серьезное лицо Мортимера. — Ничем не могу помочь, сэр Роджер. Тем более, однажды я уже спасла его от гнева короля. Теперь, даже если Вы скупите все драгоценности, я скажу "нет". Сэр Роджер и Маргарита говорили вполголоса. Купец же постоянно трещал, то восхваляя красоту капризной покупательницы, то рассказывая, какую пользу в виде удачи, здоровья и славы могут принести те или иные камни и как они к лицу прекрасной даме. Если бы дама Мод и пыталась вслушаться, о чем велась беседа, то вряд ли разобрала хоть слово. Но маленький венецианец все слышал. После предположения Маргариты он так воодушевился, что даже стал казаться выше. — Если я подарю Вам кое-что более ценное? Одну тайну Вашего мужа? — спросил Мортимер, примеряя на Маргариту следующее украшение. — Неравноценный и несправедливый обмен, — заявила Маргарита, поправляя подвеску в виде креста. — Я подарю Вам эту тайну и просто буду надеяться на Ваше милосердие, — так безнадежно произнес Мортимер, что Маргарита, понимая, что все это отразится в зеркале, сдержала злобный смешок. — Говорите, — разрешила она. — Когда Пирс узнал, что Вы покинули его, как я ни пытался его убедить, он рвался к Вам, леди Маргарита. Пришлось применить весомый аргумент в виде кулака по голове, — меж тем Мортимер снял и отложил в сторону последнее золотое ожерелье. — Примерьте жемчуг! — тут же нашелся венецианец, демонстрируя содержимое следующего сундучка. — И что дальше? — напомнила Маргарита. — В Портлент его доставили в мешке, скрученным и с заткнутым ртом, выдавая за молодого хряка. — Пресвятая Дева! Я понимаю, почему он молчал, — после услышанного будущая графиня Корнуолл потеряла всякий интерес к примерке. — На голове, ниже темени, наверно, до сих пор заметен след, — продолжал Мортимер— Возвращаться , не зная, где Вы, не имело смысла. Он вынужден был смириться. — Я верю вам. Эта тайна дорогого стоит, — всего на несколько ударов сердца Маргарита обернулась и взглянула в глаза сэру Роджеру. — Возьмите вместе с ней и мою жизнь, — тот улыбнулся и кивнул. — Узнав, что я выдал его, Пирс наверняка захочет расправиться со мной. Я же не посмею разрушить Ваше выстраданное счастье. — Что это? — после всех пережитых приключений, Маргарита стала неимоверно суеверна и кругом искала знаки. А еще она искала то, чем могла бы одарить будущего мужа, кроме сохраненной, предназначенной только ему невинности. Она нашла и знак, и подарок. В уголке обитого бархатом сундучка лежала одинокая необычная жемчужина, вытянутая, формой похожая на высохшую грушу или скорее неправильную каплю. — Если Вы купите то ожерелье, что на Вас, я преподнесу этот камешек Вам как скромный дар к нему, — заверил купец. — Я не буду брать ожерелье, но куплю жемчужину, — обозначенное украшение вернулось на свое прежнее место. — Как скажете, госпожа, — купец продолжал улыбаться, но алчный блеск в маленьких бесцветных глазка потух. Опытный торговец знал, что распалить хорошенькую женщину — задача легкая. Она же, как Ева убедила Адама испробовать запретное яблоко, вытянет с мужчины средства на исполнение своих прихотей. Только «нет», означает «нет», как ни крути. Будь ты хоть Змием, отползи в сторонку и дождись нужного настроения. Только вот повезет кому-то другому, но не венецианцу Дарио. Хоть он и сумел продать несколько отрезов шелка, но хороший купец всегда стремится приумножить прибыль. Он уже потирал руки, представляя звонкие стерлинги, отсыпаемые щедрым рыцарем, но дама вдруг проявила стойкость к соблазну. — Я скажу: можешь ли сделать этому камню оправу? И цепь к ней? — спросила капризная покупательница. Она отказалась от сокровища, но польстилась на негодный, хоть и редкий камень. Дарио снова оживился. — Всего лишь месяц, госпожа. — Я оплачу, — заверил рыцарь. — Я сама могу заплатить и за камень, и за работу, — отвергла его предложение девушка. До разговора с Роджером Мортимером Маргарита не задумывалась о прощении, а после поняла, что прощать, в общем-то, нечего. Все закончилось само собой. Представив своего первого поклонника искалеченным или даже мертвым, Маргарита испытала жалость. С просьбой к Пирсу о помиловании несчастного мальчика она решила не затягивать, но обставить все изящно, выдав и свои тайные знания. Чтобы побыть наедине с ним в его следующий визит, нареченные снова отправились на конную прогулку, правда, теперь не заезжали далеко, а расположились в живописном месте, чтобы насладиться обществом друг друга. — Что ты делаешь? — не пытаясь освободиться из объятий, поинтересовался Пирс, когда Маргарита начала ощупывать его голову от затылка до темени. — Ищу благословенный холм, спасший мою любовь от безрассудства и вернувший ко мне в полной сохранности… Почти в полной, — промурлыкала она и поцеловала возлюбленного в висок. — Кому-то следовало укоротить длинный язык, — Пирс закрыл глаза, позволяя Маргарите легкими поцелуями покрывать веки, а недовольство выразилось в сморщенном носе, но не ласки были тому причиной. — Давай ты не будешь об этом вспоминать? — Как скажешь, мой рыцарь, — Маргарита потерлась кончиком носа о его нос. — Только и ты прости обиду, которую нанесли мне. Если бы не было трудностей, мы бы не знали, что такое счастье. — Моя мудрая жена, — теперь уже Пирс вступил в игру обмена поцелуями, сделав это по-своему, слегка прикусывая ее губу. — Пока еще не жена, но скоро. Скоро… Радостные и томительные дни ожидания Маргарита нанизывала, как жемчужины на нитку, пока не осталось ни одной. Счастливая невеста пыталась вспомнить хоть одного короля или легендарного героя, чья свадьба могла бы затмить или сравниться со свадьбой графа Корнуолла и Маргариты де Клер. В первый день проходил турнир, омраченный только одним происшествием: граф Корнуолл, к восторгу невесты, стал победителем, но вручил корону королевы Любви и Красоты ее старшей сестре Элинор. — Стоит отблагодарить короля за его доброту. Но как ему угодить и дать то, что он желает? — пояснял Пирс, желая обнять увернувшуюся Маргариту. — Конечно! Достойный подарок — леди Элинор в короне, — ворчала Маргарита и отворачивалась, не желая смотреть в бесстыжие ореховые глаза. — В моей короне! — Верно! Но всем и так известно, кто королева моего сердца. К тому же этот турнир — всего лишь разминка. Главное состязание в честь моей прекрасной жены состоится через месяц. И о нем будут говорить веками, тогда как этот забудут через неделю, — Пирс опустился на колени, и сердце Маргариты дрогнуло. Она уже не могла сердиться. Ее возлюбленный прав: очень многое зависит от благосклонности короля. — Но на кону честь Элинор, — все же засомневалась невеста. — Ей оказана честь стать как никто ближе к королю. Подобная связь не позор, а выиграет от нее прежде всего она сама и ее неуемный муж. — И уж в последнюю очередь мы, — хихикнула Маргарита. — Моя прозорливая жена, — завладев ее ладонями, Пирс целовал кончики ее пальцев. — Пока не жена, — напомнила Маргарита. — Еще одна ночь и один день. — Они покажутся мне бесконечными, — заверил ее Пирс. Для Маргариты же сутки пролетели как мгновение. Шуточная война за невесту, в ходе которой одна из армий снесла ограду какому-то крестьянину; конная погоня, сама церемония, когда Маргарита то с замиранием, то с бешеным биением сердца ждала слов, позволяющих ей поцеловать теперь уже мужа. Выход из церкви, когда новобрачных щедро обсыпали серебряными и золотыми монетами. Свадебный пир с огромным пирогом, богатым столом и менестрелями, оплаченными как один из подарков королем. Все как в счастливом сне, но она не боялась проснуться. В этом проявлялась уже какая-то ирония: священник, щедро кропящий брачное ложе, а заодно и саму Маргариту святой водой, вернул парящую душу Маргариты назад в тело. Пирс выставлял за дверь хмельных развеселых советчиков и просто любопытствующих. Маргарите захотелось оказаться в их кругу, а еще лучше подальше отсюда, а не лежать неподвижно под покрывалом. Наконец все посторонние убрались восвояси. — Вот мы и одни, — небрежно скинув халат зеленого шелка с вышитыми золотыми быками, Пирс приближался к брачному ложу. — Да, муж мой, — прошептала Маргарита. Она смотрела на лицо избранника, на широкие плечи с очерченными мускулами, на грудь, покрытую темными волосками, но ниже старалась глаз не опускать. Как-то совсем не к месту всплыло воспоминание о позорной проверке девственности в монастыре Святой Этельбурги, а вместе с ним страх снова пережить прикосновения или даже что похуже, там, в тайных складках между ног. — Еще не совсем муж, но скоро, — напомнил он и сделал шаг. И тут Маргарита взвизгнула, подскочила, как будто ее ужалили, и оказалась по ту сторону кровати. — Подожди, — она вытянула вперед руку с вздернутой вверх ладонью, как будто это могло укрепить преграду. — Ты хочешь, чтобы я поймал тебя, как злобный волк ягненка, моя почти жена? — он сделал еще шаг, приближаясь к ней, и, в общем-то, она понимала, насколько ненадежна преграда, что их разделяет. — Нет, — Маргарита медленно обошла кровать. Пирс не останавливал, не шел за ней, просто поворачивался, пока она не застыла как раз напротив двери. Возможно, ей хватит времени, раскрыть щеколду и выскочить наружу. Но что дальше? Ее с позором вернут обратно или брат Гилберт внезапно проявит нрав и скажет, что следует повременить, пока между женихом и невестой наступит согласованность? Нет, этого Маргарита не желала. — Я просто хочу, чтобы ты на меня посмотрел. — Покажи, — приказал Пирс, а Маргарита вспомнила дуб, и струи дождя и его теплое тело. Маргарита стащила сорочку через голову, понимая, насколько нелепо и беззащитно выглядела. Она прикрылась снятой одежкой, а потом откинула ее в сторону. — Смотри! Пирс не стал просто смотреть. Подскочил и заключил в цепкие объятья. Они боролись, и Маргарита побеждала, оказываясь сверху, а потом вдруг снова снизу. Она трогала и придумывала имена тому органу, которого не было у нее. Пирс наградил поцелуями два имени: «хвост, не туда врос» и, после нескольких манипуляций Маргариты, «неутомимое копье». Как раз после такого заявления он решил доказать, насколько его копье неутолимо. — Ты готова? — спросил Пирс. Она кивнула. Пирс расставил ее ноги и лег сверху. Было больно, но Маргарита, согласившись терпеть, стиснула зубы, а потом боль стала настолько резкой и невыносимой, что она потеряла сознание. — Перро, — позвала она и ощупала кровать справа от себя. Внизу живота так болело. Маргарита не помнила, чтобы когда-либо испытывала подобную тупую боль. Но если бы ее муж прижал ее к себе, приласкал, пожалел, то боль не была бы столь нестерпимой. — Тише, тише. Он беспокоился и прислал меня посидеть с Вами. Вездесущая дама Мод! Маргарита и представить не могла, что первую брачную ночь проведет не с мужем, а с наставницей. Молодая жена отодвинулась от кровавого пятна, на котором лежала, прикоснулась к истерзанной плоти, а потом уставилась на пальцы: на них была кровь. — Знатно поработал, да? — с вызовом бросила она наставнице. — И сбежал, да? — Приложите-ка вот это. Станет легче, — дама Мод протянула Маргарите тряпицу, смоченную в отваре каких-то трав. — Это вернет мужа в мою постель? — проворчала она, но все же сделала, что от нее просили. — Он предупредил, что отправился по делам короля, — отвечала так спокойно дама Мод, как будто бросать жену в брачную ночь — дело обычное. — Какие могут быть дела короля? Я его главное дело! — продолжала возмущаться Маргарита. — Сердце подскажет вам запастись смирением: Вы теперь замужняя женщина, — учила наставница. — Ненадолго! Решение Маргариты было твердым и незыблемым. Она уедет с сестрой в ее поместье и откажется от близости с мужем. Через год потребует развод. Пирс явился где-то около полудня и был встречен летящей подушкой. — Виновен! Виновен! Можешь голову снести, только дай перед этим исповедоваться! — говорил он и все равно приближался. — Зачем вернулся? Оставайся с королем! Пусть он тебе будет женой! — Маргарита искала что потяжелее, чтобы снова швырнуть это в непутевого мужа. — Если бы я не покинул тебя, то, возможно, этого короля у нас бы уже не было, — Пирс поймал извивающуюся жену в объятия. — Мэг, поверь, ничто не заставило бы меня покинуть наше ложе, но сначала я испугался, что моя страсть убила тебя, а потом меня нашел Дональд Мар, паж Эдуарда. Помнишь такого? — Что мне до какого-то пажа? — Маргарита перестала отбиваться, а Пирс воспринял ее мнимую покорность за право продолжить рассказ. — Твоя неблагодарная сестра, крутя на глазах у всех любовь с собственным мужем, огорчила Эдуарда. — Я не видела, с кем крутила любовь Элинор. Я смотрела только на тебя, — проворчала Маргарита. — Я тоже. Потому не заметил, что Эдуард хватил лишнего и его потянуло на подвиги. Переодевшись простолюдином, он отправился в местную таверну. Я успел вовремя, так как наш герой почти ввязался в драку. — Раз так... Ты должен был спасти короля. А у нас еще будет сотни и тысячи ночей… Маргарита не верила, что произносила это. Злость ушла, стоило ее мужу открыться. Он оставил ее — виновен. Он спасал короля, это оправдание. Слишком шатко их положение как носителей имени Корнуолл, чтобы минута наслаждения перевесила долг. — Моя мудрая жена… Моя жемчужина… — мурлыкал Пирс, полуразлегшись и положив голову на колени Маргарите. Она запустила пальцы в его волосы: ее невероятный рыцарь. Она будет хранить его и больше никогда не отпустит.