Жизнь - это борьба

Вода убила меня. Вода меня породила. Первым, что я почувствовала, была хлынувшая в рот и в нос вода. Взмахнув слабыми руками, я попыталась оттолкнуться ото дна, но поняла, что мне просто не хватает сил сделать спасительный рывок. Нет-нет, умирать снова мне ни в коем случае нельзя! Неожиданно чья-то рука схватила за ворот, вместе с ним больно дернув за волосы. И я вновь испугалась, что тень настигла меня. Кто знает, вдруг, в отличие от душ, тени могут воздействовать на человеческое тело и сейчас меня попросту вытряхнут из чужой да к тому же еще и мертвой тушки. Оказавшись на поверхности, брыкаясь и кашляя от попавшей в дыхательные пути воды, я надеялась, что вырваться еще раз получится. А потом неожиданно открыла глаза и увидела не того, кого ожидала. Удивительной красоты мужчина, словно сошедший со страниц сказок про эльфов. Утонченные, но не лишенные мужественности, черты лица, прямой аккуратный нос, чуть узковатые, словно прищуренные, глаза зеленовато-синего морского цвета, взирающие сейчас с неподдельным испугом. И длинные светло-золотистые волосы, густые и достающие ему до поясницы. Он был одет в сиреневое кимоно, расшитое серебряным бамбуковым тростником. Мою промокшую и вмиг замершую тушку он озабоченно осмотрел, опустившись напротив меня на колени, скользнул светящейся зеленым светом ладонью вдоль моего тела и, наконец, облегченно выдохнул. - Боги, Аника, как ты меня напугала, - выдал он красивым глубоким баритоном, совсем невяжущимся с его внешностью, и тут же порывисто сжал мое хрупкое тельце в стальных, явно не рассчитанных на детский организм, объятиях. Господи, мужчина моей мечты, дождись, пока мое новое тело станет старше... Но, кроме шуток, кажется, этот мужик хорошо знает девочку, раз так уверенно называет ее по имени. - Гоова бобо, - невнятно пробурчала я, с неожиданностью обнаруживая, что рот и язык, словно онемевшие, с трудом подчиняются разуму. - Ударилась головой? - на породистом бледном лице проступило удивление и волнение. - Странно, осмотр не выявил никаких травм... Он осторожно снял с себя фиолетовое мужское кимоно, оставшись в таком же, но девственно белом, и укутал мою мокрую тушку. Извини, мужик, но мне придется разыграть для тебя амнезию вследствие головной травмы. По-другому мое незнание о «прежней» жизни тела никак не объяснить... - А ты кто? - непривычно детским голосом спросила я. Взрослые серьезные интонации в исполнении моего нового голоса звучали комично, но на это обращать внимание нет времени. Пока что. - Ты... не узнаешь меня? - ошарашенно уточнил блондин, отстраняясь от меня и отпуская мои плечи, что до этого мягко сжимал в широких ладонях. - Неа, - с детской непосредственностью признала я, решив на полную играть ничего и никого не узнающего ребенка. - Я... - молодой мужчина замолчал, словно подбирая слова, скользнул потерянным взглядом по водной глади за моей спиной и как-то печально улыбнулся. - Я твой отец, Аника. Ха! Я скептически осмотрела длинные золотистые волосы на плечах мужчины. Не похож ты на папочку этой малышки... Она темноволосая и кудрявая. Кажись, нагуляли тебе карапуза, папаша. Если я правильно помню внешность девочки, - в конце концов, я не особо вглядывалась в суматохе, - на отца она не походила от слова совсем. Но с чего бы ему врать ребенку? Кто знает, конечно, меня вот в детстве учили не доверять незнакомцам. И вот теперь я снова ребенок, а мужик напротив меня явно мне не знаком. Задача с забавными переменными. - Павда? - все-таки решила уточнить я, пристально вглядываясь в расстроенное лицо взрослого. Эмоции, кажись, неподдельные, а значит, расстроен моим неузнаванием. - А где моя мама? Глаза мужчины и вовсе сделались печальными, а широкие плечи понуро опустились, словно на них навалилась невидимая неподъемная плита. - Она погибла, Аника, когда ты была еще совсем маленькой. Я удивленно приподняла брови, неуверенно потерла щеку, а потом поняла, что сидеть в мокрой одежде, пусть и на теплом солнышке, неприятно, а желудок просто зверски хочет есть. - Ну, раз ты мой папа, значит, должен заботиться обо мне? - все это я сказала менее внятно и разборчиво, чем хотелось бы. Детское произношение коверкало слова. Но это не особо важно, незнакомый мужик меня однозначно понял. И ответил чересчур решительно, кажется, подразумевая нечто большее, чем я могла понять: - Всегда... - Ну, тогда пойдем домой. Я очень хочу кушать, - я поднялась с колен, став почти одним ростом с сидящим на коленях мужчиной. - Идем. Я покормлю и переодену тебя, а потом мы покажемся медикам, чтобы тебя еще раз осмотрели. Думаю, ирьенины найдут причину потери памяти и все быстро восстановят. Я согласно кивнула, на минуту зацепившись вниманием за знакомое слово — ирьенины. Где-то я определенно его уже слышала... Вот бы получить доступ к воспоминаниям самой девочки... Раньше я всегда считала, что память - это прерогатива мозга, раз уж она в нем хранится. Но, как оказалось, после того, как душа покидает тело, память в мозге не сохраняется. А может, и сохраняется, но мне ее нужно пробудить, черт его разберет... Всем привет, меня зовут Боярышникова Аня, мне 21 год, и я впервые столкнулась с явлением переселения душ. И я совершенно не знаю, что мне с этим делать. Поели мы достаточно быстро. Вначале светловолосый позвал такую же светловолосую девушку организовать быстрый перекус. Потом я, не вдаваясь в подробности и не тратя время на расспросы, закидала в себя все, что было, забив на предоставленные палочки и пользуясь собственными руками. Смотрел на меня назвавшийся отцом как на дикарку, но говорить что-то против не стал. Видимо, слов попросту не нашел. Потом та же мадам, что до подозрительности походила на местного эльфа, бережно и споро укутала меня в новую одежду старояпонского стиля, и мы отправились в сторону обещанной мне больницы. Блондина, который, как оказалось, и в самом деле был моим отцом, звали Уруюки. В том, что это мой отец, я убедилась, когда увидела в доме множество фотографий с нами двумя. Точнее, с прежней Аникой и Уруюки. Интересно, стоит ли мне в самом деле воспринимать его как отца? Вероятно, да, чтобы однажды случайно не назвать его по имени. Вряд ли такой конфуз останется без внимания. Да и «папа» выговаривать моими вялыми губами проще, чем это его мудреное имя. Пока папуля распинался о нашей прежней жизни, я смогла сделать удивительные открытия. Для начала, я в Конохе. Да-да. Чтобы поверить в это, мне потребовалось около получаса досконального изучения окрестностей, пока мы топали к больничке, и демонстрации вертикального хождения по стенам от пробегающего мимо шиноби. Что ж, а вот это уже в самом деле интересно. Не особо вслушиваясь в монолог отца о том, как расчудесно мы с ним жили до сегодняшнего дня, и перечисления всех моих многочисленных знакомых, я пыталась определить по строениям в деревне, в каком примерно временном отрезке я оказалась. Да, принять то, что я оказалась в мире Наруто, оказалось для меня плевым делом. Извините на минуточку! Я до этого успела умереть, познакомиться, вероятно, с воплощениями шинигами и спереть утонувшее тело ребенка под собственные нужды. После этого я поверю хоть в Санта-Клауса, который не приходит к детям просто потому, что давным-давно спился и продал своих эльфов в рабство. В больнице у стойки медсестры нас встретил пожилой мужчина с абсолютно седой головой. Из-за опустившихся от старости бровей глаз было почти не видно, но я таки сумела разглядеть карий цвет радужки. - Добрый день, Уруюки-сама, - поприветствовал моего нового отца тот, слегка поклонившись. - Добрый день, Аника-химе. - Добрый день, Коюки-сан, - так же почтительно поприветствовал Уруюки, показывая мне, что и я должна поклониться. Пришлось гнуть спину. - Уруюки-сама, Ваш клон мне все рассказал, пройдемте в мой кабинет. Долгие и изнурительные осмотры с помощью техник и вполне знакомых мне земных способов ничего выявить не сумели. Ни единой причины для амнезии. Старик Коюки лишь разводил руками и разве что в затылке не чесал. Что ж, несмотря на очевидно высокое положение в обществе, психовать на врача отец не стал. А значит, помимо денег, - иначе откуда бы взяться такому большому поместью и уважению более старшего человека - имел и понятие о чести и воспитании. В моем прежнем мире на его месте богатенький папаша сопливого наследника разорался бы дальше, чем видит. Пока врач скрупулезно осматривал меня на наличие травм, я отметила еще одну интересную особенность, данную вместе с новым телом: во мне было слишком много энергии. Без лукавства и преувеличений, мне казалось, что если я просижу на месте хоть пять минут, меня разорвет на части. И оттого я постоянно дрыгала ногами, елозила и норовила потрогать что-нибудь на рабочем столе ирьенина. Мне все казалось таким интересным, что вызывало внутреннюю оторопь. Не помню я за собой подобных ярких эмоций за последние, как минимум, года три своей жизни. Там, в прошлой реальности, меня давным-давно перестало что-то удивлять или интересовать столь сильно, как сейчас. Здесь же, даже зная примерное назначение медицинских инструментов, мне все равно хотелось взять их в руки и внимательно рассмотреть... Удивительное, скажу я вам, чувство. Закономерно списав свою впечатлительность на особенности детского организма, я с не меньшим интересом уставилась на лицо старика Коюки, маячившее перед моими глазами. - Может быть, у Аники-химе проснулась чакра клана? - неуверенно предположил старик, задумчиво глядя в мои любопытно распахнутые глаза. - Быть может, удар был, но быстрая регенерация клана Теруми, к которому принадлежала ваша супруга, быстро залечила повреждение, но не смогла справиться с последствиями травмы? Интересно. Способность их клана биться головой о твердые предметы и сохранять черепушку невредимой? Знаю, знаю, что бред... Просто пытаюсь юморить. - Как думаете, это можно исправить? - озабоченно поинтересовался длинноволосый блондин, обеспокоенно поглядывая в мою сторону. - Кто знает. Даже если травма и была, то сейчас от нее не осталось и следа, что мешает мне понять механизм повреждения памяти. Быть может, вам стоит обратиться к Яманака... - Возможно. Что ж, спасибо Вам, Коюки-сан. - Не переживайте, Уруюки-сама, в знакомой обстановке дома и в вашей компании воспоминания быстро вернутся к своей хозяйке. Или заменятся новыми. Во всяком случае, девочка, кажется, верит, что вы ее отец, - старик улыбнулся нам на прощание, и, в очередной раз расшаркавшись, мы покинули больницу. Идя по оживленным улицам Конохи, я с интересом осматривалась по сторонам, не забывая крепко сжимать руку отца своей крохотной ладошкой. Как бы там ни было, а Уруюки вызывает у меня исключительно доверительные чувства. Может, остаточный шлейф прежней души, она ведь наверняка ему доверяла. - Папа, а что у нас за клан? - с интересом протянула я, перекидывая внимание с окружающей торговой улицы на отца. Мужчина мягко улыбнулся, чуть сильнее, но достаточно нежно, сжав мои пальцы. - Наш клан называют Намикадзе. Я удивленно подвисла. Не знала, что у Минато был целый клан! Мне почему-то всегда казалось, что Четвертый - сирота без прошлого. Или выходец из какого-нибудь совсем молодого клана типа Харуно. О том, что сейчас как раз время молодости Минато, я поняла, увидев на Скале Хокаге лишь три лика правителей, и Минато еще не успел войти в их число. Если, конечно, это не параллельная вселенная какая-нибудь. - А что наш клан умеет делать? - уже с куда более практическим интересом уточнила я. - О, достаточно много, чтобы, пусть и недавно появившись в Конохе, иметь достаточно сильное политическое влияние. В первую очередь, клан Намикадзе славится своей скоростью атак и умением нападать неожиданно для противника. Быть неуловимыми. Во-вторых, мы достаточно хороши в торговле, а потому богаты. - А из какого клана была мама? - плюс любого ребенка в том, что он имеет полное право задавать вопросы. Любые, в любых количествах, и даже если окружающих это будет раздражать, ничего подозрительного они в этом не увидят. Тем более от ребенка с «амнезией». - Клан Теруми... Клан из Киригакуре, - если меня память не подводит, Уруюки говорит о селении, скрытом в тумане. - Когда-то они были весьма процветающим кланом. Но после... некоторых обстоятельств... в общем, твоей маме пришлось покинуть родную деревню. А потом она познакомилась со мной... и... С каждым словом говорить мужчине было все сложнее, словно воспоминания приносили ему физические страдания. Что ж, не думала, конечно, что Уруюки так расклеится от воспоминаний о жене, ну да ладно. Переведем тему, раз папочка такой ранимый: - А я очень большая? - не прекращая град вопросов, поинтересовалась я, попинывая попавший под ноги маленький камушек. - Ну, полтора месяца назад тебе исполнилось два года, - с некоторой гордостью ответствовал блондин, словно это ему, а не мне, исполнилось два. - А почему тот мужчина так почтительно к тебе обращался? - с трудом выговорив конец предложения, вновь закинула удочки я. Не прямыми же вопросами вызнавать у него, кто он по жизни и чем дышит! - Ну, - отец слегка смущенно улыбнулся, не торопясь с ответом, - я, в конце концов, прямой наследник главной ветви. - Что это значит? - в общем, это я и так знала, но вот ребенок должен был спросить что-то такое. - Это значит, что я, вроде как, главный в клане. Но есть в нашем клане куда более значимые личности, - охотно поведал мужчина, и я тут же навострила ушки. - Например, Минато Намикадзе, а? Уруюки вполне себе добродушно улыбнулся, глядя на меня сверху вниз. - А кто он?.. В общем-то, кто он, я знала и так. Но в догоночку батяня поведал мне веселую историю о том, что Минато есть не кто иной, как его двоюродный братец. Типа кузен, который вполне мог бы оказаться в главной ветви, если бы поколение назад его отец, а не отец Уруюки, родился первым. Впрочем, со слов того же Уруру - как я мысленно окрестила Уруюки за миловидную внешность и вроде такой же характер - отношения внутри клана вполне себе дружественные, и особого притеснения побочные ветви клана не ощущают. В общем-то, никто и возражать не стал, когда выходец такой вот побочной ветви наметил в кресло Хокаге. Никто из Намикадзе, я имею ввиду. Готова поспорить, среди других кланов нашлась бы пара-тройка противников. Дома меня в очередной раз заставили переодеться, а после в гостиной собрали нескольких моих соклановцев, как я поняла, имеющих отношение к присмотру за мной и моим воспитанием. Трое женщин разного возраста, один достаточно молодой мужчина с короткими, торчащими ежиком волосами и в целом суровой наружности и уже совсем пожилой дед с длинной жиденькой бородкой и в странной шапчонке, похожей на еврейскую ермолку. Все они были светлоглазы, но цвет волос этих людей разнился от золотого блонда до темно-русого цвета с насыщенным золотым отливом. Другими словами, одинаковый цвет волос не был обязательным условием нашего клана. Разве что, идя по нашему кварталу, я не видела ни одного брюнета или красноволосого представителя. Из женщин больше всего мне запомнилась та, что сидела ближе к окну. На вид ей было лет двадцать семь. Она была обладательницей весьма загорелой кожи, пышных золотистых волос, аккуратно завивающихся в крупные кольца, и пухлощекого округлого лица. Она была симпатичной в том плане, что ее красота не была холодной или аристократичной, скорее сдобной и живой. Она походила на добродушную соседку в бабушкиной деревне, которую в прошлой жизни я часто посещала, приезжая на лето. Вторая женщина была заурядной. Пшеничного цвета волосы с едва заметными нитями седины у висков, незапоминающееся лицо, только начавшее сдаваться старости и морщинам. И совершенно неопределяемый возраст. Старуха же была, напротив, очень запоминающейся. Махонькая, беловолосая и вся кажущаяся болезненно хрупкой. Лицо почти полностью изъедено глубокими морщинами. Она бы, пожалуй, сошла за иссыхающую ведьму из старых историй, если бы не одно «но». Ее улыбка и задорные, совсем не затуманенные старостью живые глазки. Она улыбалась мне, отцу, всем сидящим и казалась такой полной энергией, что на секунду мне подумалось, что в неусидчивости она может переплюнуть даже мое юное тело. - Я собрал вас здесь для того, чтобы сообщить о сегодняшнем инциденте, - спокойно начал отец, сидящий по левую руку от меня. Он серьезно рассматривал пришедших, и сейчас я совсем не чувствовала той мягкости, что сопровождала его в общении со мной. - Сегодня Аника, оставшись без присмотра, упала в пруд... Глаза всех женщин - двух достаточно молодых представительниц клана и одной пожилой старушки - испуганно расширились. - При падении она, судя по всему, ударилась головой, - молодой мужчина, сидящий рядом со стариком, угрюмо нахмурился, не сводя с главы серьезного взгляда. - И сейчас она не помнит о себе ничего. Я не собираюсь обвинять кого-то в произошедшем... Но хочу, чтобы с этого дня подобные случаи больше не повторялись. Амаири-сан, Вы с этого дня будете следить за моей дочерью, если это понадобится, круглосуточно. Ко всему прочему, я думаю, будет неплохо начать ее обучение. Некоторые могут посчитать, что это слишком рано для столь юного дитя... Но чем раньше моя дочь научится заботиться о себе, тем лучше для ее же безопасности. - Что вы подразумеваете под обучением? - подал голос молодой суровый мужчина. - Коюки-сан предположил, что отсутствие травмы может быть связано с пробуждением чакры. Вы и сами знаете, что иногда наша чакра способна заживлять некоторые раны. Я хочу, чтобы Аника начала учиться управлять своими внутренними силами, если они и в самом деле дали о себе знать, - просто пояснил отец, бросая на меня мимолетный ласкающий скрытой в нем нежностью взгляд. - А сейчас, так как память моего ребенка покинула, представьтесь ей еще раз, прошу вас. - Меня зовут Намикадзе Амаири, Аника-химе, - почтительно произнесла та самая понравившаяся мне женщина у окна. Она глубоко поклонилась, не вставая с колен и сложив руки на пол перед собой. - Меня зовут Намикадзе Хаюми, - представилась невзрачная женщина с усталыми аквамариновыми глазами. - Мое имя Намикадзе Гаява, дитя, - живым и удивительно бодрым голосом протараторила старушка, подмигивая мне одним глазом и растягивая губы в озорной улыбке. - Намикадзе Харуко, - почтительно просипел длиннобородый старик, глядя куда-то в пространство перед собой, отчего у меня сложилось впечатление, что старик либо слеп, либо недоволен своим присутствием здесь. - Намикадзе Кокуро, Аника-химе, - закончил общее представление тот самый сурово глядящий на все мужчина, глубже всех склонившись в поклоне. Я задумчиво прикусила щеку изнутри, пытаясь угадать, кто из них и чему будет меня обучать. - С этого дня все они постепенно начнут твое обучение как наследницы клана, - мягко протянул отец, удостаивая меня теплым взглядом лучистых глаз. - Гаява-сама и Хаюми-сан обучат тебя всему, что должна знать химе и наследница клана, Амаири-сан будет присматривать за тобой в свободное от занятий время, Харуко-сама начнет твое обучение по контролю над чакрой, а Кокуро-сан займется с тобой тренировками тайдзюцу... в будущем, конечно, сейчас хватит обычных тренировок на развитие координации и выносливости тела. - Уруюки-сама, Вы уверены, что в столь раннем возрасте это хорошая идея? - недоверчиво уточнил молодой мужчина, с некоторым сомнением разглядывая мою тушку. - Это может навредить нормальному физическому развитию. - Кокуро-сан, я не прошу Вас издеваться над моей дочерью изнуряющими тренировками, - в мягком вкрадчивом голосе отца едва заметно, но вполне устрашающе, звякнул металл, на секунду показывая истинный, далеко немягкий характер отца. Кажется, я немного ошиблась, и душкой он становится только со мной. - Напротив, я хочу, чтобы тренировки начались раньше и проходили в постепенно развивающем режиме. Политика обучения в Конохе несколько нелогична, когда шестилетних детей, до этого не сталкивающихся с серьезными тренировками, начинают обучать в далеко нещадящем режиме. В нашем клане с самого его основания физической подготовкой детей начинают заниматься буквально с первых дней, как ребенок встает на ноги. Но, в отличие от той же системы обучения в академии ниндзя, мы делаем эти тренировки взвешенными и постепенными. Делая их более естественными и подходящими для возрастной категории... Я с трудом улавливала суть сказанного отцом, чувствуя как пухнет мозг от обилия сложных речевых оборотов. Да, отвыкла я за годы учаги с раздолбаями и недалекими красотками от умных изречений... - Я понял Вас, Уруюки-сама, - почтительно поклонился мужчина. На том методичное введение моей беспамятной личности в устои и прежнюю, мою же, жизнь закончилось. Будущие учителя разбрелись по домам, предоставив мне с отцом возможность отужинать. Ну как разбрелись. Оказывается, Амаири, та самая очаровательная блондинка, следила за нашим домом ввиду отсутствия хозяйки, заботилась о прежней Анике и частенько готовила еду, следя за тем, чтобы глава клана, вечно зарытый в бумажульки, и его малолетняя дочь не скопытились от голода и разрастающейся вокруг плесени. Встает, конечно, вопрос, как эта самая Амаири, обязанная следить за ребенком, умудрилась профукать, что юное дарование ускакало в сад и по факту успело утопиться? Но задавать его было бы крайне глупо с моей стороны. Потому что, задавая подобные вопросы, мне придется отвечать на встречные вопросы, которые непременно появятся, открой я рот. Так что ладно, на первый раз простим. Но не забудем... За ужином отец в очередной раз осторожно поинтересовался, не вспомнила ли я чего-нибудь. Ответ его, разумеется, разочаровал. Ну а что делать, не признаваться же ему, что прежняя его дочь, а точнее ее душа, давно покинула тело, и ее место заняла душа-пришелец из совершенно другого мира. В котором, до кучи, весь мир шиноби считается не более чем интересной выдумкой японского мангаки. Объяснить это, а главное - доказать, было бы весьма сложно... А потом меня бы наверняка упекли в дом для душевнобольных. Или отдали на опыты Орочимару, он, насколько я знаю, еще трется где-то в деревне. Пожелав отцу спокойной ночи и оказавшись-таки в своей кроватке, - на весьма жестковатом футоне, если точнее - я смогла отпустить все свои мысли и тревоги и забыться глубоким детским сном. Обо всех проблемах и спорных вопросах я подумаю завтра. И канон, пугающий своими будущими перспективами, я тоже буду вспоминать завтра.