Шумная толпа новых выпускников академии галдит, замерев перед парадным выходом учебного заведения. Теплое солнышко припекает макушки нещадно, но момент слишком торжественный, чтобы поддаться слабости и скрыться в поисках тенька. Хотя, были и те, кто благоразумно разместился под сенью деревьев чуть в стороне, с легкими улыбками наблюдая за вчерашними школярами.
Мы с Итачи и Шисуи стоим в первых рядах зрителей, борясь с полуденной жарой и с затаенной гордостью наблюдаем за своими младшими. Наруто в своем ярко-оранжевом комбинезоне бахвалисто закинул руки за голову и беспечно покачивается с пятки на носок, грозя вот-вот заехать стоящему рядом Нара по лицу. Саске стоит через почти десяток человек от него, и с хорошо различимым раздражением на лице пытается вытерпеть льнущую к нему Яманака, тонкий голосок которой слышно даже нам. Харуно наблюдается там же, по левую руку от младшего наследника Учих, но та просто несуразно мнется, не пытаясь трогать симпатичного ей мальчика.
— Какая знакомая картина, — со смешком резюмирует Шисуи, расслабленно засовывая руки в карманы. — Правда, Итачи?
— Не понимаю, о чем ты, — Итачи на друга не бросает даже взгляда.
Только когда замечает, что я пытливо изучаю его профиль, не тая буравящего взгляда, таки оборачивается к нам.
— Что-то не так? — участливо интересуется он, глядя глаза в глаза.
О, не так было очень многое. Я недовольно покосилась на Шисуи, что тут же растерянно приподнял брови, снова оглядела будущего мужа, катая в голове так и эдак, как именно задать вопрос и стоит ли вообще.
Ну то есть — я до сих пор не слабо кипела от мысли, что Итачи навещал квартал «красных фонарей» и пользовался услугами куртизанок. То, что это было традицией, совсем не умаляло моего праведного недовольства. Но и сказать что-то, чтобы при этом не выглядеть безмозглой истеричкой, я не могла. Попросту не находила слов.
— Все в норме, — заключаю я наконец, когда молчание внутри нашей скромной компании затягивается слишком сильно.
От дальнейших неловкостей и недоверчиво подозрительных взглядов с обеих сторон спасает объявившийся на крыльце академии Минато, смущенно улыбающийся возликовавшей толпе и оправляющий форменную накидку Хокаге.
— Привет всем, — неловко машет он рукой, когда невнятные вскрики и рукоплескания замолкают и на площади перед школой устанавливается тишина. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить и поздравить будущих защитников Конохи…
Краем уха вслушиваясь в стройную, торжественную речь Минато, я с легким любопытством оглядывала толпу собравшихся вокруг людей. Родители, братья-сестры, друзья и семпаи. Помимо Наруто сегодня выпускалось еще трое из нашего клана, и в толпе гостей я увидела пару знакомых лиц взрослых, тут же даря им кивки, стоило нашим взглядам встретится.
Речь главы деревни интересовала меня мало — еще вчера вечером я трижды слушала, как дядюшка скороговоркой зачитывает подготовленные секретарем бумажки, бубня о чрезмерном официозе. Трижды Минато спрашивал, действительно ли стоит оставлять так раздражающие его строчки, и я трижды незаинтересованно пожимала плечами, даже не пытаясь отвлечься от отчетов по шелковым плантациям. Ловила недовольные взгляды с его стороны и старательно давила внутри гадливенькие улыбочки. Просто потому, что за его мучениями наблюдать было любопытно. И это было совсем не то же самое, что вечно улыбающийся Йондайме из канона.
— Иёширо Акито, — наконец начинает объявлять дядя, когда рядом с ним замирает человек с повязками на большом подносе.
Мы сдержано хлопаем каждому, выходящему за своим знаком шиноби, пока из уст Минато не звучит имя его собственного сына. Наруто расплывается в широченной улыбке поднимаясь на сцену, придурковато машет на весьма льстивые аплодисменты, а остановившись рядом с отцом и принимая из рук Минато повязку, вдруг выдает в образовавшейся торжественной тишине:
— Я стану самым крутым Хокаге в истории, даттебайо!
Люди хохочут, Минато треплет сорванца по волосам, запуская по толпе вздох умиления, и я невольно закатываю глаза, понимая, что все это мне что-то очень и очень напоминает.
До Саске очередь доходит в скором времени, и в этот раз в толпе отчетливо слышны девичьи восторженные визги. И пока Итачи внимательно следит за одним из памятных моментов жизни младшего любимого брата, я решаю прояснить одну деталь.
— Слушай, а где ты пропадал все это время? — полушепотом интересуюсь, наклонившись ближе к старшему товарищу, пока Итачи кивает переглядывающемуся с ним ежику.
Шисуи косит на меня удивленный взгляд, переводит его на отвлекшегося и вроде не обращающего на нас внимание Итачи. Склонился ближе, чтобы разговор по-прежнему оставался только между нами.
— Я возглавлял переезд Асэми и ее семьи в Коноху, — исчерпывающе поясняет он, и вдруг склоняется еще ниже едва не ложась грудью мне на плечо. — А ты успела соскучиться?
Я чувствую, как по спине ползут въедливые мурашки, а Итачи рядом переводит на нас тяжелый, пристальный взгляд, вынуждающий меня напряженно вытянуться в струнку, а Шисуи неторопливо распрямиться и восстановить прежнюю дистанцию. Вот уж… Не дай бог Итачи начнет ревновать — последнее, чего хочется, это потерять друга из-за усложнившихся отношений в нашей троице.
— Кстати, вы оба приглашены на послезавтрашний пир-помолвку, — как-то неправдоподобно радостно объявляет Шисуи, когда на сцену поднимается последний выпускник на сегодня, и становится понятно, что вскоре церемония подойдет к концу. — В качестве друзей.
Он бахвалится — видно сразу. Пытается выглядеть беспечней и спокойнее, чем есть на самом деле, но я слишком хорошо знаю друга, чтобы суметь отличить натянутую через силу улыбку от натуральной.
Я покосилась на Итачи, поджавшего губы в странном недовольстве, неопределенно повела плечом возвращая взгляд Шисуи. Я приду, если нас с командой не дернут на какое-нибудь срочное задание, но это парни понимали и без меня, сами будучи шиноби не раз пропускавшие подобные приглашения и даже собственные дни рождения.
— Глядите-глядите-глядите! — Наруто, таранящий толпу подобно ледоколу, рассеивает непонятную атмосферу между нами, подпрыгивая на ходу и размахивая своей повязкой как флагом.
Саске, бредущий за ним, закатывает глаза и прямо на ходу повязывает свой хитай-ате на лбу, украдкой отслеживая реакцию со стороны Итачи. И едва не надувается от гордости, когда понимает, с каким удовольствием смотрит на него старший брат.
Я перехватываю руки братца, когда тот криво-косо принимается вязать повязку на лоб. Поддеваю ее под волосы, осторожно стягиваю узел на блондинистом затылке, чутко следя, чтобы в узел не попали волосы. Наруто приплясывает от нетерпения, и стоит мне закончить, принимается крутиться, вглядываясь в нас радостно сверкавшими глазешками.
— Ну как вам? — тарахтит он, беспрерывно поправляя на лбу символ его становления шиноби.
— Теперь эту повязку нужно будет оправдать, — со смехом замечает Шисуи, пока мы с Итачи молчаливо улыбаемся, а Саске в который раз закатывает глаза.
— Я стану самым…
— Да-да, мы это уже слышали, — ворчливо перебивает его Саске отворачиваясь в сторону выхода с территории академии. — Пойдемте уже наконец.
Наруто взрывается недовольством, тут же бросаясь следом, Шисуи посмеивается, тоже делая шаг за ушедшими мальчишками, и только Итачи делает единственный шаг ближе ко мне, с интересом заглядывая в глаза.
— Все в порядке?
Его вопрос выбивает из странной отчужденности от момента, заставляя более осмысленно взглянуть в знакомое лицо.
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— Ты сегодня до странного молчалива. И отстраненная, будто мыслями не здесь, — он осторожно обхватывает мою левую ладонь, но с места не двигается, все так же изучая что-то на моем лице.
Но я, кажется, уже начинаю к этому привыкать.
— Нет… Нет, все в порядке. Просто только сейчас начинаю осознавать, как быстро пролетело время, — я неловко улыбаюсь в довершение к своим пространным откровениям. Слабо пожимаю плечами, крепче стискивая чужие пальцы, кажущиеся достаточно большими по сравнению с моими. — Я помню их обоих такими маленькими…
Итачи понимающе улыбается, наклоняясь вперед и мягко прикасаясь губами к моему лбу. Фыркающе выдыхает, раздувая челку.
— Да уж. И это иногда пугает.
— Мимолетность жизни?
Он улыбается, мягко и понимающе. Крепче, пусть и по-прежнему бережно, сжимает мои пальцы в своей руке.
Мы не торопимся нагнать убежавших вперед мальчишек в компании Шисуи, молчаливо следуем к месту сегодняшних посиделок и просто иногда чуть крепче сжимаем пальцы друг друга в руке. Странная идиллия, от которой едва ощутимо щемит в груди и перехватывает дыхание.
Казалось, будто жизнь неожиданно остановилась в этом моменте. Растянулась подобно жвачке, расплавленной на солнцепеке.
Когда в неспешной прогулке Итачи вдруг решил неожиданно дернуть меня куда-то в сторону, я едва позорно не вскрикнула и очень больно прикусила язык. А к моменту, когда с собственным потрясением и неприятным ощущением во рту удалось справиться — читай пара мгновений — мы неожиданно оказались в каком-то закутке между двумя зданиями. Вполне себе светлом, к слову, и даже не пахнущим ничем подозрительным.
И пока я разглядывала торчащие в форточках окон на втором этаже коробки примитивных кондиционеров, пытаясь понять, что мы здесь делаем и зачем, Итачи решительно подцепил мой подбородок пальцами и заставил поднять лицо навстречу приближающимся губам.
Поцелуй вышел быстрым, малость судорожным и очень напористым. Учитывая, как он напирал, мне пришлось делать пару шагов назад, чтобы удержать равновесие, и схватится руками за крепкие плечи.
— Погоди, — судорожно прошептала я, между шквалом быстрых, мокрых и каких-то беспорядочных поцелуев.
Призыв к спокойствию проигнорировали, а мою попытку собственным языком вытолкнуть чужой изо рта, восприняли, судя по всему, как взаимность, потому что за этот самый мой язык тотчас же зацепились мягкими губами и принялись ненавязчиво посасывать. То, что между ног тут же стало горячо и влажно, совсем сбило настрой на вдумчивый диалог, но в конце концов не в подворотне же познавать тайны тел друг друга. Мне уже давно не пятнадцать лет, чтобы на полном серьезе разомлеть настолько, чтобы не обратить внимания на то, где мы вообще находимся.
На шею прямо под челюстью приземлился влажный, аккуратный поцелуй — Итачи явно не планировал оставлять обличительных следов, но думаю, после подобных обжиманий, вряд ли наш внешний вид оставит какие-то вопросы. Моя ципао, уже знатно перекрученная на талии, темные волосы Учихи, которые методично превращаются моими пальцами в воронье гнездо.
— Итачи, остановись!
Громкий, отчаянный шепот, призывающий к капитуляции, был единственным, что я могла из себя выдавить. Просто потому, что прекрасно знала — если парень решит насесть, в себе сил на сопротивление основательное я не найду. И не физических, а именно душевных сил.
Но он прислушался. Последний раз чуть сильнее прихватил кожу под ухом, стиснул пальцы на талии, впечатывая в собственную грудь на пару коротких мгновений, и просто крышесносно толкнулся вперед бедрами, заставив почувствовать…
На мгновение показалось, что с головы до ног меня только что окатили кипятком. Крутым, от которого кожа мгновенно сварилась и готова слезть ошметками. А уж когда непроницаемо черные кошачьи глаза не мигая уставились в мои на непозволительно близкой дистанции, так что я могла разглядеть каждую ресничку, в аккомпанементе загнанного дыхания, словно мы оба пробежали километров сорок, дымя как паровозы крепчайшим табаком. К слову, про табак — покурить в этот самый момент хотелось просто до изнеможения.
— Ты что творишь? — тихо и почти возмущенно спросила в чуть покрасневшие губы парня, понимая, что нужно увеличить дистанцию, но просто не находя сил на то, чтобы оттолкнуть.
— Проигрываю в попытках сдержаться, — Итачи коротко хмыкнул собственным словам, прикрыл глаза. Зажмурил их судорожно и с силой, аккуратно ткнувшись лбом мне в лоб.
Выглядел он в этот момент настолько непривычно, что я едва ли узнавала вполне знакомого мне человека. Чтобы Учиха Итачи так воспаленно вглядывался кому-то в глаза. Чтобы с такой жадностью рыскал взглядом по чьему-то лицу, скача с губ на глаза и обратно. Чтобы так надсадно дышал, силясь выровнять сбившееся дыхание?.. Итачи не был похож сам на себя даже больше, чем во все предыдущие подобные вспышки чувственности.
— Давай нагоним ребят, — осторожно предложила я, когда проворный красный язык парня юрко скользнул по губам напротив, и я ощутила, как внутри заколотилось банальнейшее возбуждение.
Итачи кивнул, вроде начав отстраняться, но в следующее же мгновение стиснул в руках с такой силой, что я едва не ощутила хруст собственных ребер. Это уже, если честно, начинало беспокоить.
— Как же я тебя… — выдохнули мне едва слышно прямо в ухо, сразу же за этим зарываясь носом в волосы.
Какая универсальная фраза, способная скрыть под собой что угодно. «Я люблю тебя», «хочу тебя» или даже «ненавижу тебя». Впрочем, на последнее в контексте ситуации не тянет.
Это, должно быть, гормоны. Как иначе объяснить тот факт, что обычно весьма флегматичному Учихе так сильно сейчас сносит флигель. Хотя, стоит признать, и саму такая близость равнодушной не оставляет. А уж как тешит самолюбие это надрывное недооткровение, едва ли не через силу выдавливаемое с губ. Итачи и сам, похоже, терялся от собственной импульсивности и впервые в жизни неспособности сдержаться.
Будет так себе, если мы оба не сдержимся, и наш первый раз произойдет в какой-то пусть не запущенной и не шибко грязной, но все-таки в подворотне. Я бы такого точно не хотела. Прямо заявить, что здесь и сейчас не время для таких разговоров? Меня бы, пожалуй, задело понимание, что мое состояние не разделяют, думая о куче посторонних вещей.
А потому, все, что я себе позволила, - это очень нежный поцелуй в высокую скулу молодого человека, при этом оглаживая руки, покоящиеся на моей талии и пояснице.
Итачи отстранился, без малейшего стеснения изучая мое лицо горящими глазами. Едва заметно улыбнулся, стягивая с собственных волос резинку и принимаясь приводить прическу в порядок. При этом не сводя с меня такого красноречивого взгляда, что я буквально со стороны увидела, как заливает лицо густым румянцем. Пришлось спешно отводить взгляд, чтобы дать себе возможность успокоится и оправить одежду.
— Идем? — собственный голос показался чересчур слабым и хриплым, и я тут же сконфуженно прочистила горло, с повышенным интересом изучая серые стены ближайшего здания.
— Конечно, — у Итачи голос спокойнее, хотя в мягком баритоне тоже слышится эта надсадная хрипотца.
Боги, как дотерпеть до осени? И стоит ли вообще до нее терпеть, если все уже и без того предрешено, а между нами буквально искрит от напряжения?
В компании наше возвращение воспринимается по-разному. Наруто громко возмущается тому, что нас без предупреждения куда-то унесло, когда все договорились посидеть и развеяться. Саске корчит возмущенно-надменные моськи, а на лице улыбающегося Шисуи на пару мгновений пробегает странная тень. Что с последним, лично мне не ясно — обиделся, что мы кинули на него мелких? Так вроде прежде он никогда не был против подобных раскладов.
И пока Итачи спокойно и невозмутимо успокаивает мелких, отвечая на какие-то их уже отвлеченные вопросы, занимаясь попутным устройством нашего места для пикника, я почти добираюсь до стоящего в стороне Шисуи. Чтобы спросить, что именно с ним не так. Фиговое самочувствие из-за предстоящей ненужной женитьбы? Другу хотелось помочь, выслушать и настроить на позитивный лад, но планам моим сбыться не суждено.
Внутри по нервам будто проходит мелкая дрожь. Тот самый клановый перк, позволяющий короткими импульсами общаться внутри клана на достаточно удаленных расстояниях.
Наруто, помогавший в это время Итачи расставить по покрывалу плоские тарелки передернулся и непонимающе уставился перед собой, видимо, пытаясь понять, что это было. Ничего удивительного — подобными средствами связи пользовались редко, сам Наруто знал об этом лишь в теории и испытывал на себе только трижды, во времена внутрикланового обучения. Ну и еще, стоит уточнить, что импульс был направлен скорее ко мне — просто Наруто прирожденный и очень сильный сенсор, а потому уловить импульс, тем более знакомый, пусть и направленный к другому, он в состоянии.
— Аника? — удивленно и несколько обеспокоенно позвал лисенок, обращая ко мне встревоженную смуглую мордашку.
— Все хорошо, просто дед хочет меня видеть, — я успокаивающе улыбнулась мелкому.
— Что-то случилось? — Итачи тоже в мгновение ока теряет все свое спокойствие и умиротворенность.
Взгляд острый и настороженный, и то, что наш старший товарищ и мелкий суслик едва ли не идентично копируют это выражение, забавляет и в какой-то мере даже немного раздражает. Но сложно упрекнуть их в этом, все до сих пор помнят события внутри клана Намикадзе, и едва ли способны сейчас беспечно отмахиваться от всяких странных событий.
— Расслабьтесь, — я улыбаюсь, попутно похлопывая по макушке подошедшего ближе братца. — Просто дед в последнее время не утруждает себя даже созданием клонов, настолько обленился.
Это, между прочим, полнейшая правда. С поправкой на то, что Фудо вплотную взялся за то, чтобы обучать меня хитростям главы клана, в роде этих же импульсов и прочих секретиков. Но сути дела это не меняет — подобными импульсами он порой вызывал меня из комнаты, сам при этом сидя на кухне и не утруждаясь простым криком.
— Я ненадолго вернусь домой, — со спокойной улыбкой быстро предупреждаю я. — Вернусь максимум через час.
— Я пойду с тобой, на случай если что-то случится, — Итачи, все это время пристально следивший со стороны, тут же оказался рядом.
— Это не обязательно…
Новый импульс, в ускоренной комбинации — и вот намек, что мне нужно поспешить.
— Ладно, — закатываю глаза, понимая, что спорить и препираться сейчас смысла нет.
Мы срываемся с места одновременно, с ходу переходя на привычную для любого ниндзя скорость. Извилистый путь по веткам высоких деревьев, потом вереницы крыш. Ветер в лицо, маневры, чтобы не столкнуться с другими такими же, спешащими по своим делам. И вот я с разбегу влетаю в открытое окно кухни, буквально с порога окидывая спокойно глядящего на меня деда недовольным взглядом. Итачи, приземлившись на подоконник за моей спиной, там и остается, внимательно изучая убранство кухни и моего деда. Кажется, последнему он кивает — чего я видеть не могу, стоя к нему спиной — раз дед с кривой улыбочкой кивает ему в приветствии.
— Что за срочность? Пожар? — недовольно ворчу я, не спеша проходить к столу. Хотя старик и кивает на стул напротив.
— Есть пара дел. Внутриклановых, — он с намеком глядит мне за спину, в сторону застывшего в окне Итачи. — Мне жаль, юноша, но сегодня я вынужден похитить твою девушку. Передай остальным, что вы посидите вместе в другой раз.
Я возмущенно хмурюсь, Итачи, когда я обернулась к нему, покладисто, хоть и не сильно довольно, кивает. Бросает на меня смягчившийся взгляд, и одними глазами выразив всю степень симпатии, тут же скрывается прочь, оставляя нас с дедом наедине.
— Ты обещал, что сегодня я смогу отдохнуть, — возмущенно фырчу, подходя к столу и отодвигая один из стульев.
— Я знаю. Но дело безотлагательное. И если бы я отложил это до вечера, то и дело бы сорвалось, и ты бы мне спасибо не сказала, — принимается набивать трубку этот хитрый жук, совершенно не реагируя на мой уничижительный взгляд. — Пришло послание от твоего именитого информатора. Он ждет тебя в Танзаку, в месте вашей прошлой встречи, через три часа.
— Чего?
От неожиданности я так сильно подалась вперед, что буквально легла грудью на стол, пристально вглядываясь в светлые глаза старика.
— Ты шутишь?
Он насмешливо качает головой, выдувая мне в лицо дым.
— Какузу прислал тебе письмо с почтовым голубем около пятнадцати минут назад. Так как Минато оповестил работников голубятни, что определенный символ на любой корреспонденции делает донесение сверхсрочным, это письмо ему доставили быстро. Ну а он уже сказал мне разыскать тебя.
Я шумно выдохнула, откидываясь обратно на спинку стула. Молча протянула руку, желая лично ознакомится с посланием.
На короткой бумажке, даже не запечатанной, просто адресованной мне, вполне лаконичное: «На месте нашей второй встречи через три часа».
— Это не может быть ловушкой? — недоверчиво уточняю в воцарившейся тишине, вертя в руках небольшой клочок бумаги.
— Может, — спокойно резюмирует дед. — Именно поэтому мы отправим с тобой Минато.
— Самого Йондайме? — насмешливо интересуюсь я, чувствуя, как по рукам начинают гулять мурашки.
— Если в Танзаку тебя будет ждать наш перевертыш-подселенец, пронюхавший, что мы под него копаем, Минато единственный, кто сможет в мгновение ока увести тебя оттуда. Мы не можем рисковать.
Что ж, с этим действительно трудно поспорить.
Я покладисто киваю, принимая решение старших в семье, а внутри медленно, но верно назревает суетливое предвкушение. Если это Какузу, то такая необычная для него срочность очень интригует. А если уж это и в самом деле Унмэ… Что ж. Нам давно следовало встретится вновь. Раз уж я готова к новому разговору.
По губам против воли зазмеилась предвкушающая, злая усмешка.
— И почему мне кажется, что у Минато могут возникнуть проблемы? — утомленно уточняет старик, когда тишина за столом слишком затягивается, омраченная моим недобрым оскалом.
***
Это было странное ощущение. Когда ты сидишь в зале, полном уставших путников или просто пришедших выпить почти дармовой выпивки местных забулдыг. Тебе всего пятнадцать лет, и от местного контингента ты отличаешься на порядок. Аккуратная коса, уложенная на голове короной и закрепленная шпильками с мелкими сверкающими камушками из Кумо. Чистенькая туника, пошитая по типу ципао. По сравнению с опухшими, полувменяемыми физиономиями сидящих за соседним столом крестьян, выглядела я, пожалуй, эффектно. Да и наигранная церемонность, с которой я держала в руках чашку чая, отставив в стороны острые локти, слишком бросалась в глаза. Какузу, усаживающийся в этот момент за стол напротив, хмыкнул так насмешливо красноречиво, что я не сдержала ответной, пусть и неуверенной улыбки.
— Ты специально привлекаешь внимание? — мужской глубокий баритон породил мурашки, и мне пришлось постараться, чтобы не повести плечами, в попытке сбросить дискомфорт.
Показывать наемнику, насколько он внушал опасения, не хотелось. Пусть это и было чистой правдой.
Я усилием воли подавила желание бросить взгляд в сторону примостившегося в самом дальнем углу Минато, спрятавшегося под хенге какого-то путешествующего торгаша, и прямо взглянула в глаза сидевшего напротив человека.
— Итак, надо полагать, случилось что-то интересное, раз ты решил вызвать меня лично, — я честно старалась звучать непретенциозно и почти дружелюбно-учтиво.
Общение с человеком вроде Какузу походило на хождение по минному полю. Пожалуй, более опасным могло быть только общение с его напарничком, встречи с которым, слава всем богам, до сих пор удавалось избегать.
— Соскучился по твоей сладкой мордахе, решил взглянуть, — едкий сарказм в голосе мужчины можно было черпать поварешками. — Вот…
На стол из широкого черного рукава форменной накидки акацуки выпал какой-то окровавленный с одного края свиток. Запечатанный сургучной печатью без опознавательных знаков.
— И что это? — стараясь не выказывать скепсиса, кисло уточнила я, отрываясь от разглядывания преподнесенного дара.
Не то чтобы я совсем не была рада поступающей от Какузу информации… Но, скажем откровенно, на сегодня у меня были совершенно другие планы.
— Это нельзя было оставить в хранилище?
— Это нужно вернуть посыльному через пару часов, чтобы не привлечь к себе внимание, — судя по тому, как зазвучал привычно хрипловатый голос, шутки закончились.
И если по выражению почти полностью закрытого лица сложно было сказать о мужских эмоциях, то вот интонация заставила подобраться и выбросить из головы опасную игривость и недовольство.
Какузу кивнул на свернутую в рулончик бумагу, намекая на скорейшее ознакомление, а сам потянулся за моим чайником, вытягивая из моих рук чашку с недопитой порцией. Духу на то, чтобы возмутиться у меня не хватило, но лицо перекосило от удивления так, что сидящий напротив ветеран недоуменно вскинул брови. Пришлось возвращать на физиономию невозмутимость и браться-таки за донесение.
Однако и тут меня ждали «ценные» комментарии моего информатора:
— Сломаешь печать — я сломаю тебе пальцы.
Желание положить свиток обратно было не таким сильным, как желание швырнуть этот клятый свиток умнику в лицо, чтобы показал, как надо… Только вот собственная жизнь была дороже задетого эго и характера.
— И как же мне это открывать по-твоему?
Какузу стянул закрывавшую лицо маску, не сводя с моего лица скептичного и буквально буравящего взгляда.
— Серьезно? — он неприязненно поджал тонкие губы, от углов которых на щеки уползали шрамы. Этакий Джокер местного разлива. Шумно хлебнул моего прекрасного жасминового чая, — То есть, вас теперь учат взламывать сложные чакровые печати, но перестали учить работать с обычными физическими материалами?
Да уж.
— Ну, если подключить немного смекалки, — задумчиво изучая окропленый кровью свиток, неуверенно протянула я.
— Дай сюда, — раздраженно отрезал нукенин, выхватывая из моих рук свиток.
Сургучная печать была приклеена прямо на бумагу, крепя собой и сам свиток, и обернутую вокруг него ленту. И когда черные нити, находящиеся внутри тела мужчины, осторожно вытянулись из-под накрашенных ногтей, я затаив дыхание стала наблюдать. Вот тоненькие черные ниточки сплелись в чуть более толстую прядь, вот аккуратно поддели сургуч и стали методично и медленно продвигаться дальше, осторожно отсоединяя расплавленный воск от плотной бумаги. Не прошло и двух минут, как эта примитивная защита была отсоединена от стыка.
Какузу аккуратно стянул ленту с повисшей на ней печатью и безэмоционально глядя мне в глаза, протянул обратно свиток.
— А вы, дяденька, весьма галантны, — с легким смешком отметила я, принимая протянутое послание и тут же принимаясь разворачивать бумагу.
Уж больно не терпелось узнать, что такого важного было внутри, если этот человек решил прийти сам. Ведь прежде его вполне устраивало оставлять послания и получать оплату в одной из наших магазинов с тканями.
— Ты… Со мной флиртуешь, малявка? — мрачно уточнил Какузу, отрываясь от изучения меню заведения.
То, каким взглядом я при этом была награждена, очень четко дало понять, что всякого рода шутки и игривость в целом стоило оставить за дверью этого заведения.
— Нет уж, жить мне еще хочется.
Поспешно отводя взгляд от зеленых, лишенных зрачка и окруженных покрасневшей склерой глаз, я опустила глаза на свиток.
«Сделайте все, чтобы через полтора месяца Аника Намикадзе покинула Коноху и отправилась в Страну Горячих Источников.
Сумму для найма ее команды я оставлю в обычном месте.
Убедитесь, что на задание отправится ее обычная команда.»
Любопытно…
— Кто отправитель? — мрачно уточняю я, понимая, что это сообщение вполне возможно может являться началом всего.
— Тот, за кем я следил последние два года.
— Есть что-то еще, что мне стоит знать?
— Обо всем я и раньше писал в донесениях. Разыскивает Орочимару, набирает самых разных людей, роль большинства из которых я не могу даже предположить. Часто ошивается в стране Травы, но отследить, есть ли там какие-то убежища, так и не удалось.
Я понятливо киваю, понимая, что в целом эта информация вполне стоила того, чтобы примчаться за нею лично. Задумал выкурить меня из деревни? Интересно, для чего?..
— Тот, что должен это доставить, мертв?
Не то чтобы меня действительно это волновало… Скажем так: компания Какузу отнюдь не располагала к глубокомысленному молчанию. Потому хотелось разбавить это молчание хоть чем-то. Пусть и уточнением неважных деталей.
— Девочка, — взгляд зеленых, слегка бликующих глаз, запустил вдоль позвоночника целый табун мурашек. — Ты что, считаешь меня дилетантом?
Тонкие черные брови выглянули из-под белой странной повязки, угрюмо сходясь на переносице. Похоже, господин Казначей, как кликала его половина фандома, обладал весьма заурядным чувством юмора. А может, это профдеформация, и через пару лет я стану такой же… Кто знает.
Я опасливо качнула головой, чувствуя, как под внимательным взглядом натягивается каждая жила. И наконец поняла, что напоминают мне его странные глаза. Вы когда-нибудь смотрели ужастики, в которых в полной темноте бликовали демонические глаза? Или видели хоть раз, как в реальности кошачьи или собачьи глаза отражают мимолетный свет в полной темноте? Помните эти желтоватые или зеленоватые блики, подобно маленьким лунам отражающие свет? Жутковато, правда? Интересно, в темноте глаза сидящего напротив мужчины тоже засветятся?
— Чего замолчала, козявка? — как-то то ли насмешливо, то ли угрожающе поинтересовался нукенин, не сводя с меня внимательного взгляда.
— Поняла, какую глупость сморозила, решила не задавать больше глупых вопросов, — вспоминая студенческие годы, бодро отрапортовала я, стараясь не дергаться и не выдавать собственного напряжения.
— Это ты правильно.
Он снисходительно улыбнулся, наконец, скрывая от меня этот жуткий взгляд под короткими черными ресницами. Кожа на худых щеках нукенина натянулась под действием кривоватой улыбки, стали видны мелкие поры, которые были почти не заметны под другим ракурсом. Мужчина выглядел значительно моложе своих реальных лет, но и на двадцать он давно не смотрелся. Лет тридцать — тридцать пять может. Так что легкие возрастные признаки на загорелой коже все-таки проглядывались. В туго стянутых разрезах на щеках, под чуть разошедшейся кожей отчетливо стали видны черные медленно шевелящие ниточки. И я тут же поняла, что с трудом справляюсь с дурнотой, которая так неожиданно подкатила от увиденного.
— Тот, кто должен это доставить, не так давно схватился в весьма неприятной стычке с тройкой странных шиноби из недавно образовавшейся деревни Звука. Сейчас валяется в беспамятстве в одном из номеров соседней гостиницы.
Какузу благосклонно ткнул оттопыренным пальцем в сторону ближайшего от нас окна, указывая на трехэтажное здание с терракотовой потрескавшейся краской на весьма скучном фасаде. Любопытная информация породила лишь больше судорожных мыслей внутри сознания. К сожалению, наличие древнего отступника не способствовало вдумчивым размышлениям о ситуации. А значит, следовало как можно скорее двигать отсюда обратно домой.
— Орочимару действительно покинул вас? — в полголоса уточнила я, опуская уплывающий взгляд на пальцы сцепившихся в замок рук на столе. — Где он сейчас? Что вы знаете?
— За эти сведения придется доплатить, мы с тобой договаривались о другой цели наблюдения, — с желчной усмешкой спокойно объяснил продажный наемник, ничуть не стесняясь собственной меркантильности.
Что ж, если бы Какузу повел себя иначе, это был бы уже не он.
— Ладно. Спасибо за сведения, — я осторожно поднялась из-за стола, но не успела толком разогнуться, как жесткая, шершавая ладонь сомкнулась на моем предплечье, угрожающе притягивая обратно к столу.
— Не так быстро, — Какузу сверкнул своими жуткими глазами, натурально по-звериному отразив радужкой блики многочисленных ламп. — Вначале оплата.
Предостерегающий тон голоса, мрачный взгляд исподлобья и без того жутковатых глаз. Господин наемник умел нагонять жути.
— Распрямиться можно? Не очень удачная поза для оплаты услуг, — самым своим спокойным тоном попросила я, не отрываясь гладя в страшные глаза мужчины.
Хотя, если отринуть всякие морально-этические принципы, вложенные с рождения… Чувство опасности, исходящее от человека напротив, если и не будили никаких низменных порывов, то уж точно интриговали и щекотали нервишки, заставляя чувствовать себя как никогда живой. Может, я просто адреналиновый наркоман?
— А по-моему, одна из самых удачных, — не изменяя прежней мрачности, вдруг выдал он, заставив меня растерянно вскинуть глаза к потолку.
В попытках осознать, настолько ли эта шутка была глубока, как я ее поняла или в словах нукенина не было никаких двойных интерпретаций, я озадаченно нахмурилась, пытаясь понять как вообще на это реагировать.
— Можно я все-таки воспользуюсь печатью, чтобы достать вашу награду? — очень осторожно уточнила я, когда даже спустя пары минут никаких изменений не произошло и меня все так же вынуждали склоняться над столом.
Какузу хмыкнул, скосив уголок губ на одну сторону, ленивым взглядом окинул мою скрюченную фигуру с головы до бедер, видневшихся из-за стола. Медленно и словно нехотя расцепил пальцы на уже начавшей неметь руке, отрывая их от моей кожи едва ли не по одному. Если бы вся моя новая жизнь была фильмом, на этом моменте наверняка играла бы какая-нибудь мрачная мелодия или наоборот зазвучала драматичная тишина. И уровень тревоги для зрителя был бы выкручен на максимум. Интересно, этот музейный экспонат специально меня кошмарит, или у него действительно какие-то нехорошие мысли в голове бродят? По идее, если меня выкрасть, можно сколотить неплохое такое состояние. И если бы не Минато, затаившийся в тени помещения, и не Учихи, которые наверняка сразу наведут шухеру, стоит мне снова пропасть, я была бы просто изи целью. Ну а что — из сильных сторон за Намикадзе сохранилось только состояние… Быть может, поэтому жуткие зеленые глаза мужика напротив с таким интересом и задумчивостью меряют мою скромную персону?
Выпрямившись, медленно поднесла руку к предплечью, еще мгновение назад сжимаемому в чужой руке. Сложила другой рукой печать, пуская по телу к нужному месту чакру. В свободно вытянутой над столом ладони с тихим хлопком появился пухлый мешок. Полный внутри звонких золотых монет. Настоящих, разумеется. Как и в моем родном мире, золото было весьма ценной валютой. И если эту же сумму в бумажках йен пришлось бы переть целый чемодан, то в золоте хватало вот такого вот мешка.
Бросать на стол мешок и привлекать шумом внимание к нашему столу я не рискнула. Да и подобный жест могли воспринять как дерзость, а дерзить Какузу я бы не рискнула без веских причин. Все-таки нужно осознавать, с кем стоит, а с кем не стоит затевать войну. А потому очень осторожно опустила перед мужчиной тяжелую ношу, не сводя взгляда с обращенного ко мне лица.
— Надеюсь пересчитывать не нужно, — угрюмо заметил он, даже не опуская глаз к мешку с золотом, но тут же жадно подгребая его ближе к себе.
— Вы все равно проверите, — так же угрюмо предположила я, следя, как черные ниточки, выползшие из-под безрукавки, тут же принялись потрошить мешочек и по одной втягивать монетки куда-то под одежды.
Я надеюсь, не внутрь тела. Не хотелось думать, насколько это негигиенично, и насколько этому зомбаку на это, должно быть, плевать.
— С тобой приятно иметь дело, Золотая Девочка, — несмотря на контекст признания, сказано это было как-то кисловато.
Будто последнее, чего желал в своей жизни Какузу, это вообще узнавать, кто я такая и что мне нужно. А потому понять, насмехается он или говорит прямо, было практически невозможно.
— Взаимно, — через силу выдавила я, с трудом удержавшись от желания сказать что-нибудь противоположное.
Выйдя за порог и скрывшись за ближайшим углом, скрывшись от любых случайных взглядов, я мысленно воспроизвела перед глазами нужную мне улочку Конохи и следом же вообразила себе необходимую загогулину, уже привычно ощущая, как невидимый крюк, вонзившись в район солнечного сплетение, со всей силы дергает меня вперед. Минато должен был присоединится ко мне уже дома, если встреча пройдет на позитивной ноте. И раз уж удалось обойтись без кровопускания и опасных стычек, смысла ждать дядюшку на чужой, потенциально опасной территории — не было.
