Consequence (Последствия)

Грегори Лестрейд вышел из здания Скотланд-Ярда, вдыхая полной грудью терпкий, слегка пьянящий осенний воздух. Время уже давно перевалило за полночь, но мужчине не хотелось возвращаться домой. Не хотелось снова слышать недовольное сопение жены, которая, на самом деле даже не ждала его на ужин, но, по сложившейся за девять лет брака традиции, продолжала изображать из себя оскорбленную невинность, словно частые отлучки мужа ее хоть сколько нибудь волновали. Несмотря на этот ежедневный фарс, домой она Грега не ждала уже давно. За столько лет работы в полиции, что бы не кричал этот мальчишка-наркоман, Лестрейд научился видеть и замечать многое. Он видел все эти еле заметные нюансы, которые сначала просто намекали, а потом буквально вопили о том, что миссис Кейтлин Лестрейд в отсутствии мужа счастливо проводит время вне дома, постоянно меняя партнеров. И хоть это и было обидно, но Грег понимал, что так легче и удобнее. Для всех. Когда он развелся с Сандрой и поддался на уговоры команды, говорившей на перебой о том, что босс не может быть один, то встреча с Кейт казалась удачной. Он, и правда, старался, чтобы на этот раз все было правильно. Он даже любил ее, по-своему: кроткую учительницу, которая была не слишком требовательна в постели. Это полностью его устраивало, а, как тогда казалось, и ее. Однако потом все снова свелось к просто совместному существованию на общей жилплощади, с попытками имитации счастливой семейной жизни. Хотя она никогда не была таковой. Лестрейд стукнул по пачке, отчего одна из сигарет подпрыгнула вверх, и он аккуратно подцепил ее пальцами, вытаскивая слегка помятую палочку с закрученным кончиком, а затем обхватил губами желтый фильтр и чиркнул зажигалкой, делая первую затяжку. Терпкий густой дым наполнил легкие, и в голове слегка затуманилось. Все же самокрутки всегда были лучше покупных сигарет. За столько лет наличия этой пагубной привычки детектив-инспектор научился крутить их почти идеально. Умеренной плотности, из хорошего табака. Они существенно экономили бюджет, потому что все же шестьдесят фунтов в неделю были куда большей суммой, чем пятнадцать. Другое дело, что это сделать было не так легко, и дело требовало времени, поэтому проще было купить сигареты, чем делать их самому. Но сам процесс кручения успокаивал. Вставить заготовку, всыпать неполные две щепотки табака, равномерно распределив его в отверстии, затем спрессовать и заправить табак в заготовку с фильтром. И сегодня, сидя над делом, мужчина смог выделить на это время. Грег выдохнул в воздух столб дыма, слегка отходя от лифтов и прислоняясь спиной к холодной каменной колонне. Вчерашнее дело было на удивление глухим. Спустя два дня все сводилось к тому, что ни у него, ни у его команды, включая криминалистов, не было никаких, абсолютно никаких зацепок. И сейчас, закрывая глаза, Лестрейд продолжал видеть потерянное лицо пожилой женщины, с блеклым, почти безжизненным взглядом, умоляющей найти тех, кто сделал это с ее сыном. «Вы знаете, где меня найти,» — сиплый, болезненный баритон всплыл словно из небытия и заставил Грега распахнуть глаза, таращась в темноту парковки. Мальчишка-наркоман, который из ниоткуда появился несколько дней назад на месте преступления и сходу раскрыл дело, словно это была простая задачка, и ее может решить даже первоклассник. И он решил. Свел все воедино и действительно невероятно помог. Он появился на месте преступления и вчера, в том же районе, обгашеный, кажется, еще больше. Это дело велось совместно с наркоконтролем, потому что при убитом была обнаружена приличная доза опиатов, и Лестрейд просто не мог пустить на место преступления еще одного наркомана. Он выгнал Шеззу, сказав, что не примет помощь от него в таком состоянии. Но теперь, стоя в полночь у здания Ярда, не имея ничего из ответов, только одни вопросы, детектив-инспектор понимал, что деваться действительно некуда. Мужчина затушил недокуренную сигарету и направился к своей машине. Все другие способы были испробованы, так что если придется, он примет помощь даже от наркомана. *** Спустя десять минут Лестрейд стоял у заброшенного здания, которое по негластному решению стало наркопритоном. Мальчишка назвал именно этот адрес, когда Грег, приняв его за обычного свидетеля, задавал тому стандартные вопросы. Полицию здесь не особо жаловали, и детектив-инспектор справедливо надеялся, что никто из обитающих здесь личностей не смотрит телевизор: с недавнего времени руководство сделало Грега одним из официальных лиц полиции, и он иногда вынужден был отчитываться перед журналистами. Мужчина вздохнул, поправил надетый на всякий случай под пальто легкий бронежилет, а затем толкнул двери, входя в темное, пропахшее нечистотами помещение. — Шезза? — он стукнул пару раз по фонарику, и тот мощным прожектором выхватил спавшие у стены фигуры, которые недовольно морщились, пытаясь закрыться рукой от режущего глаза света. — Иди нах, — проворчал один из человек, и Лестрейд шагнул к нему. — Где Шезза? — Там, — тело неопределенно махнуло рукой в сторону потолка и отвернулось к стене, по-видимому, больше не желая разговаривать. Лестрейд вышел к лестнице, а затем, обойдя по дороге еще одного из отключившегося от реальности человека, поднялся на второй этаж. Эти пропащие люди уже давно перестали трогать его. Грег давно перестал быть альтруистом и не собирался спасать тех, кто сам выбрал такой путь. Путь наслаждений. Но вот мальчишка-наркоман все-таки чем-то зацепил. Возможно, это был его невероятный ум, а возможно что-то еще. Где-то на периферии сознания крутилось почти забытое чувство сожаления и совершенно странное желание от чего-то защитить. И это поражало еще тем, что такое понятие вообще осталось в его поломанной, израненной душе. — Шезза, — он снова позвал мужчину и выдохнул, увидев шевеление у противоположного конца стены, а затем вынырнувшую из кучи каких-то рваных тряпок знакомую макушку. Мужчина сел, посмотрел на него, а потом резко поднялся на ноги. — Что у тебя? — Я бы хотел… — Лестрейд вздохнул. — Я бы хотел, чтобы ты взглянул на материалы по одному делу. Мужчина, 29 лет, найден мертвым в комнате, которую снимал. Работал преподавателем, из родственников только мать. Убит прямым ударом в сердце. И никаких, абсолютно никаких зацепок, — Грег вздохнул, прикрывая глаза. — При нем найдены наркотики, но он не барыга, и не употреблял... Ты не мог бы хоть взглянуть на дело? Мы даже не знаем, куда смотреть. Холмс резко приблизился, а затем выдернул из руки полицейского фонарь и папку, засунул источник света в рот и быстро принялся листать файлы. — Это фто? — спросил он, глядя на прикрепленную фотографию семьи. — Это, собственно, сам убитый и его семья… — Нет. — Нет? — Нет. Генетичефки невофмофно. — Отчего? — мужчина передал фонарь Лестрейду. — У ребенка карие глаза. Доминантное наследование… Это одно. Плюс, у него какие-то проблемы со здоровьем. Что-то с опорно-двигательным… Возможно… Я бы советовал тебе обратиться к медицинской карте и частным центрам. Скорее всего, у него были проблемы со здоровьем, которые он пытался решить в обход страховой. — Только не говори, что края раны слишком ровные… — Нет, слишком тонки. И да. У тебя не найдется триста фунтов? Консультация стоит денег. — Что? — Шезза посмотрел на него, и Лестрейд поразился, какие маленькие у того зрачки. Он, кажется, забыл, с кем имеет дело. Наркоман. Чертов наркоман, а он еще хотел, чтобы тот помог? На что он рассчитывал? Внутри заклокотала ярость. Детектив-инспектор вырвал из рук мужчины папку и развернулся, собираясь уходить. Крепкая рука хватила его за плечо, вынуждая развернуться. — Да ладно, так бы сразу и сказал, что нет. — Знаешь что, — Лестрейд прошипел, наклоняясь к мальчишке. — Ты чертов наркоман, который не получит от меня ни одного дела… — В таком случае, детектив-инспектор, я вам уже помог достаточно, — Лестрейд прижал к груди файл. Где-то позади зашевелились местные наркоманы. — Шезза, ты притащил копа? — Он уже уходит. Пока, — парень быстро отошел к стене, опускаясь на свой топчан. Грег хотел было сказать еще что-то, но он уже был научен жизнью не влезать туда, куда его не просят. Поэтому просто загнал это ощущение поглубже внутрь, развернулся и позорно сбежал из притона, собираясь снова вернуться в Ярд для проработки новой версии. О том, что он не вернется домой, жену он даже не предупредил. А на следующий день, почти вечером, он обнаружил, что где-то потерял свой кошелек, мотаясь по городу, в погоне за доказательствами, на которые указал Шезза. И изрядно набегавшийся за день детектив-инспектор не подумал связать пропажу кошелька и вчерашний визит к гениальному мальчишке-наркоману. *** С раскрытия того дела прошла неделя. Грегори Лестрейд ощущал себя слегка виноватым в том, что все вокруг считали это все только его заслугой. Как бы то ни было, он бы не сделал ни шага вперед, если бы не этот Шезза. Почему-то имя казалось чужим, словно оно тому не подходило. Но это было так, как он представился до того, как Лестрейда посетила мысль взять его в Ярд. В памяти почему-то всплыло изможденное, покрытое щетиной лицо. От осознания того, что тот так бездарно прожигал собственную жизнь, стало горько… Сырые осенние дни сменились свежей прохладой, нескромно намекавшие о неотвратимом приближении зимы. В тот вечер, девятого ноября, Лестрейд вышел из Ярда в шесть вечера, тщетно решив не бороться со своими неизвестно откуда взявшимися альтруистическими наклонностями и, пользуясь тем, что жена уехала к матери на долгие две недели, захотел впервые за много лет поступить так, как казалось правильным. Мальчишке было не место в том притоне. Он вышел на улицу, зябко поежившись. Зима никогда не была для него приятным временем. Он ненавидел ее всеми фибрами своей истерзанной души. И ни Кейт, ни Сандра не понимали причин. Возможно, если бы он был с ними более честен и открыт, было бы куда проще. Но сказать им — это означало признать перед самим собой, что им тогда удалось его сломать. Но даже сейчас, спустя двадцать четыре года, он отказывался думать о произошедшем. Лестрейд уже собирался поступить согласно ритуалу, достать сигарету, щелкнуть зажигалкой, покурить, кинуть окурок в мусорку и подойти к машине, когда привычный уклад был нарушен. Эхо заскрипевших по асфальту подземного паркинга колес и появившийся черный фургон заставили его замереть, а сердце бешено заколотиться где-то в горле. Когда из машины показались люди в балаклавах, он действовал на одних инстинктах, пытаясь, как ему казалось в тот момент, вырвать у четырех громил свою жалкую никчемную жизнь. Но силы были не равны. Когда его руки заломили за спину, а тяжелый кулак, прилетевший справа, отправил его в нокаут, последней мыслью, проскочившей в ускользающем мозгу была: «Господи, только не снова». *** «Тух... тух... тух...» От размеренного стука, звука соприкосновения металла с камнем, который первым ворвался в уши к детективу-инспектору, к горлу подкатил горький ком, и он тяжело сглотнул, пытаясь побороть приступ тошноты. Возможно, кто-то, лежа с закрытыми глазами, мог подумать о том, что подобный звук издает одноногий пират. Но у Грегори Лестрейда этот звук ассоциировался с тростью. С черной лакированной тростью с металлическим наконечником и ручкой в форме льва. Мужчина не рисковал открывать пока глаза, пытаясь вернуть себе хоть капельку самообладания и банально не завопить от охватывавшего всего его ужаса, который холодными щупальцами сжимал сердце. В голове проскочила странная мысль, что подобной встряски его организм может просто не пережить, поэтому он попытался абстрагироваться от этого кошмара, стараясь максимально точно оценить то, в каком положении он находится. Судя по всему, он сидел на стуле, в одежде, со скованными холодным металлом наручников руками за спиной. Уже лучше. Значит, это не повторение, не чертово повторение. Это уже отличается. Разительно отличается от того, что было тогда, в далеком восемьдесят первом году. Это просто еще одно совпадение. И никак не триггер. Лестрейд выдохнул, все еще ощущая болезненную пульсацию в затылке. Сейчас требовалось все рационализировать. Работа в полиции всегда была сопряжена с трудностями, опасностями. И иногда случались подобные похищения. Не с Грегом, но это бывало. Лестрейд прикинул подробности последних дел: по всему выходило, что это как-то связано с делом Митчелла, преподавателя, который, узнав о своем недуге, вышел на своего влиятельного отца. Но то, что похитили детектива-инспектора, когда дело было уже почти передано в суд — было по меньшей мере странно. Вряд ли Митчелл. Затем он припомнил всех тех, кто по его вине отправился в тюрьму, и грустно ухмыльнулся про себя: список желавших ему смерти определенно должен быть внушительным. Но они не учитывали главного — хуже, чем то, что ему удалось пережить, уже быть просто не могло. — Я вижу, вы уже проснулись, детектив-инспектор Лестрейд, — раздался голос, слегка манерный, и что-то при первых звуках лопнуло внутри. Грег резко вскинулся, встречаясь взглядом с холодными глазами высокого, статного мужчины в костюме-тройке, который смотрел прямо на него. Одетый в "Вествуд". Опирающийся на зонт-трость. Мужчина со слегка вытянутым лицом и длинным носом, рыжеволосый, немного полысевший. Но это был он. Человек, который даже спустя столько времени являлся ему в кошмарах. Грег ощутил, как тугой узел, мешающий дышать, образуется где-то в груди. Господи. Только не снова. Мужчина, тем временем, слегка растягивая слова, спросил. — Скажите. Что вас связывает с Шерлоком Холмсом? Грегори Лестрейд ощутил, как комок, густой и вязкий подкатывает к горлу. Он только и смог, что наклониться вперед насколько позволяли наручники, извергая содержимое своего желудка себе под ноги.