Голод волков

Год 2009. За 8 лет до начала событий. США, Вирджиния, недалеко от Мистик-Фолс. Невозможно, чтобы ей хватило дерзости играть с ним после всего, что она натворила за последние 145 лет. И невозможно, чтобы это была ошибка. Телефонный звонок, тогда как Элайджа прилагал определенные усилия, чтобы его текущее местоположение оставалось в секрете; просьба приехать в особняк, который находился в шести милях от богом забытого городка. Как же… Мистик-Фолз, так его теперь называли. Место, где на свет явились его младшие братья и сестра. Где они выросли, где были вынуждены предать земле молодого Хенрика, где приняли смерть от отцовской руки и откуда бежали. Всю. Жизнь. Элайджа остановился у входа в старый, прогнивший особняк, поправил галстук, подумал, достал батистовый платок, вытер им пот со лба, аккуратно убрал платок и медленно, с насмешкой, втянул носом воздух. И завис. Насмешка спала. Выдохнул он уже сквозь зубы. Нет никакой ошибки. Катерина. Она рядом. Элайджа распахнул дверь, выслушал Роуз, представляя собой апогей терпеливости, но когда он воочию увидел двойника, ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не оторвать эту ненавистную голову. Или не зацеловать. К счастью, Элайджа не сделал ни того, ни другого. Едва ли бедная девушка виновата в том, какой родилась. Ее неудача состояла исключительно в том, что она попалась. — Пожалуйста, помогите мне! — взмолилась девушка, бросившись к нему, и Элайджа испытал мимолетное чувство досады. Почему эти глупцы не внушили ей? Что за извращенное удовольствие — питаться страхом ребенка? — Пожалуйста, я умоляю, я ничего не знаю, пожалуйста… Петрова схватилась за него, как будто знала всегда, и Элайджа, ни на секунду не обескураженный, притянул ее к себе. Девочка дернулась, но он, повинуясь порыву милосердия, шепнул в ее волосы: «беги». И она побежала. Вверх по лестнице, через открытые двери, на волю, волю… Звереныш Роуз в своей глупости пытался ее поймать, что, впрочем, сыграло только на руку. Девочка видела, как Элайджа оттолкнул его, а точнее как он спас ее. От неминуемой гибели. «О, боже», — сказали бы люди этого века. — Как только я доставлю ее домой, мы продолжим нашу занимательную беседу, — сказал Элайджа и с чувством разорвал на себе рубашку. Драка должна выглядеть убедительной. Ни одна из Петровых, которых он до сих пор встречал, не представляла из себя дуру. Роуз подступила к Тревору, не решаясь помочь. Вампиру пришлось самому подниматься на четвереньки. — З-за что? — спросил Тревор снизу вверх. Его зубы стучали. Приятный звук. — Она на вербене, как вы наверняка заметили. Очевидно, — добавил Элайджа, — люди все же научились чему-то спустя все это время. — Зачем ты отпустил ее? — прохрипела Роуз. Голос оставил ее. Элайджа нетерпеливо взмахнул рукой. — Скажи мне, Роуз, ты предпочла бы, чтобы она провела свои последние месяцы в камере или в блаженном неведении? — Элайджа тонко улыбнулся. — Мы же не какие-нибудь монстры, в конце концов. *** Наше время. — Мы в дерьме, — заключил Кол со своим обычным красноречием и упал на софу рядом с Ребеккой. Сестра не преминула отодвинуть его от себя на длину вытянутой руку, показательно вытереть ладонь о спинку дивана и прошипеть: — Избавь нас от этой грязи, Кол, ты звучишь жалко. — По крайней мере не так испуганно, как ты, Бекка. Ауч! — Уверен? — пропела она белыми губами в белые губы Кола. Он зло засмеялся, обнажая клыки. — Довольно, — молвил Элайджа с непоколебимым авторитетом и подошел к ним из дальнего угла гостиной, где, глядя на картины Никлауса, безуспешно пытался найти тишину. — Причин для тревоги нет. — О, правда? — съерничал Кол и встал ему навстречу. Элайджа изогнул бровь в ожидании. — Не ты привел в наш дом ведьму с революционными наклонностями, Элайджа. Не ты несешь ответственность за поведение ведьм в этом проклятом городе. И не ты помешал охране предотвратить это. Хотя погоди-ка. Ведь это был как раз таки ты. На пару с нами, если быть точным. Ребекка дрогнула. — Ты меня в чем-то обвиняешь? — удивился Элайджа почти искренне. Кол отвел взгляд и выругался то ли вслух, то ли про себя. — Клаус ушел за кинжалами, да? — спросил он, оглянувшись на Ребекку, но та смотрела на свои ладони. — Давай, скажи мне, что я не прав, большой брат. Ведь я прав, все мы знаем, что… — Ты неправ, — перебил его Элайджа и тонко, знающе улыбнулся. Теперь слушать будут они. — Никлаус всегда носит с собой хотя бы один из этих… кинжалов. Он не использовал его до сих пор, не использует и теперь. Если, конечно, не получит достойный — по его мнению — повод, который лично я давать ему не намерен. А вы? Ребекка помотала головой. Кол фыркнул, но напряженных глаз с Элайджи не сводил. Прелестно. — Роуз займусь я сам, — продолжил Элайджа деловым тоном. — В данный момент она находится там, где искать ее не станут. Надеюсь, с Тревором ты поступил так же. Кол. А, впрочем, что это взбрело ему в голову. — Эм… Я разберусь. — Так иди, разберись. Кивнув, Кол исчез. — Элайджа, — позвала Ребекка дрогнувшим голосом, — я клянусь, я не причем. Элайджа внимательно изучил изгибы ее лица и сел рядом. — Понимаю. Она покивала сама себе, нервно усмехаясь. — Он думает на меня. Он считает, я… — Ребекка, — прервал Элайджа и вздохнул. — Не позволяй себе заразиться паранойей Никлауса. Мы с Колом обо всем позаботимся. — Что я должна делать? Действительно, что? — Помирись со Стефаном. Ребекка усмехнулась сквозь страх. Не было секретом то, что Никлаус имел привычку приближать к себе своих любимцев, когда отношения в семье достигали кризиса. Если Ребекка поступит мудро, им может перепасть кое-какая информация. Оставалось надеяться, что этот раз не составит исключения. *** «Чего же тебе здесь надо, а, Клаус?» Отвлекаясь от наблюдения за телом Давины Клэр, которое он оставлял гнить на ведьмином алтаре, Стефан бросил через плечо: — Все сделано. — Он обернулся. — Босс. Клаус не упустил издевки. На свет он вышел с гримасой раздражения на лице. На Давине его внимание не задержалось. — Тебя что-то не устраивает, Стефан? — поинтересовался он нарочито спокойным тоном. — Дай-ка подумать. Знаешь, Клаус, нет. Рад служить, как и всегда. Щека Клауса дернулась. — Только тебе я мог доверить столь деликатное дело, — серьезно и тихо сказал Клаус. Улыбнулся. — Ты осознаешь это, я уверен. Стефан хмыкнул, но тему больше не поднимал. Проклятие, ему нужна была Ребекка. И кровь. А не это. — Ведьмы не оставят смерть регента без последствий. Они придут за тобой, знаешь. Приглушенный смех Клауса ясно говорил о том, что он думал об угрозе, которую представляли собой ведьмы. «Ну, это мы еще посмотрим, старик». — Осторожнее, мой друг, может показаться, что ты переживаешь. Едва ли. — Ты недоволен, что я убил ее, — продолжил Клаус, когда Стефан не ответил. — С чего бы? — Я уже сказал. Лишние трудности. — Хм. Пусть так. Расскажи мне о своей маленькой подружке Кэролайн. Я хочу знать… пожалуй, абсолютно все, что известно тебе. Хах. Быстро, однако. — Почему бы тебе не спросить ее самому? — А почему бы тебе не отвечать, когда я спрашиваю? Кэролайн Форбс. Все, что знаешь. Говори. Очень быстро, вот только… — Ты что, внушил мне? Клаус внимательно посмотрел на него, поразмыслил о своем и расхохотался. Стефан за ним. Их дружный смех, становившийся громче с каждой секундой, едва ли приходился по вкусу мертвецам. Он чувствовал это по могильному холоду и тому, как у него потемнело в глазах. «Скажи да, и мы повеселимся», — подумал вдруг Стефан, и они прекратили. — Когда я начну внушать, сомнений у тебя не будет, — обрадовал Клаус. — А теперь потешь мое любопытство, Стефан, ты и она… — Никогда. — Фантастика. Тогда ничто не мешает тебе вернуться к Ребекке. — В чем твоя выгода? — насторожился Стефан. Клаус положил руку ему на плечо. Сжал, точно в капкан. — Ты будешь докладывать мне обо всем, что сестра скажет и что сделает. Если то, что ты увидишь, будет нести подозрительный характер, то узнать об этом я должен сразу же. — Клаус отстранился. — А это уже было внушение. *** Когда Деймон увидел ее, такую старую и непереносимо человечную, его начало потряхивать. Даже не так. Его натурально затрясло. — Хей. Роза. В ответ она прибила его к входной двери и хорошенько встряхнула. «Умница». — Ты. Как ты узнал об этом месте? Боже, он никогда не видел ее такой напуганной. — Птичка на хвосте принесла. А теперь извини, деревянная дверная ручка врезается мне в спину, и я бы не возражал, если б… Она отбросила его. — Признателен. Лихим движением оправив пиджак, Деймон показательно обошел вампиршу, обмыл насмешливым взглядом громадную двухместную кровать и, широко расставив ноги, замер перед панорамным окном. Он хотел было присвистнуть, но старый добрый Новый Орлеан поплыл перед глазами. И он не смог. — Не такой я представлял холостяцкую берлогу Элайджи. Впрочем, я и не предполагал, чтобы у него была холостяцкая берлога. Роуз тут же переместилась к нему за плечо. — Он прислал тебя? Она слишком хороша для этого дерьма. Проклятие. — Мне так хотелось бы, чтобы это была не ты. Так сильно хотелось бы… Да тут любой бы насторожился, на самом-то деле. — Деймон, о чем ты? Что ты наделал? — Просто… не говори. Ничего. Пока не закончу. Пожалуйста, Роуз. Мне нужно… это. — Он не помнил, когда в последний раз был так серьезен. — Ты во всем этом дерьме по моей вине. Ты согласилась быть охраной на этой треклятой вечеринке, потому что в последний момент тебя кинул я. А кинул я тебя из-за Ребекки. А она выбрала меня, потому что поссорилась со Стефаном. А поссорились они из-за блондинки, которая теперь живет в моем доме. Вдумайся, Роуз. Весь вечер Кэролайн крутилась вокруг вас троих: Стефана, Клауса и тебя. Так вот скажи мне. С чего бы, а? Она была так хороша, черт. — Чтобы разозлить. Ребекку. — И привлечь ее внимание к той, на ком она могла бы выпустить пар. Без всяких последствий для себя. Типа. Но в итоге подставились все, включая ее. — Он хохотнул, почти против воли. — Тебя не удивило, как Тревор так быстро узнал, где вы? — Ты… — Нет. — Он пожал плечом, подмигнул. «Что я делаю, черт возьми?» — Я привлекал внимание к тебе. Только и всего. Роуз бросилась мимо него к выходу, распахнула дверь, почти скрылась, но ее втолкнули обратно. Деймон скрутил ей руки за спиной и поставил на колени. До того, как Роуз смогла вырваться, вошла Кетрин и воткнула ей кол в живот. Роуз взвыла. Кэтрин улыбнулась. — Здравствуй, Роуз, — сказала она, томно вздыхая. — Не забыла старую подругу? Роуз попыталась отползти, но врезалась задом в Деймона. У него все внутренности вверх дном. Обернув голову, Роуз уставилась на него дикими, белыми глазами. — За что? — хрипела, не говорила. — Я влюблен, — ответил Деймон, не солгав. Глянул на Кэтрин. — И она стерва. *** Когда Элайджа прикрыл за собой дверь, он уже знал, кто его ожидает. — Я вырвала ей сердце, — объявила Катерина без предисловий. — Подумала, тебе может понравиться. — Мне не нравится. Она хихикнула, и ничего хуже она с ним сделать не могла. — Какая жалость. Я так хотела впечатлить тебя, Элайджа. — Он дрогнул, будто от стыда. Она никогда не произносила его имени с такой интонацией. — Заслужить твое восхищение, раз уж твоей любви я, очевидно, лишилась. Больше она не скрывала свою злобу. Элайджа переместился к ней в порыве странного чувства, не считая более необходимым скрывать уже свою злобу. — Не говори. В этом нет правды. — Неужели? — шепнула она. — Ты оставил меня умирать. — Ты вампир, Кэтрин, — поправил он холодно. — Ты бы не умерла. «К тому же я внушил местным жителям давать тебе кровь раз в три дня». Это был момент слабости, о котором Элайджа предпочел бы забыть. Катерина на удивление нежно положила ладонь ему на шею. Его разодрало на части, так что он едва сумел не выдать себя. — Я помню, ты презирал подлость, — заметила Катерина. — Что случилось? «Ты. Умерла. Для меня». — Зачем ты вернулась? — Он избегал ее взгляда, что становилось, как на зло, все заметнее. — Тебя всегда хватало ума не пересекать дорогу моему брата. — Времена меняются, — подмигнула она, но как бы собралась. Дернула бровью. — Мы меняемся вместе с ними. Лгунья. Лгунья, и как он не видел, как он мог позволить себе не видеть? — Тогда зачем ты здесь, Катерина? — тихо, насмешливо спросил он. Она пожала плечом. — Я не знаю. Я действительно не знаю, зачем пришла, Элайджа. Можешь представить? — Раз так тебе стоит уйти прежде, чем я решу, что ради благополучия моей семьи тебя не выгодно оставлять на свободе. Резким жестом она оттолкнула от себя его слова. — Постой. Мне надо спросить тебя о чем-то. Надо наконец узнать. — Ты знаешь все и так. — Он остановился, чтобы поправить воротник. На самом деле — чтобы не говорить. — Я оставил тебя, потому что на кону было само существование моей семьи. Если бы Клаус узнал о твоем вмешательстве, он мог бы с легкостью разорвать сделку, а я не мог этого допустить. Я не мог. Не имел права. Она смотрела очень серьезно, пока он говорил. Но едва он прекратил, она начала уходить. Остановилась лишь у дверей, лихорадочно, деревянно повернулась на каблуках, будто не успела еще сформировать мысль, и должна была сказать что-то, несмотря на это. — Знаешь… мне жаль, что я обманула тебя. В тот раз. Про мою смерть. — Она кивнула на него, обращаясь не к нему. — Ты должен был знать. Когда он обернулся, ее, конечно же, не было.