Okumuracest...

Юкио прижал к себе старшего брата, обнимая того за шею. Его одежда испачкалась в крови, он даже через толстую ткань толстовки чувствовал её тепло. Её было так много. Юкио прижимал полотенце к ране, пытаясь остановить кровь. Ему было так страшно. Рин побелел из-за потери крови и едва мог держать глаза открытыми. — Нет, нии-сан, тебе нельзя отключаться, — прошипел прямо в губы брата Юкио. — Нам нужно позвать отца и вызвать скорую. — Нет! — панически прокричал Рин, хватаясь на плечо брата невредимой рукой. — Пожалуйста, я не хочу, чтобы старик узнал об этом. Я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь знал. — Хорошо, — смиренно произнёс Юкио. Он повёл брата в общую ванную, где попытался обработать его рану на руке, где должна быть метка с именем родственной души. Метка Юкио появилась неделей раньше, но он уже возненавидел её и человека, чьё имя было написано на его руке. Он не желал этого. И сейчас он ненавидел родственную душу брата, чьё имя он так и не узнает. Рин, всхлипывая, посмотрел на оголённую кожу предплечья брата, где было имя человека, и ненавидел, ненавидел, ненавидел. Он ненавидел мир, где ему запрещается любить не того человека, где этот выбор был сделан кем-то за него. Где его лишали выбора вообще. — Зачем, нии-сан? — терзаясь, шептал брат, пока забинтовывал его руку. — Зачем ты это сделал? — Потому что ненавижу, — сдавленно прошипел Рин. — Потому что не твоё имя здесь. По-другому я не хочу, только ты. Я хочу принадлежать тебе. Юкио невесомо провёл по забинтованной руке брата, проверяя повязку. Только удовлетворившись результатом, он посмотрел на брата. Его старший непутёвый брат покраснел, а синие глаза выглядили болезненно припухшими от слёз. — Глупый старший брат, — улыбнулся Юкио, а после поцеловал повязку. — Ты всегда будешь принадлежать мне, как и я тебе. На следующий день метка Юкио исчезла, как метка его брата. А после они сами вырезали ножом имена друг друга на старых шрамах.