77 часов

От сильного удара куда-то в район ребер я вскочил, моментально открыл глаза и приподнялся на локтях, обнаружив себя в постели. Тяжело вздохнул через рот, с жадностью хватая воздух, и посмотрел на тумбочку: часы светились желтым светом в темноте, показывая 3:02 ночи. Это был всего лишь сон. Подобное случалось и раньше, но в этот раз все было... реалистичнее. Она тоже была реалистичнее... Поднявшись на ватных ногах с кровати, я отшатнулся и упал бы на спину, если позади не было бы стены. Сильно приложившись затылком, наконец-то пришел в чувство, научившись за какую-то жалкую секунду твердо стоять на ногах. Позже окончательно успокоился и медленно побрел по тёмному коридору босиком. До кухни. Включив там свет, закурил сигарету, обитавшую на подоконнике, заправил кофеварку, выглянул в окно. Стояла летняя теплая звездная ночь, было темно, на улицах - никого. Еще бы: четвертый час, мать его. Помешивая одной рукой крепкий кофе, успел взглядом пройтись по первой странице местной газеты недельной давности. Хорошее чтиво, потому что неделю назад о том, что происходит сейчас, никто толком не знал. Издание, не потерявшее запаха типографической краски, служило символической датой начала. Начала для меня. Ведь для каждого начало этого ада было своим: кто-то столкнулся раньше, кто-то позже, кто-то об этом даже не узнал. Соседи напротив столкнулись три дня назад. Похорон не будет. По правую сторону – вчера. А с другой стороны умные люди быстро переехали. Меня же все устраивало: я мог бесплатно брать продукты в магазине и угонять мотоциклы, чьи хозяева перестали существовать. Прочитав несколько страниц желтой, с помятыми листами и следом от кружки газеты, я поставил кофе на стол, бросая чтение. Жутко хотелось есть, а холодильник третий день как пустует. Что неудивительно, ведь он ест прилично электричества. А смысла в нем без электричества не больше, чем в одном носке на левой пятке. Прихватив с собой кофту, висевшую на спинке стула, полез на чердак за джинсами. Странно, но в этот раз шальная стерва, интуиция, вещала, что все будет хорошо. Успокаивая тем самым. Походы в магазин, да еще и в такую рань, были чем-то небезопасным. Так что такие знаки, служащие когда-то спасением на поле боя, очень помогали. Предупрежден — значит, вооружен. А повоевать я успел. Война всю жизнь преследовала меня: будучи юношей неплохой лектор в институте – единственное исключение, после - моментально переквалифицированный вояга, другая битва - полковник, затем - отставной военный, а сейчас... ни рыба, ни мясо. Никто. Я был одним из многих живущих, кто каждую минуту готовился к худшему. Один из немногих понимающих, в какую задницу попал весь этот мир. Ожидавшим пресловутое светлое будущее, если только гнилое настоящее не успеет вскрыть разум окончательно, внеся туда свои невосполнимые коррективы. Осталось 76 часов. -Жить не надоело? – завопил чей-то голос в нескольких метрах за спиной. Обернувшись, я увидел Метью Смиттча, - человека с самым отвратительным характером в Детройте,- на своем помятом мопеде. Нашедшего нечто излишне интригующее в том, как я закрываю дверь дома. Он стоял прямо под фонарным столбом, так что я без проблем мог его разглядеть. Этот здоровенный бугай с бутылкой из-под пива под подмышкой когда-то давно чинил мне машину. Сейчас, если мне не изменяла память, а она могла, ударился в производство диетических напитков. Не совсем удачно. - Жить? - переспросил я и пошел в его сторону. - Жить, Ричард, жить, - смакуя каждое слово, он приторно сладко улыбнулся, обнажая ряд кривых зубов, - в этой «Санта-Барбаре». - Куда уж, - усмехнулся я и остановился в пяти метрах от него. Этого было достаточно, чтобы почувствовать разящий запах алкоголя. Мета, по всей видимости, не устроило такое расстояние: он зажал мопед ногами и оттолкнулся, наваливаясь животом на руль. Через несколько секунд Смиттч пожимал мне руку, а я морщил нос. - Ты же знаешь о станции? - начал он, потирая мне пальцы своим большим. Прикосновение, что странно, оказалось приятным, но я убрал руку, засовывая обе в задние карманы джинс. - Станции? - поинтересовался как-то отчужденно: мне не было дело до того, какую станцию там нашел Метью Смиттч. Но его присутствие все же радовало. Давно не видел знакомых лиц. – только не говори мне о Michigan Central Station. Мы оба знаем, что в нее не проникнуть. - Я говорю об автовокзале, - пояснил он не без свойственной ему нотки раздражения, - и вся фишка в том, что отсюда и до Нью-Йорка раз в три недели ходит автобус. Забирает людей. Я молча включил скепсис, кивнул, оскалился. Сказать, что я не доверял Смиттчу – ничего не сказать. И на то были свои причины. Будто бы прочитав мои мысли, Мет продолжил: - Твоя жена… Мириам, кажется, не хотела бы оставлять муженька в таком состояние в таком городе, тем более… - Смиттч, - со злостью прервал его я, практически срываясь на крик. От одного только упоминания этого имени, мое сердце сжималось, а сознание начинало воспроизводить ряд последних событий, связанных с ней. Мне было больно. Я схватил Смиттча за пухлую шею. И с силой сжал.Толстые пальцы обхватили мое запястье, а бутылка из-под пива, выскользнув, вдребезги разбилась об асфальт. - Не смей говорить о моей жене. Особенно не прилагая силу, я толкнул его: этого хватило, чтобы Мет, пошатнувшись, завалился с мопедом на асфальт.