77 часов

Суббота! Суббота! Мы похоронил их субботой! Помнишь, Рич?! А ведь красотка Мириам не была виновата! - Заткнись. - Прости, не стоило напоминать… Но все же станция – это не шутка… Слова Мета звучали где-то далеко, настолько, что я едва его слышал. Он рассказывал что-то о том, что на станции нужна помощь. Что мне пора выбросить мою милую Ми (я так ласково ее называл) из головы. Пора начать жить дальше, уезжать и что-то еще из той же серии. Выстрел где-то вдалеке заставил Смиттча замолчать, а меня выйти из состояния транса. Я повернул голову в сторону звука, пока Мет неуклюже поднимался с асфальта. Воспользовавшись заминкой, он намертво вцепился пальцами в мою руку. Я обернулся, сощурился от боли и инстинктивно попытался одернуть ее. Тяжелая туша тянула к себе. Мет резко дернул руку в бок так, что я пошатнулся. Заключив в свои объятия, он зажал мою губу между рядами верхних и нижних зубов. И прежде, чем Смиттч сделал задуманное, я понял одну неоспоримую истину: хуже, чем запах перегара от Метью, я никогда не слышал. Я как щенок проскулил от боли. По подбородку потекла теплая струя крови. -- Сукин ты сын, -- яростно, срываясь, крикнул я на него, зажимая теплой ладонью рану. Уязвленная гордость обиженным зверем металась внутри. Я не выдержал. Удар пришелся ровно в солнечное сплетенье засранцу. Его живот сделал волну, сам же Смиттч едва заметно дрогнул, выпуская из своих объятий. Я вытер рукавом окровавленную губу. Она нещадно саднила, даже пылала от агрессивного укуса. Промелькнула неприятная мысль, что останется шрам. Смиттч ухмыльнулся. И кто бы только знал, как сильно я хотел разбить эту наглую ухмылку в кровь. И все же отпустить вожжи, -- надрать зад этому засранцу, -- мне не давала очевидная разница в весе. Даже пользуясь приобретенными на войне неплохими рефлексами, я, голодный как собака, не продержался бы и минуты. Сплюнув кровь, скопившуюся под деснами, я побрел к магазину. -- Спасибо потом скажешь! – крикнул мне в спину Смиттч. В его голосе явственно читалось торжество. Наползал туман. Широкой марлевой пленкой накрывал полуразрушенные дома, оседал на ветках деревьев, окутывал мрачные парки. Забирал последнюю жизнь из этого богом забытого места. Пожирал путников, запутывал их и оставлял умирать. Трупы обгладывали крысы. Их стало больше, чем неделю назад. И втрое больше, чем в позапрошлую. Я знал, что буду есть, когда магазины опустеют. Хотя мысль об этом не приводила в восторг и не доставляла эстетическое удовольствие.