В ладонях

Заводить детей Руэлю никогда не хотелось. Его отталкивало всё с ними связанное: необходимость воспитания, трата драгоценных средств, нервов и времени, ненадёжность людских отношений, передача наследства, в конце концов. Скорее всего, его собственные дети захотели бы сжить отца со свету ради того, чтобы добраться до его запасов, чтобы — о, он был в этом уверен — растратить их до последней камы даже не думая о выгоде пополнения. Никто бы не смог заботится о кладовых Руэля Струда лучше, чем он сам. Так что, возвращаясь к вопросу о детях — да, он держался от них подальше. С мальчонкой Алиберта всё было иначе. Руэль обладал огромным опытом долголетнего ужимщика, способного влезть в навоз глоббалла за одной монетой и избежать любой оплаты по счетам. Ему было привычно добиваться целей разными способами, жадничать, отказывать в просьбах, если те не подразумевали для него хоть какую-либо выгоду. Но если для Руэля и что имело значение, помимо денег да верной лопаты, так это добрые друзья. Поэтому, скрепя сердцем и всеми костями в придачу, энутроф принял на себя роль надзирателя Юго. С этой ролью он справлялся из рук вон плохо. Честно говоря, он был настолько для этого непригоден, что вместо одного ребёнка вляпался в компанию настоящего детского лагеря, где, и вовсе, стал равноправным участником, но никак не вожатым. Возможно только шушу Рубилакса нельзя было равнять под категорию детей, но он был мечом, а Руэль, всё же, не настолько отчаялся, чтобы завязывать с ним разговор по душам. Это было хорошее время. Его окружали дети, постоянный бедлам, которому он тоже не раз был причиной, путешествия и тяга к исследованию. Руэль всю жизнь проводил в путешествиях, но впервые это было в компании ребятни, которые то и дело попадали в передряги, увлекая и его следом за собой. Да. Это было действительно хорошее время. Дети росли, дети оседали на месте, дети заводили детей. И Руэль, глядя на мальчишек Алиберта, всё чаще задумывался о своём доме, полном богатств. Что будет с ними после его смерти? Струд похрустывал узловатыми пальцами, почёсывал Малышка, начищал лезвие лопаты, копался в проводке своего землекопа и думал, думал, думал. Разные мысли, посещали его голову, пока он, не отдавая себе отчёта, словно всё готовился к очередному путешествию в компании ребятни. А может и в компании одного лишь Юго? Пожалуй, такому старику было бы и этого достаточно. Они много проводили вместе время с момента их первого путешествия. Юго любил пересказывать истории Алиберта и выпрашивать их у Руэля. Последний хорошим рассказчиком не был, ворчливо отмахивался поначалу, но внимание паренька ему льстило. Юго брал вещи Руэля без спроса, помогал наводить порядок в его сумке, кошмарно баловал его форрора и блестел глазами каждый раз, стоило Струду вслух вспомнить о чём-нибудь из своего века. Руэль правда был плохим надзирателем за детьми: Юго ловил все шишки в их приключениях и подвергался настоящей опасности, но только посмеивался и заговорщически подмигивал энутрофу. Он говорил: "Папе и Адамаю чур ни слова!", как если они вместе задумывали очередную шалость. Руэль был не то чтобы бы скуп на нежности, но он давно отвык их для кого-то проявлять. Он со хмыком кивал Юго и пристукивал древком лопаты, словно ставя печать на их шутливых договорённостях. Руэлю бы хотелось сделать Юго своим наследником, хотя тот совсем не проявлял тяги к накоплению денег и даже в карманах держал лакомства для Аза, вместо пригорстни грошей. Затхлый воздух погребённых руин привычен для энутрофа, который часто ищет под землёй драгоценную породу и руду. Непривычно для него смотреть на напряжённую спину Юго, упирающегося рукой в основание высеченной из скалы статуи. Что-то скребёт в душе Руэля и он чувствует себя как никогда старым, хоть и не раз за последние года видел элиатропа поникшим: Адамай пропал и Юго не находит себе места. Руэль Струд считает, что эти дети не должны вести себя как измученные жизнью старики. Он проводит грязной рукой по бровям и твёрдо перехватывает лопату за основание. Юго поворачивает к нему лицо, когда чувствует лёгкое похлопывание по спине и энутроф показательно встряхивает небрежно переплетённую книгу с их общими заметками. Руэль не любит давать обещания по доброте душевной, но он упустил момент, когда в списке значимых для него вещей, помимо денег, верной лопаты и друзей, оказался ребёнок, которого он называет сыном. — Мы найдём его, парень. Обещаю.