Не забыл.

Она вышла из уборной первой: не глядя по сторонам, юркнула в сторону столика, за которым сидели коноховцы, скрылась в толпе. Спустя несколько минут, дабы не вызвать подозрения, привычной наглой поступью вышел Канкуро, захлопывая дверь ногой; боковым зрением поймал на себе чей-то пристальный взгляд. - Понравилось? – у стены на выходе из уборной стоял Шикамару, сунув руки в карманы. Его хмурый взгляд был обращен к кукольнику с явным упреком. - Завидуешь? – фыркнул тот в ответ, склонив голову набок. - Я бы никогда не поступил так с родной сестрой, - язвительно заметил Нара. - Что ты сказал?! – Канкуро подорвался, в два больших шага преодолел расстояние между ними, сжал в кулаке ворот его жилета. - Правду, - тем же спокойным тоном ответил Шикамару, не шелохнувшись. - Чертов ублюдок… - прошипел Канкуро, стиснув зубы, - поговорим? – кивнул в сторону выхода. Теневод равнодушно пожал плечами; подался назад, вырывая из рук соперника жилет, направился к выходу ленивой походкой. За ним, потирая руки, решительно зашагал Песчаный. Место, где Нара, шаркая, остановился, было безлюдным. Прохладный порывистый ветер ворошил волосы, остужал горящее от опьянения лицо. Ночное небо Суны было сплошь покрыто ярко сияющими звездами, которые тусклым светом освещали черты лица стоящих друг против друга шиноби. Шикамару измученно выдохнул, порядком вымотанный этой драмой; где-то в глубине сознания пронеслась мысль, а не удушить ли ее наглого брата теневой техникой прямо здесь? Нет, все же хотелось обойтись без непоправимых последствий: забрать то, что по праву должно принадлежать ему и забыть навсегда об этой нелепой ситуации. Канкуро до хруста костей сжимал кулаки, разъяренно глядя на Нару исподлобья. Какого черта возомнил из себя этот сопляк? Как только смеет он так разговаривать с ним: с тем, кто в два счета раздробит его хрупкие кости на мелкие кусочки. - Ну, что еще скажешь, придурок? – рыкнул кукольник, дерзко ухмыляясь. Шикамару задумчиво смотрел в пустоту за его спиной. Размял шею, заговорил на тон тише своего оппонента: - Тебе никогда не сделать ее счастливой. Канкуро напрягся. Этот лентяй начинал порядком раздражать: с каждым разом все сильнее давил на живое, заставляя черствое сердце сжиматься, пропускать удары. - Если завтра я уйду один, она навсегда останется одинокой женщиной, - Нара смерил Песчаного недовольным взглядом. – Ни один уважающий себя мужчина не свяжет себя узами брака с девицей, чьим первым мужчиной был ее родной брат. - А ты? – недоверчиво скривился Канкуро. Нара замолчал. В карманах брюк его руки нервно сжались в кулаки, предательски задрожал голос. - Поверь, рано или поздно об этом узнают все. И она, словно проклятая, будет блуждать по дороге жизни совсем одна. Благодаря тебе. Проклятая тобой, - продолжил он, выровнял дыхание. - А ты?! – заорал Канкуро, подавшись вперед. Шикамару тяжело вздохнул, вытащил руки из карманов, устало прошелся пару метров, поравнявшись с соперником, еле слышно шепнул: - Слишком сильно влюблен. Порыв ветра накрыл их сильнее, сухими горстями швырялся песком. Канкуро застыл, прикрыл воспаленные от песчаного порыва глаза. Слова соперника эхом раздавались в его резко разболевшейся голове. - Я тебя понял. Немедля развернулся, направился в сторону бара. Шикамару не был уверен в том, что Канкуро действительно осмыслил его слова. Он не собирался просчитывать все его возможные действия; не стал выжидающе смотреть в спину, проглотив непроизнесенные вслух вопросы. Нара устало взглянул на звездное небо. «Пусть все решит случай» Темари была в отличном расположении духа: смеялась, выпивала, рассказывала своим новым знакомым забавные истории из жизни, с интересом слушала их болтовню. Иногда в них упоминался он, даже слишком часто. Канкуро подошел к ней сзади, совсем незаметно. Почувствовав руку на плече, она резко обернулась, вопросительно взглянула в напряженные глаза брата. - Что-то случилось? – взволнованно произнесла она одними губами. Не ответив ни слова, Канкуро кивнул в сторону выхода. Темари покорно поднялась, последовала за ним. Улыбка исчезла с ее лица – предчувствие чего-то неизбежного завязывалось крепким узлом внизу живота. На улице перед баром было шумно: сюда выходили покурить, подышать свежим воздухом и посплетничать наедине от посторонних глаз. Темари поежилась от холода, выжидающе взглянула на Канкуро. Тот явно нервничал: закусывал губу, потирал затылок, то и дело метался из стороны в сторону. - Что? – наконец, не выдержала она. - Слушай сюда, - он грубо схватил ее за плечи и, не глядя в глаза, выпалил: - Все, что было между нами - глупая ошибка. Я тут понял, что ни черта тебя не люблю, мне надоело играть в эти игры, - нервно сглотнул, - я хочу, наконец, найти нормальную девушку, а не трахать то, что попадется под руку. Он замолчал в попытке отдышаться. Ее взволнованный взгляд сменился взглядом презрения и ненависти. Раскраснелась, сжала зубы, почувствовала, как его слова болезненным уколом впиваются ей под кожу. В одно мгновение она перестала трястись от холода, едва заметно шевеля губами в немом повторе сказанного. На этот раз звонкая пощечина заставила его прижаться к красной от удара щеке рукой. Действительно, больно. Но куда больнее было врать ей в глаза. Не сказав ни слова, она развернулась, на негнущихся ногах поспешила обратно в бар, зажимая рот рукой. Там, в окружении не знакомых ей людей, надоедливых софитов и раздражающей музыки, она сползла по стене, разойдясь в немых рыданиях. Для куноичи гораздо менее больно было бы вытянуть заточенный кунай, крепко вонзившийся в грудь; проще было бы выправить сломанную конечность, чем выслушать эту презрительную, тошнотворную речь, четким текстом вырывающуюся из уст родного человека. Она рыдала, не обращая внимания ни на кого вокруг: то беспомощно закрывала заплаканные глаза ладонями, то в немой мольбе запрокидывала голову. Шикамару подошел к ней незаметно, аккуратно поднял за плечи, вывел из душного бара. Его прикосновения отличались от привычных прикосновений Канкуро: нежные, осторожные, мягкие. Он шел, приобняв ее за тонкую талию, трепетно шептал на ухо утешающие слова, бережно придерживал ее руку. Канкуро провожал их взглядом: по его щеке скатилась скупая слеза, оставляя на щеке соленую дорожку. «Отпускаю» Выходец клана Собаку но, брат великого Казекаге и красавицы-сестры, один из сильнейших шиноби в мире плакал, как ребенок. Плакал впервые за долгие-долгие годы. Плакал не от боли, а от отчаяния. Не от поражения, а от безысходности. Не от любви, а от запрета на любовь.

***

Прошел год. Канкуро устало шаркал по коридору в кабинет Казекаге с очередным отчетом. Этот год тянулся для него бесконечно долго, особенно в четырех стенах его мастерской. Поэтому кукольник как можно чаще брал себе миссии - подольше да посложнее. Желательно, чтобы больше не вернуться. Но каждый раз, устало шаркая по коридору, он возвращался с отчетом о том, что снова убил с десяток вражеских шиноби собственными руками, забрызганными их кровью. - Добрый день, - Гаара поднял на него равнодушный взгляд. - Отлично выглядишь, - парировал Канкуро, развалившись в гостевом кресле. - Ну? – Казекаге выжидающе смотрел на брата; тот, вздохнув, полез во внутренний карман жилета, выудил оттуда свиток, бесцеремонно кинул ему на стол. Гаара смерил кукольника недовольным взглядом. – Послезавтра мы отправляемся в Коноху. Канкуро застыл. - В гости к Темари. - Нет! – гаркнул он, поднимаясь с кресла. - Это не оговаривается, - Казекаге смотрел на брата строго и хмуро. - Прихоть младшего брата? – раздраженно скривился кукольник. - Приказ Казекаге, - спокойно произнес Гаара, разворачивая свиток с отчетом, - свободен.

***

Коноха встречала Песчаных дождем. Канкуро облизнул обветренные губы, стряхнул капли с капюшона. Настроение у него было поганое, в связи с чем он предпочел молчать всю дорогу. Гаара в свою очередь разговор завести и не пытался, будучи и без того немногословным. У ворот их уже кто-то ожидал, укрываясь под плоским розовым зонтом. - Это Ино, - словно прочитав мысли брата, нарушил тишину Гаара. Канкуро почти облегченно выдохнул, но вовремя одумался. - Казекаге-сама и его уважаемый брат! – жизнерадостно воскликнула Ино, помахав рукой. – Приветствуем вас в Конохе! – вытянувшись по струнке, она обвела рукой пейзаж зеленой деревни. Гаара молча кивнул в ответ, Канкуро как-то удрученно вздохнул. Не обращая внимания на сухую реакцию гостей, Яманака продолжала рассказывать им о родной Конохе, то и дело демонстрируя всякого рода достопримечательности. - Вот мы и пришли, - объявила Ино, открывая калитку во двор небольшого уютного домика, - усадьба клана Нара. Гаара уверенно прошел внутрь, с интересом оглядываясь вокруг; Канкуро незамедлительно шагнул за ним. Казалось, ему вдруг стало легче, задышалось спокойнее; забылось все то, что буквально полгода назад выворачивало его душу наизнанку. Темари открыла дверь, за ней с привычным деланным равнодушием стоял Шикамару. Она была одета во что-то домашнее, он – в стандартное обмундирование джонина Конохи. Она покорно поклонилась младшему брату, лучезарно улыбнулась старшему, пропуская обоих в дом. Внутри было еще уютнее, чем во дворе, в воздухе витал запах чего-то аппетитного и жареного. Канкуро облизнулся, огляделся, завидел стол. «Темари готовилась», - решил он, разглядывая приготовленные ею яства. - Присаживайтесь, - вежливо лепетала она, - это рисовые шарики, это удон с курицей, жареные овощи… Она была также прекрасна, как и год назад. Выглядела спокойной и счастливой. Канкуро сел рядом с Гаарой, принялся накладывать еду; Темари и Шикамару сели напротив. - У нас для вас очень важные новости… - начала она. Гаара внимательно посмотрел на сестру, отложив палочки, Канкуро сунул в рот самый большой рисовый шарик. Темари смущенно взглянула на Шикамару, тот еле заметно улыбнулся ей в ответ, нежно приобнял. - У нас будет ребенок. Канкуро поперхнулся, забил кулаком в грудь, пытаясь вытолкнуть из горла застрявшие рисинки. Гаара опустил взгляд, улыбнулся: - Поздравляю, сестра. Кукольник задрожал, нервно вытирая рот салфеткой. - Мне надо выйти, - выпалил он, поднялся, по пути обронил чашку чая на пол, пролив львиную долю себе на штаны, поспешно направился к выходу. Он шел по улицам Конохи так быстро, что люди изумленно оборачивались на него, перешептывались. Пытаясь скрыться от пытливых взглядов прохожих, перешел на бег. Канкуро не чувствовал ног, словно они были ватными, словно и не его вовсе. Наконец, сам не понимая, как оказался в густом лесу, он прислонился к дереву спиной, тяжело дыша. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, он задрожал, пытаясь сдержать рыдания. Она беременна. Канкуро соскользнул вниз, зарылся в волосах пальцами, сжимая их, почти выдирал с корнями. Вряд ли Нара брал ее также грубо, как он когда-то. Наверняка, он был нежен. Вероятно, с ним лучше. В накатившей ярости он схватил пальцами горсть земли, оставляя рыхлые полоски, словно царапины на чужом теле, жадно загонял влажную после дождя грязь под ногти, даже глубже. Сжал зубы – казалось, вот-вот треснут скулы от стального напряжения. Грязными пальцами ворошил волосы, оттягивая непослушные локоны, втирая густую глину в виски, тщетно пытался вытолкнуть раздражающие мысли из черепной коробки. Канкуро громко разрыдался. Он ненавидел себя, ненавидел весь мир вокруг, который обрушился, едва ли она произнесла два слова: «Я беременна». В голове стучало, пульсировало; он гневил себя за слезы, солеными ручьями стекающие по щекам, остывшими каплями падающие на землю. Раздраженно стер их рукавом, устало накрыл черными от грязи пальцами воспаленные глаза. - Она так счастлива, - послышался тихий девичий голос за спиной. Канкуро повернул голову, боковым зрением улавливая легкую походку Ино. Шумно выдохнул, всем видом намекая, что не хотел бы сейчас никого видеть. Яманака этот жест проигнорировала, села рядом, обхватив колени руками. - Шикамару действительно любит ее, - как ни в чем не бывало продолжила она, мечтательно глядя в чистое небо, - она постоянно смеется над его неуклюжим поведением, но я-то знаю, что он делает это специально. Канкуро взглянул на собеседницу с интересом. Она, заметив это, оживилась, взмахнула длинным хвостом золотисто-белых волос. - Темари очень вкусно готовит и много загорает. Мы с Сакурой подружились с ней почти сразу, - Ино по-детски пожала плечами, - тебе нет смысла за нее переживать. Она взглянула на него, лучезарно улыбнулась. Канкуро молчал, опустив взгляд - безоговорочно верил словам Ино. У нее все хорошо. Она счастлива. Как он и хотел. - Может, чаю? Тут недалеко есть одно кафе… - начала Яманака, но тут же осеклась, улавливая, как он поднялся с земли, отряхнул руки, попытался стереть рукавом грязь с лица. - Идем, - ответил он, размеренной походкой направляясь к выходу из леса. Они шли медленно, рядом: она много разговаривала и шутила, он изредка ухмылялся, с удивлением для себя находя ее истории действительно забавными. Дыхание его было ровным, пульс – ритмичным. Солнце показалось из-за туч, золотистым светом освещая пышную зелень деревьев, сочную траву. Птицы щебетали, перелетая с ветки на ветку, будто пытались поспеть вслед за удаляющимися силуэтами двух шиноби. Забыла и счастлива. Не забыл, но счастлив.