***
Ka-Boom, Ka-Boom Ka-Boom, Ka-Boom
Место, откуда меня скоро заберут к тебе; приевшиеся сигареты, которые стоит сменить, потому что курю я слишком много, они меня достали. Краткий взгляд на расквашенный экран телефона, но сегодня я тебе не позвоню, нет. Сегодня я буду на тебя смотреть и слушать. Не по себе становится, когда вспоминаю тёмный кожаный салон машины и твои широкие плечи, волнение тут же сжимается комочком внизу. Жидкое чувство страха растекается и застывает в груди. Сглотнуть этот ком не получается, отчего кожа исходится колкими мурашками, а щеки, и без того ярко окрашенные холодом, пылают ещё сильнее. Даже тональный крем делу не помогает. Но я не могу не признать того, что ты заставил меня думать о сексе с тобой. От волнения и то ли стыда, то ли ужаса, на глаза просятся слезы, и я массирую гудящие виски кончиками пальцев. Но я ведь совру, если скажу, что не хочу тебя. Некстати в голове всплывает мысль о совершенно дурацком прыще на самом кончике носа.***
Тяжёлые шаги чёрных людей-теней позади меня; я уже на слух научился вымерять, что они всегда соблюдают определённое расстояние - два шага позади, не больше и не меньше, и идут они ровно в ногу - как солдаты.Ka-Boom, Ka-Boom Ka-Boom, Ka-Boom
Шаги в чёрном одиночестве по знакомой ниточке, я не стесняюсь раскинуть руки в стороны, балансируя, шаг за шагом приближаясь к нужной двери. Шаг, шаг, шаг. Двадцать один. "Дурачишься." Слышу лёгкую улыбку на твоих губах, ты прячешь её в кулаке, а я стягиваю повязку. Металлическая стена твоих глаз, а что за ней? Ты заставил меня захотеть заглянуть. "Ты не звонил мне." Я улыбаюсь и жду пока дверь закроется, после медленно подхожу и упираюсь ладонями в столешницу, говоря о том, что решил сделать сюрприз. Уголки твоих губ слегка вздрагивают, но мне достаточно и этого. Хотя все равно страшно. Мне вроде бы и понятна, но и непонятна природа этого противного зверька с влажными и прохладными пальчиками, но я, правда, хочу его задавить. Больше, чем когда-либо. "Что с твоим лицом? Подойди." Я легко вздрогнул. Неужели все же видно?.. Я поджал губы, но подойти все равно пришлось, и я прислонился поясницей к столу, скрестив руки на груди. Ты долго смотришь, вглядываешься в черты, а потом делаешь знак рукой. Повинуясь, я отвожу глаза и склоняюсь, упираясь руками в широкие подлокотники. Стыдоба-то какая. Поцелуй обжигает губы. Сердце на миг замерло, пропустило удар, и больно, и жмет в груди, и я весь задрожал, сжав губы, отшатываясь и отворачиваясь, зажимая рот ладонью. Больно, больно, как же больно, я весь сгибаюсь и почти ложусь на стол. На коже выступает холодная испарина. Озноб бьёт не жалея, и я кусаю собственные губы до крови и всхлипываю, и совершенно не понимаю себя, и все, что происходит, одно большое непонимание, а позади меня гнетущая тишина и темнота - ты. Минута. Две. Сто двадцать четыре секунды. Я считаю каждую и следующая даётся мне все тяжелее раз за разом, словно каплями раскаленного металла капая на темя. "Зен." Удар. Одно лишь слово впивается в уши тонкими иглами и действует как хорошая оплеуха, я резко оборачиваюсь. Ты уже стоишь. "Зен." Сухой голос становится мягким и обволакивает. Я опускаю взгляд. Все же, намного привычнее позволить этому звуку просто беспрепятственно проникнуть и заполнить собой всё-всё полностью. Твои руки тёплые. Ты говоришь мне что-то о принуждении и согласии, кажется, даже кратко извиняешься, а я поднимаю глаза и прикладываю ладонь к твоим губам. Металл твоих глаз заблестел на миг, и я приподнимаюсь и вытягиваюсь, целуя тыльную сторону своей же ладони, что лежит на твоём лице. Ты обнимаешь крепче, и наконец не холодно, наконец-то тепло волной проходит по коже, расслабляя. Пальцы не терпящим возражения жестом сжимают запястье. Волнение испуганно дергается, но я решаю все в твою пользу. Ты мне вреда не причинишь, хоть твои глаза и блестят лихорадочно, зверски. Наши губы снова соприкасаются в поцелуе немного неловком, но чувственном, потому что я гребаный девственник и ты это чувствуешь, и не целовался я ни с кем никогда, противно. Всегда воротило от одной мысли о поцелуе. Когда-то я думал с отвращением о том, кто это дело вообще придумал. Ты ласкаешь губы осторожно, но уверенно, прикусываешь, посылая по коже крохотные заряды тока, касаешься языком, что оказывается совсем не так уж и ужасно. С краской на лице закрываю глаза, понимая, что приятно. Очень. Ты действуешь умело, ты ведешь, а я пытаюсь повторять хоть малую часть - бревнышком мне быть совершенно не хочется. Моё старание вызывает у тебя на губах улыбку, снова. Твоя улыбка заставляет меня задавить страх окончательно - хотя бы на стадии поцелуя. Не знаю, будет ли что-то ещё, но думать не хочется совершенно, и голова снова мигом пустая, только звуки соприкосновения влажных от поцелуя губ. О боже... Все лицо колет от твоих поцелуев, в солнечном сплетении все замирает, становится жарко, невыносимо приятно, когда прикосновения получают и горящие огнём уши. Язык касается кожи за одним из них, и первый неосторожный стон разбивает что-то то хрупкое, что называется невинностью. Мне приятны прикосновения мужчины. Мужчины, которого я не знаю и недели. Мужчины, о котором я не знаю ничего. Не знаю даже имени, но его руки, его, губы, дурманящий запах и низкий негромкий голос прямо на ухо, я просто не могу сказать "нет", хоть эмоции становятся все более противоречивыми с каждой минутой жара и напряжения в паху. Лицо, шея, плечи и ключицы. Ты распаляешься, а мне интересно и тревожно, сколько же ты будешь держаться, пока твои глаза становятся все более бешеными с каждой секундой. Ненавижу это качество в себе, оно всегда влекло за собой множество не всегда хорошо заканчивающихся приключений. "Можно?" "Я сгораю." "Я пятый день сгораю, но теперь, если ты откажешь, я сгорю дотла." "Зен." "Можно?" Томный вздох приходится ответом на твой вопрос.Don't say no, just say now.
***
Глубокая ночь, и мы уже совсем не в твоём кабинете, а в тусклом свете подземной стоянки раскачиваем машину, все же, да, ей придётся это пережить. Ты накормил меня какими-то таблетками пару часов назад, и мне уже не больно, мне просто хорошо, очень, очень хорошо. - М-мастер... - Джумин. На утро ты забудешь, но сейчас, Зен, я Джумин. - Джумин... Твое лицо прямо над моим, и ты улыбаешься, так тепло и так непривычно после твоего привычного каменного выражения, что мне становится смешно. - Джумин! Ты улыбаешься ещё шире и стираешь остатки тонального крема с моего лица, шеи, вжимая меня в скрипучее кожаное сидение, и говоришь насмешливо, заглядывая в глаза: - Даже не думай больше свое лицо портить этой дрянью, понял? Зен? Твои глаза смеялись. Я хочу это запомнить. Разрешишь?.. Кажется, на утро субботы я осознал, что это была пятница. Проснулся я дома, было больно, немного тошнило, и я чувствовал себя совершенно потерявшимся, смущенным и обескураженным. Пятница. В пятницу ты заставил меня согласиться. И знаешь, что? Я не собираюсь об этом жалеть.