***
Днем ранее. Старый, обветшавший от времени дом, стоящий на отшибе, недалеко от кладбища, вряд ли мог привлечь чье-либо внимание. Заросшие плющом стены, местами прогнившая, провалившаяся крыша, давно выбитые стекла кое-где торчат из рамы острыми осколками. Ничего особенного. Всего лишь никому не нужный, заброшенный дом, о котором, кажется, позабыли все. Но это только снаружи. Стоило войти внутрь, и картина менялась кардинальным образом. Нет, сам дом внутри по-прежнему был всего лишь развалинами, но вот под домом… А под домом располагалось настоящее жилище самого старого, из ныне живущих, некромага Асмодея Кроу. Запутанный лабиринт подземелий, выходящий далеко за границы полуразрушенных декораций, видимых обычным людям, являлся обиталищем некромага последние восемьдесят лет. Асмодея не смущали ни сырость, ни мелкая живность, вроде пауков, ползающая по стенам. Телесный комфорт перестал волновать его уже очень давно, а это место было выбрано всего по одному простому критерию. Здесь его никто не станет искать. Так и вышло. Вот уже почти столетие, как о старом некромаге все забыли. Те, с кем Кроу когда-то общался, либо умерли, либо были настолько дряхлы, что потеряли интерес ко всему, а молодое поколение и вовсе считало его чем-то вроде легенды. А тем временем некромаг занимался тем, что подыскивал ученика, которому мог бы передать свою силу и накопленные знания. Жизнь в подлунном мире с каждым годом раздражала его все больше, но не имея возможности уйти, не передав дар, Асмодей вынужден был существовать, ожидая появления достойного кандидата, у которого хватило бы сил продолжить его дело. Впервые предчувствие появления возможного наследника возникло 31 декабря 1926. Поздним вечером Асмодей ощутил мощный выброс энергии, произошедший в Лондоне, в одном из сиротских приютов. Незамедлительно прибыв туда, он обнаружил новорожденного мальчика, названного Томом. Его мать к тому времени уже скончалась, и Асмодей, если бы захотел, вполне мог забрать ребенка, в котором чувствовал достаточный темный потенциал, чтобы вырастить из него могущественного мага, но что-то остановило его в тот день. Сейчас, оглядываясь назад, Кроу понимал, что нужно было забрать Тома из приюта, как только тот родился, но сомнения в силе младенца не дали ему сделать этого. Некромаг решил дождаться, когда мальчик подрастет и уже тогда забрать к себе в ученики, и это стало его роковой ошибкой. Том Реддл действительно вырос могущественным волшебником, но его ахиллесовой пятой был иррациональный, не поддающийся никакой коррекции страх смерти. В этом Кроу убедился, когда встретился с мальчиком, учившимся в то время на седьмом курсе. Откуда возник этот страх Асмодей не знал, но понимал, что из-за него Том никогда не сможет принять некромагический дар, ведь чтобы поистине овладеть им, нужно научиться относиться к смерти так же естественно, как и к воздуху, которым дышишь. А выросший в величайшего темного мага мальчик категорически отрицал само существование смерти в целом. В своих попытках доказать свое превосходство над ней, он умудрился в клочья растерзать собственную душу, создавая крестражи и не понимая, что это всего лишь иллюзия бессмертия. И вот к чему привел Тома этот страх. Слепо следуя какому-то нелепому пророчеству, он пытается убить младенца, не осознавая, что губит себя, и получает ответный удар такой силы, что несмотря на все свои крестражи, еще очень долго будет приходить в себя. Асмодей, в отличие от недальновидного магического сообщества во главе с трусливым Министерством, не сомневался, что рано или поздно Волдеморт вернется. Некромаги чувствуют подобные вещи. Но делиться своими знаниями с остальными не спешат, предпочитая наблюдать со стороны. И Кроу наблюдал. Каково же было его удивление, когда он ощутил вторую, за какие-то жалкие пятьдесят лет, вспышку магии, означающую появление нового потенциального наследника. Тот самый мальчик, чье существование пророчило смерть Темного Лорда, являющийся наследником рода Певерелл, одного из древнейших некромагических родов, и получивший вдобавок часть души своего несостоявшегося убийцы, стал достаточно силен, чтобы принять дар. Не сейчас, разумеется, когда подрастет, но на этот раз Асмодей не повторит своей ошибки. Он заберет ребенка и вырастит его в соответствии с законами некромагии, чтобы избежать повторения истории с Реддлом. А когда мальчик станет достаточно взрослым, чтобы принять дар, Асмодей наконец сможет освободиться от своей ноши и уйти в пустоту. Спустя сутки все приготовления были завершены. Подземелья приобрели сносный, почти жилой вид. Кроу осознавал, что сырые подвалы - мало подходящее место для годовалого младенца, поэтому постарался сделать свое жилище чуть более комфортным. В радиусе двух десятков метров от дома были закопаны амулеты, создававшие незримый купол, не позволяющий посторонним ни увидеть дом, ни ощутить магию. К досаде Асмодея Гарри Поттер, отразив атаку Волдеморта, автоматически стал знаменитостью во всей магической Британии, что весьма осложняло его план. Мальчика бросятся искать все, начиная с министра, и заканчивая последним сквибом, едва станет известно, что он исчез с порога дома своих родственников, а значит защита должна быть достаточно мощной, чтобы никто и никогда не нашел его. И вот теперь, стоя на пороге своего дома со свертком на руках, некромаг торжествующе улыбался, предвкушая момент, когда сможет обрести долгожданный покой. Осталось совсем недолго, всего каких-то четырнадцать — шестнадцать лет.Пролог
26 декабря 2016 г. в 03:56
Великобритания. Суррей. Литтл Уингинг, Тисовая улица, 4.
Дамблдор бережно опустил сверток с безмятежно спящим младенцем на крыльцо дома. Достав из кармана мантии письмо, он сунул его в одеяло и, бросив на ребенка прощальный взгляд, вернулся к ожидающей его паре.
— Что ж, — произнес на прощанье Дамблдор. — Вот и все. Больше нам здесь нечего делать. Лучше уйти и присоединиться к празднующим.
— Ага, — сдавленным голосом согласился великан Хагрид. — Доброй ночи вам, профессор МакГонагалл, и вам, профессор Дамблдор.
Утерев глаза рукавом куртки, он вскочил в седло мотоцикла, завел мотор, с ревом поднялся в небо и исчез в ночи.
— Надеюсь увидеть вас в самое ближайшее время, профессор МакГонагалл, — произнес Дамблдор и склонил голову. Профессор МакГонагалл ничего не ответила.
Дамблдор повернулся и прошел вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана серебряную зажигалку. Щелчок, и все двенадцать фонарей зажглись оранжевым светом, вновь осветив темную улицу. В этом свете отчетливо было видно полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. Дамблдор посмотрел на сверток, лежащий на пороге дома номер четыре.
— Удачи тебе, Гарри Поттер, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.
Ни он, ни профессор МакГонагалл, ни сентиментальный полувеликан не подозревали, что все это время из темноты за ними наблюдает чей-то внимательный, но бесконечно усталый взгляд. Не знал об этом и Гарри Поттер, ворочавшийся во сне в своих одеялах. Не знал он и о том, что ему не суждено встретиться со своими родственниками, по крайней мере в ближайшие несколько лет.
Едва маги, оставившие ребенка на пороге, разошлись, и улица опустела, из густой тени деревьев вышел невысокий, благообразный старичок. Внешне он чем-то походил на Дамблдора. Та же длинная серебристая борода, очки-половинки на крючковатом носу, длинный темный плащ, который при желании можно было принять за мантию. Вот только глаза за поблескивающими стеклами очков выбивались из образа доброго волшебника. Темные, почти черные, они смотрели на мир равнодушно, с изрядной долей пренебрежения. Эти глаза принадлежали человеку, которому давным давно все надоело, которому ничто уже не доставляло радости, а единственным его желанием было наконец вырваться из старой, одряхлевшей с годами оболочки, которую смертные называют телом, и раствориться в нейтральном пространстве, где его душа могла бы обрести долгожданный покой.
Неторопливым шагом старик подошел к крыльцу и поверх очков взглянул на спящего мальчика со шрамом в виде молнии на лбу. Тонкие губы растянулись в некоем подобии улыбки. Он не ошибся. Этот ребенок, в столь юном возрасте уже испытавший на себе смертельное заклятие, сможет освободить его от проклятия, мешающего обрести покой.
Старческие, изборожденные морщинами, руки осторожно подняли сверток. Мальчик продолжал сладко посапывать во сне, сжимая в маленьком кулачке письмо.
— Они тебя недостойны, — тихо произнес старик, осторожно проводя кончиками пальцев по шраму на лбу ребенка. — Ни Дамблдор с его нелепыми идеями о всеобщем благе, ни, тем более, жалкие магглы, которым он собирался тебя отдать.
Темные глаза выражали презрение. Он не мог понять, как такому неглупому, хоть и излишне принципиальному магу, как Альбус Дамблдор, могло прийти в голову отдать этого неординарного, обладающего огромным потенциалом ребенка на воспитание недалеким, узколобым магглам, вроде Дурслей. Да будь они хоть трижды родственниками, они никогда не смогут понять его, а значит будут бояться или того хуже, пытаться подавлять в нем магию… Впрочем, это решение старого идеалиста было ему только на руку. Забрать Гарри Поттера из хорошо охраняемого Хогвартса было бы значительно сложнее.
Старик покрепче прижал к себе ребенка и, дотронувшись морщинистыми пальцами до амулета на своей шее, едва слышно прошептал несколько слов. В ту же секунду он растворился в воздухе вместе с мальчиком. Не было ни искр, ни черного дыма, ни прочих спецэффектов, просто в одно мгновение Тисовая улица опустела.
Ветер шевелил аккуратно подстриженные кусты, ухоженная улица тихо спала под чернильным небом, и казалось, что если где-то и могут происходить загадочные вещи, то уж никак не здесь.