Хвост виляет собакой.

      Луна только и делала, что вздыхала и бросала томные взгляды на деловитого фронтмена. — Вот он подходит к звукооператору и осведомляется о наличии какой — то штуковины, о названии которой, и смысле ее, знал, казалось, лишь он один и еще тот человек за пультом.       Из состоявшегося между ними диалога, она поняла лишь отдельные слова, вроде: канал, переходник и «перебрось». Что до остальных названий — оставалось догадываться или посмеиваться над диковинными и замысловатыми звуками при их тщательном произношении.       Оставив это гиблое дело, Луна бродила среди неоновых вывесок, которые привезли специально для концерта Йонне Аарона, и высматривала белокурого зачинщика, который симпатизировал ей не меньше самого Вилле Вало.       Но Йонне в тот вечер так и не появился; К большому разочарованию фанатов, парень подвернул ногу и теперь отлеживался в номере со своей рок — группой.       Луна долго задавала себе вопрос о том, как же называется стиль его музыки, но, не могла прийти к мудрому выводу.       Вроде они играли рок, но на рок это было похоже лишь по некоторым еле — осязаемым нюансам. Для попсы — они были слишком знойными и незаурядными.       Даже Вилле, и тот, не смог ответить на этот вопрос, предпочитая вернуться к подготовительному процессу.       Луна присела подле вокалиста и иногда подавала ему вещи, о которых он тихо просил.       Следя за тем, с каким усердием он вливается в дело, она начинала проникаться его ненавязчивой скромностью и сдержанностью в общении.       Что сказать, она и раньше не могла отвести сияющего взгляда от его нахмуренных бровей, слегка вздернутых, пухлых уголков губ, и от зеленых, преисполненных отстраненностью, глаз.       Теперь, видя это все воочию, Луна не верила своему счастью, и продолжала довольствоваться им в тишине заурядных мыслей.       Если рассказать о Луне, чтобы Вы лучше ее поняли, мне потребуется совсем немного времени, ведь ничем особенным она не отличалась от других девушек.       Судьба не обделяла ее привычными радостями, ровно как и горестями, и болью от потери близких ей людей. Горестей, конечно, было больше, но их всегда смягчала музыка, которую она слушала в перерывах между привычными делами.       С талантами у нее было куда попроще, по сравнению с ее друзьями.       Она ограничивалась редкой игрой на гитаре, написанием книг и знакомством с новыми людьми, которые, по ее наблюдениям, могли привнести в ее жизнь массу новых и эфемерных эмоций. Ради таких эмоций стоило жить, а ради новых историй она готова была пойти на неимоверные риски, дабы заполучить частичку чужого счастья и от всей души радоваться за него вместе с рассказчиком.       Луна не была красавицей, но была единственной девушкой в мире, пожалуй, с таким необычным лицом — притягивающим, экзотическим и умело подчеркнутым различными косметическими средствами.       Благодаря своей харизме, детской непосредственности и необычайной жизнерадостности, Луна принимала на себя массу внимания со стороны противоположного пола.       Когда — то всего этого не было, и даже в школе мальчишки воротили носы, когда их сажали рядом с новенькой. — Они отодвигали свои стулья к краю парты и косились на беднягу с откровенным презрением.       Луна частенько меняла школы, переезжая из одного города в другой, что и побудило ее, впоследствии, на создание кратких рассказов, содержащих в себе веселенькие зарисовки ее приключений в чужих странах.       Это помогло ей развить фантазию, расширить кругозор и понять масштабы собственного потенциала, который продолжил расти с поражающей скоростью, соревнуясь с количеством сочинений на каминной полке, выходивших из-под чувственного покровительства юной особы.       Наличие собственного «тайного» мира, сглаживало треволнения реального.       Более Луну не волновали дурацкие россказни одноклассниц про ее, якобы, дурашливость и детскость в поведении.       К тому же, кто сказал, что нельзя было найти среди недоброжелателей их главаря, и не «приручить» его, подобно ручному щенку?       Так она, собственно говоря, и поступила.       Огромный, жуткий и лохматый «щенок» Дерик Уолчер стал ее покровителем в неразрешимых школьных спорах с назойливыми однокашниками.       И, как это странно, не правда ли? В последствии стал первым ее поклонником, когда Луна отрезала свою дурацкую косу и распустила белые волосы по плечам.       Тот выпускной она никогда не забудет.       Тот выпускной, где дурнушка Луиза стала ослепительным ликом Луны среди мрачных недоброжелательниц.       Тот выпускной, в конце которого она навсегда попрощалась с Дериком, поблагодарив его за незабываемую дружбу, и хлопнула дверцей машины, в которой, чуть позже, родители перенесли ее в новый город, — обновленную, готовую к новым приключениям и историям.       Все знают, что у самого долгого и самого интересного приключения, так или иначе, имеется конец, и этот конец настал так скоро, что стал настоящим ударом для девочки.       Однажды, она проснулась в пустом доме, на чердаке, где любила прятаться от грозы.       Спустившись вниз, она сползла спиной по стене от увиденного. — В их съемном доме и места живого не было — куда ни глянь — сплошная разруха.       Может, такое и бывало в каких — нибудь картинных боевиках 90 — ых, но сегодня это случилось в ее семье.       Луиза никогда не спрашивала своих родителей о месте их работы.       Они не работали, но, иногда, исчезали на пару дней из дома. Это случалось раз в квартал, а далее следовал короткий разговор с дочерью.       — Новое путешествие, — Говорили они, улыбаясь девушке. — Ты готова?       И Луна на всех порах неслась в свою комнату, где стоял школьный ранец, заполненный различной ересью по самую крышку. — фломастерами, блокнотом, куклами, шоколадками…       Она никогда не выкладывала из него вещи, поскольку давно привыкла к смене места жительства.       Она никогда не спрашивала о их работе, а они никогда не говорили об этом с дочерью, — словно бы понимали — эта тема стала запретной в их доме, с тех пор как ее отца уволили с предыдущей, и с тех пор, как они начали свои лихие поездки в обнимку с комиксами, слушая громкую музыку и рассекая глади дорог под упругими колесами автомобиля.       Сегодня это случилось в ее семье.       Ее родителей похитили…       Сегодня ей исполнилось семнадцать лет, но вместо обещанного подарка и торта со свечами, гостиная встретила Луизу необыкновенной, мертвенной тишиной.       Луна вернулась к реальности и слегка покачала головой.       Вилле заметил ее жест и отвлекся от действий.       — Что — то случилось?       — Вспомнила один забавный случай, — Очень тихо произнесла она, доверительно положив руку на его запястье. — А у тебя есть такие случаи?       — Я не намерен пересказывать нашу встречу, — С хитрецой в глазах ответил мужчина. — Ну так, что, готова рассказать мне о нем?       — Вилле, ответь мне на один вопрос. Зачем тебе нужна слава? Уж не для того ли, чтобы ублажить свое эго?       — Хоть многие так и думают, но я никогда бы не сказал, что это — самое главное в известности. Когда ты делаешь то, что приносит тебе удовольствие, о славе не особо задумываешься. Она приходит, как само себе разумеющееся. Я никогда не был жадным до славы, а сейчас, вовсе, хотел бы стать невидимым. Поигрались и хватит, как говорится.       — Наверняка, поначалу, славу ощущаешь столь остро, как никогда раньше?       — Именно так. Сначала собака виляет хвостом, а потом хвост начинает оживать и руководить собакой. Так это и выглядит.       — Должно быть, забавное зрелище, — Задумчиво пробормотала Луиза, изучающе разглядывая вокалиста. — Выходит, я бы не отказалась от славы.       — И зачем тебе она? — Вилле отмахнулся и наконец — то выпрямился в полный рост, — Готово! Музыкальные инструменты подключены и мы могли бы немного по репетировать!       — Такое впечатление, что тебя кроме музыки ничего не волнует! Вилле, как можно быть таким однобоким? И, кстати, я хочу стать известной, чтобы найти своих родителей.       Вилле осекся и вспомнил про неотвязную, никотиновую привычку.       Он раскурил сигарету и устало улегся на дощатый настил сцены — задирая голову к, украшенному иллюминацией и стробоскопами, потолку. «Любопытный» глаз прожектора сновал у него между пальцами, освещая их ослепительным светом.       Луна перевалилась на правый бок и их лица оказались совсем рядом.       Около волос Вилле летали едва — заметные пылинки, что оседали невесомыми птицами на каштановой, кучерявой макушке музыканта.       Он разглядывал ее голубые глаза и, еле заметно, улыбался уголками губ.       — Что с ними стряслось? Их похитили?       — Да, и сравнительно недавно. И я понятия не имею, куда бы их могли увезти…       — Луна…       — Можно Луиза, — Поправила его девушка.       — Луиза, ты готова к тому, что их, вероятно, давно нет на этом свете?       — Я уже думала об этом, но моя вера в самое лучшее — никогда меня не подводила… — Слишком уж легкомысленно ответила она, запуская пальцы в волосы и по привычке перебирая их в ладони. — Я не верю, что с ними могло произойти нечто плохое.       — Расскажи мне о них, и мы вместе подумаем, как нам поступить. — Вилле заинтересованно подвинулся к девушке.       Когда она закончила свою историю, которую я рассказал немного выше, Вилле слегка встрепенулся и расширил глаза.       — Я подозреваю, что они могли быть убийцами или коррупционерами. Иначе, они не стали бы скрывать от тебя о своих перемещениях. Ведь так?       — Они не были убийцами, Вилле, — Грозно откликнулась Луна, щелкнув Вилле по носу. — Они — были самыми порядочными людьми в мире!       — Да, конечно! И именно из — за своей порядочности они решили не говорить о своих порядочных делах! Очень доблестно и, что ни на есть, скромно с их стороны.       — Понимаю причину твоих подозрений, но я полностью оправдала их по всем статьям.       — И, как ты это сделала, стесняюсь тебя спросить? — Теперь Вилле ничего не понимал, но продолжал держать оборону в виде, преисполненного сомнений, лица.       — Вилл, я порылась в документах, и открыла для себя много интересных фактов о себе.       В возрасте двенадцати лет меня положили в больницу, сказав, что со мной нет ничего страшного — простая операция — не требующая волнения с моей стороны.       Конечно же я поверила в эту «утку», поскольку у меня, на тот момент, знаний о подобных вещах было ни на грамм. Разумеется, я воспринимала слова своих родителей настолько правдиво, насколько мог воспринимать доверчивый ребенок будучи в моем возрасте.       Как выяснилось, в последствии, операция была не такой простой, каковой ее хотели назвать родители. А пересадка сердца вылилась им в приличную сумму, и чтобы заиметь таковую, им пришлось отдать все семейные сбережения, продать дом и переехать в лачугу, в которой не было совершенно никаких удобств.       В связи с переездом, отец потерял работу и, вскоре, нам стало нечего есть. Вот тогда — то он и связался с * для того, чтобы компенсировать расходы за счет выполнения некоторых обязанностей.       Каких, Вилле? Явно не плохих, верно ведь? Плохие люди не стали бы спасать ребенка, рискуя при этом потерять все, что у них имелось на тот момент…       — Да уж, ситуация очень сложная, — Мужчина достал новую сигарету.       — Сложная, да, — Согласилась Луна, — А ты — то чего напрягся? Ведь не тебе ее решать, а — мне.       — Конечно. И после всего, сказанного тобою, думаешь, что я оставлю тебя лицом к лицу с этой проблемой?       — Да я тебе просто так это рассказала. У меня свои планы на этот счет, и ты никакое к этому отношение не имеешь! — Луиза погрозила пальцем и снялась с места, — Не хочу об этом говорить.       — Ну и делай, что хочешь. Ишь, гордая, — Вилле выругался и смял пустую пачку в кулаке, — Ты куда это намылилась, к слову?       — Приступлю к своим непосредственным должностным обязанностям, — Девушка расправила плечи и включила камеру, — Вилле Вало, не мельтешите, когда Вас снимают. Выглядите, как идиот, и, да, я хотела сказать это такое большое количество времени, что давно позабыла с какой гримасой говорила это в тот самый первый раз.       — Может, перестанешь увиливать от темы, блондинка? — У Вилле даже нос раздулся от нервозности и злости, — И не снимай меня, пока я не оделся в концертный костюм!       — Ладно, так уж и быть. — Прогнусавила Луна, — Иди, умный финн, смени черные джинсы на черные джинсы. Ты ведь так всегда делаешь? Хотя, как по мне, твой «Адамов» костюм вполне неплохо смотрелся бы на сцене.       — Вот ведь дьявол тебя послал, — Прорычал Вилле, кидая в Луизу шапкой. — Ух ты ж мать твою…