Какими мы были

Рейгар нашёл странным, что встреча с леди Серсеей напомнила ему о его матери. Это было не так давно, примерно семь лун назад, прямо перед тем, как Лианна забеременела их последним ребёнком, который после умер. — Ты слишком мягок с ней, Рейгар, — сказала тогда Рейла, сверкая фиалковыми глазами в темноте комнаты. — Тебе нужна королева, а она не является ею. — И что мне делать? — спросил он с некоторой неохотой. — Как мне сделать из неё королеву? — Напомни ей её место, — загадочно сказала она. — Не относись к ней как к шлюхе, когда она — твоя жена. У неё есть перед тобой обязанности, Рейгар. — Это озадачило его — шлюха? Он никогда не относился к Лианне подобным образом. Она всегда была его женой, его смелой спутницей, равной ему. — И у неё есть обязанности по отношению к её королевству. Не балуй её больше. У Рейгара не было возможности внять совету матери, ведь в тот же вечер Лианна, свернувшись около него, прошептала: «Я беременна, милый», и на какое-то время всё вокруг казалось великолепным. Но почему я думаю о девице Ланнистер? Какая связь между ней и этим воспоминанием? Рейгар удалился в свои покои, всё ещё держа в уме Серсею, только в ином свете. Он думал о ней не как большинство. Хотя нельзя было отрицать, что она красива, но его разум захватило её поведение. То, с каким достоинством она себя вела, как немыслимо благовоспитанны были её речи, как она застенчива и разумна — он чувствовал себя почти преступником, что обратился к ней со столь сомнительными обвинениями. Это оставило его в неловком положении. В самом деле, она казалась такой любезной девицей… Он кивнул сиру Освеллу Уэнту, стоящему перед его покоями, прежде чем войти внутрь. Там он обнаружил Лианну, сидящую перед туалетным столиком, со служанкой, расчёсывающей ей волосы. Услышав, что он вошёл, она резко повернула голову, выхватывая пряди из рук прислуги. Служанка тоже взглянула на него и низко присела, прежде чем выйти. Лианна, не дожидаясь, пока закроется дверь, спросила его: — Ты говорил с ней? Рейгар подождал хлопка двери за спиной и ответил ровным голосом: — Да, говорил. Он подошёл к шкафу, повернувшись к ней спиной. Он снял рубашку, расстегнув её ловкими пальцами, и, когда добрался до сорочки, вокруг его талии обернулись руки Лианны, и он почувствовал её тёплую щёку у себя на спине. — Спасибо, — сладко произнесла она, и её губы коснулись его кожи. — Скажи мне: она плакала, когда ты бранил её? — Он услышал улыбку в её голосе, и это, по неизвестной причине, обеспокоило его. Это было… непристойно. — Лианна, что с тем приютом, который ты патронировала? — спросил он её, меняя тему. Ему вдруг пришло в голову, что она делала что-то королевское, в конце концов. Её руки упали с его тела, и, обернувшись, он увидел, что они переместились на её грудь. — Почему ты спрашиваешь? — осторожно спросила она. — Просто хочу знать. Она опустила взгляд и начала теребить прядь волос. — Они приходят ко мне время от времени просить денег, и я даю им то, что им нужно. — Ты посещаешь их? Детей? — Ему не нравилось, как она себя вела, говоря осторожно, как будто он вытягивает из неё секрет. — Нет. В этом нет необходимости, — сухо ответила она, отпуская волосы и встречаясь с ним взглядом. — Может, тебе стоит увидеться с ними. Это может… — может заставить тебя нравиться другим больше, хотел он сказать, но не стал. — Почему я должна хотеть видеть детей, Рейгар? — тихо спросила она, и он почувствовал, что попал во что-то чувствительное. — Почему ты заставляешь меня это сделать? — Но, несмотря на очевидную боль в её голосе, что-то его в ней раздражало, и он почувствовал необходимость побыстрее закончить разговор. — Неважно. Забудь, что я сказал. — Он заставил себя натянуто улыбнуться и коротко коснулся её головы, прежде чем снять сорочку через голову. Когда он снова увидел Лианну, её лицо повеселело. — А теперь скажи мне, любовь моя, — промурлыкала она с ехидной усмешкой, обняв его за талию. — Серсея созналась быстро или тебе пришлось сначала помучить её? — Она выглядела так самодовольно, как будто что-то выиграла и гордилась этим. Это было не так. — Она не призналась. Там не в чем признаваться, — коротко ответил он, не улыбаясь при этом подобным образом. У неё сразу вытянулось лицо, а руки опустились по бокам. — Леди Серсея отрицает какое-либо участие в этих слухах. — Отрицает? — Он увидел, как подёргиваются её губы, в предшествии гнева, но она вдруг рассмеялась, и так горько. — Конечно, она это отрицает! Она же не настолько безумна, чтобы признаться в этом? — Рейгар не ответил; вместо этого он сел на стул, чтобы снять сапоги. Затем он посмотрел на Лианну; она подошла к нему ближе и придавила его суровым взглядом, упрямо сжав челюсти. — Так ты не сказал ей, чтобы она прекратила? Не напомнил ей её место? — твёрдо спросила она с нарастающим раздражением в голосе. — Нет, — ответил Рейгар, откинувшись на спинку стула. Он внезапно почувствовал себя усталым; по всему телу разлилась тупая боль. Он так много сделал за сегодня, говорил со многими людьми, и только боги знали, сколько раз он пересёк Красный Замок из одного конца в другой… — Почему нет? — Голос его жены хлестал, словно кнут. — Почему ты ей веришь? — Потому что у меня нет против неё никаких доказательств, Лиа, — сказал он со вздохом. — Я не могу обвинять её без… — То есть моего слова недостаточно? — Она сжала руки в маленькие кулачки. — Ты ставишь её слово выше слова своей жены? — Это не значит, что я не доверяю тебе; вопрос в доказательствах, — проворчал он, вынося её свирепый взгляд. Он чувствовал, что его терпение на исходе, а её гнев оставлял горький привкус во рту, и он отрезал: — Что, у тебя есть доказательства? Ты слышала собственными ушами, как она плохо о тебе говорит? — Можно было сказать, что здесь он её победил, так как ярость сошла с её лица, уступив место замешательству. — Ну, н-нет, только то… — Тогда здесь нечего обсуждать, и не надо обвинять в этом леди Серсею, — сказал он с решительным видом, проходя мимо неё в ванную комнату, где в тазе с водой сполоснул лицо. Он вцепился в края металлической посудины, наблюдая, как падают капли с его лица, создавая рябь на поверхности воды. Боги, он чувствовал себя ужасно усталым, как будто его конечности были натянуты, словно струны. Лианна прошла за ним с упреждающим аргументом на устах: — Рейгар, я просто знаю, что это она! Я вижу это в ней, она презирает меня, и ей нравится видеть меня страдающей… Его раздражение достигло пика, и он резко сказал: — Ты не будешь позорить меня перед дочерью лорда Тайвина во второй раз, вооружённая только своими представлениями! — Его нехарактерная вспышка, казалось, шокировала его жену, так как она только смотрела на него в тишине обиженными глазами. Быстро вернув спокойствие, Рейгар выпрямился и вернул своему взгляду твёрдость. — Отставь свой гнев в сторону, Лианна. Ты позавтракаешь с ней завтра утром, и я ожидаю, что ты будешь вежлива к леди Серсее. — В качестве жеста примирения Рейгар наклонился поцеловать её, но она отстранилась, и его губы нашли только воздух. — Ты хочешь, чтобы я ела с ней? — воскликнула она, как если бы он попросил её поцеловать ей руки и ноги леди Серсеи. — И не спросив сначала меня? — Я знал, что ты не согласишься на это. Но это нужно сделать, чтобы устранить все плохие чувства… — Я не хочу! — по-детски крикнула она, в подтверждение топнув ногой. — Ты не можешь заставлять меня! Я отказываюсь есть с ней наедине! Рейгара было не так легко сподвигнуть на ссору, ещё меньше на крики, и ещё меньше, если это была Лианна. Но что-то в её детском истеричном крике вызвало в нём, возможно, самый худший гнев; и это был не крик, но холодный, твёрдый голос, чуждый ему. — Ты — королева, — сказал он, вытянувшись в полный рост. — И как королева, ты должна делать то, что не приносит тебе удовольствия. Ты больше не ребёнок, Лианна, хотя когда-то и была. — Она стояла, одеревеневшая, с лицом пустым, словно холст, и злость медленно угасала в её глазах. Он обхватил её подбородок, наклонился к ней и сказал: — Ты позавтракаешь завтра с леди Серсеей. Рейгар видел, как в её серых глазах грозили появиться слёзы, но она сдержала их и отдёрнулась от его прикосновения. — Очень хорошо, — сказала она, сухо и несчастно. — Я позавтракаю с женщиной, называющей меня шлюхой за моей спиной, если Вам это угодно, Ваше Величество. От её слов Рейгар поморщился. Ваше Величество. Никогда за всё время, что они были вместе, она не звала его иначе как Рейгаром. Тем не менее, этим вечером он отказался уступить ей. — Хорошо. Я рад слышать это, — холодно ответил он, отпуская весь свой гнев. Он не выносил ссор с ней. С одной стороны, было просто трудно спорить с ней, вооружённой до зубов своим взрывным темпераментом, истощающим его до уступок. И, конечно, он видел её насквозь, знал её боли и печали. Он знал о ней каждую мелочь; всё, что заставляло её плакать и впадать в отчаяние и всё, что заставляло её смеяться до нехватки воздуха. Когда он был с ней менее нежен, то чувствовал, будто ударил её, пока не обменяется с ней несколькими словами. «Ты слишком мягок с ней», — напомнил ему голос матери. Но как он мог не быть? Видя её теперь, охватившую себя руками, будто мёрзнувшую от его холодных слов, с проблесками боли в глазах… Он притянул её к себе, прижав к груди. Его губы коснулись её макушки, а рука проследовала к шнуровке на спине и потянула за ленту. — Пойдём спать, Лиа, — пробормотал он голосом, сильно отличающимся от прежнего. Но она снова отстранилась от него, глядя наполовину с яростью, наполовину с печалью. — Я не хочу тебя сегодня, — холодно объявила она, подтягивая падающую с плеч сорочку. Затем она отвернулась от него, и он смотрел в её спину, пока она устраивалась на постели, а после свернулась калачиком. Как ребёнок. Он тоже лёг спать и не прикоснулся к ней.

_____________________________________

Когда Рейгар созвал заседание Малого совета, то ожидал, что оно ничем не будет отличаться от многих других: обсуждение текущего положения, отчёт о средствах казны, разговоры о некоторых вопросах, касающихся отдельных частей королевства, а затем вежливое закрытие всего этого. — Очень хорошо, милорды, — сказал Рейгар в заключение. — Кто-нибудь хочет ещё высказаться? Он обвёл глазами стол, за одной стороной которого сидели Тайвин Ланнистер, мастер над монетой; Мейс Тирелл, мастер над кораблями; и великий мейстер Пицель. Напротив расположились сир Герольд Хайтауэр, командующий Королевской гвардией, сир Эртур Дейн в качестве советника и Доран Мартелл как мастер над законом. Ближе всех к нему сидел Джон Коннингтон, его друг и десница. Никто ничего не сказал, и, казалось, что всё прошло гладко, пока не вскрылась старая рана. — Ваше Величество, я чувствую, что должен сказать от имени моего Дома, — заговорил Доран Мартелл, как обычно оценивая Рейгара своими тёмными глазами. — Говорите, лорд Доран, — веско произнёс Рейгар. — Дорн горячо предан нашему Дому, как Вы наверняка знаете. — Ещё бы! Понадобились месяцы переговоров и высокое назначение Дорана Мартелла, чтобы уладить вопрос с Дорном после войны. — И мои люди… возмущены, как Вы видите. — Рейгар молчал, чувствуя обречённость. — Они по-прежнему помнят несчастье, случившееся ранее. Перед глазами Рейгара возникло лицо Элии. — Чего Вам ещё надобно? — прямо спросил он, пытаясь скрыть эмоции. — Я сделал всё, что мог, чтобы вернуть её; я хотел этого, лорд Доран, и это правда. — Он всегда любил Элию, всегда, хотя Дорн думал иначе. Разве это не он похоронил своих двух детей и жену? Рейгар знал об их страданиях, хотя дорнийцев это, похоже, не волновало. — Я знаю, Ваше Величество. Но мои люди до сих пор думают, что Вы могли сделать больше. Прежде чем Рейгар смог ответить, сир Герольд опередил его: — Его Величество не может изменить прошлое, лорд Доран. Нужно двигаться дальше. — Я знаю. Но… — Доран помолчал, оглядев стол, прежде чем снова вернуться взглядом к Рейгару. — Хоть и прошло три года, мы по-прежнему полагаем, что Вы опозорили её. Раздражённый и чувствующий себя, как на допросе, Рейгар признался: — Я опозорил её, взяв леди Лианну, я знаю это. Но я не ожидал, что мой отец сделает то, что сделал, и если бы я знал, что они в опасности, я бы немедленно их перевёз. — Это был дикий огонь, сказали они; его запасы хранились под Красным Замком и твердыней Мейгора, и алхимики высвободили его на волю. — Нам это известно, мой король, — холодно ответил Доран. — Но всё же остановимся сейчас на настоящем, хотя прошлое всё ещё играет большую роль. С внезапно нахлынувшим чувством усталости Рейгар откинулся на спинку стула. Мщение. Мартеллы всегда будут хотеть отомстить за прошлое. Как будто он недостаточно скорбел. Он принимал смерть Элии как осознание её важности для него, пришедшее слишком поздно; но он хотел для неё покоя, как и её семья. Так к чему ворошить прошлое? — Тогда в чём заключается проблема? — осторожно спросил он. — Прошло три года, — начал Доран чётким, твёрдым голосом. — А Ваша королева не нашла места в сердцах дорнийцев. При упоминании Лианны Рейгар выпрямился и занял оборонительную позицию. — Я правлю ими, милорд, а не моя жена. Если Дорн имеет к ней какие-либо претензии, то это неуместно, ибо она ничего не сделала. — Ничего, — повторил Доран, изогнув бровь. — Вы абсолютно правы. Она ничего не сделала. Рейгару не понравился его тон. — Что Вы имеете в виду? — Я не имел в виду оскорбление, мой король, — спокойно сказал Доран. — Но женщина, которую Вы выбрали, чтобы заменить мою сестру, менее королева, чем должна быть. «Двор ненавидит меня», раздался в его голове тихий, отчаянный голос Лианны. — Королеве было трудно приспособиться к её роли, — сказал Рейгар звенящим голосом, словно сражались мечи, сжав челюсти. — Никто, кроме меня, не может судить её. Он почувствовал по глазам Малого совета, устремлённым на него, что большинство было с ним не согласно. Комнату наполнило неловкое молчание, пока Доран не заговорил снова: — В первые три года Вашего брака с Элией она родила Вам ребёнка и была всеми любима, Ваше Величество. Моя сестра была болезненна и прикована к постели после этого, но всё равно выступала как Ваша жена и королева, разве нет? — Да, — нерешительно согласился Рейгар. Несмотря на то, что она едва не умерла после рождения Рейнис, Элия не отказала ему в ещё одном ребёнке, пусть на это и понадобилось время. Лианна же была здорова и цвела жизнью, и всё же… — Отсутствие внимания к своему народу со стороны королевы понимается как безразличие, — продолжал Доран, нахмурившись. — Дорн недоволен, что Элию сменила такая королева. — Позвольте сказать, Ваше Величество, — вдруг заговорил Тайвин, не сводя с Рейгара глаз. — Боюсь, что подобным образом считает не только Дорн. Королева мало и редко выполняет свои общественные обязанности перед двором. Народ Королевской Гавани, лорды и простой люд, изъявляет недостаток… общения со Её Величеством. — Важно, чтобы подданные чувствовали единение со своей королевой, — сказал вдруг великий мейстер своим сиплым голосом, присоединившись к противостоянию. — Королева является неотъемлемой частью одобрения своего мужа. Те, кого любят, прибавляют мощи и позиции короля. Если вспомнить правление Эйгона… Рейгар взглянул на Эртура и Герольда, ища у них поддержки, но они молчали. Мейса Тирелла, казалось, больше интересовало содержимое его чаши, а Джон был тих, избегая взгляда Рейгара. — Королева опекает детский приют, — вдруг вспомнил Рейгар. — Здесь, в Королевской Гавани. Она делает это на протяжении двух последних лет. — Торжествующая улыбка хотела было скривить его губы, но он заставил себя сохранить холодное выражение лица. — Она жертвует деньги, Ваше Величество? — нахмурившись, спросил лорд Тайвин. Рейгар сощурил глаза. — Да, несколько раз в год. — Такие сделки должны были быть мне известны, Ваша Светлость. Никаких денег, исходящих из казны, не было передано детскому приюту. Что? Рейгар не позволил, чтобы вокруг сидящие заметили его потрясение. Его лицо по-прежнему было словно каменным. — Ясно, — всё, что он сказал, и сказал холодно. — Праздная королева хуже, чем жестокая, — глубокомысленно изрёк Пицель. — Жестокая хотя бы знает, что она делает. С губ Рейгара сорвался странный смешок. — Очень хорошо, — решительно сказал он, вставая. — Если королевство хочет истинную королеву, оно её получит. Благодарю за потраченное время, милорды. Один за другим все вышли, кроме Джона и Эртура. В комнате стало тихо; ни один звук не нарушал тишину. Это одновременно давало покой и удивление. Ни один из них, казалось, не хотел говорить. — Неужели они правы? — спросил их Рейгар, его настоящий малый совет. — Лианна — плохая королева? — Она не подходит для королевы, Ваше Величество, — виновато сказал Эртур. — Она слишком… — …дикая, — подтвердил Джон, найдя слово, которое искал Эртур. — Ты должен обуздать её, Рейгар, и напомнить ей о её месте. Её месте! Все они говорили об этом, об этом «её месте». Что за её место? Она — моя жена, и её место — в моём сердце. — Сделай из неё королеву, и ты будешь уставать вдвое меньше, — сказал Джон со своей обычной краткостью. — Она может взять на себя некоторые твои публичные обязанности, развлекать послов и наладить контакт с людьми, которые уже не будут её презирать. — Это не так просто, — сказал Эртур, состроив гримасу. — Некоторые женщины призваны быть королевами, а леди Лианна к таким не относится. — Великий король заслуживает великой королевы! — вскрикнул Джон, и его лицо покраснело, как его волосы. Хоть он и не сказал этого, но Рейгар прочёл в его глазах то, что он на самом деле хотел сказать: «Ты достоин лучшего». — Вы увидите, — пообещал Рейгар своим стальным, веским тоном. — Будет вам королева. Возможно, он был слишком мягок с ней.