Какими мы были

— Это место стало кишеть дорнийцами, — сморщил нос Джон. Рейгар оглядел пустую комнату совета в поисках предполагаемых дорнийцев. — Они здесь по моему приглашению, Джон, — хладнокровно осадил он. — Ба! — воскликнул Джон, скрестив руки. — Всё, что они делают — наблюдают за тобой, будто ты являешься причиной всех проблем в мире. — Некоторые из них. — Ты слишком милосердный король, Рейгар. За это они тебя убьют, — невозмутимо бросил десница. Джон был не из тех, что прикрывали слова сладкой патокой, предпочитая говорить страшную правду, нежели смягчать её. — Возможно, — ответил он. Он часто думал об этом чувстве, пытаясь понять, был ли он слишком мягок с другими. Его великодушие наиболее ярко проявилось, пожалуй, в его обращении с силами восставших после своей победы; он только попросил их преклонить колени и рассмотреть возможность отправки их детей в Королевскую Гавань в качестве воспитанников. Джону это не пришлось по душе. — Они — твои враги! — вскричал он на закрытом заседании, таком же, как сейчас. — Они навредили твоему королевству, а теперь ты навреди им! — Разве они недостаточно пострадали? — мрачно спросил Рейгар, вспомнив Лианну ночью, дрожащую в его руках и умоляющую пощадить их. Она шептала имена своих братьев в беспокойном сне всю ночь. — Я не буду делать себе врагов, когда нуждаюсь в союзниках. Если они будут возражать, тогда им не поздоровится. — Они повстанцы! — пытался возражать Джон. — Они восстали против моего отца, — поправил его Рейгар с железной твёрдостью. — Он мёртв, а я всё тот же. Я не сын своего отца, Джон. — Его друг успокоился и свесил руки вдоль боков. — Я помогу тем, кто пал передо мной, а не спалю дотла. Джон Аррен, Хостер Талли, Станнис Баратеон, Эддард Старк — все они преклонили колени. — Твоё королевство молчит, за исключением дорнийцев, — сказал теперь Джон, откинувшись на спинку стула. — Интересно, как долго? — Он имел в виду четырёх побеждённых лордов, которых он, конечно же, до сих пор презирал. — Они устали от войны так же, как и мы. Не думаю, что они будут готовы бороться, и не вижу оснований, — мрачно нахмурившись, заверил Рейгар. — Сейчас лорды живут в мире. Уверен, они предпочитают жить именно так. — Полагаю, да, — согласился Джон, хмуро глядя. — Как тот ублюдок Роберт, не так ли? Драться он любил больше, чем трахаться, а он это дело очень любил, — с насмешкой и отвращением сказал он. — Он прятался в борделе Каменной Септы, когда я пришёл туда. — Он начал ворчать о своей неудаче, проклиная её как самый большой провал в своей жизни. Эту тираду Рейгар слышал сотню раз. — Может, Роберт и был источником всего этого, но Станнис не желает мстить за его смерть. — На вопрос, чего он хочет в обмен на верность, угрюмый лорд сказал: «Мир. Мир, и Штормовой Предел.» — Да, — согласился Джон, всё ещё, однако, до конца не убеждённый. — Допустим, что так. Рейгар вздохнул, проводя рукой по волосам. — Лорд Аррен стар. Лорд Станнис спокоен. Лорд Хостер устал. А лорд Эддард… — мой шурин, вспомнил он, как бы странно это ни было. — Если он взбунтуется против меня, то взбунтуется против сестры. До тех пор, пока она рядом со мной, лорд Старк не будет искать мести. — Было странно говорить о Лианне в контексте политической стратегии, когда это была наименее любимая ею вещь. И всё-таки это была правда: Эддард Старк слишком горячо любит свою сестру, чтобы причинить ей какой-либо вред. Джон задумчиво смотрел в сторону, будто что-то обдумывая. — Выходит, жёны замечательно полезны, не так ли, Рейгар? — сказал Джон с долей шутки и лёгкой улыбкой. — Может, тебе нужно обзавестись своей собственной, — в тон ему ответил Рейгар, внезапно вызвав морщины на суровом лице Джона. — Ты должен передать свои земли сыновьям. — Нет, — яростно сказал Джон, сжав кулаки. — Я не отдам своих земель никому, кроме тебя. Я… — Джона прервало появление Эртура, чьи белые доспехи зашелестели и заблестели при входе в комнату. — Прошу прощения, Ваше Величество, за то, что опоздал, — поклонившись, промолвил дорнийский рыцарь, затем снял со спины Рассвет, положил его на стол и сел. Рейгар, глядя на него, пренебрежительно кивнул. В последнее время он был им возмущён; возможно, Рейгар был груб и неблагодарен, но кое-что грызло его, не переставая. — Сир Эртур, мне есть о чём с Вами поговорить. — Он уже чувствовал неловкость в разговоре. — О чём, мой король? — ответил Эртур, и его насыщенные тёмные глаза встретились с ним взглядом. Так непохожи на светлые глаза его сестры, какими они были, но теперь весь свет из них ушёл. — Когда я пришёл к тебе и предложил честь охранять свою королеву, ты отказался, — стоически говорил Рейгар, пытаясь быть отстранённым настолько, насколько это возможно с его хорошим другом. — Могу я спросить, почему? Эртур не выказал никаких эмоций. — Вы дали мне выбор, Ваша Светлость, не так ли? Я выбрал отказ, и вместо меня это выбрал сир Джейме. — Хоть Рейгара и не расстраивало то, что сир Джейме стал стражником его жены, так как он ему совершенно доверял, отказ Эртура всё равно тревожил его. По какой причине он заработал такое пренебрежение? У Эртура был выбор, да, но он должен был быть очевиден. — Я не хотел проявлять неуважение к Вашему Величеству, — мрачно добавил Эртур. — Я всего лишь сделал такой выбор. Мужчины замолчали; каждый из них смотрел друг на друга с непривычным напряжением. Рейгар не мог видеть правды, скрытой в словах Эртура, или, скорее, боялся этого. Его лучший друг; тот, кто был ему ближе, чем собственный брат одной крови… Ответ на этот вопрос раскрыл ему всё. — В таком случае, ты не любишь её? Королеву? — ровным тоном спросил Рейгар, высказывая то, что действительно хотел бы знать. Когда Эртур замер, словно смерть, Рейгару вспомнилась Элия. Дорнийка и смуглокожая, как и он; преданная и гордая, как и он. Эртур любил её — Рейгар знал это. В башне он так же питал любовь к Лианне. Но теперь, после огня… — У королевы разобьётся сердце, если она услышит это, сир Эртур, — сказал Рейгар с печальной улыбкой. Ему было больно так отчётливо это видеть. — Её сердце не зависит от меня, Ваше Величество, — ответил Эртур ровным голосом. — Полагаю, что так, — согласился Рейгар, опустив взгляд. — И, боюсь, от сира Джейме тоже. — Это я, размышлял он. Это я должен охранять её сердце. Джон внезапно откашлялся; возможно, чтобы рассеять неловкое напряжение, буквально пронизывающее комнату. — Итак, — произнёс он с тревогой, положив руки на стол. — Зачем ты позвал нас? — Лорд Тайвин, — объявил Рейгар, сложив руки перед собой. Мастер над монетой в последнее время заинтересовал его, с его богатством и назначением сына личным стражником Лианны. Не говоря уже, конечно, о его дочери, которая, как понимал даже Рейгар, была чрезвычайно популярна среди придворных. — Что с ним? — спросил Джон, сощурив глаза. — Правильно ли я делаю, что доверяю ему? — Его отец был безумен, и, таким образом, оставил лорда Ланнистера управлять королевством как ему заблагорассудится. Рейгар этого не хотел; это его королевство, то, что он заслужил по праву, и никто его у него не отнимет. — Он Ланнистер, — сказал Эртур с величайшим презрением, морщась, будто попробовал что-то отвратительное. — Ланнистерам никогда не стоит доверять. — Тем не менее, он — мой мастер над монетой, а его сын — стражник моей жены. Я уже доверился ему, разве нет? — возразил Рейгар. — Согласен. Но, возможно, это неправильно. — Эртур нахмурился, беспокойно сверкая тёмными глазами. — Возможно… — вслух размышлял Рейгар. Он вдруг вспомнил настойчивость Лианны, с которой она говорила, что посылала письма лорду Тайвину с просьбами отправить средства в детский приют. Она возражала тогда с таким рвением, от неверия широко раскрыв глаза, она качала головой и уверяла. Но лорд Тайвин настаивал на обратном. Выходит, он лжец? Я доверился лжецу? Рейгар больше всего не мог терпеть нечестности. — Он кровавый богатый ублюдок, — вставил Джон, вытаскивая его из своих мыслей. — Разумно держать его близко. — Как раз это я и намерен делать. — Рейгар поднялся на ноги; друзья последовали его примеру. — Эртур, сопроводи меня в кабинет лорда Тайвина. — Есть кое-что, что я должен сделать. — Конечно, Ваше Величество.

_____________________________________

Придя в кабинет лорда Тайвина, Рейгар не ожидал увидеть там леди Серсею. Конечно, он пришёл без предупреждения и, вероятно, застал лорда врасплох, не дав ему времени отослать свою дочь. Она сортировала груды бумаг на столе, видимо, организуя их так, чтобы облегчить труд отца. Когда Рейгар вошёл, она была вся в работе, пока её отец не объявил: — Мой король, чем обязан удовольствию от Вашей компании? Леди Серсея подскочила, выпрямила спину и положила на него почтительный взгляд зелёных глаз, отчего Рейгар невольно затрепетал всем телом. Вскоре это, однако, легко прошло, когда его внимание вернулось к её лорду-отцу. — Я думал просмотреть книги вместе с Вами, милорд, — сказал Рейгар в ответ. — Прошло довольно времени с тех пор, как я это делал в последний раз. — Конечно, Ваша Милость. — Тайвин указал на большую кожаную книгу в центре стола, с потрёпанными краями из-за векового использования. — Ах да, Ваше Величество. — Рейгар поднял глаза. — Не верю, что Вы не встречали мою дочь. Рейгар оглянулся на неё. — Я имел это удовольствие, милорд. — Она низко ему поклонилась, и её золотые локоны упали спереди на алое платье. Когда она выпрямилась, он протянул ей руку, которую она застенчиво приняла. — Молюсь, что у Вас всё хорошо, леди Серсея, — сказал он ей заученным приятным, очаровательным тоном и оставил лёгкий поцелуй на её костяшках. — Как и у Вас, Ваша Светлость, — любезно ответила она, глядя на него сквозь длинные ресницы. Его рука оставила её, чтобы коснуться книги, пробежавшись длинным пальцем по её гибкому краешку. Он потрогал ленточку, отмечающую последнюю страницу использования, и раскрыл том. Слова заполняли каждый дюйм страницы, нацарапанные мелким почерком; каждая категория разделялась на столбцы сумм, дат, деятельности, разрешений, постановлений. Его глаза быстро изучали колонки, пытаясь найти на выбор несколько слов, которые могли бы подтвердить или опровергнуть его мысли. — Это касается благотворительности королевы, Ваша Милость? — спросил Тайвин, выдернув его из своих мыслей и застав врасплох. — Д-да, — поморгав, признался Рейгар. — Как он узнал? Этот вопрос обсуждался несколько лун назад… Он знал, что лорд Тайвин — проницательный человек, но чтобы настолько… — Что ж, как Вы можете видеть, были недавние изъятия Её Величеством. — Он пролистал страницы, чтобы показать последние случаи пожертвований. Его палец остановился на дате несколько лун назад. — До этой даты ею не было ничего поручено. Рейгар нахмурился. Выходит, она лгала? Указанная дата была после их ссоры, после того, как она начала делать первые усилия по преобразованию. Когда палец лорда Тайвина оставил страницу, Рейгар стал листать обратно, страницу за страницей, пока не достиг начала своего правления, три года назад. Никаких других операций не было. Наконец, он закрыл книгу, не слишком счастливый. — Я рад видеть, что казна по-прежнему полна, — пустым голосом сказал Рейгар. — Я проявил мудрость, назначив Вас на эту должность. Лорд Тайвин положил руку себе на грудь и отвесил небольшой поклон. — Должен признать, Ваша Светлость, что одному мне было бы трудно, — сказал он. Рейгар нахмурил брови. — Если бы не моя дочь, дверь, через которую Вы зашли, наверняка была бы забаррикадирована грудами бумаг. — Он произнёс это с улыбкой, необычной для столь серьёзного человека. Леди Серсея тоже улыбнулась и скромно опустила глаза. — Мой отец преувеличивает, — мелодично сказала она. — Я только немного помогла. — Я не мог бы обойтись без неё, — возразил Тайвин; более агрессивно, нежели учтиво. Рейгар посмотрел, как они обменялись странными взглядами, и вставил: — Королева приходила прямо к Вам за деньгами, лорд Тайвин? Ланнистер пытливо посмотрел на него. — Нет, Ваше Величество. Она посылает слуг доставлять мне поручения. — Она посылала слуг и раньше. — Рейгару вспомнились слова Лианны. Правда это или нет, но многое ещё оставалось неизвестным. — Они доходят до Вас? — Да, ваше Величество. — Странно, что не доходили раньше, — вслух размышлял Рейгар, подняв бровь. — Это не редкость в делах, касающихся… проскальзывания между пальцами слуг, Ваша Милость, — сказал Тайвин. — Королева должна избавиться от таких слуг, — вдруг заговорила Серсея. Её глаза казались суровыми, но черты оставались мягкими. — Моя матушка всегда не мешкая отбрасывала тех, кто не мог выполнять свою работу в совершенстве. — Вот это сила! Это казалось почти оскорблением, но было не более, чем просто заявлением. Которое могло заставить немедленно действовать. — Согласен, — небрежно сказал Рейгар. Он обратил на Серсею внимание, глядя, как солнечный свет отражается от её золотистых волос. То, как они сияли и блестели, захватывая каждую частичку света, льющуюся в окно, почти завораживало. Она была по-настоящему прекрасна и обладала предприимчивым умом. Он опустил глаза, когда Серсея закусила губу, чувствуя, будто переступил границу. Он ощущал себя глупо оттого, что так на неё смотрел, и смотрел долго. Всё-таки она была женщиной, и красивой женщиной — Рейгару всегда было близко прекрасное, хотя он никогда не позволял своим мыслям уходить от жены. Но она восхищала его, и он почувствовал обволакивающие его чары. Он откашлялся и сказал: — Прошу прощения за вторжение, милорд. Сейчас я должен идти. — Хорошо, Ваше Величество, — ответил лорд Тайвин, коротко кивнув. Леди Серсея последовала его примеру и присела в реверансе. — Рейгар, — сказал он мягко, устремив на неё взгляд. — Вы можете звать меня Рейгаром, миледи.

____________________________________

Рейгар вошёл в свои покои и обнаружил там Лианну, которая, как обыкновенно бывало в последнее время, крепко спала. Это, несомненно, было результатом той работы, которую она проделывала в течение дня. Рейгар знал, что это из-за того, что она презирает и противится всему этому. Большую часть своего времени она проводила при дворе, иногда ездя верхом с дамами, посещала благотворительные заведения Королевской Гавани, а также принимала участие в более мелких королевских делах: рассадке гостей, написании писем, заказе еды на ужин. Она работала усердно, что, несомненно, накладывало на неё отпечаток. Рейгар давненько не говорил с ней, как следует; всё ограничивалось несколькими словами по утрам и разговором по вечерам, только когда она просыпалась. Излишне было говорить, что их брак существовал для удовольствия других, а не их самих. Как ни странно, Рейгара это не пугало — он хотел этого от неё с тех пор, как они прибыли в столицу. Этого, а также детей, появлению которых, по общему признанию, мешала её худоба. Он разделся до штанов, когда слабый голос Лианны произнёс его имя: — Рейгар. — Она села в постели, протирая глаза, и одеяло соскользнуло с неё, открывая её маленькие обнажённые груди с розовыми сосками. — О, я так рада. Я так рада, что ты здесь, — улыбаясь, выдохнула она. — Я старалась не спать, но я просто не смогла; я так устала. Видишь, я… — Она закусила губу и замолчала. Ей не нужно было говорить ничего больше. В мгновение ока он очутился в постели, обхватил ладонями её упругую грудь, горячо целуя её. Она опустилась на спину, и он вошёл в неё. Хотя он касался её и чувствовал её поцелуи, но было что-то не то. Положив руки на её напряжённые бёдра, он заметил, какой холодной она ощущалась. Огонь, что обычно согревал её кожу, казалось, потух, был задут сильным ветром. Она не цеплялась страстно за его спину, как обычно бывало, и не делала никаких попыток перевернуть его на спину и оседлать. Когда он оторвался от её губ, чтобы поцеловать шею, она тихо вздохнула и заглушила свои вскрики, только ловя ртом воздух. Ни одного маленького смешка не сорвалось с её губ там, где обычно бывал шумный смех. Это было непохоже на неё — быть такой тихой, лежать под ним столь безучастно и неподвижно. До этого он брал её такой несколько раз, прежде, во времена горя, которое он пытался облегчить, но возымел немного успеха. Может, в другой вечер Рейгар бы остановился справиться о её здоровье, но сейчас не стал: ему нужна она, нужно заниматься с ней любовью, прижимать её к себе, чтобы отдохнуть мыслями. Более того, она нужна ему, чтобы оставить своё семя, чтобы зачать и произвести на свет ребёнка, который покажет двору, чего она стоит. Это значило бы появление ещё одного наследника для него и доказательство её плодовитости всем остальным. Я должен, должен… Она достигла пика, испустив слабый вскрик и вцепившись ногтями ему в спину. Затем её руки соскользнули, и он сжал её запястья и прижал их к кровати по обе стороны от неё. Их бёдра соприкасались, животы льнули друг к другу, его грудь тёрлась об её, и, сделав последний толчок и выдохнув её имя, он заключил, что достиг своих желаний. Он сел в постели, опёршись о спинку кровати. Они восстанавливали дыхание, загнанное их быстрым страстным занятием. Но Лианна молчала и повернулась на бок спиной к нему, пряча своё лицо. Это так же было непохоже на неё — обхватить себя руками, вместо того, чтобы найти убежище в его объятиях. — Лиа? — ласково позвал он, пытаясь притянуть её к себе. Она молчала. Когда он положил руку ей на плечо, она зарыдала. — Что случилось, моя милая? — Я ненавижу это! — закричала она сквозь слёзы. — Ненавижу всё это! О, Рейгар, я не могу, не могу, пожалуйста… Рейгар опешил. Плакать было не в её характере, особенно не стыдясь этого, как сейчас. Это были детские слёзы, смешанные с женскими рыданиями, наполненными горем и болью. В нём начала пробуждаться паника. — Что? Что такое? — Внутри у него внезапно пробудился страх, что он мог сделать ей больно, и он быстро осмотрел её тело на наличие расцветающих синяков. Ничего не обнаружив, он снова спросил: — Что такое, любовь моя? — Я не могу так! — воскликнула она. — Каждый день я иду и пытаюсь угодить двору, которому я неугодна, езжу верхом с дамами, которых нахожу невыносимыми, хожу смотреть за сиротами, в комнаты, полные детей, и я… — Она прервалась, растворившись в ещё одном потоке рыданий. Рейгар обхватил её и перетащил её миниатюрное тело себе на колени. Она всхлипнула и поперхнулась, и он пригладил её волосы и поцеловал её кудрявую голову. — Тише, Лиа, тише, — наполненным заботой голосом сказал он. — Из-за этого страдает наш брак, — икнула она после того, как рыдания вновь утихли. Её голос был слабым и болезненным. — Я едва ли говорю с тобой. Мы не разговариваем. Мы едва целуемся и занимаемся любовью. А Джон… — Она вдруг задрожала, и он крепче прижал её, потирая её руки, покрытые гусиной кожей. Лианна подняла к нему голову и взглянула на него из-под мокрых ресниц. Рейгар почувствовал укол жалости к ней. — Я почти не вижу Джона. Только в конце дня я могу его увидеть. Сегодня… Сегодня я виделась с ним за несколько часов до этого, и он обнял и поцеловал меня, и тёрся своими кудряшками о моё лицо. — Она слегка улыбнулась, обрадованная воспоминанием. — Тогда он сказал мне: «Я скучал по тебе, мама.» Я спросила, почему, и он сказал, что просто, просто скучал по мне. «Я хочу больше тебя видеть», сказал он. — Улыбка на её лице сменилась дрожащими губами. — Это мой сын, Рейгар, мой единственный сын. Прежде чем раздались новые рыдания, Рейгар наклонился и поцеловал её в солёные губы. Она казалась более тёплой и не такой бесстрастной, но всё еще была прохладной. — Это ненадолго Лиа, — мягко заверил он её, глядя в эти бушующие серые озёра. — После того, как ты завоюешь благосклонность двора, ты больше не должна будешь видеть их так часто. Это только сейчас. — Он надеялся, что эти слова усмирят её, но не тут-то было. Лианна нахмурилась и крепко сдвинула брови, скрестив на груди руки. — Я никогда не получу их благосклонности, — сказала она с усталой свирепостью. — Они ничуть не заботятся обо мне. Для них я всё ещё Шлюха из Винтерфелла, твоя запятнанная невеста, и они меня не примут. Лорды меня не уважают, а дамы клянутся верностью Серсее Ланнистер. — Её голос сорвался на рычание на этом имени, но Рейгар только представил её великолепный образ в солнечном свете. — Они хотят дурочку. Королеву, подчиняющуюся их воле и опустившуюся до их невежественных шуток. Я не стану той, кем они хотят меня видеть. Рейгар вздохнул от её упрямости. — Они хотят видеть не дурочку; они хотят видеть королеву. — И я дала им её! — в ярости воскликнула она, расширив глаза. — Что ещё мне нужно сделать? Я даю им своё время, свою радость, а они относятся к этому с презрением. Что ещё я должна дать им? — Её ногти впились ему в ладонь, как будто она пыталась просунуть свои мысли под его кожу и заставить его понять. — Позволь мне бросить это. Позволь мне снова любить тебя и Джона, и пусть они высмеивают и ненавидят. Я пыталась узнать их, а меня за это презирают. Я молча снесу это. — Она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и её черты были охвачены мрачностью, какая редко у неё бывала. — Они не хотят меня королевой. Ничего не изменит это. Рейгар поцеловал её, заглушая её печаль. Её губы ощущались неподвижными и несчастными. Когда он отстранился, её глаза были открыты, такие же огорчённые, как прежде. — Ты поклялась мне, что попробуешь, — пробормотал Рейгар. — Не так ли? Лианна моргнула и опустила голову, пряча лицо. — Да, — хрипло прошептала она. — Тогда попробуй. — Он положил палец на её припухшую нижнюю губу и начал нежно поглаживать. — Пусть они полюбят тебя. — Они не могут любить меня. Они не полюбят меня. Я больше не хочу, чтобы они любили меня, — решительно сказала она. — Я хочу, чтобы они меня боялись. — Её голос сочился необычной гордостью того рода, что заставляет у иного человека бежать мурашки по спине. Рейгару оставалось только заморгать от удивления откровенностью её ответа. Королевы не предназначались для устрашения; они должны быть любимы и обожаемы, о них должны фантазировать все мужчины и женщины как об образцовой жене. Страх был для воинственных королев, сражавшихся в битвах и сжигающих деревни дотла, чтобы добыть свой титул. Как Рейнис и Висенья, как Нимерия и Рейнира. Рейгар посмотрел на Лианну, спрашивая у неё ответа; она не билась ни в одном сражении, но они были в её голове и сердце. Такие битвы никогда не были известны в качестве основания для страха. Так о чём Лианна думала? Пытаясь призвать её к голосу разума, Рейгар сказал: — Лианна, милая, страх пусть придёт позже. Сейчас же… — Он провёл пальцами ей по спине, как она больше всего любила, и она содрогнулась в его руках. — Пусть они полюбят тебя. Я знаю, ты сможешь. — Но… — начала было она возражать, но умолкла. Вдруг она вырвалась из его объятий, залезла под одеяло и повернулась к нему спиной. — Замечательно, — сказала она механическим, ровным тоном. — Я буду продолжать стараться. Рейгар подавил вздох. — Хорошо, — ответил он и тоже улёгся. Не в силах устоять, он притянул её к себе, прижимая её тело к изгибу своего. — Я знаю, что ты всё-таки сможешь это. Ты говорила мне, что не терпишь проигрывать. Ты готова проиграть им? — Он улыбнулся в её шею, надеясь развеять тяжёлую атмосферу вокруг них. — Я уже проиграла, — тихо ответила она. — Проиграла тогда, когда ты привёз меня в этот город. Рейгар не смог ответить. Он не засыпал, чтобы послушать звук её тихого медленного дыхания с сонными вздохами, прежде чем закрыл глаза. Уже в дрёме он почувствовал, как холодные пальцы Лианны обхватили его кисть и прижали ладонью к её животу. Затем в темноте послышался шёпот: — Я беременна, Рейгар. Сон не смог заглушить радости, прилив которой он почувствовал в своей голове, и не смог заглушить и ужаса неизбежности и преследующего страха.