_________________________________
Джейме уже ждал её в её покоях. Улыбка возникла на её лице при виде своего близнеца, но она померкла, когда она обнаружила угрюмость в его выражении. Повернувшись, он посмотрел на неё обвиняющим взором, что застало её врасплох. Она положила пальцы ему на предплечье в легчайшем прикосновении, смотря при этом вниз. Ей хотелось спросить его о Рейгаре, так как она знала, что он будет более щедр на информацию, чем отец. Но она не будет спрашивать напрямую; это расстроило Джейме, и он появился здесь уже недовольным. Так они оба стояли молча со своими невысказанными мыслями. Первым заговорил Джейме, и заговорил о том, о чём она хотела услышать. — Король уехал, — торжественно сказал он, словно объявляя о его смерти. Серсея посмотрела на него, изобразив удивление, но промолчала. — Его жена… Королева родила мёртвого ребёнка. Он бросил взгляд на дверь, и я думал, что он войдёт. Я пошёл было, чтобы открыть ему, но он уже отвернулся. — Её брат смотрел на неё со странным выражением, которого она не могла припомнить у него раньше. — Он не захотел войти, чтобы увидеть её? Она чуть не умерла, не так ли? — с улыбкой спрашивала Серсея, находя в этом удовольствие. — Он презирает её. Он хочет уйти от неё. Это хорошо для нас. — Для нас? Для вас. Вас с отцом, так вернее, — сказал Джейме с презрительной гримасой. Ревность её брата была грозной вещью, такова же была его любовь к королю. — Рейгар не презирает её. Ему нужно время на это всё. — Куда он поехал? Казалось, невинный вопрос от Серсеи, на который другие сразу ответили бы, но он поразил её близнеца до безмолвия. Он помолчал, уставившись мрачным взглядом в пол, прежде чем ответил: — В Летний замок. — Разве это не старый замок Таргариенов? Тот, который сгорел? — В день рождения Рейгара, хотела добавить она, но не стала, чтобы не разозлить Джейме. — Что ему там делать? Он опустился в кресло, лязгнув своими белыми доспехами. Серсея встала перед ним на колени, положив руки на его ноги в броне. — До войны он имел обыкновение уезжать в Летний замок, — пояснил Джейме, сфокусировав взгляд где-то позади неё. — Всякий раз, когда горе одолевало его, он уезжал туда. Он всегда брал с собой рыцаря, обычно сира Эртура. — Он сделал паузу на этом имени. — В последний раз он отправлялся туда после рождения принца Эйгона. Тогда он взял с собой трёх рыцарей: сира Эртура, сира Герольда и сира Освелла. Он не возвращался, пока Роберт Баратеон не подошёл к Трезубцу. — Кого же он взял сейчас? — с жаром спросила Серсея со стучащим в голове сердцем. Это вдруг показалось ей настолько важной, настолько неотъемлемой частью её плана, а нерешительность Джейме только сжигала её ещё больше. — Сир Эртур, сир Герольд… — Джейме снова остановился, и Серсея чуть не вскрикнула. — И сир Освелл. Серсея вскочила на ноги; её всю охватил необыкновенный восторг. — Если в прошлый раз он взял этих людей в Летний замок, чтобы сбежать с северной потаскухой, то сейчас он что-то планирует, не так ли? — спросила Серсея брата, широко распахнув глаза. — Она ему отвратительна! Он ищет другую. Досадно, что она не смогла умереть… — Серсея, он не собирается искать другую женщину! — огрызнулся Джейме, также встав на ноги. — Тогда что он там делает с тремя рыцарями Королевской гвардии, теми же, что охраняли волчью суку в Дорне? О, Джейме, ты не понимаешь? Он притянул её в поцелуе, на который Серсея не ответила. Её губы были напряжены под его отчаянно ищущими и напоминающими о себе. Когда он отстранился, Серсея улыбнулась. — Я следующая, — сказала она, сжав руки в кулаки. — Я следующая! — Внутри неё клокотал восторг, с губ сорвался девичий смешок. — Нет, — сердито огрызнулся её близнец. — Он устал и несчастен, вот и всё. Он любит свою королеву. — Даже настаивая на этом, он звучал мягко и неуверенно, словно не мог убедить даже сам себя. Но почему бы и нет? Нетрудно было поверить, что король поведёт себя как мужчина, несмотря на своё высокое положение. — Он не утешил свою королеву, когда она родила, — напомнила Серсея близнецу. — Он даже не посмотрел на неё. Он её не любит. — Эти слова привели её в трепет. Наконец-то её король увидел свою королеву такой, какая она есть — бесполезной и отвратительной. — И ты думаешь, он любит тебя? — ответил Джейме, по-прежнему непреклонный, притворяющийся слепым. Серсея мягко улыбнулась ему, хотя её взгляд не мог сосредоточиться на его обиженном лице. Она представляла себе совсем другого мужчину, где-то вдалеке ожидающего её. — Я сделаю так, что полюбит. Джейме потянулся к ней, будто бы желая снова поцеловать, но Серсея оттолкнула его; рёбра её ладоней вызвали металлический звук от его доспехов. Он бросил на неё последний обиженный взгляд, развернулся и вышел, как уходит раненый лев, поджав хвост. Может, её брат и ляжет спать в эту ночь несчастным, но Серсея — точно нет._______________________________
Рейгар III Рейгар верил в Летний замок так же, как другие верили в богов. Как они преклонялись перед алтарями, прося ответов на свои вопросы, прося счастья, так Рейгар лежал под звёздами и слушал духов, их советы. Здесь он был счастливее всего; после каждого приступа печали Рейгар приезжал сюда, если не мог найти утешения в собственном доме в Королевской Гавани. Так было и на этот раз. Возможно, это было неправильно и жестоко — оставить Лианну, не предупредив, не войти в родильные палаты и не успокоить её. Хоть она и казалась сильной, она была такой нежной, когда речь заходила о сердечных делах. Он должен был по крайней мере увидеть её, но это только разворошило бы чувства, которых он не хотел ощущать. Ибо, когда он взглянул на дверь её покоев, то почувствовал закручивающуюся бездну печали позади него, и она схватилась за его горло… Нет, Рейгару требовалось счастье. Покой и счастье. И он всегда находил его здесь, в Летнем замке. Рейгар осмотрелся вокруг — среди обломков и руин он обнаружил три фигуры. Одна положила голову на камень; возможно, уже спала. Другая, самая крупная из трёх, стояла на ногах, прислонившись к куску фундамента. Третья, и последняя, фигура сидела, вытянув ноги, закинув руки за голову, лицом к небу. Рейгар знал этих трёх достаточно хорошо, чтобы на фоне этих сумрачных руин узнать в первой фигуре Освелла, во второй — Герольда, а в третьей — Эртура. Рейгар подошёл к последнему и сел рядом с ним. Смуглое лицо дорнийского рыцаря белело в лунном свете; его карие глаза сосредоточились на звёздах в вышине. Что-то в его выражении лица, вдумчивом и спокойном, вызвало любопытство Рейгара. — О чём ты думаешь? — спросил Рейгар. — Элия, — без колебаний ответил рыцарь. Это должно было бы удивить Рейгара — его ближайшее доверенное лицо не имело права задерживаться на мыслях о его жене. Тем не менее он как-то почувствовал, что это естественно. В то время, как Эртур никогда не проявлял признаков привязанности к Элии, выходящих за рамки дорнийского родства, в глубине сердца Рейгар всегда знал, что Эртур испытывает что-то неистовое к хрупкой королеве. Но он знал также и о верности Эртура, не позволяющей привнести в жизнь эти чувства. — Вы были несправедливы к ней, оставив её, — прошептал в темноте Эртур, глазами по-прежнему устремясь ввысь. — Она всё для Вас сделала. Она страдала ради Вас. А вы оставили её в замке Вашего отца. — Ты прав, — с готовностью согласился Рейгар. — Я был несправедлив к ней. Но я ничего не скрывал от неё, Эртур. Я позволил ей узнать о моих планах, о пророчестве, с самого начала. — Разве от этого стало лучше? Стало ей лучше от того, что Вы предупредили её? — Слова Эртура ранили, но Рейгар не заставил его замолчать. Летний замок означал честность. — Если бы она знала о Ваших планах до брака, то отказалась бы от Вас. — Не притворяйся, что ты несведущ в политике, Эртур. Я был принцем. Она бы не отказалась от меня. — Она дорнийка. Она могла бы. — Она была леди. Она бы не смогла. — Рейгар тяжело вздохнул. Это правда, что он не любил Элию, но тем не менее память о ней была болезненна. Закрыв глаза, он всё ещё мог видеть её грустную улыбку, чувствовать её нежное дыхание на своей коже и запах её мускусного аромата. — Поступите ли Вы так же со второй королевой? — спросил Эртур, и Рейгар почувствовал, как его глаза сурово воззрились на него. — Поступлю ли? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Ты помнишь пророчество, Эртур? — Молчание его друга ответило на вопрос. — Я живу для пророчества. Исполнить его — мой долг. Ещё когда я был ребёнком, я сделал это своим долгом, который нужно выполнить. Все мои безумства были ради этого. Из-за него я обидел Элию. Она дала мне двоих детей, когда я требовал трёх. Лианна, она… Размышляя над этим сейчас, он считал, что брак с Лианной был одним из тех, что заключают между собой высокорождённые мужчины и женщины. Короновав её в Харренхолле, он положил начало альянсу. Письма, которые он слал ей около года, укрепили этот альянс. Когда ему сказали, что Элия не сможет больше иметь детей, он повернулся к Лианне и обнаружил, что она глубоко влюблена в него и глубоко несчастна оттого, что не может быть с ним. Рейгар тогда не нашёл никакого вреда в том, чтобы увезти её: если она любила его и хотела быть с ним, то разве он не исполнил её мечту? Он оказал ей услугу, похитив её, подальше от животных инстинктов Баратеона. А она оказала ему услугу, родив ему третьего ребёнка. Но, конечно, к тому времени Джон остался единственным. Двое других превратились в пепел. — Она любит тебя, — сказал Эртур нехарактерно мягким голосом для столь экспрессивного человека. - Я не претендую на любовь к королеве, но нет никаких сомнений в том, что она тебя любит. — И я люблю её, — сказал Рейгар. — Но этого недостаточно. — Достаточно, — резко ответил Эртур. Повернувшись, Рейгар увидел на его лице смесь мягкости с гневом, уважения — с презрением. — Если бы Элия была моей женой, я был бы доволен любым количеством детей, что она бы дала мне. — Рейгар не смог удержаться от удивления его смелости. В самом деле, если бы мир был совершенен, Элия принадлежала бы Эртуру. Но честь и белые доспехи удерживали его от этого. — Ты не то, что я, — сказал Рейгар с оттенком печали. — На твоих плечах нет груза пророчества. — О чём Вы говорите? — спросил Эртур, поколеблясь, что не осталось незамеченным Рейгаром. — У дракона должно быть три головы, — ответил Рейгар. — Вот о чём я говорю. Двое мужчин смотрели на звёздное небо в этом скорбном месте словно в поисках ответов. Между ними вновь повисло молчание, и воздух был наполнен сожалением. — Я должен знать, — через какое-то время заговорил Эртур; его голос охрип то ли от долгого молчания, то ли от невыразимой печали. — Почему это пророчество так важно для Вас? — Справедливый вопрос, — ответил Рейгар. — Потому, что я хочу, чтобы меня помнили. — Помнили в чём? — спросил Эртур, всё ещё не понимая. — Как великого короля, — ответил Рейгар. — Великого человека. Отца рода великих героев. — И это стоит всего этого? — спросил рыцарь, словно надеясь удержать его в последний раз. — Стоит. Пророчество и наследие. Выполнив первое, он достигнет второго. Через это он станет вторым Эйгоном Завоевателем — героем на века; тем, что видел своё предназначение и достиг его лишь своей собственной решимостью. Рейгар уже вёл войну, дабы добыть славу; теперь, чтобы достичь её, он будет сражаться по-другому. Это будет война не запёкшейся крови и смерти. Это будет война, где единственными пострадавшими будут чувства; где будет несколько необходимых жертв и ни одной случайной. Она будет подконтрольной, обдуманной, управляемой. Она может быть кратковременной или же длиться всю жизнь. — Мне очень жаль, Лиа, — прошептал он Полярной звезде, ярко сияющей над ним. Рейгар не знал, за что он извинился. За то, что уже произошло или за то, что должно было скоро случиться? Он только знал, что никакое количество извинений не сможет залечить эту рану; никакое количество поцелуев не сможет растопить лёд; что все его медовые речи в этом деле бесполезны. Это была его вина, и Рейгар признавал это. В один день всё это загладится.________________________________
Он смотрел в её сверкающие глаза после того, как поцеловал её руку, задерживаясь взглядом дольше, чем это подобало человеку его положения. Неважно. Он взволновал её — вот что было важно. — Не могли бы Вы оказать мне честь прогулкой в садах, миледи? — спросил он, сверкнув лёгкой улыбкой, отражающей её собственную. — Конечно, Ваша Милость, — пропела она, и Рейгар мог услышать дрожь в её голосе. Такая милая девушка, задумался он, сосредоточив взгляд на её манящих розовых губах. Всё, о чём мог думать Рейгар, находясь рядом с ней, это то, как мила она и нежна, как невероятно похожа на королеву. Возможно, было неправильным получать удовольствие от того, что он просто должен был выполнить, как задание, но он ничего не мог с собой поделать. Многое в этой девушке было, за неимением лучшего слова, совершенно. — Я написал песню, когда был далеко отсюда, — сказал он ей, привлекая всё её внимание. — Вы послушаете её сегодня вечером, за ужином? — О да, Ваше Величество, с нетерпением буду ждать, — сказала она с восторженным кивком. — Но я должна спросить: Вы правда человек слова, как говорят? — Она проказливо улыбнулась, что в сочетании с блеском её глаз заставило её казаться совершенно озорной. — Конечно, миледи, — ответил он. — И Вы относитесь серьёзно к своим клятвам? — Очень серьёзно, — ответил он, положив руку на сердце. Она хихикнула на это. — Тогда пообещайте, что споёте мне песню за ужином сегодня — пообещайте, или я не покажусь на нём. — Я обещаю, миледи. Клянусь Старыми богами и Новыми. — Что ж, отлично. Я буду считать секунды до ужина. — Она взяла его за локоть, и они продолжили прогулку. Всё шло хорошо, как он и предсказывал. Но это была простая часть. Труднее лгать в другом деле, том, что ближе к его сердцу и более дикому. Женщина, которую сейчас он вёл под руку, может быть милой и послушной, но Лианна — нет. Он не приходил к ней с момента приезда. Может, чтобы отсрочить неизбежное, но это была также и милость к ним обоим, чтобы они не страдали. Он увидит её позже. Позже он займётся ей. Пока он имел дело только с мягкими речами и нежными прикосновениями Серсеи Ланнистер.