Почему он уехал? Почему он ничего не сказал, хоть что-нибудь? Что она сделала?
Она силилась отгадать, и это чуть не доводило её до безумия.
Лианна не знала, как долго она была в своих покоях. Это уже не имело значения; время не шло, как обычно, когда здесь не было Рейгара. Час мог длиться секунду, а секунда — год. Это было неправильным, запутанным, ужасающим.
Она держала шторы закрытыми, чтобы не иметь возможности определять время по солнцу. Она оставалась в той же сорочке, кремовой, из шёлка, и не меняла её. Мытьё стало неважным; содержать волосы в порядке стало непосильной задачей. Она ела раз в несколько дней, когда голод приводил к опустошающей боли в животе. Она не могла спать, в страхе перед… она не знала, перед чем. Лианна могла только лежать в постели и ждать, ждать чего-то, кого-то, кто бы пришёл и спас её. Ибо даже сквозь закрытые двери она слышала их шёпот: волчья сука, бесплодная шлюха, северная потаскуха. Ни на что не годная, кроме как раздвигать ноги перед королём и давать ему детей, которые умирают, прежде чем смогут открыть глаза. Но была ли она действительно виновата в этом? Где-то, в потёмках своей души, она знала, что могла. Здесь ядовитый воздух. Ей нужно уйти отсюда.
Когда в один день ей принесли Джона, возможно, надеясь поднять ей настроение, она обнаружила, что способна только поднять голову и смотреть на него. Когда он прополз над ней и прижал липкую ручку к её лицу, Лианна зарыдала, смешивая слёзы с криками боли и единственным именем: Рейгар!
Где он был? Куда он делся? Когда сможет вернуться?
Служанки приходили каждый день, отодвигали волосы с лица и уговаривали поесть. Однажды пришла одна и пожелала счастливых именин. Каждый раз у них в руках было письмо. «От Вашего брата, лорда Эддарда», говорили они. Лианна их не читала. Она хотела прочесть слова от Рейгара, а не от Неда. Его утешения она хотела больше всего.
Затем в один прекрасный день пришла служанка с новостью: он вернулся. Лианна думала, что воспрянет от своей беспокойной дрёмы, что поднимется, словно цветок, и снова зацветёт, но она ничего не почувствовала. Пустота внутри неё росла с каждой ночью, что он не приходил, чтобы увидеть её. Его не было две недели после возвращения, при отсутствии полутора лун в её жизни, и она всё ещё не видела его лица.
В животе у неё словно проворачивался нож.
В одно утро сила пришла к ней из ниоткуда. Она встала с постели и закачалась на ногах, как новорожденный жеребёнок, после чего осторожно зашагала к шкафу. Она выбирала платье, когда к ней бросилась удивлённая служанка.
— О, Ваше Величество, хвала…
— Приготовь для меня ванну, пожалуйста, — сказала ей Лианна хриплым от долгого молчания голосом.
Через полчаса она была вымыта и одета. На минутку она заглянула в зеркало; там она обнаружила тощую, бледную женщину с бескровными губами и опухшими глазами. Лианна никогда не была тщеславной, но глядя на себя сейчас, она почувствовала отвращение, поднимающееся внутри неё.
Я позволила себе опуститься, осознала она и отвернулась от резкого лица в зеркале. Это больше не повторится.
Выйдя из покоев, она опешила, увидев человека, уже стоящего здесь. Это был сир Джейме, охранявший её дверь, как обычно, с взглядом, устремлённым вперёд. При её появлении он склонился в низком поклоне, которых она не помнила от него раньше.
— Сир Джейме, — прошептала она, опустив глаза в пол.
— Ваше Величество, — ответил рыцарь. Когда она сделала первый шаг, он шагнул тоже, никогда не оставаясь слишком далеко позади неё.
Через несколько минут Лианна поняла, что не знает, куда направляется. Она знала только, что должна была покинуть ту удушающую комнату. Довольно громко заурчал живот. Положив руку на его плоскую поверхность, Лианна решила поесть. Приближаясь к главному залу, она услышала шум; это был звук людей, которые смеялись, разговаривали, пили. Первой её мыслью было развернуться и убежать подальше от всего этого. Непосредственно перед дверьми она остановилась. Когда сир Джейме потянул за дверную ручку, она покачала головой. Она ещё не была готова.
И вдруг за дверьми настала тишина. Все притихли, и молчали, пока из зала не донёсся звук музыки. Этот звук она хорошо знала; это была та самая мелодия, которая заставила её плакать шесть лет назад, и та, что он играл для неё и только для неё в последующие годы.
Может, он ждёт меня, с трепетом осознала она. Она открыла двери и вошла, увидев своего мужа, поющего и играющего на серебряной арфе. Но его глаза были не где-то далеко в поисках неё. Мало того, он смотрел прямо перед собой, сосредоточившись на ком-то, и улыбался. Она шагнула вперёд, выискивая взглядом ту, что украла его чувства к ней. И она нашла: Серсея Ланнистер, со сверкающим взглядом, раскрасневшаяся, глядела на короля так, словно он был богом на земле.
Лианна не могла вспомнить, как потом всё быстро произошло; сначала она почувствовала непередаваемую печаль, затем могучий гнев. Жар ударил ей в голову, тело задрожало от едва сдерживаемой ярости, и она взорвалась, стремительно, словно буря. Она помнила, что схватила со стола кубок вина и что к тому времени музыка прекратилась и все смотрели на неё. Она помнила, что все ахнули, когда она взяла кубок и вылила из него вино на золотую голову Серсеи Ланнистер.
Всё остальное оказалось размытым. Она помнила, как красное вино окрашивало жёлтое платье Серсеи цветом темнее крови. Она помнила руки на своей талии, оттаскивающие её подальше от места происшествия, хотя она не могла сказать, чьи они были. Но после всех волнений, движений, гула возбуждённых шепотков Лианна вновь оказалась одна в своей спальне.
Голова перестала кружиться, и снова вернулась тишина. Рука схватилась за горло; оно как-то неистово горело, и она поняла, что, должно быть, кричала и кричала на Серсею, не думая о том, что говорит. Всё произошло так резко и с такой скоростью, что, казалось, этого никогда и не было. Она опустилась на колени и обняла себя руками.
Дверь открылась. Показался силуэт высокой, гибкой фигуры. Не глядя на лицо, она знала, что это Рейгар, её Рейгар; её лживый, обманчивый Рейгар. Он закрыл за собой дверь и подошёл к окну, раздвинув шторы, чтобы впустить свет. Лианна опустила голову, подальше от солнца, и молча смотрела в пол. Она услышала раздражённый вздох Рейгара, прежде чем он встал перед ней.
— Ты должна принести извинения леди Серсее, — сказал он стальным, бесстрастным голосом.
Этого было достаточно.
— Извинения? — усмехнулась она, показав мужу своё лицо. — Ты просишь меня извиниться перед женщиной, с которой занимаешься любовью?
— Я не занимаюсь с ней любовью, — холодно ответил он.
— Но скоро будешь, не так ли? Ты спел для неё песню… — Она остановилась, поднялась на ноги, сжала кулаки и отставила всякую сдержанность. — Ты пел для неё! — испустила она обвиняющий крик. — Как шесть лет назад для меня, теперь ты поёшь для неё! Эти песни всегда были моими, написаны для меня, а ты идёшь и поёшь их для неё! Это то, что ты делаешь с женщинами, с которыми хочешь переспать? Поёшь для них?
— Не говори глупостей, Лианна…
— Не указывай мне, как говорить! — пронзительно ответила она; её голос отозвался в её собственных ушах. Рейгар замолчал, поджав губы и позволив ей говорить. Лианна прерывисто вздохнула и начала снова более спокойным тоном, но по-прежнему дрожащим: — Я могла бы простить то, что ты не пришёл увидеть меня после родов. Я могла бы простить то, что ты не пришёл увидеть меня, когда вернулся. У меня было для тебя так много оправданий; я говорила себе, что ты устал, что ты расстроен, что по возвращении ты был занят. Но, похоже, вместо этого ты флиртовал с Серсеей Ланнистер. — Она выплюнула это имя, как будто хотела избавиться от дурного вкуса на языке.
Но Рейгар не реагировал на неё. Он только смотрел на неё твёрдыми фиолетовыми глазами, держа свои причины при себе. Они не похожи на глаза Рейгара, осознала она. Рейгар смотрел на неё только с нежностью и иногда с раздражением. Она потянулась к нему дрожащими руками, касаясь кончиков волос.
— Ты подстриг их, — прошептала она, увидев теперь, что волосы, которые она так любила, едва задевали плечи. В свою очередь, Рейгар взял её за подбородок, нежно потирая его пальцем.
— Ты стала тоньше. И бледнее, — пробормотал он. От этой нежелательной нежности на глаза Лианны навернулись слёзы. Ей хотелось ненавидеть его, разорвать зубами на части и вытолкнуть из своей жизни. И всё-таки она не могла.
Не плачь из-за него, убеждал её голос в голове. Она не могла к нему прислушаться; она приберегла свои слёзы для него, потому что не было никого, с кем она могла бы плакать, кроме него, а в одиночку это было слишком больно. Несмотря на все усилия, Лианна сдалась. Она ударила раз кулаком по его груди, прежде чем припасть к ней, позволив себе свободно рыдать. Он опустил руку ей на голову, и длинные, знакомые пальцы переплелись с её волосами.
— Ты ублюдок! — воскликнула она, всё ещё плача. — Ты понятия не имеешь, как больно мне было. Ни малейшего понятия. Ты оставил меня ради сгоревшего замка, а потом — ради женщины. Ты ублюдок, ублюдок! — Лианна ощутила, как огонь, поднимающийся в ней, высушивает её слёзы. — Ты меня слышал вообще? Как я, истекая кровью и выталкивая ребёнка, который был уже мёртв, кричала твоё имя? Я просила тебя прийти и держать меня за руку. Я чуть не умерла, Рейгар, и всё, чего я хотела — это тебя!
— Я сожалею, — услышала она, но это не подавило её гнев.
— Сожалеешь? Зачем? — спросила она, отлипая от его груди. Её мутные глаза встретились с его ясными, и она впилась ногтями в ладони. — Что сделано, то сделано. Теперь ты должен это исправить.
— Как мне сделать это? — спросил он с вопросом в глазах. Они были такими выразительными, его глаза.
— Никогда больше не покидай меня, — попросила она, схватив его за рубашку. — Не оставляй меня.
— Я не буду, — сказал он.
— Хорошо, — пробормотала Лианна. — Тогда оставим Серсею Ланнистер в прошлом. — Ты больше не будешь с ней видеться.
Она ожидала, что он согласится, что прижмёт её к груди в порыве страсти или на худой конец кивнёт. Он не сделал ничего из этого; он только смотрел на неё в пугающей тишине.
— Конечно… — начала Лианна подёргивающимися губами. — Конечно, если ты не… ты действительно не нацелился… — Отчаяние поглотило её и не дало закончить. — Я — твоя жена, — прохрипела она, положив руку себе на грудь. Внутри неё было так тесно, словно из неё выкачали весь воздух. — Ты не можешь…
— Лианна, прошу, пойми, — заговорил он тихо, взяв её за поникшую руку. — Я делаю это не из любви. Долг движет мной. Мне нужна подлинная королева и наследники. Серсея может дать мне это.
— А я не могу? Разве я уже не дала тебе это? — Это, должно быть, сон. Чтобы слышать, как Рейгар, её Рейгар, говорит о другой женщине — нет, этого не может быть. Это неверно. Это бессмысленно. — Я дала тебе всё! — закричала она, выдернув руку и пригвоздив его обвиняющим взглядом. — Я подарила тебе своё девичество. Я отдала свою руку в браке. Я давала тебе всю свою любовь, всё терпение. Я отдала свою жизнь в твои руки, надеясь, что ты не злоупотребишь этим. Я дала тебе своё тело и свою душу. Я дала тебе сына — ты забыл своего сына, Рейгар? Ты видел вообще своего сына с тех пор, как вернулся? — Маленький Джон, за которого она пролила кровь, за которого молилась. Их сын. — Знаешь, как я произвела его на свет? Там, в той одинокой башне, после того, как ты покинул меня — и никто не держал меня за руку, Рейгар. Я звала тебя, но тебя там не было. Я чувствовала, словно ускользаю, но я была счастлива. Счастлива! Потому что я бы умерла, дав тебе то, что ты хотел.
Это было тяжёлым воспоминанием. Она вспомнила, как хваталась за простыни, в то время как старый мейстер вздыхал и говорил ей тужиться. Но было и другое: холод, суровей, чем на Севере, и голос матери в голове. Это продолжалось, пока она снова не вернулась к живым, где воздух наполняли крики Джона, а её кровь всё ещё бежала по венам.
— Я не принуждал тебя к этому, — сказал Рейгар. — Я дал тебе выбор.
— Возможно — поначалу, — раздражилась она. — В богороще ты дал мне выбор. В башне ты ничего мне не дал. Когда Брандон… и отец, когда они… — Её горло начало жечь, и на мгновение она подумала, что не может дышать. Грудь заболела от их памяти, от их мучительной кончины. — Когда они погибли, я спросила, могу ли вернуться домой к моим оставшимся в живых братьям. Ты сказал мне «нет».
Он не пытался отрицать этого.
— Это сделало бы хуже прежде всего тебе…
— Он был моим старшим братом! — закричала она, обнажив зубы. — Я любила его, как никого больше, и он любил меня так же. Он был моим защитником, Рейгар; он умер за меня! — По её лицу потекли слёзы, очень похожие на те, что были много лет назад. Рана снова вскрылась.
Воспоминания о Брандоне нахлынули на неё. Лёгкая улыбка, громовой смех, постоянные дразнилки в сочетании с дикой яростью. Он поклялся, что будет защищать её всегда, что поедет на юг в Штормовой Предел и собственными руками убьёт Роберта, если он когда-нибудь причинит ей боль или опозорит её. Он был её дорогим старшим братом, и она любила его.
— А отец — отец, он… — задохнулась она в рыданиях и не докончила. Ах, как отец ругал её, когда заставал за чем-то, чего она не должна была делать! Будь то игра на мечах с палками или катание на лошади вместо уроков, ей казалось, что он всегда готов сделать ей выговор. Но отец был к ней также и неизмеримо мягок: она была его единственной дочерью, в конце концов, и он многое позволял ей. Если бы он мог видеть её сейчас, такую постыдную, только сейчас осознавшую свою глупость, он, несомненно, был бы разочарован.
Руки Рейгара схватили её за плечи и встряхнули, в то время как она причитала. Она видела, как его губы шевелятся, но не слышала ни звука. Всё, что она могла услышать, были её собственные рыдания и мольбы:
— Прости меня, отец, прости меня…
Всё это было слишком тяжело.
После того, как слёзы утихли, она снова оказалась на коленях, рухнув на пол. Рейгар стоял у окна, отвернувшись от неё. На мгновение она подумала обратиться к нему, чтобы он пришёл, и обнял её, и смыл все её горести прочь. Но это желание ушло сразу, как пришло. Она пронзила его твёрдым взглядом, больше не подходящим для плача.
— Так ты женишься на ней? — спросила его Лианна охрипшим голосом. Ей не нужно было говорить, на ком.
— Да, — ответил он.
— Тогда я прошу, чтобы ты освободил меня от наших уз брака. — Слова прозвучали сильно, но за ними сердце её дрогнуло. Её любовь к нему всё ещё была жива.
Он повернулся к ней, нахмурив брови, и недовольно скривил губы.
— Что заставляет тебя думать, что я так сделаю?
— Ты не можешь иметь двух жён сразу.
— Мужчины моего рода имели больше.
— Но не моего, — возразила она. — Я не признаю этого.
— Признаешь.
— Пожалуйста, Рейгар, — пробормотала она, надеясь мягкостью достучаться до него. — Не заставляй меня позорить мою семью ещё раз.
— Когда Элия была жива, у тебя не было никаких сомнений, чтобы выйти за меня, — напомнил он ей.
— Ты поклялся мне, что она будет твоей женой только по имени. Ты сказал мне, что не пойдёшь в её постель и не будешь оказывать ей знаков внимания свыше того, которые брат может оказывать сестре. — Даже так ей это тогда не нравилось. Но тогда она была моложе, влюблённее и слепа. — А с Серсеей ты будешь спать. Это не по-братски.
— Я нуждаюсь в наследниках, — сказал он, словно это было твёрдым аргументом. Он подошёл к ней и присел на колени, чтобы встретиться с ней взглядом. У Лианны замерло сердце, когда он взял её руку и прижал к губам. — Я сплю с ней не из страсти, Лианна. Я не люблю её.
— Вначале ты и меня не любил, — сказала она с грустной улыбкой. — Но полюбил, не так ли? Не будет ли и сейчас так же?
— Я всё ещё люблю тебя. Я не освобожу тебя от нашего союза. Ты моя, как и я твой. — Он говорил свои обеты дважды: один раз — под сердце-деревом под покровом ночи; второй — в Великой септе Бейлора, залитой светом. Этого оказалось недостаточно, чтобы убедить её.
— Нет, — покачала головой Лианна. — Ты будешь принадлежать и ей тоже.
— Это будет как Эйгон и его жёны, — сказал он тем голосом, который использовал для всех своих красивых историй и прекрасных обещаний. — Ты будешь моей Рейнис, а она — Висеньей.
— Ты не Эйгон, — прорычала она, вырвав у него свою руку. — И я не буду твоей Рейнис.
— И всё-таки будешь. Я не позволю тебе уйти. — Он взял её лицо и настойчиво поцеловал, пытаясь заставить её отреагировать. И ему это чуть не удалось: её руки легли ему на плечи, чтобы притянуть к себе, но она остановила себя и вместо этого вывернулась из его ладоней.
— Тебе не нужно делать всё это, — бешено начала она его убеждать. — Тебе не обязательно жениться на ней. Тебе не обязательно меня терять. Вернёмся снова в Дорн, в нашу башню, и будем любить друг друга. Клянусь, Рейгар, я могу дать тебе ещё ребёнка. Королевская Гавань вредит нам обоим. Прошу, Рейгар, забудь её. Забудь это место. Поедем туда, хоть ненадолго.
Рейгар покачал головой.
— Мы не поедем.
— Тогда ты потерял меня навсегда, — сказала она, и сердце подскочило у неё в горле. Она встала на ноги и повернулась к нему спиной. Она не могла на него смотреть сейчас, на эти аметистовые глаза и точёные губы. Он был для неё никем. Она хотела бы, чтобы он был для неё никем. — Оставь меня, — велела Лианна прерывающимся голосом.
Она услышала, как он встал и подошёл к двери. Там он остановился, и между ними повисло натянутое молчание.
— Завтра я приду к твоим покоям и возьму тебя к леди Серсее. Ты извинишься за то, что сделала, — решительно объявил он. — Вы обе должны стать сёстрами. Я не потерплю никакой недоброжелательности между вами.
Он ушёл, и Лианна возненавидела его за это.
___________________________________
Как и обещал, Рейгар встретил её снаружи покоев, чтобы сопроводить.
Выйдя из своей комнаты, Лианна не удостоила его и косого взгляда, хотя чувствовала на себе его. Она оделась самым простым образом: прямое серое платье с туфлями на плоской подошве; длинные каштановые локоны были распущены и не увенчаны короной. На плечи она накинула чёрный плащ с серым лютоволком на спине. Она чувствовала неодобрение Рейгара, но не обратила на это внимания. Они не разговаривали и не обменивались взглядами на пути в его кабинет. Открыв дверь, он не пропустил её, а зашёл первым сам.
Серсея стояла у окна; её золотистые волосы сверкали на солнце. Услышав, как они вошли, она повернулась и улыбнулась им.
— Ваше Величество, — сказала она в реверансе не совсем понятно, кому. При виде её Лианна сжала челюсти и послала ей свирепый взгляд.
— Миледи, — сказал ей Рейгар. — Моя королева хочет принести искренние извинения за события вчерашнего дня.
Нет, не хочет, хотелось сказать Лианне.
Серсея не пыталась изображать смирение. Она повернулась к королеве с выжидательной улыбкой, за которой, Лианна знала, скрывалась ухмылка. Из-за её самодовольства Старк продолжала молчать.
— Лианна, — прошептал Рейгар сквозь зубы. Вредная волчица, казалось, он говорит. Покорись.
— Я нахожу весьма печальным, что мы не можем быть подругами, — промурлыкала несносная львица, сокращая расстояние между ними. Лианна держала голову высоко поднятой и смотрела неё прищуренными глазами. — Знаете, мы должны стать сёстрами.
— Никогда не называй меня сестрой, — возразила Лианна с дико горящими глазами. — Ты не имеешь ко мне никакого отношения и никогда не будешь.
— Лианна, — снова предупредил Рейгар, сжав её локоть, чтобы сдержать её, но Лианна не обратила на это внимания.
— Всё хорошо, любовь моя, — проговорила Серсея ласковым тоном, который чуть не заставил Лианну вцепиться ей в глотку. — Она ещё выздоравливает. Её разум не восстановился.
— Мой разум восстановился достаточно, чтобы понять, что ты хотела этого с самого начала, — с рычанием начала Лианна, отдёрнув от себя руку Рейгара и подойдя ближе к Серсее. — Но не твои шепотки и ложь привели тебя сюда. Нет, это слабое сердце моего мужа…
— Лианна, достаточно! — рявкнул Рейгар, и его суровый голос эхом отозвался в комнате. — Почему тебе обязательно нужно быть такой непреклонной…
— Потому что это моя природа! — воскликнула она, повернувшись, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я не безразлична к несправедливостям. Ты должен кое-что знать об этом. — В его глазах мелькнуло понимание, затем снова появился гнев. Лианна прижала ладонь к виску и крепко закрыла глаза, надеясь заставить их всех уйти.
— Леди Серсея, — услышала она шёпот Рейгара. — Мои глубочайшие извинения, миледи. Не могли бы Вы оставить нас на секунду; я увижусь с Вами позже. — Раздались любовные звуки, шум открываемой и закрываемой двери, и тишина.
— Ты ведёшь себя по-детски, — с презрением сказал он. — Ты не старше, чем была, когда я обнаружил тебя, одетую в плохо подогнанные доспехи и забирающуюся на дерево. — Обычно он упоминал этот случай с мягким смешком и забавляющимся огоньком в глазах. Лианна открыла глаза, чтобы посмотреть на него, своего любимого, своего мужа, ругающего её.
— Меня это больше не волнует, — сказала она прерывающимся голосом. — Можешь пойти поискать взрослую королеву в Ланнистерше. Я же вернусь к несносной, детской себе. — Её ноги затряслись. Дрожь охватила всё тело до кончиков пальцев, и Лианна села. Во всём теле и разуме вдруг возникла ломота, которую она уже испытывала много раз. — Я хочу вернуться домой, — прошептала она, обхватив руками живот и подавшись вперёд в своём кресле.
— Я отведу тебя в твои покои, — сказал Рейгар, двинувшись к ней.
— Нет, не здесь. Я ненавижу это проклятое место. Я хочу вернуться домой, в Винтерфелл. — Прошли уже годы, осознала она. Последний раз она была там до войны, до того, как сбежала, до того, как всё разрушила. Теперь летние снегопады вдруг позвали её, и она хотела к ним. — Не заставляй меня оставаться на этой свадьбе. Я хочу домой.
— Ты должна остаться на свадьбе, — холодно проговорил Рейгар. — Я не допущу, чтобы королевство отметило твоё отсутствие.
— Это жестоко, — с шипением ответила она. — Ты говоришь мне остаться в этом замке, в то время как сам будешь трахать другую в соседней комнате?
— Не говори так резко, — предупредил он с гримасой. — Ты не уедешь до свадьбы.
— Но я могу уехать? — Её сердце затрепетало от этой перспективы, а на губах вылезла непрошеная улыбка. — Я могу поехать домой?
После заметных колебаний, он уступил.
— Можешь.
Она подумала, что могла бы поцеловать его за эти слова. Но её битва ещё не была окончена.
— Я прошу больше. Хочешь услышать, что?
— Да. — Он поставил перед ней стул и сел, устремив на неё взгляд.
— Я прошу уехать на год. Не хочу мешать тебе и твоей новой жене.
— Год? — Он нахмурил брови, не соглашаясь. — Это слишком долго.
— Я молюсь, что она даст тебе ребёнка за это время, и мне не придётся видеть, как ты относишься к ней с той же нежностью, с какой относился ко мне. — Она увидела, как его губы дёрнулись, словно в преддверии возражения. — Я не смогу так. Я не смогу видеть, как вы двое любите друг друга или делаете вид, что любите. Я не буду терпеть своей холодной постели, зная, что ты греешь её.
— Хорошо, — смягчился Рейгар после некоторых колебаний. — У тебя есть год. Но потом ты вернёшься.
Лианна кивнула.
— У меня есть последняя просьба.
— Какая же, скажи на милость? — спросил он с раздражённым вздохом.
— Я возьму с собой Джона.
Он был невероятно поражён этим. Его глаза расширились, и он схватился за края своего стула.
— Ты не заберёшь моего сына, — сказал он жёстким, холодным голосом, и Лианна поняла, что задела его.
— Он и мой сын тоже, — яростно напомнила она. — Я дала ему больше своей боли и своего времени, чем ты, и я не должна быть без него.
— Ты не возьмёшь Джона. Он останется здесь, где и должен быть.
— Если я не могу взять его с собой, то, клянусь Старыми богами и Новыми, я убью себя, — пригрозила она; её глаза опасно засверкали. — Я знаю Красный Замок достаточно хорошо, чтобы знать, какие башни самые высокие. — Рот Рейгара сжался в прямую линию, не желая что-либо говорить. — Джон — это всё, что у меня есть. Я поеду на Север вместе с ним или умру.
— Ты просишь слишком многого.
— Я прошу только взять с собой мои сердце и душу. Я не оставлю его здесь, пока его отец будет заниматься любовью с другой женщиной.
— Хорошо, ты можешь взять Джона с собой, — позволил сквозь зубы Рейгар. — Но я оставляю за собой право послать за ним раньше отведённого тебе года.
— У тебя есть право на это.
— Тогда отлично.
— Отлично.
И на том они покончили, больше похожие на участников переговоров о перемирии, чем на мужа и жену.
_____________________________
Он скользнул в её покои за день до её отъезда. Лианна уже плакала мучительными слезами за ночь до этого, в свадебную ночь, прижимая к груди Джона и гадая, шептал он имя Серсеи или её собственное.
Он разделся, залез под одеяло и прижался к ней. Лианна не сопротивлялась; она позволила ему раздеть себя, снять с себя сорочку и трогать её обнажённую кожу в его обычной манере. Он шептал её имя, уложив её на спину. Ноги Лианны обхватили его бёдра в их снова исполнявшемся знакомом танце. Её ногти впились в его спину, зубы кусали его плечо, в то время как он дышал ей в ухо, шепча, что любит её и только её. Она чуть не поверила ему.
На мгновение показалось, будто ничего не изменилось, что они занимаются любовью в круглой башне, а в окно проходил прохладный ночной воздух, охлаждая её кости и побуждая их держаться ближе друг к другу. Но это был не Дорн и не их башня. Это была тюрьма.
После он держал её в своих объятиях и целовал её в висок снова, и снова, и снова. Его пальцы играли с её волосами, отделяя их от липкой спины, скручивая и соединяя, словно надеялся затерять в них свою руку. Лианна позволила ему прикасаться к ней, целовать её; позволила себе думать, что всё на самом деле по-другому.
Даже когда вернулась суровая реальность, ничего из этого не имело значения. Она наконец-то будет дома.
