***
Вечер вышел слишком напряженным даже по меркам Гриффиндора. Ученики разбирали свои вещи, сортировали их, конфисковывали друг у друга, устраивая фееричные скандалы. Лаванда отчаянно сильно хотела провалиться сквозь землю, ибо ее оккупировали возмущенные сокурсники, готовые разорвать девушку на части — никому не нравится, когда их секреты всплывают наружу. И весь этот шум: крики, переругивания, вой и дикий, непередаваемый, безумный смех — все это был, по сути, реквием по Гриффиндору в целом и его спортивным достижениям в частности. Они сидели в дальнем углу и безразлично смотрели, как их вещи валяются у кресел, осиротело пестрея на фоне пыльного ковра. Квиддичная команда в полном составе предвкушала завтрашний матч против Слизерина и уже видела перед глазами сверкающую в солнечных лучах таблицу. Гриффиндор: 10. Слизерин: 150. И это в лучшем случае. У противника было намного больше шансов подготовиться. Если верить колдографиям Колина Криви, неустанно шпионившего за слизеринцами по приказу Спиннет, у Слизерина дела шли просто прекрасно. И каждый пас отточен, и каждый вздох на счету. Это, признаться, действовало угнетающе, особенно если учесть тот факт, что за последнюю неделю Гриффиндор тренировался один раз. Гарри лениво перебирал складки своего свитера, вытянув под столом ноги. Завтрашняя игра — персональный кошмар каждого из них, и Поттер был готов отдать все, что у него есть, только бы повернуть время вспять и исправить ту ситуацию, в которую попал факультет, вот только Гермиона вернула МакКошке маховик времени еще в конце третьего курса, а достать эту штуку за несколько часов Гарри не сможет точно. Даже если бы он не был ограничен временными рамками, достать еще один маховик сложнее, чем победить Волдеморта, будь он неладен. — Приготовили речь? — будничным тоном спросила Спиннет, и, поймав на себе непонимающие взгляды, пояснила: — Если мы завтра проиграем, я лично убью вас всех, и было бы мило, если бы вы заранее написали друг другу поминальные открытки. — Не смешно, — ощетинилась Бэлл. — А по мне — очень, — Алисия усмехнулась. — Особенно смешно будет чертовому Монтегю, когда он увидит, как паршиво мы летаем! Фред и Джордж одинаково закатили глаза. Поттер даже забеспокоился — вдруг зрачки навсегда останутся повернуты вглубь черепной коробки. Но этого не произошло. — Довольно пессимистично, Лис, — Анджелина скривила рот в усмешке. — Вуд бы до последнего поддерживал команду. Поттер думал, что сейчас будет взрыв. Спиннет вскинулась, гневно уставившись на подругу, чтобы через пару секунд подтянуть колени к себе и уткнуться в них носом. — Знаю. Но я не Оливер Вуд. Команда смешалась, неуверенно переглядываясь. Успокоить капитана? Или оставить все так, как есть? Джордж неуверенно похлопал Спиннет по плечу и пробурчал что-то о «не падать духом». Команда ждала полночи. Все смотрели на стрелки часов в мрачном ожидании, следя, как час сменяется часом. Спиннет в какой-то момент спохватилась и начала рисовать на обрывке пергамента очередной план, посвящая ему минут двадцать, делая пометки на полях и отмечая крестом позиции. Кажется, какая-то идея ее воодушевила: Алисия чуть улыбнулась уголками губ, вырисовывая очередные стрелки, ребята подтянулись, заинтересованно вглядываясь в схему. Алисия подняла план действий над столом, широко ухмыльнулась, смяла лист и не глядя бросила его куда-то за спину. — Неудачная идея, — капитан потянулась. — Что ж, могу всех вас поздравить: мы в дерьме. Но, наверное, с пессимистичным настроем я правда перегнула. Думаю, стоит отыгрывать по старой схеме, она у нас отработана неплохо. — Самоубийство, — констатировала факт Бэлл. — Этот план есть у Монтегю. — Ну и пусть. Он всяко не ожидает, что мы будем его использовать. — Как раз этого он и ждет, — Фред хмыкнул. — Мы говорит про Грэхэма Монтегю! У него мозгов… — …как у пикси! — авторитетно закончил Джордж. Поттер выдохнул. Как же хочется спать.***
Трескотня и шум по поводу завтрашнего матча нескончаемым потоком сдавленных матюгов лился в уши Гарри, и он сонливо сопел в углу, стараясь не поддаться усталости и выслушать капитана до конца. В Алисию вселился Вуд, не иначе. Она с горящими глазами начала мерить комнату шагами, уверенно ударяя кулаком в собственную ладонь, угрожая невидимым соперникам расплатой за все грехи. Ее план вырисовывался пока смутно, шахматы, используемые как фигурки для обозначения игроков, сиротливо стояли в стороне. Сначала Спиннет вела речь о том, что завтрашний матч у Гриффиндора в шляпе, главное, чтобы ловец честно выполнял свои обязанности. Потом ее оптимизм иссяк и весь монолог свелся к тому, что Кубок по квиддичу все равно не самая важная награда в жизни, и ничего страшного в том, что Гриффиндор завтра проиграет, нет. Затем оптимизм решил вернуться и снова начались пространные философские размышления о патриотизме, вере в себя и свою команду, о силе убеждения и позитивном настрое. Ближе к концу этой речи хотелось напиться, да так, чтобы завтра вообще не выйти на поле. Алисия прошлась по экипировке. Вынудила всех принести форму, начала педантично ее осматривать, чуть ли не на свету проверять на пригодность, и плевалась потоками замечаний. Команда чистила метлы, драила до блеска металлические вставки, подстригала прутики и меняла погнувшиеся. Из рук в руки переходили полироль, тряпочки с мелким мягким ворсом, ножницы и щеточки. Спиннет вслух размышляла о новом плане и плане «Б», чуть ли не подпрыгивая то ли от злости, то ли от возбуждения. Поттер методично проводил тряпкой по древку метлы, все больше склоняясь вперед, чуть ли не носом касаясь собственных рук. Он практически видел сны — почему-то они были о призраках — когда Алисия дала ему подзатыльник, отчего сновидения приобрели еще более мрачный оттенок, пока не развеялись окончательно. Гостиная гудела. Постепенно из спален выходили страдающие бессонницей ученики и, заприметив бурную деятельность квиддичной команды, помогали им, чем могли: рисовали плакаты, придумывали кричалки, искали заклинания для удлинения прутиков. Гермиона сидела на диване с книгой «Квиддич сквозь века» и очень сильно надеялась, что завтрашний день не наступит. Она выглядела уставшей: синяки под глазами выдавали ночь, проведенную за книгой, а то и череду таких ночей. Руками овладевал невозможный тремор. Гарри счел это достаточной веской причиной покинуть кружок полирольщиков и подсесть к подруге, многозначительно глядя на вмиг посуровевшую капитаншу, мол, посмотри, что происходит с Грэйнджер и отстань от нас, будь человеком. Гермиона повернула голову в сторону друга и слабо усмехнулась: — Как тебе Алисия и ее резкие перемены в настроении? — Специфично, — Поттер задумчиво глянул на книгу в руках подруги. — Знаешь, тебе лучше поспать. Выглядишь так, словно вот-вот сознание потеряешь. — Не могу уснуть, — гриффиндорка хмыкнула. — Проклятое волнение. — Волнуешься за нашу команду? Неужели? — Гарри сделал квадратные глаза и наигранно вздохнул. — Мерлин Великий, кому скажу — не поверят. — Дело не в этом, — Гермиона ткнула друга в бок острым локтем. — Просто это не очень-то здорово — смотреть, как твой факультет раскатывают по полю в тонкий блин. Пусть даже в таком глупом занятии, как квиддич. Откуда-то сбоку материализовались близнецы, неся в руках подносы с сэндвичами. Гостиная разом взорвалась радостными вскриками, полчища рук потянулись к тарелкам, разбирая провизию, Гермиона, рассматривая перепачканные в краске лица однокурсников, прыснула. Не смотря на то, что завтра их ожидает тяжелый день, Гриффиндор провел вечер, заливаясь от хохота. Как лагерь самобичевания перерос в маленькую вечеринку, никто и не заметил.