***
К ужину об этом трубила вся школа. Студенты и учителя, люди всех возрастов переговаривались и прожигали взглядом стол Львиного факультета, делая догадки, ставки, плетя теории заговоров. Гриффиндор держался молодцом хотя бы потому, что сумел держать свои эмоции в узде. Всем его представителям хотелось собраться группками, обсуждать новость, верещать, гадать, но они не могли себе этого позволить. В маленькой Вселенной имени Хогвартса начиналась самая настоящая травля. Травлю нельзя было задушить, ибо она была организована сверху. Травлю нельзя было игнорировать, ибо все права Гриффиндора нарушались, забывались, само слово «Гриффиндор» было на грани запрета. Вечером должна была состояться тренировка, завтра — квиддичный матч. Но тренировку отменила Амбридж. Вместо нее — обыск. Отменят ли матч? Нет. Алисия Спиннет злилась, бросала гневные взоры на самодовольно ухмыляющегося Грэхэма Монтегю, чей взгляд так и говорил: попробуй победить меня теперь, детка. Она злобно сжимала кулаки. Гриффиндор посадил себя на цепь и занял оборонительную позицию. Гермиона быстро узнала о том, что случилось на Прорицаниях. Она тщетно пыталась подавить в себе приступы агрессии в адрес вроде как невиновного ни в чем Рона — каждый мог ошибиться, на чашке же не написано, мол, осторожно, во мне Сыворотка Правды. Но сам факт этой вопиющей неаккуратности, неосторожности выбивал Грейнджер из колеи. Она устроила бы бойкот Уизли, если бы могла, причем всем: Рону, потому что он идиот; близнецам, потому что из-за их шуток Амбридж ходит взвинченная; Джинни, потому что она, как идиотка, лезет под руку и в каждый удобный для нее момент спрашивает, все ли хорошо с Гарри. Гарри, значит, страдать не должен, а родной брат, жертва — пожалуйста. Гермиона злилась, и потому молча жевала вареный редис. От нее исходила такая аура бесконечной ненависти, что никто не решался Грейнджер трогать. Поттер грустно копался вилкой в курице и чувствовал, что его вот-вот стошнит от волнения и омерзения к самому себе. Почему он ничего не предпринял? Боялся? Чего? Раскрытия? Того, что Амбридж увидит его зубы, которые, кстати, исчезли к концу дня? Можно ли называть Рона предателем, если он, Гарри Поттер, сам себя предал? Уизли сидел молча и практически ничего не ел. Он чувствовал, как вокруг него витало немое, острое осуждение. За то, что сказал Амбридж. За то, что не дал ответа им. Рон сидел, смертельно бледный, с ярко проступившими веснушками на лице, и боялся посмотреть в сторону лучшего друга. Кажется, над замком снова нависли тучи, не предвещающие ничего хорошего.***
Наверное, впервые за энное количество десятилетий Гриффиндор устраивает Общее Собрание. Студенты всех возрастов расположились в Гостиной Факультета, рассаживаясь на многочисленные кресла, диваны, пуфики или просто на ковер. Полукругом, лицом к камину, они сидели и ждали, когда слово возьмет кто-то из старших, чьи лица были перекошены от злости, но никто не решился взвалить на свои плечи такую ношу, как выступление перед растерянной, взъерошенной и гневной многоликой толпой. Никто, кроме Алисии. Спиннет встает спиной к пламени и долго всматривается в испуганные серые лица. Она кусает губы и нервно ломает руки, теребит рукав красно-желтого полосатого свитера и выглядит крайне воинственно. — Кто-то из нас, здесь присутствующих — анимаг, и этот «кто-то» доставил нам слишком много проблем! — ее голос звенел от напряжения. — Из-за этого сегодня отменили тренировку, и я не удивлюсь, если завтра Амбридж объявит о роспуске команды! Хотя нет, знаете, она дождется того момента, когда мы позорно проиграем Монтегю и его долбанным амбалам на метлах, и только потом конфискует наши метлы и мой значок! Толпа испуганно притихла. Где-то с задних рядов послышались недовольные переругивания, после чего во весь свой рост выпрямилась Гермиона. Она гордо задрала голову и, воспользовавшись вызванным этим жестом замешательством, громко заговорила: — Никто из нас не хочет портить твою репутацию, Алисия, но почему это тебя волнует только квиддич? Весь наш факультет находится под ударом! Нас могут лишить баллов, доставить кучу проблем, обыск вот-вот нагрянет во главе с Амбридж, а в услужении у этой жабы — слизеринцы, и если раньше они работали под ее руководством только ради выгоды, то теперь у них есть личный мотив — найти анимага и самолично с ним разобраться, потому что он смог осилить такую сложную науку, находясь на факультете Гриффиндор! Наш факультет задирают все, кому не лень, куча прав нарушается, но вас, мисс Спиннет, волнует только квиддич, Мерлин бы его побрал! Алисия напряглась, ее желваки заходили ходуном, и было видно, что сейчас она не выдирает волосы заучке только благодаря силе воли. — Потому что квиддич — единственный шанс восстановить факультет в глазах остальных! Сейчас мы для всех выскочки и всезнайки, совсем как ты, Грейнджер, и только ряд побед мог бы вывести нас из такого плачевного положения! — Тебя не волнует наше положение, Спиннет! Единственное, что сейчас для тебя важно — выигрыш Кубка и твой капитанский значок! — Гермиона возмущенно ударила рукой по столу. — Может и так, — легко согласилась соперница. — Но квиддич действительно единственный путь из существующих! — Даже когда тебя съедает дракон, у тебя как минимум два пути, — хмыкнула Грейнджер и села. — Сиди и не высовывайся, Заучка, я не удивлюсь, если это ты нас всех так подставила! — воскликнула Алисия. — А что, вполне в твоем духе: выучить запретные приемчики и козырять ими везде и всюду! Плохо находится в тени Золотого Мальчика, верно? Лицо Гермионы стремительно покраснело. Гарри успокаивающе погладил ее по предплечью. Грейнджер отдернула руку. Ладно. — Эй, анимаг, кем бы ты ни был — лучше признайся, и сделай это сейчас! — Спиннет огляделась по сторонам. — Ну же, смелее, жалкий трус! Гарри сидел, уныло втягивая голову в плечи. Лучше бы его анимагической формой была черепашка. — Ах так? Ну и прекрасно, нюхлер, в таком случае предупреждаю: отныне на тебя объявляется охота! Да, не только остальные факультеты будут пытаться тебя выловить, мы тоже сделаем все, чтобы вывести на чистую воду вора, который отравляет нам жизнь! Собрание окончено! Спиннет поднялась по лестнице в женскую спальню и громко хлопнула дверью. Еще минуту длилась тишина, прерываемая лишь сопением разгневанной Гермионы. — Ли Джордан! — позвала она его намеренно громко, чтобы Спиннет слышала. — А? — растеряно отозвался парень. — Помнишь наш уговор? Глаза Ли испуганно округлились, он яростно замотал головой, шепча, что не нужно Спиннет об этом знать, но Грейнджер не слушала: — Помнишь, я защищала Алисию? Сказала, что если команда Гриффиндора выиграет, ты попросишь у нее прощения за то, что принижаешь ее спортивные достижения из-за того, что она девушка, а так же будешь вместо меня дежурить по ночам? Так вот, я освобожу тебя от выполнения этих обязанностей вне зависимости от исхода матча! Даже более того, я радостно выполню свои, только бы Слизерин выиграл! Она практически кричала это, и Алисия отозвалась. Открыла дверь, швырнула какую-то тряпку в сторону и громко заявила: — Ну и катись к змеям! Ах, да, ты же грязнокровка! Гермиона проглотила обиду. Это того стоило.***
— Я не понимаю, что произошло, ну, с Алисией, — смущенно потянул Рон, когда они остались одни. — Ничего необычного, — будничным тоном заявила Гермиона. — Она столько лет была в тени Оливера Вуда и Гарри Поттера, что очень хотела показать, чего стоит. Эта девушка крайне нуждается во внимании и славе. — Какие громкие слова, — уныло произнес Гарри, и Грейнджер виновато потупилась. Они сидели на диване, как можно ближе друг к другу: Рон, Гарри и Гермиона. Сидели и смотрели в потолок, на пламя в камине, покорно ожидая, когда дверь в гостиную распахнется, послышится голос Полной Дамы, а затем — затем орда зелено-серебряных, розовая жаба и постоянный обыск. — Что с коробкой? — внезапно спросила Гермиона и напряглась. — Я спрятал ее в туалете Плаксы Миртл перед ужином, — подал голос Гарри. Никто не знал, стоит ли говорить о произошедшем. Наступают действительно темные времена. Проблемы прилипают, скапливаются, как снежный ком или пыль, встают костью в горле, и единственное, что сейчас может Гарри Поттер — это утирать застилающие глаза слезы и искренне себя ненавидеть. Он вколотил последний гвоздь в собственный гроб. Деваться уже некуда.