Какой смысл в том, чтобы гореть ярко-красным? В конце концов, пепел останется чёрным. Мы сияли очень ярко, Но сейчас это ничего не значит. Jonghyun — Fireplace
Принятое детьми решение посетить «Lotte World» было моментально соглашено с Джису, которая обрадовалась тому, что не ей придётся выбирать место гулянки. Она также знала, что в этом парке аттракционов получится отдохнуть не только детям, но и взрослым. Да, Ким действительно хотела отдохнуть после долгой рабочей недели. К тому же вечером ей предстояла встреча с Ханем. К этому надо быть готовой морально. Прибыв на назначенное место ближе к полудню, двойняшки тут же расстроились, смотря на масштабы очереди, выстроившейся перед ними. Джису, в одиночку отправившаяся с ними, незаметно заныла, стараясь не привлечь чужое внимание. До этого ей не приходилось не то что гулять с маленькими детьми, но и просто присматривать за ними. — Су-онни, — недовольно протянула Сора, обхватывая свободную руку девушки своими маленькими и начиная размахивать ею, — долго ещё мы будем стоять? Джису глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем натянуть улыбку и опустить голову вниз, на двух лупоглазых детей. Фальшь на лице тут же сменилась добротой, и Джису отрицательно помотала головой, а затем вновь полезла в свой телефон набирать гневные сообщения Дженни, которая хоть и предлагала пойти всем вместе, но не предупреждала о том, какими надоедливыми могут быть двойняшки. И пока старшая онни пыталась прийти в себя и не злиться, Дженни хозяйничала в её доме, помогая с уборкой своей маме. Между делом они разговаривали, иногда посмеиваясь с неосознанных шуток Дженни. Женщина, прежде сомневающаяся в том, стоит ли начать определённый разговор, неловко прокашлялась, отвлекаясь от протирания пыли в детской комнате. — Джису… она в порядке? — тихо спросила она, поднимая смущённый взгляд на дочь, удивлённо вытаращившуюся на неё. Дженни изумилась, поскольку до этого мама никогда не спрашивала о Джису что-либо, будь то время её прихода домой или настроение. — Да, — растерянно ответила Дженни, отворачиваясь к окну и продолжая уборку. — Почему ты интересуешься этим? — Она казалась мне озлобленной вчера, — честно призналась женщина, опуская тряпку в ведро с холодной водой и замирая в таком положении на некоторое время. Она также вспомнила о том, что именно Джису сопровождала её в больницу, что именно с её помощью семья Ким теперь живёт у неё. Но вчерашняя ситуация и внезапная неприязнь не давали покоя. — Её точно ничего не беспокоит? — Мам, не знаю я! — вдруг прикрикнула Дженни, сведя брови к переносице. Почему все вокруг неё считают, что с её лучшей подругой что-то происходит, если та ей ничегошеньки не говорит? Разве будет Джису врать? Дженни так не думала, считая, что, возникни у неё проблемы, она бы рассказала об этом. — Давай поговорим о чём-то другом, ладно? Женщина лишь окинула дочь взволнованным взглядом и принялась за дальнейшую уборку. Тем не менее её не покидало ощущение, что с Джису что-то случилось, так как резкая смена настроения пугала старшую Ким.***
Покончив с уборкой всей квартиры ближе к четырём часам вечера, Дженни решила позвонить подруге-паникёрше. Та взяла трубку моментально, крича что-то о том, какими зверьми являются её младшие брат и сестра. Дженни залилась смехом, представляя образ разозлённой и обиженной Джису, наконец спрашивая, как у них дела, на что получила краткий ответ: «Никак». А после последовало уже нормальное: «Они катаются на каких-то каруселях». Дженни хмыкнула, не удивляясь изменчивости в тоне голоса подруги. «Ты как?» — невзначай спросила она, желая услышать вялое и краткое «нормально» вместо целой фразы. — Я чувствую себя хреново, — призналась Джису, откидываясь на спинку скамейки и тяжело вздыхая. — Я не успела рассказать тебе утром кое о чём. Наше время здесь заканчивается, сможешь забрать деток из офиса Кёнсу? Сделай это, пожалуйста, потому что мне предстоит разрешить кое-какое дело. — Погоди, Су, о чём ты? — перебила её Дженни, пребывая в замешательстве. — Я расскажу тебе, когда разберусь с этим, — уверила её Джису, прикрывая веки. Её расстраивала только мысль о том, что она всячески скрывает правду от лучшей подруги, но тем не менее она считала, что делает всё правильно. Джису заволновалась, слыша в трубке одно лишь молчание, решив спросить о вещи, которая действительно беспокоила её в данный момент: — Если ваши с Сехуном пути разойдутся, ты отпустишь его? — Что?.. — искренне не понимала Дженни. Наследница казалась ей слишком странной. — Су, что ты имеешь в виду? Сехун сделал что-то? Ты хочешь сказать, что он уходит от меня? Су! — Джису засмеялась. Кто ещё тут был паникёршей? — Нет, я просто спрашиваю. Ты отпустила бы того, кто тебе нравится? Вероятно, Дженни размышляла, поскольку тишина в трубке длилась не менее минуты. И в момент, когда мягкий голос вновь раздался, Джису решила запомнить каждое слово. Девушка не была опытна в отношениях, хоть и встречалась со многими, потому что в действительности она никогда не испытывала искренней симпатии. И даже если Дженни встречается всего второй раз за всю жизнь, Джису считала, что та знает куда больше, чем она сама. — Да. Я стараюсь не цепляться за прошлое, помнишь? — как-то грустно хмыкнула Дженни. — Если расставание со мной делает человека счастливее, если я буду преградой для преодоления определённого препятствия, я отпущу этого человека, поскольку хочу, чтобы он был счастлив. Но… почему ты спрашиваешь это? — О, мелкие вышли, — моментально перевела тему Джису, вскакивая со скамьи и направляясь навстречу к радующимся деткам. — Ты же заберёшь их? — Да… — выдохнула Дженни, недовольно поджав губы и отключившись. Прищурившись, девушка всё же решила опровергнуть свои опасения, позвонив Сехуну. Джису ведь не это имела в виду? — Дженни?! — удивлённо воскликнул в трубку Сехун, и Дженни расслабилась, слыша в его голосе нотки веселья. — Ты редко звонишь мне первая. Что-то случилось? Она улыбнулась, продолжая молчать. В таком случае, если это не Сехун, то кого Джису имела в виду? — Дженни?! — вторил Сехун, в чьём голосе уже слышался искренний испуг. — Ты в порядке? Как бы там ни было, вопрос Джису засел в голове Дженни. Она вдруг задалась вопросом, что она делала бы, расставшись с Сехуном. Действительно отпустила его? Ким не знала и даже не хотела знать, надеясь, что их с О пути никогда не разойдутся. Без него Дженни не справится, ровно как и без Джису, с которой в последнее время творится что-то странное, оправданием которого является обыкновенная усталость. — Чёрт, Дженни, ты меня слышишь? — Д-да, — наконец ответила Дженни, сосредоточившись на разговоре. — Прости, если побеспокоила тебя. Я позвонила случайно. — Точно всё нормально? — Точно. — Тогда… до понедельника?.. — протянул Сехун так, будто не хотел отключаться, будто оттягивал этот момент. И Дженни это радовало. Радовало то, с какой ответственностью он воспринял начало их отношений, с какой заботой относился к девушке и с каким нежеланием выпускал её из долгих объятий. Но Дженни разочаровывалась в себе, когда понимала, что не может дать что-то в ответ. Могло показаться, что она равнодушная, что ей всё равно на Сехуна и на их отношения. На самом деле, она думала об этом каждый вечер, сидя на кухне или в гостиной, смотря в окно или на экран телевизора, разговаривая с Джису или с матерью. Она считала себя недостойной Сехуна хотя бы потому, что не отдавала ему всю себя так, как делал это он. И Дженни бы поскорее хотела избавиться от того страха, поселившегося в её груди с первого и последнего её расставания. Разве плохо открываться любимому человеку? Ким ненавидела себя за то, что не давала Сехуну того же, что он ей обеспечивал. Тем не менее она надеялась, что он не думает о том, что Дженни всё равно на него. — До понедельника, — выдохнула девушка, собираясь сбросить вызов, как голос Сехуна вновь заставил Дженни затаить дыхание. — Я люблю тебя. Пока. Ким опешила, пропуская тот момент, когда Сехун сам отключился. Она не заметила, как залилась краской, и только спустя несколько секунд обхватила лицо ладонями, не имея возможности скрыть улыбку. Он только что сказал, что любит её. Дженни едва могла скрыть радость и восторг, отправляясь в офис компании Ким. Она вдруг вспомнила, что сама не попрощалась с Сехуном, поэтому тут же достала сотовый из кармана и зашла в чат с О. «Я тоже», — уже было хотела отправить она, как резко всё стёрла, взвывая от безысходности. Не будет ли им потом неловко, если она напишет такое? Но ведь Сехун не постеснялся и сказал об этом, когда Дженни не могла просто написать. Разве это правильно? Собравшись с духом, Дженни набрала краткое, но такое сложное и интимное для неё «я тоже люблю тебя», быстро нажав на «отправить» и спрятав телефон в карман. Можно ли считать этот поступок шагом для преодоления замкнутости?***
Джису заметно нервничала по пути в ресторан, где работает Бэкхён, прокручивая в голове слова Дженни. Она сжимала в пальцах подол чёрного платья, в котором шла гулять с двойняшками и в котором сейчас едет на встречу с Ханем. Было бы неплохо, если бы Лу не заметил её сообщение. Тогда Джису просто поест и поболтает с Бёном. Она очень надеялась на то, что её бывший жених не придёт. Но он пришёл. Более того, Хань уже сидел за отдалённым столиком. Когда Джису проводили, она неуверенно глянула в сторону, казалось бы, спокойного парня и прикрыла глаза, решая во что бы то ни стало нормально поговорить с Лу, не заводя истерик и не переходя на крик. А, зная себя, Ким была способна на такое. «Ты справишься, Ким Джису. Это единственный шанс поставить всё на свои места», — уверяла она себя, уже уверенной походкой направляясь к заказанному ранее столику. В руках чёрное пальто, на ногах того же цвета туфли. Не слишком ли чёрно для девушки? Напротив, в последнее время Джису только и делала, что носила вещи исключительно тёмных оттенков, в большинстве чёрного цвета. Она думала, что выглядит в них довольно важно, когда на самом деле пугала своих работников и даже просто мимо проходящих людей. Притом искренне недоумевала, когда прохожие смотрели на неё так, словно смерть увидели. — Привет, — тихо произнесла она, подойдя к Ханю сзади, и села на место напротив, наконец имея возможность взглянуть тому в глаза. Джису никогда не умела читать людей по их взглядам, различать эмоции и всё тому подобное. Тем не менее не нужно было быть психологом, чтобы понять, что Хань растерян. Он не был открытой книжкой, но за несколько недель и месяцев, с ним проведённых, Ким могла различить хоть что-то. Тем не менее она надеялась, что Лу не сможет сделать этого. Иначе зачем вся та собранность и решимость в сознании Джису, когда она не может совладать со своими эмоциями? — Привет, — неловко откашлялся Хань, складывая руки в замок на столе. Наследница исподлобья глянула на то, как он выглядит. Джису, исключая лицо, сразу перешла к одежде, отметив то, что Хань надел не привычные джинсы и свитер или растянутую футболку, а утончённый серый костюм. Она хотела спросить, с каких пор он начал носить такие вещи, но этим самым она могла бы дать понять, что хочет вновь наладить с ним отношения. А это было не так. Джису пришла, чтобы поставить точку в их и без того странных отношениях. Так ведь говорила Дженни? Нужно отпустить человека, если ты становишься преградой для чего-то. Джису была уверена, что она являлась преградой для того, чтобы Хань стал наследником компании его родителей. Именно поэтому они поссорились, именно поэтому он перестал навещать её в больнице. Почему Джису поняла это только сейчас? Спустя такое долгое время? Почему одни лишь слова Дженни дали понять ей, насколько она была не права, считая, что мстить Ханю и грубить ему было правильным решением? Надо ведь просто отпустить его, верно? — Ты уже заказал что-нибудь? — стальным тоном спросила она, придавая взгляду уверенность и решительность, прежде чем поднять глаза на такой же серьёзный взор Ханя. Когда он кивнул, Джису хмыкнула, едва приподнимая уголок губ. — Так как я назначила встречу, я и оплачу твой заказ. — А ты? — тут же поинтересовался Хань, мысленно ударяя себя за то, каким любопытным он был. — Нет аппетита, — солгала Джису, отводя взгляд в сторону, так как не могла смотреть на Лу долгое время. Она должна быть уверена в том, что хочет сделать, так почему, только глядя на Ханя, хочется выкинуть эти тупые мысли из головы? Почему совсем нет желания произносить выученные назубок слова? «Ты должна это сделать. Это для твоего же блага», — внутреннее «я» успокаивало, и Джису глубоко вздохнула, прежде чем прокашляться и начать то, что изначально послужило причиной для встречи с Лу. — Я лишь пришла извиниться перед тобой. Прости, что срывалась на тебе с самого начала нашего знакомства. Прости, что грубила и всячески оскорбляла. Представив себя на твоём месте, я поняла, что не справилась бы и уже давно уехала туда, где меня никто не достал, — Джису иронично хмыкнула. — Я не знаю, как ты выдерживал все мои истерики, и хочу сказать спасибо, что останавливал меня, когда это требовалось. Спасибо за то, что остался со мной в день кончины моей мамы; спасибо за то, что поддерживал меня в том, что я хотела избавиться от никотина в своих лёгких, от алкоголя и принятия наркотиков. Я действительно благодарна тебе за это. Да, я часто, даже чересчур часто относилась к тебе, как к врагу, но не думай, что это было так. Просто это я — грубая и бездушная Ким Джису. Когда мы в последний раз поссорились, я считала тебя полным придурком, не понимала, за что ты так со мной и почему так злишься. Но теперь понимаю, что это было лишь для того, чтобы сделать то, что ты и хотел. Ты ведь хотел стать директором, да? Вы даже выплатили все долги и стали независимой компанией. — Джису, я… — Не перебивай. Я пришла, чтобы сказать тебе это. Я также помню твоё лицо, когда меня охватила истерика — за это тоже спасибо. Я действительно обязана тебе многим, Лу Хань. Но, вспоминая то, как я защищала тебя перед всем народом, я считаю, что отплатила тебе. Я ведь больше ничего тебе не должна? Теперь, когда каждый из нас нашёл своё место, занялся тем, что ему нравится, я надеюсь, что все мы будем счастливы. Отдельно или вместе, я надеюсь, что мы не потеряем себя и станем только лучше в будущем. Я хочу обрести покой, хочу стать живой и не чувствовать себя загнанной в клетку, поэтому давай больше не пересекаться? Никогда. Поскольку наша квартира всё ещё является нашей, я думаю, ты не будешь в ней жить, поэтому оплачу твою половину и оформлю документы на себя или же продам её, пока не знаю. Я была искренне счастлива в то время, когда ты был рядом, но теперь я хочу быть ещё счастливее без тебя. Прощай, Лу Хань. Поднявшись со стула, Джису быстро схватила своё пальто и сумку, большими шагами преодолевая путь от стола до выхода. Ей было больно говорить всё это, но ещё больнее было то, что хотелось рыдать навзрыд. Джису, не оборачиваясь в сторону замершего Ханя, вышла из ресторана, запрыгивая в салон дожидавшегося её авто. Не отпустило. Ким позволила себе разреветься, утыкаясь лицом в холодные ладони и чувствуя, как сердце неприятно болит, как душу едва ли не разрывает на части. Было действительно очень больно.***
Хань никогда не думал, что момент, когда он хочет признаться в любви, станет самым ненавистным в его жизни. Хань никогда не думал, что это больно: смотреть в глаза той, кто тебе нравится, когда она говорит то, что ему слышать неприятно. Почему? Почему она говорила это? Почему она считала так? Почему думала, что она и есть главная проблема в их глупой ссоре? Почему она так легко ушла? Хань не хотел верить ни в одно из её слов. Он не хотел верить в то, что это действительно последний раз, когда они пересекаются. Должно ли это быть так больно? Лу схватился за голову, откидываясь на спинку стула и не замечая, как за ним следили. Бэкхён видел и слышал всё. Видел всю боль в глаза обоих и слышал те надрывы в голосе Джису. Он мог понять, как сложно ей было говорить это. Бён был уверен, что, сбежав, его подруга надеялась на то, что сделанное и сказанное ею являлось верным решением. Он также был уверен в том, что сейчас она плачет. — Не трогайте его, — невзначай кинул он, увидев, как официант хочет принести Лу заказанное блюдо. — Он не будет есть. Бэкхён не знал, как это тяжело и нестерпимо больно, но думал, что есть в такой ситуации Хань точно не будет. Обернувшись на парня в последний раз, юный повар цокнул и покачал головой в разные стороны, решая про себя, что ни за что не расстанется с Чанёлем. Он бы не смог видеть слёзы своего возлюбленного, ибо даже сейчас смотреть на то, как вздрагивают при каждом всхлипе плечи бывшего жениха лучшей подруги, было невыносимо.