Если я скажу со слезами на глазах, Что мне тяжело, Правда ли станет лучше? Да кому будет тяжелее, Если жаловаться, что больно? У всех же всё приходит в норму. Jonghyun — Lonely (ft.Taeyeon)
Джису проснулась поздно, когда семья Ким уже села обедать. В подаренной Дженни пижаме в нелепую клеточку, с распущенными, до безобразия лохматыми волосами и опухшим от пересыпа лицом, Джису выглядела мило в глазах подруги, стоило ей показаться на кухне. — Будешь обедать? — учтиво спросила мать Дженни, рефлекторно поднимаясь с места. Она привыкла идти и накладывать кушать, когда на кухню заходил её муж или же дети. — Кофе, — хрипло произнесла Джису, проведя ладошкой по лицу и слабо ударяя по щеке. Даже проспав более положенных восьми часов, она чувствовала себя сонной. — Ты вообще не ешь дома, нуна! — внезапно воскликнул единственный мужчина в доме, Ыну, недовольно повернув голову в сторону хозяйки квартиры. Практически неразговорчивый, Ыну удивил всех присутствующих, в том числе и Сору. Джису едва заметно улыбнулась, предпочитая не отвечать, и развернулась, чтобы подняться на второй этаж и пойти в душ. Там, за стенками ванной комнаты, за шумом воды, Джису позволила себе тяжело вздохнуть и устало уронить голову на прижатые к животу колени. С каждым днём настоящие эмоции и чувства, которые она пыталась гасить, брали над ней верх, и Джису думала, что она в такие моменты смотрится жалко. Она хотела казаться сильной в глазах других людей, хотела доказать, что выстоит всё, с чем бы ни столкнулась, однако все её действия, сопровождаемые плачем и истериками, показывали её другую сторону. Мысли, ежедневно посещающие и без того нагруженную голову Ким, со временем становились болью для девушки. Всё, о чём бы она ни думала, оборачивалось для неё болезненными поступками. Доказав людям, что Джису может встать на место директора компании собственной матери, она чувствовала, как становится слабее не только в моральном, но и в физическом плане. Организм подводил её, практически ежедневно предоставляя головные боли. В любом случае, теперь, когда, казалось бы, практически все проблемы позади, Джису обязана встать на ноги. Она окончательно разорвала связи с Ханем, перестала беспокоиться о незнакомце, который ранее ежедневно присылал сообщения, так что Ким, наконец, окажется свободной. А все ли проблемы решены?.. Джису отчаянно взвыла, хватаясь за волосы, впиваясь ногтями в кожу головы, кусая губы и жмуря глаза. Мысли, воспоминания, работа, СМИ — всё это давило на неё. Джису понимала, что СМИ — это часть её работы, поэтому возмущаться не было смысла, но остальное она могла разрешить. Избавиться от воспоминаний и забить голову другими вещами. Кажется, это не так уж и сложно, но что-то держало Джису на месте, не позволяя двигаться дальше. Что это? Она не знала, лишь задавалась вопросом, когда всему придёт конец, потому что иначе она сойдёт с ума, свихнётся и тогда её упекут в психушку. К сожалению или счастью, Ким сама понимала это, однако принимать какие-то меры не желала, поскольку не видела в этом как таковой необходимости. Да, сложно. Да, больно. Но всё то, через что она сейчас проходит, Джису считала карой за то, что совершала ранее. Она думала, что заслужила это. Размышления Джису прервала Сора, бесстыдно влетевшая в ванную комнату именно на втором этаже и быстро севшая на унитаз. Ким метнула на девочку укоризненный взгляд, откашливаясь и тянясь за мочалкой. В конце концов, такие неожиданные забеги Соры в ванную комнату случались не один раз, поэтому Джису привыкла.***
— Почему Сора ходит в туалет исключительно на втором этаже? — стараясь придать голосу строгость, спросила Джису, уже успевшая переодеться в лёгкое тёмное платье длиной чуть ниже колен, которое ещё несколько лет назад перестало служить чем-то иным, кроме как домашней одеждой. В отличие от Дженни, любящей спортивный стиль, Джису чувствовала себя увереннее в свободных, но женственных нарядах, лишь изредка позволяя себе топы да леггинсы и уж тем более мешковатые вещи. Подруги расположились на кухне, дождавшись того, что старшая Ким уйдёт на прогулку с двойняшками. Казалось бы, это отличный шанс для Дженни, но она была в растерянности и смятении, поскольку не знала, как лучше начать разговор, планируемый ею с Сехуном. — Она странная, — коротко ответила Дженни на заданный прежде вопрос Джису, вставая с места и ставя готовую кружку с кофе перед наследницей. — Ей нравится смотреть на кого-то, сидя в туалете. Дома она часто так делала, пока я находилась в ванной комнате. Не знаю, вероятно, так ей спокойнее и комфортнее. Ты чувствуешь себя неловко, когда она врывается к тебе? — искреннее беспокойство и стыд за собственную сестру охватили Дженни. — Я могу сказать ей, чтобы она так не делала. — Нет, — мгновенно отозвалась Джису, отпивая глоток бодрящего кофе. — Меня всё устраивает. Кажется, я привыкла ко всему тому, что происходит в моей квартире. Джису непроизвольно опустила глаза вниз, поджимая губы, так как на последних словах пришло воспоминание о вчерашнем дне. Джису определилась. Она отдаст деньги Ханю за его часть и продаст к чёрту эту квартиру. Здесь жилось хорошо месяцами ранее, но не сейчас, когда каждый предмет в доме напоминал о недалёком прошлом. Как бы ни хотелось этого признавать, но Джису было сложно жить в квартире, где она когда-то разделяла и горе, и радость вместе с Ханем. Определённо, квартира хранила и будет хранить их общие воспоминания, от которых Джису старательно бежала, но которые в любом случае поглощали её. Дженни понятливо кивнула, садясь напротив подруги и пристально глядя той в лицо. Она точно не радовалась, поскольку лицо Джису не выражало ни одной эмоции. Непробиваема. — Ты… ничего не расскажешь о вчерашнем? — неуверенно начала Дженни, мечтая о том, чтобы этот разговор закончился на хорошей для обеих ноте. — Я обещала, так ведь? — едва усмехнулась Джису, убирая кружку в сторону и беря в руки мобильный, до этого покоившийся на столе. Она что-то усердно набирала, пока Дженни следила за её движениями. — Я продаю эту квартиру, — наконец призналась Джису, переводя взгляд на подругу. На вопросительно изогнутые брови она продолжила: — Она хранит слишком много больных для меня воспоминаний. К тому же я хочу сама купить себе квартиру, не такую большую, одноэтажную, чтобы место в ней было только для меня и моих друзей. Две комнаты и уютная гостиная, одна ванная с туалетом и скромная кухня, которая понравится Бэкхёну. Возможно, в углу гостиной расположится гитара, чтобы Чанёлю вдруг не наскучило находиться у меня в гостях. Во второй комнате будет стоять компьютерный стол и несколько книг, поскольку Лиса часто остаётся у меня, а ей ещё нужно учиться, и одна большая кровать для твоей семьи. Пожалуй, это всё, что я хочу видеть в новой квартире. Дженни с искренним восхищением наблюдала за эмоциями Джису, наконец проявившимися на её красивом лице без капли косметики. На долю секунды ей даже показалось, что в голосе подруги проскользнула дрожь. Значит ли это, что она чем-то обеспокоена? — Ты бежишь от него, да? — Дженни думала, что главной причиной столь внезапного решения являлся Хань. Дженни не чувствовала к нему ненависти или отвращения; ей просто был неприятен тот факт, что Джису чувствует себя так хреново. — И вчера ты встречалась с ним, да? И поэтому ты произнесла его имя, когда собиралась придушить Сехуна? — Дженни пыталась сдержаться, чтобы не повысить голос. Пусть она слабая и недостаточно взрослая, в отличие от Джису, но она считала, что-то, что делает её подруга, как минимум некрасиво по отношению к Ханю. Дженни уверена, что он чувствует себя ровно так же, как Джису. То, как поступает наследница, делает больно им обоим. Джису вдруг поднялась с места, проходя мимо Дженни и останавливаясь напротив окна. Она взглянула на оживлённую улицу, прошлась по однотипным высоткам, окружающим не отличающийся от них дом. Это то место, где живут богачи? Если так оно и есть, то Джису предпочтёт серым строениям скромную улицу, где у подъездов собираются старушки, где на площадках искренне веселятся маленькие дети, а не где все соседи оценивающе смотрят на тебя, наверняка относясь к Джису с отвращением и неприязнью. Джису хочет оставаться в этом мире, но вместе с тем никак не желает жить с такими же, как она. Наверное, именно поэтому в окружении её друзей нет ни одного богатенького наследника. — Вчера я встречалась с ним, чтобы поблагодарить за то, что он сделал для меня, и сказать ему, что это действительно последняя наша встреча. — Окончательно? — донеслось где-то из-за спины. — До «прощай», — Дженни удивилась, когда чужой голос дрогнул. — Я не жалею об этом, но почему мне не стало легче? — Джису резко обернулась, и, Дженни уверена, её глаза блестели из-за выступающих слёз. Неужели это было то, что так сильно давило на Джису? Дженни почувствовала себя виноватой, поскольку никогда не настаивала на том, чтобы её подруга обо всём ей рассказывала. — Почему я продолжаю думать об этом? Почему мне, блять, так больно? — Джису сорвалась на крик, отчаянно сотрясая руками воздух. Дженни никогда не видела её такой. Казалось бы, ничего нет в том, что девушка плачет, но, когда чужие руки дрожат и обычный плач превращается в истерику, это начинает пугать. Дженни подорвалась с места, чтобы заключить мелко дрожавшую Джису в объятия, зажмурилась и крепко-крепко сжала кулачки за чужой спиной. Она была готова забрать хотя бы половину той боли, что чувствовала её подруга, поскольку видёть её такой сломленной невыносимо. — Мы справимся, слышишь? — хриплым голосом произнесла Ким, чувствуя, как и к её глазам подступают слёзы. — Мы обязательно со всем справимся. Все: я, ты, Бэкхён, Чанёль и Кёнсу, — мы пройдём этот путь вместе. Заплатим за его часть, продадим эту квартиру, найдём новую и обустроим её… все вместе, хорошо? Дженни окончательно разрыдалась, когда чужие ладони коснулись её спины и крепко обхватили. Она улыбнулась сквозь слёзы, буквально чувствуя, как Джису нуждалась в таких объятиях. — И Лиса? — И Лиса. — Спасибо. Этого было достаточно для того, чтобы Дженни облегчённо вздохнула, медленно, но верно ступая дальше, к исполнению плана. Когда Джису успокоится, Дженни поговорит с ней. Прошло много времени, когда девушки внезапно решили прогуляться. Дженни хватило и пятнадцати минут на мелкий уход за лицом, расчёсывание волос и переодевание в неприметные чёрные джинсы и толстовку, и сейчас она сидела на краю кровати Джису с невероятно непробиваемым лицом, так и кричащим о том, как оно устало. Джису изредка улыбалась, через зеркало глядя на скучающую подругу, и вновь возвращалась к макияжу. Наследница считала, что любой выход из дома должен сопровождаться аккуратным, если даже не броским, макияжем и привлекательным нарядом, а не вот этим всем, во что одета Дженни. Она задавалась вопросом, как Сехун мог влюбиться в её подругу, когда она, кажется, не могла привлечь человека чем-то особенным своим внешним видом. В таком случае, вероятно, Сехун долго изучал её, чтобы дойти до того, что есть между ними сейчас. Джису искренне радовалась их отношениям, несмотря на то, что с неким подозрением относилась к Сехуну. Он был из богатого общества, потому и то, что его девушкой является простушка, настораживало Джису. Но и это она могла оправдать, поскольку весь круг её реального, близкого общения ограничивался такими же обычными людьми, как Дженни. — Не усни, — шутливо произнесла Джису, проходя мимо и скрываясь в гардеробной. Дженни лишь обречённо вздохнула, понимая, что выйдут они разве что через полчаса.***
Главной причиной некой прогулки девушек являлось то, что Джису настойчиво решила обновить чужой гардероб. Ходя по брендовым салонам, Дженни с большим шоком рассматривала товары и цену за них, постоянно отговаривая подругу купить что-то и ноя о том, что никогда не сможет расплатиться за такие вещи. В конце концов, прикупив малое количество одежды в брендовых магазинах, девушки направились в обычный, где даже Джису нашла себе очередное платье лёгкого покроя, но только для того, чтобы носить его дома. Когда с покупками было покончено, Дженни устало опустилась на близнаходящуюся в торговом центре скамью, но предельно аккуратно поставила пакеты, полные одежды, рядом с собой. Она перевела взгляд на стоящую напротив Джису, что-то внимательно читающую в своём мобильном и едва заметно хмурящую брови. Дженни могла поклясться, что на секунду её лицо выглядело… озлобленным? Это заставило её насторожиться и спросить у подруги, случилось ли что. Но Джису лишь отмахнулась, слабо улыбаясь и опровергая чужое волнение. — Знаешь, — задумчиво начала Джису, убирая телефон в небольшую сумку и одаряя Дженни хитрым прищуром, — давай устроим вечеринку. — Что?! — удивлённо воскликнула подруга, искренне поражаясь такому резкому заявлению. Когда-то наследница была любительницей вечеринок, где обязательно находилась выпивка, но после кучи обследований, пребываний в больницах, Джису более не проводила никаких вечеринок. — Позовём Бэка и Чанёля, Кёнсу, Лису и, если ты хочешь, Сехуна. Сейчас зайдём в гипермаркет, купим еды и напитков. Сегодня можно выпить. — Что? Нет! Су-я, ты же не будешь пить? — умоляющим голосом спросила Дженни, едва отошедшая от изумления. — Конечно. Не буду, но ограничивать алкоголем вас я не собираюсь, ладно? Тем более я хочу, чтобы это было обычной домашней посиделкой в кругу друзей.***
Время близилось к восьми вечера, когда домой к Джису поочерёдно стали приходить друзья. Жутко пунктуальный Кёнсу пришёл раньше всех и удивил старую подругу своим видом, категорически отличающимся от обычного консервативного костюма. Он выглядел по-домашнему, и на губах Джису тут же расцвела улыбка. Она всё ещё не была так сильно близка со своим другом из детства, но, конечно же, хотела нагнать все те года, проведённые порознь. И да, с Кёнсу Джису чувствовала себя спокойно и защищёно. Семья До всегда была близка с Кимами, так как матери Кёнсу и Джису являлись лучшими подругами. Дети же не были столь дружны, как их родители, но предпочитали общество друг друга, нежели чужих богатых детей. Джису не особо любила играть с другими, а Кёнсу защищал её, когда те поддевали девочку, не желающую общаться с такими же, как она. На фоне этого Ким стала более отчуждённо относиться к До, но, обучаясь в средней школе, поняла, насколько ошибалась. Именно с этого времени Джису стала считать друзьями не людей из богатого общества, а тех, кто действительно будет рядом, несмотря ни на что, ведь Кёнсу, даже видя, что девочка не желает с ним общаться, присматривал за ней из-за указаний своей матери. Так она познакомилась и с Дженни, которая по сей день остаётся её самой лучшей и близкой подругой. Они всегда были втроём, пока Кёнсу не уехал, оставив далеко позади школьную дружбу, оставив Джису одну, когда ей так нужна была поддержка. Вероятно, если бы До не уехал, если бы был рядом, когда мать Джису умерла, сейчас всё могло быть иначе. Джису улыбнулась своим воспоминаниям, ощущая приятное тепло внутри лишь от мысли о том, что Кёнсу вновь рядом. Она проводила невысокого парня взглядом, пока он не скрылся за стенкой гостиной, и хмыкнула, поражаясь такому контрастному стилю в одежде, поскольку сегодня на До была непримечательная чёрная спортивная одежда. — Кёнсу-я! — громко воскликнула Дженни, бегом спускаясь по лестнице и оказываясь в чужих объятиях. Джису также обвела взглядом подругу, отмечая неброские спортивные штаны и растянутую футболку. А после подняла глаза на зеркало, висящее рядом с входной дверью, и недовольно надула губы, явно над чем-то размышляя. — Ничего не произойдёт, если я украду парочку вещей?.. — в пустоту спросила Ким, хмуря брови и продолжая разглядывать в отражении зеркала то самое платье, купленное сегодня в обычном магазине. В конце концов, Джису хотела быть похожей на своих друзей, и она была уверена, что не только Дженни и Кёнсу, но и остальные придут в таком же виде. Когда уже переодетая в ту же одежду, что и Дженни, Джису спустилась на первый этаж, предварительно проверив, точно ли уснули двойняшки и занята ли чем-то их мама, опоздавшие ребята ждали её в гостиной. Первой и, конечно же, последней, кто накинулся на девушку, была Лалиса. Находясь в девичьих объятиях и чувствуя себя растерянно, Джису взглянула на Бэкхёна, тут же ей улыбнувшегося, и ответила ему, едва приподнимая уголки губ. Джису было ещё спокойнее, когда не только Кёнсу, но и Бэкхён, Дженни, Чанёль и та же Лиса находились рядом и буквально заставляли забывать обо всех её проблемах. После тёплых приветствий, смешанных с негромким смехом и неподдельной радостью, ребята один за другим направились на кухню. Джису, шедшая позади всех, пристально, прищурившись, следила за лицом Бэкхёна и изумилась, в немом шоке приоткрывая рот. Она нагнала парня в один шаг и остановила, удивляясь ещё больше, а Бён недоумевал, вопросительно глядя на подругу. — Т-ты… с каких пор ты стал подводить глаза? — заикаясь, неуверенно спросила Джису, ни разу не помнившая момента, когда бы Бэкхён был накрашен. Вдруг Бён широко улыбнулся, после прикрывая рот ладошкой и негромко смеясь, чтобы в следующую секунду принять серьёзное выражение лица и произнести: — Гейские штучки, — не забыв подмигнуть. Джису стояла на месте с до невозможности смешным со стороны выражением лица, а-ля, «что это за парень и куда делся мой друг», пока её не окликнул звонкий голос Лалисы. В каком бы шоке Ким ни была, проведённый вечер точно запомнится ей куда больше, нежели какой-никакой макияж Бэкхёна.***
Сехун заплатил таксисту и вышел на свежий воздух, слабо жмурясь из-за пронизывающего ветра, такого контрастного на фоне тёплого салона. Он взглянул на яркие вывески перед собой и нахмурился, не довольствуясь чужим выбором. Сехун никогда не думал, что когда-нибудь ему предстоит встреча с ненавистным человеком, практически врагом, не считая если только Джису, к которой сейчас О более-менее оттаял. Наверное, вся его ненависть и презрение к ней затмились жалостью и огромным сожалением. Теперь Сехун даже не мог сказать, что он недолюбливает Ким. Вероятно, он бы даже хотел стать ей другом, но то, что она согласится на это, казалось невероятным. Но то, почему Сехун идёт на такое, сам не понимал. То ли из-за нежелания постоянно видеть Дженни обеспокоенной, то ли из-за самой Джису, выглядевшей убитой, как выразилась первая. Колокольчик над дверью оповестил хозяев забегаловки о приходе очередного посетителя, вероятно желающего напиться здесь. Может, Сехун и выпьет алкоголь, но главной его задачей прихода сюда было не что иное, как разговор с Лу Ханем, сейчас сидящим в далёком углу и уныло глядящим на стеклянную бутылку соджу. Невозмутимый и недовольный, Сехун гордо прошёл к уже поддатому парню и нехотя сел напротив, с таким же нежеланием прочищая горло и ядовито произнося: — По какому поводу напиваемся? — Не твоё дело, — тут же шикнул в ответ Хань, поднимая глаза на О. Сехун бы съязвил, не будь глаза Лу такими отчаявшимися и тоскливыми. Он действительно удивился, и, как бы он ни ненавидел Ханя, его задело то, насколько убитым казался Хань. Тут же следовал вопрос, кто выглядел хуже: Джису или Хань. — Ладно, — спокойно выдохнул Сехун, прося у совсем уж молодого паренька, работающего в этой забегаловке, ещё одну рюмку, как Лу добавил, что нужна ещё бутылка. Юноша неверующе кивнул, наверняка удивляясь его выносливости, и удалился, вскоре возвращаясь с выполненным заказом. Сехун вежливо поблагодарил работника и вернулся к разговору с Ханем. — Так почему пьёшь здесь один? — Разве одиночество запивают не в одиночку? — грустно усмехнулся Хань, повторяясь в словах из-за своего состояния. — Я думал, одиночество следует разбавлять посиделками с друзьями, а не одному в окружении бутылок и десятков людей. Хань потянулся к бутылке и, стоило О резко придвинуть соджу к себе, зло нахмурился. Между тем Сехун, будучи таким же невозмутимым, открыл напиток и наполнил как свою, так и чужую рюмку жгучим алкоголем. — Я… на самом деле я давно не пил с друзьями, — неожиданно даже для себя признался Лу, неловко краснея при виде того, как Сехун возвращает ему рюмку и слабо усмехается. — Не знаю, в какой момент их у меня не стало, но я даже не помню последнего своего друга. — Предавали? — учтиво спросил Сехун. — И такое тоже бывало, — выдохнул Хань прежде, чем залпом выпить соджу. Сехун смотрел на парня и не понимал, как наследник компании «CLC», чью фотографию он просмотрел на случай того, если вдруг память откажет ему, может выглядеть так нелепо. Также он не понимал или не хотел верить в то, что у Ханя действительно нет друзей. В таком случае, должно быть, ему приходится сложнее переживать расставания, предательства или другие обиды, нежели тем, у кого друзья есть. То ли на О подействовала моментально выпитая рюмка соджу, то ли он свихнулся второй за день на недоделанной бывшей паре наследников, но он вдруг поддерживающе накрыл чужую руку, лежащую на столе, своей и сжал её, на что Лу в шоке поднял глаза, и Сехун улыбнулся, довольствуясь увиденным. — Тогда ты должен радоваться тому, что сейчас ты не один, а со мной, вместо того, чтобы выглядеть так ужасно, разве нет? Хань раздражённо выдернул свою руку из-под чужой и, не смотря на смутно знакомого парня, недовольно произнёс: «Нет. Я даже не знаю твоего имени». — О Сехун, студент университета Ёнсе, капитан волейбольной команды, наследник… — Всё, понял, — прервал Хань прежде, чем тот начал рассказывать ему всю свою биографию. И Сехун улыбнулся, видя, каким детским казалось раздражённое и вспыхивающее от притворного недовольства лицо. Ему даже захотелось действительно стать Ханю другом или просто знакомым, но событие, засевшее в голове годами назад, не давало ему это сделать. — Наверное, в будущем мы не увидимся, и я не понимаю, как ты тут оказался… хотя это тебе я, скорее всего, назвал своё местоположение по телефону… плевать… просто поговори со мной. И эту просьбу Сехун выполнял не меньше получаса, сам неосознанно напиваясь, но не до такой степени, чтобы заплетался язык и закрывались веки. Ханю становилось чертовски нехорошо, и О понял это, когда тот чуть не облевал пол и без того недорогой забегаловки. Увидевшие это действо работники недовольно окинули пару взглядами, на что Сехун неловко улыбнулся и извинился, вставая со своего места и помогая Лу встать. На пути в туалет Хань без умолку болтал, рассказывая о танцах, но даже он резко прекратил, когда услышал неуверенное женское «Лу… Хань?» за спиной. Сехун вопросительно взглянул на парня и обернулся назад, всё ещё поддерживая Ханя за талию, чтобы тот ненароком не упал, не веря своим глазам. Прямо здесь, в этой забегаловке, сейчас, перед ним стояла девушка. Девушка, которая годом ранее разбила ему сердце, раздавила и выбросила его половинку, в данный момент смотрела прямо на него, и в глазах обоих, казалось, пронеслось всё то, что когда-то называлось «бесконечной любовью». Между тем Хань, прекративший свой говор только из-за нехватки дыхания и заплетания языка, уже было открыл рот, чтобы продолжить, но обернулся на голос, звавший его, и застыл, едва выдыхая чужое имя. Чон Мина.