Однострочники

Название: Сестры Персонажи: Мито, ОЖП, Хаширама Размер: 500 слов Рейтинг: G Старшую сестру Мито – Мамео, выдают замуж едва той исполняется шестнадцать. Красивую, сильную, гордую Мамео за сына дайме: плешивого, склонного к полноте Сабуро, который неспособен метнуть кунай и на дюжину метров. В тот год Мито почти не разговаривает с отцом, лишь кивает, да смотрит куда-то мимо его головы. Если бы не воспитание, она кинулась бы на него с кулаками, со слезами и с просьбами-мольбами передумать. Но Мито – Узумаки, и значит, воля отца – закон. Плохой, жестокий, но закон. Мамео уезжает в чужую столицу, разодетая в золото и шелка, с выбеленным лицом и подведенными на восточный манер глазами. Ей запрещают брать с собой оружие – любимый вакидзаси, катана, выкованная именитым мастером и россыпь сюрикенов из лучшей стали достаются Мито. Тяжелый доспех из литых пластин ей еще велик, поэтому слуги заворачивают его в льняное полотно и убирают до лучших времен. Старшая сестра увозит с собой лишь короткий кинжал, спрятанный в складках пышного одеяния и бесконечные сундуки с приданым. Мито обещает ей, что они еще свидятся, шепчет негромко, чтобы не услышали слуги и не донесли отцу, утыкается лицом в чужие колени, обтянутые гладким шелком. Мамео гладит Мито по волосам, улыбается чуть грустно, но глаза ее сухи, а в чертах лица впервые прорезается скорбная строгость. - Конечно увидимся, - говорит она нежно, но обе знают, что это ложь. Их разлучают навсегда: старшей уготован Камень, а младшей - Огонь. В ночь, когда Мамео уезжает, Мито не ложится спать, бродит по дому бесшумной тенью, до рассвета сидит в опустевшей комнате сестры. Ей хочется плакать от собственного бессилия, от жестокости мира, от его несправедливости. Но слез нет. Девочка, которой она была еще днем, умирает в темноте и тишине, в ужасе перед неизвестностью, в страшных муках тоски. Рассвет Мито встречает совсем другой. За все последующие годы они с Мамео видятся лишь раз: это случается на приеме у дайме Огня, где чета Сенджу оказывается среди почетных гостей. Сначала Мито не узнает сестру за блеском камней и мельтешением свиты. Но когда узнает… То жалеет об этом. Мамео совсем чужая. Нет, она не постарела, не подурнела – ее кожа все так же сияет, а в волосах ни намека на серебро. Просто Мамео, та Мамео, которую Мито знала, умерла. Мито видит это в застывшем, чуть мутноватом взгляде. Словно у мертвой дичи, словно у подгнивающей рыбы. Но что хуже – Мито чувствует это. Чувствует ясно, словно жар близкого костра, словно дуновение холодного ветра. Огонь в чужой душе погас уже давно, теперь там только пепел и паутина. Они коротко кивают друг другу через весь зал и даже не пытаются заговорить. Мито благодарна сестре за это, она бы не смогла, не выдержала… - Это ведь твоя?.. – шепчет стоящий рядом Хаширама, чуть наклоняясь. Мито вздрагивает, отводит взгляд, ей почти физически больно, от духоты кружится голова и безумно хочется на воздух, подальше от этого сборища разодетых стервятников. Но твердая, сильная рука возвращает ее к реальности, Хаширама переплетает их пальцы. В воздухе плывет тонкий аромат мяты и цветов валерианы – то пахнут зеленые ростки, что проклевываются сквозь смуглую кожу. Мито вдыхает этот прохладный, свежий запах, благодарно сжимает мужнину ладонь в ответ. - Нет, это не она.