***
- Чанёль! - вскрикивает омега, бросаясь к его постели, осторожно накрывая большую ладонь, сейчас сжатую в кулак, своей и легонько поглаживая. - Ты слышишь меня? Чанёль!- чуть ли не плача, парень смотрит на лицо друга, наполовину скрытое бинтами, и поджимает губы в ожидании ответа. Чонин остается стоять в стороне, пока доктор суетится возле койки, тратя несколько секунд на проверку жизненных показателей, а потом обращается напрямую к больному. - Мистер Пак? Если вы меня слышите, пошевелите большим пальцем правой руки, - стандартная процедура, которая применяется всякий раз, как пациенты приходят в себя. Три пары глаз уставились на лежащую поверх покрывала худую кисть. Чанёль лежал неподвижно, боль постепенно отступала, мысли неожиданно резко прояснились, и альфа старался совладать с нарастающим в душе гневом. События перед аварией плотно засели у него под кору головного мозга, впечатываясь в память и заставляя сжимать до скрипа зубы. - К чёрту тебя, - хрипло выдыхает он, протягивая здоровую правую руку к лицу и пальцами касаясь повязки на своих глазах. Он чувствует, как пальцы второй руки, скованной от плеча до запястья гипсом, сжимает небольшая знакомая ладонь.- Син, помоги снять эту хрень с моего лица, - уже немного четче, но всё так же слабо говорит альфа, пытаясь одной рукой совладать с битами, чтобы наконец открыть глаза. Омега молчит, поглядывая на мужчину в белом халате, что стоял рядом. - Нельзя, - тут же снова раздается голос врача. Пак поворачивает лицо на звук, чувствуя себя до жути непривычно из-за отсутствия зрения. Весь мир будто поглотила тьма. От этого по спине пробегают мурашки, а в горле застревает ком страха, который молодой человек старается как можно незаметнее для окружающих проглотить. - У вас серьезные травмы, повреждено больше тридцати процентов тела, вам нельзя двигаться как минимум неделю. Как максимум - месяц, пока кости не срас....- лепечет врач, но его резко прерывают. - Это правда, что я больше не могу видеть? - глухо говорит Чанёль, прекращая свои тщетные попытки ослабить повязку. - Это правда? - повторяет он, надеясь, что это был лишь глюк его мозга, чуть не откинувшего коньки, что этого на самом деле никто не говорил, но в глубине души он догадывается, что что-то в нем и правда изменилось. Не только взгляд на жизни из-за предательства любимого человека стал другим, но и он сам, как внутренне, так и внешне. Поступок Кенсу повернул в нем какой-то рычажок, который в свою очередь запустил таймер на бомбе, спрятанной глубоко внутри. Молчание давит. - Чанёль, - тихо зовет дрожащий голос, и альфе от его звука хочется разрыдаться как девчонке. Всё стало понятно и без слов. По тону голоса Исина, по его громкости, по тому, как плотно небольшая холодная ладонь обхватила его, большую и горячую. - То, что вы пришли в себя, это уже огромное достижение, мистер Пак. Поверьте. Я загляну к вам через некоторое время. Побудьте немного с друзьями и отдохните,- договорив учтивым тоном, мужчина вышел, осторожно прикрыв за собой дверь и, похоже, совершенно не обратив внимание на то, как невежливо Чанёль к нему обратился в начале. За время работы док повидал многое, и ему отчасти даже было жаль этого молодого парня. Дав себе обещание приглядывать за пареньком получше, он ушел по своим делам, оставив друзей наедине. В палате тем временем сгущалась неловкая атмосфера. Каждый думал о своём. Чанёль думал о том, что делать дальше. Исин - как помочь Паку. Чонин мысленно жалел их всех. - Мне нужно побыть одному. Это не просьба, а просто констатация факта. Ему и правда очень нужно. Нужно для того, чтобы принять то, что происходит, обдумать дальнейшие действия, не сорваться при друзьях и не заплакать, не дать слабину. Он этого себе не позволит. Ему просто нужно время. Исин и Чонин понимают всё в первого раза и, не хотя, но всё-таки покидают палату. На город опускается теплый летний вечер. Из открытого окна в палату залетает легкий ветерок, приносящий с собой шум машин и голоса людей. На кровати, застеленной белоснежным больничным бельём, лежит молодой альфа, сжимающий кулаки от раздирающей его изнутри боли и разочарования. Он кусает губы и глушит подступающие к горлу рыдания, он не плачет, только хрипло дышит, чувствуя, как каждую клеточку его тела заполняет злоба и отвращение. К самому себе и другим людям.***
- Чан, это мы, - доносится со стороны знакомый голос, и альфа улыбается, инстинктивно поворачивая лицо к дверному проему, машет рукой и принимает сидячее положение. - Оу, вижу, сегодня сняли гипс с руки. Похоже, ты почти здоров. А Син всё говорит ездить к тебе каждые два часа, будто ты тут умираешь, - фыркает второй альфа, только что зашедший в плату. - Больше ездить не придется. Меня завтра утром выписывают, - слабо улыбнувшись, Чан прикрывает глаза. Теперь он не любит их открывать. Что так, что так - картинка всё равно одна. Толку нет. - Ты сказал "мы". Барашек с тобой? - Да. Он пошел к твоему лечащему врачу. С момента аварии прошло полтора месяца. Альфа не позволил себе раскиснуть и пасть духом. Он решил жить дальше, жить так, чтобы когда-нибудь те, кто его покинул, пожалели об этом. На смену теплому июлю успел прийти душный август, а после него - дождливый сентябрь. Погода особо не жаловала: постоянные дожди загоняли горожан в депрессию, а Чанёлю они нравились. Когда капли падали с неба и разбивались об оконное стекло, создавались непередаваемые звуки, приятно ласкающих слух и позволяющие расслабиться. Пак улыбнулся своим мыслям, вызывая непонимание на лице младшего. - Не улыбайся этой сумасшедшей улыбкой, а-то если врачи это увидят, то не только не выпишут тебя, а запрут в дурдом. - Мелкий, ещё слово, и тебя пропишут в травматологии вместо меня! - в ответ бросает Чанёль, вытягивая руку и безошибочно попадая сжатым кулаком младшему в плечо. - Да я вас сейчас обоих тут навечно пропишу, придурки, - в палату заходит Исин, возмущенно пыхтя и тут же приземляясь на свободное кресло. - Мне кажется или он не в духе? - одними губами шепчет Ёль, надеясь, что его услышит только Чонин. - Может, течка скоро... - Йа, Ким Чмонин, ещё слово и я тебе....- омега не договаривает, он теряется, не зная, что сказать дальше. - Я тебе.. - растерянно повторяет, поджимая пухлые губы и пряча глаза под длинной иссиня-черной челкой. Да уж, такое поведение явно не для него. Раньше он никогда не повышал голос на людей, всегда был нежным и милым. Но после аварии, случившейся с Чанёлем, он решил изменить свой характер и стать более мужественным, чтобы иметь возможность поддержать младшего в тяжелое время, чтобы его не считали слабым и могли перенести на его плечи часть своего нелегкого груза. - Барашек, завязывай с мысленным потрошением нашего Кима. Тебе ещё может представиться такая возможность наяву, не трать силы и фантазию. - Ты на чьей стороне вообще! - возмущается Чонин, но тут же замолкает, неловко отводя взгляд, когда Чанёль открывает глаза. Кай ещё не привык к тому, как теперь они выглядят: мутный от не пролитых в своё время слёз хрусталик подернут белой дымкой, заслоняющей собой всё пространство и лишающее возможности четко видеть радужку и зрачок. Пак чувствует перемену в друге каждый раз, когда открывает глаза. Он слышит то, как у него на секунду перехватывает дыхание, чувствует, как чужое тело напрягается, а потом приходит в норму. Это неприятно, поэтому большую часть того времени, отведённого на посещения, альфа сидит с закрытыми глазами. Время проходит в беспечной болтовне о житейских проблемах, новостях, слухах и подобных вещах. Каждый из них старается выглядеть сильным перед остальными, скрывает свою боль и тоску. У всех троих это получается отменно. Наутро Пак торжественно шествует по коридору больницы, в которой провел, как ему кажется, целую вечность, садится в машину Чонина, как вдруг резко начинает ворочать головой во все стороны. - Старик, ты чего? - удивленно произносит Кай, опускаясь на водительское кресло и пристегивая ремень. С пассажирского сидения с интересом смотрит Исин. - Ничего, - спокойно выдыхает парень, хотя внутри него всё горит адским пламенем, опаляя внутренности и выжигая их дотла. - Поехали, - говорит, закрывая дверь и так же, на ощупь найдя ремень безопасности, пристегиваясь, хотя ноздри всё ещё щекочет знакомый запах корицы,который может принадлежать только одному человеку.***
Чанёль как всегда скучающе водит карандашом по изрисованной вдоль и поперек тетради, в которой собраны, кажется, конспекты по всем предметам, которые только преподаются на их факультете. Перерыв тянется жутко долго из-за отсутствия рядом закадычных друзей в лице Ким Чонина и Чжан Исина. Они оба сегодня решили забить на учебу, а Пака предупредить не удосужились, вот он и сидит сейчас один, игнорируя приглашения присоединиться к любой из компаний их группы. Шутить и веселиться именно сегодня совершенно не хочется. Похоже, кидалово от лучший друзей знатно подорвали его боевой дух, вот и тух Пак в одиночестве. Так бы и тух, если бы до чуткого носа не дошел приятный, еле уловимый запах корицы. Резко подняв голову, Пак просканировал взглядом помещение, пытаясь найти глазами его обладателя. Не заметив никого нового, от кого могло бы так приятно пахнуть, альфа вылетел в коридор, не забыв забрать все свои немногочисленные пожитки с парты, чтобы больше не иметь повода возвращаться в аудиторию. Он ураганом проносится по лестнице, чуть не сбивая с ног одного профессора и двух первокурсников. Забыв извиниться, парень вылетел в холл и оглянулся. Сердце в груди отбивало чечетку так быстро, что в глазах на мгновение потемнело. И тому была причина: на одном из широких подоконников удобно устроился миловидный омега с большими карими глазами, от которого и исходил сладкий запах, медленно водящий глазами по строчкам какой-то книги в ярком переплёте. Замерев на секунду, сердце Пака начало биться с утроенной скоростью. Любовь с первого взгляда? Зачарованно глядя на то, как ещё не очень теплый, но яркий весенний свет заливает хрупкую фигуру с ног до головы, делая этого парня каким-то настолько неземным и нереалистичным, что Ёль даже пару раз моргает, ожидая, что эта иллюзия исчезнет. Но всё остается на своих местах. Любование прекрасным прерывает слабый удар в спину и глухое ойканье. - Простите, я вас не заметил, - виновато улыбается незнакомый брюнет, только что врезавшийся в спину альфы. Чанёль мельком посмотрел на него, кивая в знак принятия извинений, хотя по большей части он сам виноват был, что встал как вкопанный по середине лестницы, и тут же перевел взгляд обратно на заинтересовавшего его человека. - Кенсу! - чуть громче произносит этот же самый брюнет, приветливо улыбаясь и махая рукой тому самому омеге, на которого засмотрелся Пак. Кенсу поднимает голову, и на пухлых губах в ту же секунду расцветает улыбка, а сердце альфы пропускает ещё два удара. Омежка спрыгивает с подоконника и стремительно направляется в их сторону. Ну, как в их. В сторону своего друга, а Пак тут просто рядом стоит. - Это твой знакомый? - неуверенно спрашивает юноша, кивком указывая на незнакомого альфу. - А? Нет-нет. Я случайно врезался в него. Простите ещё раз, - омеги неловко улыбаются и уходят по своим делам, а Чан остается стоять как вкопанный, провожая их взглядом. Отогнав от себя холодящие душу воспоминания, альфа откинулся на спинку сиденья, стараясь расслабиться.