Лютый беспредел

Вечером на пляже было невероятно хорошо. Вид открывался прекрасный: солнце светило аккурат в лицо, согревая кожу в последние минуты своего пребывания на нашей стороне. После очередной тренировки Лесбухи-сан я не могла подняться без стонов и ахов, чувствуя во всем теле непривычную ломоту. Хотя, нет. Такие зверские ощущения были сравнимы только с дедовым кулаком «любви», находивший даже на другом конце острова. У меня из-за подобной силы удара даже зародилась теория о том, что старческая приязнь каким-то образом проникла ужасненькой заразой в эро-извращенку сенсея, но о всех подробностях я мигом забыла, когда была вынуждена улететь в фееричный нокаут после озвучивания своих догадок. Сидя в мелком песке грех не зарыться в него руками, чувствуя контрастный холодок на коже. Мне до непозволительного мления нравилось проводить здесь время перед тем, как идти домой, в штаб на дереве. Не то чтобы меня не ждали, просто так много событий произошло на этом месте… По мокрым камням заскользили чьи-то ноги. Отчетливый шум шлепающих ступней переместился на рыхлый песок, но отрываться от горящего горизонта я просто не могла: с моей стороны это было немыслимо — упустить подобное зрелище. — Так и знала, что ты сидишь где-то здесь, — с явной мягкой улыбкой в голосе донеслось до моих ушей. Я невольно вскинула брови, медленно поворачивая голову, уставившись на пришедшую Макино, что, как и ожидалось, светилась милым выражением лица. В руках у нее были потертые сандали. Когда она поймала мой взгляд, направленный на них, то из груди у девушки вырвался нейтральный смешок. — Я такая предсказуемая? — по-настоящему удивилась я. — Нет, — покачала она головой, растрепав и так выбивающиеся локоны из-под косынки. — Просто ты постоянно ходишь сюда после того, как Лисбет решила с тобой заниматься. Я и Вуп Слэп волнуемся. На мой несдержанный стон и хватание за собственные волосы, владелица бара разразилась в новом приступе тихого, приятного смеха, приложив к губам белую ладошку. — Не смешно, — заканючила я на ее реакцию, состроив щенячьи глазки. — Это все дедан виноват. Если бы не он, то я бы не занималась с этой извращенной эро-бабой… — Эстер! — меня резко оборвал нравоучительный оклик. Я вздрогнула, во всю распахнув глаза от неожиданности. В этот момент ее громкий голос прозвучал, как гром среди ясного неба. Тело и мысли млели и расслаблялись после тренировки… нет, избиения Лесбухи-сан. Макино слишком грубо разорвала эту идиллию. — Не будь такой капризной. Может, Лисбет и кажется тебе немного неотесанной и сухой, но, как бы избито это не звучало, она тоже чувствует свою ответственность и хочет как-то вложится в твое будущее. Просто попробуй взглянуть на нее с другой стороны… Она помогает тебе. — Пф, — фыркнула я, приложив к горячей щеке мокрый песок. — Лесбуха-сан только и делает, что больно бьет и ничему не учит… Почти, как дед или слепой оссан. Я не понимаю, чего они от меня хотят, хотя я честно… честно пробую снова и снова! Макино, мне правда хочется стать сильной, но то, что мне постоянно говорят все вокруг… У меня, наверное, плохо выходит, потому что я неудачница. Самая большая на свете… Сначала рука… это произошло здесь, совсем рядом, — девушка побелела, а рот у нее дрогнул, оставляя слова не выговоренными. Она поняла, о чем я говорила. — Потом вся эта мерзость с… с Сабо… Я не знаю с чего начать и… Мне кажется, я так и останусь слабачкой. Это страшно. Очень. Особенно, когда приходится приходить к Эйсу и Луффи, смотреть на их счастливые лица и говорить, что все хорошо, что я отлично справляюсь… Черт… Как же стыдно… Пора просто признать, что я самая тупая и необучаемая девчонка на свете. Великая неудачница. — Не говори так! — По-твоему это не так?! — я даже не обратила внимания, что опять сказала что-то вслух, крича на Макино, которая совершенно не заслуживала такого обращения. — Да из-за… Я же… Сказать задуманное мне помешал грозным вид владелицы бара и то, что я обещала держать все это дерьмо в себе. Когда я из раза в раз повторяла о своей вине в смерти Сабо все утверждали обратное, Эйс даже кричал на меня от злости, но что я? Молчу для окружающих и, похоже, не зря: бандиты с мальчиками и всеми остальными перестали думать об этом, но мне тяжело нести на себе этот крест. Они стараются облегчить мне жизнь, заставить забывать, а я не могу. Я отправила его в море, разбила бутылкой о судно, предложила уплыть… Тогда я считала это решение до мозга костей верным. Сейчас понимаю, что была неправа. Строгое выражение на лице Макино говорило само за себя. Она не могла остаться в стороне, когда кому-то требовалась любого рода помощь. Эта неприметная владелица бара, выглядевшая, как обычная официантка, была настолько добра… Людей великодушнее я не встречала. И мне становилось неприятно от того, что я злоупотребляю ее вниманием. — Послушай меня, — наконец решила она говорить, сдвинув брови в строгом осуждении, — если ты будешь думать о своих неудачах, то их будет только больше в два, а то и в три раза! Теперь я понимаю, почему ты не уходишь к братьям уже два дня. Из-за того, что с тренировками не заладилось? Я могу попросить Лисбет быть… — Не надо, — перебила, поджав губы. — Лучше начинать с самого тяжелого, чтобы потом было легче. Она так говорит. Макино не успокоилась, но заметно расслабилась. — Видишь, — вздохнув, сказала она, все еще стоя рядом, — а говорила о неконтролируемой не обучаемости. — Теория — не наука, — надулась я, стушевавшись. — Лисбет мало говорит, но я все запоминаю, потому что разговоры хоть как-то разбавляют вечные кулачные бои… Почему-то она рассмеялась. Я даже не заметила, как ее рука ободряюще пригладила мне волосы. — Тебе сегодня стелить кровать? — все так же с улыбкой. Я помедлила. — Да. — Пойдешь со мной? — Посижу еще немного и приду. — Понимаю, — кивнула она. — Я пошла! — Угу. На прощание мне помахали рукой. Босые ноги зашлепали по камням, отдаляясь. Я снова уставилась на горизонт. Солнце еще больше приблизилось к линии моря, распространив яркие росчерки красного и розового. Хочу обратно. Мне грустно. Эта глупая мысль внезапно ошпарила не хуже кипятка. До того, как пришла Макино я уже плакала, поэтому повторяться не хотелось. Пришлось тупо уткнуться в руки, лежащие на согнутых коленях. Не оправдывать чужие ожидания… Теперь я знаю какого это. Захрустел песок. Галдящие чайки, что были на берегу разлетелись. Шум бившихся о берег волн усилился. Я и не заметила, как одна такая облизнула лодыжки, распавшись шипящей пеной. Зачем-то вернувшаяся Макино встала позади меня, едва слышно дыша. — Слушай, я уже сейчас… — Как это понимать?! — закричали сзади так, что я чуть не поседела. Голос был совсем не Макино. Подскочив на месте второй раз за день, я развернула голову с выпученными глазами насколько позволяли шейные позвонки. Наверное, я была похожа на сову, и мы могли бы посмеяться, но… Эйс не выглядел веселым или настроенным на смех. — Где ты шляешься уже несколько дней?! — не вынес он, пронзив меня одним из опаснейших своих взглядов, напрягая все нервы внутри меня. Он стоял в той самой роковой позе, в которой всегда начинал карать нас с Луффи долгими тирадами о нашем безрассудстве. Как будто сам был лучше… Набычившись, Эйс натянул плотную, ничем не пробиваемую маску крайне разозленного человека. Его глаза метали искры, а желваки то и дело шевелились. Плохой знак. — Была здесь, — не стала лукавить, втянув голову в плечи, давя желание уползти в море. Лишь знание о том, что брат хороший пловец останавливало меня от этого подвига. — Занималась… — А ночью? — Спала, — и невинные глаза. Оленьи! Большие! Ну, а что? Правда ведь! Только скрип зубов не вселял уверенности в свои силы. Черт! Я ожидала всего, но только не того, что кипящий, как раскаленное масло Эйс грузно повалился на задницу рядом со мной. — Вообще-то, — прокряхтела я, но, наткнувшись на его многозначительный взгляд, сникла, — я не трогаю тебя, когда ты сидишь на утесе. Нарушаешь мое пространство, а? — Брехня, — фыркнул он, откинувшись чуть назад. — Ты постоянно ходишь хвостиком. Я даже подавилась от такой наглости. Чтобы я… Да когда такое было?! — А вот и неправда, подобное было лишь один раз, и ты это прекрасно знаешь, — напомнила, сверля его взглядом. Он нарочито скрыл лезущую усмешку, делая вид, что поддакивает. Возмущения уже просто не хватало и я, кажется, покраснев и изобразив великое мученическое раздражение, воскликнула, всплеснув руками: — Почему ты такой… ну… ТАКОЙ?! Ехидность на этом лице хотелось подпортить, но пришлось сдержаться. Брат как-никак. Самой потом ему кровь вытирать. — Потому что, — да, черт возьми, аргумент. — Не смотри на меня так, — с провоцирующей насмешкой протянул он, склонив голову из-за чего волнистые волосы защекотали его щеки. — У меня появляется жуткое ощущение надвигающейся… неприятности. — И она настанет, если ты не перестанешь вести себя так, будто… будто… — Будто что? — Опять! Вот опять! — Да что тебе постоянно не нравится? — деловито поинтересовался он, как-то лениво наблюдая за моими трепыханиями. И правда. Почему я постоянно ищу конфликта? Я по-новому взглянула на него: Эйс больше не пытался меня донимать. Создавалось впечатление, что он действительно ждет ответ на свой вопрос. — У тебя раздражающий взгляд. Он сощурился, осмысливая ответ, но из-за меня и рта раскрыть не успел. — Еще меня бесят твои веснушки. Тут Эйс реально напрягся, нахмурив брови. — И смотришь на меня ты всегда странно. Признайся, ты готовишь на меня покушение? Последнее выбило его их колеи. Мальчик вздрогнул, изобразив бурную деятельность на лице. — Буду я на свою сестру охотится, конечно, — нервно выговорил он, скрывая все надменностью. — Я все-все слышал. — Прям все-все? — Я о Макино. — Оу… Нехорошо вышло. Гаденько и подло конкретно для меня. — Ты подслушивал, — констатировала, подловив гада на тепленьком. — Какой же ты… Не такой! Но Эйс уже не смеялся. Ни глазами, ни телом, смотря на меня чересчур серьезно и выверенно, вылавливая каждый дрожащий мускул. Сейчас подловит и… конец! — Вечно ты ищешь повод для ссоры, — буркнул он себе под нос, потянувшись к затылку рукой. — Вообще-то я пришел тебя забрать. Луффи волнуется. Да… в это я верю, ведь мое отсутствие оставалось незамеченным только в дневное время. Оставлять мальчиков ночью та еще идейка. Я не хотела ему отвечать и лишь сильнее стиснула колени до белых костяшек. В груди зажглась новый фитилёк недовольства. — А ты вечно делаешь вид, что тебе все равно, — зашипела, не сдержавшись с поникшим лицом. — Сначала Сабо, потом Луффи с медведем. Я тебя не обвиняю, но порой твоя отстраненная замкнутость вредит всем вокруг. Около месяца назад ребята поссорились, вследствие чего Луффи пострадал. Это было ужасно, видеть разобщенность в их дружбе, такой непоколебимой и крепкой. На той злополучной охоте меня не было рядом, и я корила себя за это, а Эйс… делал тоже самое, но только за то, что позволил себе поведение идиота. На удивление, Портгас не стал показывать взрывной нрав, шумно приземлившись на песок рядом, скидывая обувь. Он запрокинул голову, не обращая внимания на то, как я наблюдаю за его меланхоличным выражением лица. Его взгляд устремился к белому диску луны, слабо просвечивающим сквозь красный закат. — Хочешь об этом поговорить? Эйс умел удивлять. Я вскинулась, недоверчиво уперевшись в него взглядом, полным непонимания. Спустя пару мгновений я расслабилась и тоже откинулась назад, загребая под ладони мелкие влажные песчинки и ракушки. — Это, конечно, не утес, но попробовать можно. — Ты ссылаешь на то, что серьезные темы обсуждаются только там? — отчего-то он напрягся, его плечи были неуютно размяты им же. — Бинго-динго! — усмехнулась я, прикрыв глаза и наклонив голову в его сторону. — То есть, я хотела сказать, что единственный наш серьезный разговор был начат и закончен там же. Недолго помолчали, над головой, над самой макушкой пролетела чайка и под грохот волны закричала не своим голосом. Большая часть уверенности Эйса утекла в море, и он не мог найти применение рукам: он только и нашелся, что тереть шею ладонью, перепачканной холодным песком. — Утес — мое место, я приходил на него до вашего с Луффи появления, — регламентировал он, недалеким от строгого голосом. — Не думай, что я жадный, но каждому нужно быть хоть где-то одному, — мальчик забегал глазами по местности: по камням, торчащим рифам и мусору на пляже. — Тебе же нравится прятаться от нас здесь. — Да, — медленно, нехотя и хмуря брови, — с этим местом связано достаточно воспоминаний. И, кажется, я это уже говорила сегодня… В его взгляде кратко мелькнул интерес, затухнув, охладев. Я очень злилась на Эйса за его скрытность, но прояви я к нему то, что усердно пряталось за шутливыми криками, он бы оттолкнул меня, как делал уже много раз. Он не приемлел жалость, считал ее орудием слабых. И я была слабой, всех жалела, всех любила. Я просто не могла по-другому. Один раз Эйс позволил себе помочь, но то была лишь мимолетная искра доверия с его стороны. Не думаю, что брат бы позволил мне проявление слезливости к нему с моей стороны. — Наверное, здесь ты встретилась с Луффи? — прохладным тоном, будто говоря не со мной, просипел он своим еще по-мальчишески бархатисто сиплым голосом. Не вижу ничего плохого в небольшом рассказе… о том, как все началось. — И не только, — усмехнулась я от наплыва теплых воспоминаний. — Мой дом всегда был рядом с моим отцом. Шанксом, пиратом Рыжеволосых. — Да, знаю, ты как-то рассказывала о нем и обо всем, что с ним связано. — Если хочешь, я могу не говорить о Гол Ди Роджере, — отвернувшись, чтобы не видеть эмоций Эйса, сказала я. Сначала он медлил, но мне четко слышится его участившиеся пульс. Даже сама не знаю, как это получилось, что его присутствие я ощутила намного острее, чем обычно. Затем его будто отпустило: он долго выдохнул, ссутулившись. — Это твое место, так что сегодня можешь говорить, что хочешь, — севшим, пониженным голосом проговорил Портгас, морща лицо, от чего веснушки заплясали на его подзагоревшей коже. — Настало время мне тебе помогать. Довольна? Улыбка невольно скрасила мою внешность. Собеседник, казалось бы, тоже расслабился, слабо отвечая тем же жестом. — Наши отношения переходят на новый уровень! — невольно громко воскликнула я, сжав кулачки в долгой радости. Если бы я не хорошо не знала Эйса, то подумала бы что он испугался и его пробрало от моих слов. Но это не-воз-мож-но! Никогда! — Куда нам дальше-то развиваться, а? — деланно усмехнулся он, не зная куда деться. — Как по мне у нас троих все отлично… — Когда я только-только прибыла на остров, то просто терпеть не могла Луффи, — засмеялась я на его реакцию. Друг задумчиво приподнял брови, фокусируясь где-то на облаках. — Я ревновала его к Шанксу, представляешь? Сейчас я кажусь себе полной дурочкой, когда вспоминаю то, как устраивала ему темные! — Серьезно? — удивился не на шутку. — Наш маленький братишка был удостоен такой же трепки, как я?! — Не смешно! — закричала я и со всей силы боднула разнежившегося Эйса в плечо. — Чем ты слушаешь?! Говорю же-е, у меня в голове был норд-ост и мне за все стыдно! — Чего-о-о?.. — замычал он, хитро подхихикивая так, как только он умеет. — Норд-что-о-о?.. — Ветер такой! — Значит ты у нас была пустоголовой? С продувом через оба уха! — Только ради своего рассказа я сдержу порыв окунуть твою «умную голову» вон в ту лужу! Он приподнял руки в примирительном жесте, вынуждая отпустить его почти надранное ухо. В воздухе уже искрилось ожидание нашего, казалось бы, неизбежного столкновения. — Значит отец оставил тебя ради Гранд Лайн, — поджав губы, обдумывая информацию, заворчал он. — Мне не хочется отзываться плохо о твоем отце, но разве это делает его в твоих глазах хорошим? Зачем ты его идеализируешь? Жесткость звучала в его словах. Было ясно, что Эйс, этот золотой ребенок, не может смириться с тем, что Шанкс из команды его отца. До того, что он ищет в нем изъяны я дошла своим умом. Другого объяснения его агрессии у меня нет и не было. — Потому что он мой папка, — надулась я, не желая слушать ничего больше. — Он меня любит, я его люблю. Что нам еще нужно? Все проще некуда, Эйс, почему ты никак не поймешь, что любить можно не за что? Я с изяществом Морского Короля обхожу все темы о твоем отце, а ты подсознательно все возвращаешься и возвращаешься к нему. Скажи мне, вот ты… Ну как сказать… В твоей жизни должен был быть человек, которого ты любил! Зря, зря я задала этот вопрос! Я чувствовала, что прозвучать ему между нами не стоит, но любопытство… с ним не поспоришь. Губы у Портгаса поджались, сложившись в тонкую подрагивающую белую нитку, взгляд, устремленный на меня, метнулся к морю, к угасающему солнцу, и с последними лучами выплескивал горящую злобу, переливающуюся через край бездонных карих глаз, горящих красным пламенем в предсмертном огне дня. — Это точно был не он, — подавленно, но сдерживая себя сказал Эйс, сжимая до хруста кулаки. — Прости, — захрипела я сбивчиво, не зная куда деть дрожащие руки. — Извини, извини меня, мне не стоило. Я — дура. — Все нормально. Сегодня же моя очередь тебя поддерживать, — в нем послышался отголосок мечтательности. И прощения. — Каким бы садистическим болваном не был Гарп, он сам решился посвятить меня в то, кем я являюсь… Ублюдок от крови пиратского варвара и убийцы. Дьявол, демон… Ди. — Не слушай других, — уверенно сказала я, ни секунды не сомневаясь в себе, беря его за руку и сжимая жесткие пальцы. По случайному стечению обстоятельств, на месте пореза. — Ни один человек, говорящий эту ложь не видел Роджера! Мой папка хороший человек и он рассказывал мне о Короле Пиратов и, поверь мне, твой отец не был таким злым, каким его клеветают все моря! Ладонь мальчика вздрогнула от прикосновения, но не сильно, будто ища поддержки, сжалась в ответ. — Мне очень хочется тебе верить, — складка между темных, нависающих бровей, разгладилась — доверительная улыбка отразилась на губах Эйса, налившихся кровью. — И… эх, я кажется, знаю, что тебе ответить на твой вопрос. Если ты кому-нибудь разболтаешь об этом, я запру тебя в будке Потти до скончания дней, Эстер! — Хорошо-хорошо, чего ты так злишься? Мой рот — на замок… — Отлично, — воодушевленно выпрямился он, но смотря куда-то вниз, в успокоившуюся пенную воду. — потому что я расскажу тебе как появился на свет. Как моя мать, Портгас Ди Руж, страдала из-за моего отца… из-за меня. Я не хочу брать фамилию отца не только потому что он был Королем Пиратов. То, как меня зовут, полностью ее заслуга и ничья больше. Мне было страшно слушать его историю и смотреть на него в этот… интимный момент. Создавалось впечатление, что Эйс не только винит себя во всем, но и… Он как будто заново переживает это снова и снова. Возможно, это связано с тем, что в его жизни долгое время царило одиночество, скрашиваемое одним Сабо. — Дед сказал Дадан, что она умерла при родах, — он до скрипа стиснул зубы, тяжело дыша. — Разве можно так жертвовать собой ради нерожденного ребенка? От обреченного человека? Преступника? Ради чего? В конце концов она мертва! И он тоже! Я… мне было сложно найтись с ответом… — Эйс… Может быть… я поступила бы так же?.. Наверное, твою маму можно понять… И ты жив. Она ведь хотела этого. — А я все никак не могу этого сделать, — приглушенно зашептал он себе в ладонь опустив голову, сгорбившись. Волна черных вьющихся волос опустилась на его щеки. — Ее звали Портгас Ди Руж, она страдала больше всех — целых два года возилась с ублюдком в пузе… Я не знаю, что это значит для женщины, но звучит… Даже звучит противоестественно! — Если она любила Роджера, то ты был желанным ребенком, — четко выговорила я с полной серьезностью. — И она полностью осознавала свою жертву. Эйс, послушай меня, забудь обо всем, теперь у тебя есть мы с Луффи. И мы тебя никогда не бросим! Рука Портгаса благодарно сжалась. — И все же я считаю, что этот Шанкс поступил неправильно, — скривился он, пряча эмоции, но чувствуя острый прилив трепета от заботы. — Пф, — фыркнула. — И это говоришь мне ты? Эйс, ты уплывешь с острова первым, забыл что ли? Отставишь и меня, и Луффи… Прямо как папка, которого ты недолюбливаешь! Его озабоченность моим отцом уже просто веселила меня. Я открыто рассмеялась брату в лицо, что приняло застывшее недоуменное выражение, в какой-то мере даже задумчивое. У него в голове бешено роились мысли. — Тогда плыви со мной. Я устрою тебе встречу с Шанксом, вы поговорите впервые за несколько лет, а дальше поплывем куда-нибудь… Хоть куда. Горячая кожа Эйса обжигала, и я чувствовала внутри, что вот-вот сгорю. Его предложение, эта слепая надежда в глазах заставили меня опешишь, часто заморгать в непонимании, а точнее почти реальном понимании его просьбы. — Нет, я так не могу! — я хлопнула его по плечу, после чего он рассеянно за него схватился. — Ты хоть подумал о Луффи? Да и мне будет только четырнадцать, так что «отказано»! Бам, Эйс! Я останусь ждать семнадцати, странно, что ты мне вообще это предложил, потому что из нас троих это именно ты самый ярый исполнитель клятв. Между нами повисло короткое молчание. Почему-то мне захотелось срочно заткнуться. Возможно, что и извиниться, испытав какой-то укол эмоций… Но к чему это? — Почему-то я даже и не сомневался в тебе, — хмыкнул он, отпуская меня. Нижняя губа лишь на одно мгновение дернулась, а во взгляде потухло… что-то. Он… обиделся? Опечален из-за моей реакции? Что с ним? — Ты всегда… всегда… — Что? — Такая! — с неподдельным весельем передразнил он меня, разразившись заразительным смехом. Пропустив его нападение, я повалилась на спину в песок, яростно вопя и отбиваясь. Портгас без застенчивости и тени той самой грусти щекотал меня и изваливал в ракушках и мусоре. На пляже под мерные звуки отлива и сонных чаек мы просидели полночи, говоря о всем подряд: обо мне, о нем, о наших мечтах и море, будущем плаванье, доходя до планируемого завтрака и обеда. Домой мы вернулись под утро — Луффи уже спал, не дождавшись нашего визита. На душе было легко, я была благодарна Эйсу, потому что почувствовала себя… нужной, не бесполезной. И что-то глубоко внутри подсказывало мне, что теперь он тоже ощущает себя лучше. И от этого становилось приятнее. Брат как-никак.