К большему удивлению, всех присутствующих в спортзале, учитель Пак сказал, что играть и соревноваться в чём-либо они не будут. Всё же старшеклассники бы всё равно победили мелких, играя в какую-либо игру. В этом и заключается сила возрастов, как говорил учитель, и грозно осматривал лица учеников, которые возмущались пропавшим уроком, где могли надрать задницу. Конечно же, можно говорить, что учитель Пак грозный мужчина с большим стажем и всегда требовал относиться к физическим нагрузкам более здраво, чем это делают многие. Он мог устраивать внеплановые тренировки посреди ночи, говоря, что если хотите получить нормальные баллы, то лучше бежать столько, сколько мужчина потребует и не уснуть по дороге. Учитель Пак хороший человек, который предпочитает показываться со строгой стороны, как тренер сборных по волейболу, баскетболу и футболу, но не превышать каких-то армейских норм, ведь всё же, ученики должны быть здоровы. То, что учитель Пак может хорошо так наказать болтливых и возмущённых учеников, все, конечно, в курсе, но только самые понимающие замечают его взгляды, когда кто-то поранился или повредил ногу.
Учитель Пак хмурится, строго оглядывая нескольких ребят, которые ему приглянулись, как отличные спортсмены или те, кто больше занимается спортом. Он улыбается уголком губ, вызывая у многих удивлённые и недоуменные взгляды, и подходит чуть ближе к скамейкам, где расселись оба класса. Мужчина понял, что ребята хотели поиграть между собой в какую-нибудь игру и доказать, что, вообще-то, они могут надрать задницу даже старшему классу, где были сильные игроки в волейбол так и баскетбол. Он, конечно, мог разрешить им поиграть в эти игры, но немного побаивался того, что многие могут повредить себе что-нибудь во время игры, ведь будут выкладываться по полной. Да и, конечно, могли разнести зал и превратить в его сплошные руины, ведь их собралось немалое количество, как они думают.
— Мне жаль вас расстраивать, но играть сегодня мы не будем, — говорит учитель Пак, слушая нытьё маленьких засранцев, которые должны, вообще-то, выкладываться так во время уроков, а не тогда, когда совмещают классы. — Вы, конечно, рады тому, какой у вас замечательный и добрый учитель?
Старшие ученики кивают в знак подтверждения, что-то при этом говоря, ведь в курсе того, что учитель очень добр к ним, даже если не показывает этого. Он может вывести их на улицу и сказать, чтобы они бегали целый урок, а это, вообще-то, целый час. Младшие недовольно продолжают голосить, что это нечестно и можно было устроить им какую-нибудь игру, но их быстро успокаивает староста класса — Чонгук, говоря, что если они не заткнутся, то он сам заставит бегать после уроков, чтобы поняли, как нужно себя вести.
— Не нужно возмущаться, маленькие засранцы, — фыркает учитель Пак, растягивая свои губы в доброй улыбке, и расхаживает по спортзалу, оглядывая учеников. — Сегодня вы можете спокойно посидеть и поговорить, но не превышать свои голоса настолько, будто находитесь в клубе. У вас урок и это, наоборот, я разрешаю вам расслабиться. Можете взять мячи и поиграть, но волейбол и баскетбол на этот урок являются запрещёнными, понятно?
Все быстро кивают, надеясь, что учитель Пак не передумает и не устроит им какую-нибудь тренировку. Всё же получать от учителя и от Чонгука как-то не очень хочется, тем более, зная, на что способен младший Чон. Его взяли в старосты непросто из-за того, что так пожелал их классный руководитель, а он сам захотел, когда ученики устроили целый балаган на уроке и мешали ему выполнять задания. Тогда он кричал так, что все учителя сбежались к ним и застали его «слегка агрессивным парнем, который ещё мог и ударить, вообще-то».
Учитель Пак осматривает всех присутствующих и проводит осмотр, называя фамилии, чтобы узнать, кого нет на уроке. Он понимает, что нет всего одного ученика, который, в принципе, присутствует в школе, но не на самом уроке. Мужчина кивает, как говоря, что могут продолжать говорить или играть, и проходит в раздевалку, чтобы посмотреть местонахождение новенького ученика, который от силы перевёлся неделю назад. Он, останавливаясь в двери, осматривает помещение и замечает лежащего на скамейке парня, который, видимо, решил прикорнуть часик, дожидаясь, когда закончится урок. Учитель хмыкает и аккуратно подходит к ученику, что не слышал открывающую дверь. Он останавливается около скамейки и, выдыхая, хлопает того по плечу, отчего парень подпрыгивает на скамейке и чуть не переворачивается с неё.
— Юнги! Ты собрался спать здесь? Совсем обнаглел, засранец? — возмущённо спрашивает мужчина, недовольно смотря на скрытую «спящую красавицу», и складывает руки на груди, возвышаясь над лежащим учеником. — Ну-ка быстро поднял свою задницу со скамейки и бегом в зал!
— Учитель Пак, может, я лучше здесь полежу? Отдохну от этих вездесущих криков? — Юнги морщится, как только вспоминает все эти крики ребят, что не держат свои рты на замке.
— Я понимаю тебя, Юнги, но ты должен присутствовать в зале, а не в раздевалке. Поверь, тебе сейчас будет лучше пойти и посидеть там, ничего не делая, а спать здесь могу только я, — пожимает плечами мужчина и улыбается по-доброму, когда Мин-старший, морщась, поднимается со скамейки и собирается выйти в этот маленький и громкий ад. — Ах, да, Юнги, совсем забыл! После уроков ты моешь пол.
— Почему я? — недовольно спрашивает черноволосый, хватаясь пальцами за ручку двери, и устремляет свой взгляд на учителя, что зловеще усмехается и делает вполне тюремный вид. Отдалённо, думает Юнги, он напоминает его знакомого зэка, который был ему помощником в тюрьме.
— Сказал же, что здесь могу спать только я, — отвечает он и, тихо посмеявшись, уходит из раздевалки, напевая какую-то старческую песню, которую Юнги уже невзлюбил.
— Что за гадкий старик, а? — Юнги хмурится и выходит из раздевалки, оглушая свои уши громкими разговорами и ударами мячей о стены, и раздражённо захлопывает дверь, отчего многие вздрагивают и подпрыгивают на своих местах. — Вы смерти своей хотите, что ли? Заткнитесь, блять!
Многие застывают с мячами в руках и переглядываются между собой, не понимая, что нужно делать. Они явно не ожидали такой подставы от учителя Пака, оставляя здесь нескольких опасных особей: от Чонгука до Юнги, вышедшего недавно из тюрьмы. Это, конечно, не столь пугало, как зловещие или даже грозные взгляды Мина-старшего, который словно не замечал своего младшего брата за спиной. Многие перевели свои взоры на улыбающегося Тэхёна, который, вообще-то, наконец-то смог поймать брата.
— Юнги-хён! — верещит Тэ и мгновенно запрыгивает на спину своего тощего брата, который даже не внушал какой-то опоры, но младший удивляется, когда они оба не валятся на деревянный пол спортзала, а спокойно остаются на своих местах. — Я так рад, что наконец-то смог тебя поймать!
— Тэхён, слезь с меня! Ты ведёшь себя как маленький, — недовольно говорит Юнги, подбрасывая младшего брата, чтобы удобней ухватиться под коленками, и тот обхватывает руками шею Юнги.
— Почему сразу маленький? Я просто хотел покататься на лошадке, — бурчит Тэ, обиженно укладывая голову на плечо старшего, отчего тот матерится сквозь зубы и кидает злые взгляды на заинтересовавшихся учеников. Он, с грузом на спине, проходит в конец зала, когда замечает там разместившихся ребят.
— Я же говорил тебе, что только маленькие дети любят кататься на «лошадке», — Шуга сам не понимает, как за несколько минут превратился в брата, что всегда отвечал на глупые вопросы ребёнка. Он, конечно, осознаёт, что это дело рук младшего брата, который приносил какую-то заботу и уют, как Джин или Чимин.
— Значит, я очень маленький! — смеётся Тэхён и спрыгивает со спины Юнги на двоюродного брата, что сидит рядом с Чонгуком, который продолжает следить за учениками. — Хён, скажи, я же маленький?
— Верно. Ты маленький засранец, который очень любит прыгать по спинам бедных хёнов, — Джин смеётся так, будто кто-то принялся мыть окна, и хлопает по своей коленке, случайно попадая и по Намджуну, что сидит, с другой стороны, и смеётся над Кимом.
— Тэ, теперь можешь отсиживать свою задницу с ребятами, а меня не трогай, — Шуга старается уйти от них, но его руку ловит Тэхён, что обиженно смотрит и просит остаться здесь, почему-то, незаметно для остальных, указывает в сторону притихшего и засыпающего Чимина, что пытался спрятаться в капюшоне кофты.
— Оставайся, чего тебе стоит-то? — подаёт голос Хосок, снова появляясь сзади и пытаясь стащить розовую кепку, которую хочется запихнуть тому в задницу, ведь он заебал.
— Да забирай ты эту кепку, блять, — фыркает Юнги, снимая с себя вещь и отдавая Хосоку, что радостно её принимает и надевает на свою голову, а черноволосый накидывает капюшон спортивной кофты, что накинул до прихода в зал. — Всё, отъебись.
Юнги, хмурясь, отходит в сторону Чимина, потому что там, кажется, открытое место для того, чтобы заснуть и никому не мешать, иначе снова приебутся и не отстанут. Пак старается держать голову, но она всё время валится в разные стороны, не давая уснуть. Шуга хмыкает и, присаживаясь рядом, расслабленно вытягивает свои ноги и облокачивается о стену, боковым зрением замечая очнувшегося Чимина, что продолжает укутываться в капюшон кофты, чтобы никто не видел его лица. Юнги с первого совместного урока заметил, что младший не выспался и растерял хорошее настроение, когда думал о чём-то более чем серьёзном. Ему показалось, что Чимин чем-то был расстроен, а может быть, и сейчас, потому что он вёл себя не так, как в остальные дни, когда Юнги наблюдал за ним. Сегодня Пак пытался отгородить всех учеников, что спешили к нему за помощью или тем, чтобы их выслушали. Юнги может поставить деньги на то, что Чимину хотелось бы, чтобы с ним поговорили точно так же, как и он со всеми.
Шуга складывает руки на груди, расслабленно откидывая голову на стену, и наблюдает за учениками, что продолжают играть в какие-то «интересные» игры, чтобы не уснуть из-за этого скучного урока. Старшие развалились по скамейкам и углам, отдыхая от этих неугомонных детей, и они поступают лучше, чем младшие, что попросту растрачивают свои силы. Он никогда бы не веселился так, как эти семнадцатилетние детишки, потому что всегда правильно расходовал свою энергию, зная, когда она после пригодится. Всё же, Юнги больше склоняется к тому, что ему было не очень интересно веселиться и играть на уроках или переменах, когда можно спокойно посидеть на месте и немного вздремнуть. Он замечает, как чиминова голова оказывается почти на его плече, и удивляется, не зная, как поступить в этой ситуации. Всё же, ему хотелось, чтобы Чимин выспался и выглядел более здоровым, нежели сейчас.
Юнги, от нечего делать, смотрит в сторону на своего двоюродного брата, что продолжает держать у своих раздвинутых ног Тэхёна, что мило улыбается и переговаривается с Чонгуком, который стал более открыто и спокойно вести себя на уроке. Он замечает, как Джин широко улыбается Намджуну, а тот отвечает тем же, словно так и должно быть. Сводя брови на переносице, Шуга подозревает что-то нечистое с этой парочкой, и отводит взгляд, чтобы не привлекать внимание. Он мог бы сказать, что, предположительно, Джин может оказаться гомосексуалом, как и младший брат, но ему не хочется строить каких-то предварительных решений.
«Остановись, Юнги, ты же знаешь, что от этого твоё мнение о Джине не изменится», — думает Мин-старший, смотря на Чимина, что мило сопит с приоткрытыми пухлыми губами.
Юнги улыбается, замечая, как Пак причмокивает во сне и пытается удобней улечься на плече старшего, что почему-то слишком умиляется с такого очаровательного младшего. Он никогда ещё, если не считать своего брата, не встречал таких милых парней. Можно сказать, что Чимин сам состоял из этих качеств. Всегда смущался, обиженно смотрел, когда его чем-то задевают, хлопал большими и преданными глазками, словно был каким-то маленьким щеночком, очаровательно улыбался, отчего его глаза превращались в «щёлочки». Его внешний вид заставлял улыбаться сурового Юнги, который, вообще-то, побывал в тюрьме, потому что Чимин выглядел маленьким ангелом, пришедшего из каких-то далёких краёв невинности и честности. Юнги хотелось схватить его в охапку своих рук и держать столько, сколько потребуется.
— Чимин, неужели ты хочешь проспать урок? — недовольно бурчит Чонгук, что сидел, с другой стороны, и вздыхает, потому что, видимо, говорить его заставляет Тэхён. — Тэ передаёт тебе, что проспишь свою любовь.
— Чего? Чонгук, засранец, иди свою любовь не пропусти, чёртов придурок, — обиженно и тихо говорит Чимин, не поднимая головы с плеча, и бьёт младшего Чона по предплечью, отчего тот фыркает и раздражённо отворачивается обратно к Тэхёну, выглядя до чёртиков странно.
— Я так понимаю, что ты всю ночь веселился в клубе? — подаёт голос Юнги, наблюдая за тем, как Чимин заметно вздрагивает и ударяется макушкой о подбородок старшего, прикладывая свою ладошку к ушибленному месту. — Собрался убить меня? Невежливая
мелочь.
— Я же говорил не называть меня так! — Чимин бьёт того по плечу, не замечая своих красных щёк и заметного смущения, а после обиженно трёт ушибленное место на макушке.
— Ну, так что? Танцевал всю ночь?
— Нет, я не смог уснуть, — тихо отвечает Пак, не особо понимая, зачем Шуга спрашивает об этом и вообще проявляет некую заботу со своей стороны. То решит сделать за него домашнюю работу, то спросит про бессонную ночь.
— Я читал, что молоко на ночь помогает быстро заснуть, — немного погодя, говорит Мин-старший, не обращая внимания на Тэхёна, что с удовольствием смотрит на них. Так, словно уже видел, как они идут за ручку посреди какого-нибудь известного пляжа.
— Хорошо, попробую, — кивает Чимин, смущённо улыбаясь и прячась за воротником кофты, что прикрывал до самого носа, и шумно выдыхает, еле поднимая веки, которые стали очень тяжёлыми.
— Чимин, ты останешься со мной после этого урока? Я знаю, что у тебя и у меня он последний, так что ты можешь вымыть со мной пол. Можешь не отвечать, потому что я всё равно буду считать это за положительный ответ, — Юнги хмыкает, замечая возмущённый взгляд Чимина, но он сдерживается, шумно выдыхая, словно уже смирился со своей жизнью.
Шугу умилила его реакция на предложение, и он даже удивлён тому, что младший, ничего не говоря, спокойно принял тот факт и продолжает стараться не спать. Юнги разрешает ему поспать на своём плече, и Чимин ему очень благодарен, хотя и смущён этой затеей.
***
Остальное время урока пролетает более чем быстро, если не считать те моменты, когда Юнги пытался сдержаться и не задушить всех орущих подростков, что явно испытывали его терпение. Оно, конечно, было стойкое и вполне долгое, но за несколько минут до заветного звонка, Юнги кинул баскетбольный мяч кому-то в лицо. Несильно, конечно, но парень недовольно зашипел и старался выследить того, кто ему это сделал. Выследить не смог, потому что остальные не стали сдавать Юнги, ибо жалели паренька от осознания, кто именно кинул. В другое же время и подростком, они бы начали разбираться в отношениях, а с Шугой этого делать не придётся, если только в больницу проведать прийти или на похороны в крайнем случае.
Когда прозвенел звонок, то учитель Пак оказался в дверях спортзала и наблюдал за детьми, что спешили в раздевалку, и окликнул сидящего около стены Юнги и до сих пор спящего Чимина. Он сказал, что после ухода всех учеников из спортзала и раздевалки, то можно начать мыть пол и отговорки не принимаются, даже если Юнги предложит деньги. Мужчина, конечно, пошутил, но Мин-старший наигранно печально вздохнул.
Просидев около той стены ещё двадцать минут, Юнги аккуратно поднимается с места, пытаясь не разбудить мирно спящего Чимина, и идёт за нужными вещами для мытья пола. Он мог послать за ними младшего, но не стал, потому что видел, как тот сильно изнурён, что не есть, на самом деле, хорошо. Чимин выглядел так, будто не спал целую неделю, даже хуже, чем тот же Юнги, который спит три часа за три дня. Остановившись возле Пака, он ставит на пол два ведра с водой и смотрит на младшего, держа в руке две пары резиновых перчаток. Парень растягивает губы в нелепую улыбку и кидает перчатки в Чимина, отчего он сразу просыпается и удивлённо смотрит на прилетевшие вещи.
— Что это? — хлопает ресницами светловолосый, протирая пальцами глаза, чтобы, наконец-то, проснуться. Он замечает то, что за целый урок выспался и ощущает себя полным энергии.
— Я же сказал, что ты останешься со мной мыть пол, — пожимая плечами, отвечает Юнги и усмехается, смотря на недовольное лицо младшего, что быстро поднимается с пола и одной рукой отряхивает джинсы. — Это отличная плата за то, что ты спал на моём плече.
Чимин удивлённо на него смотрит, видимо, не помня того, что Юнги сказал ему, чтобы тот спокойно поспал на плече. Он прикладывает пальцы к щекам, чувствуя, как они стали покрываться румянцем, и что-то бурчит себе под нос. Юнги незаметно улыбается уголком губ и говорит, что пора начинать, если они не хотят задержаться здесь на долгие два или три часа.
Мытьё пола, конечно, не самое лучшее занятие, особенно в школе, но ребята с удовольствием смеялись и разговаривали, весело проводя время вместе. Чимин рассказывал о своём детстве и увлечениях, а Юнги внимательно слушал и улыбался, наблюдая, как младший радуется тому, что его так долго выслушивают. Он уверен, что Чимина давно так никто не слушал, просто заваливая своими проблемами, а не паковскими, которые были тоже обширнее. После историй светловолосого, он решил, что не прочь послушать и Юнги, который сам домывал остальное пространство. Шуга, конечно же, не мог поделиться какими-то яркими воспоминаниями, но рассказал о своих увлечениях в писательстве музыки и моментами о маленьком Тэхёне, что его всё время доставал. Он мельком видел, как Чимин широко улыбался и очаровательно хлопал ресницами, слушая про ребячество Тэхёна.
— Вот и всё, — выдыхая, говорит Юнги и уносит швабру вместе с ведром в кладовку. Он осторожно убирает в дальний угол и чему-то кивает, а после разворачивается и чувствует, как чиминское лицо утыкается ему в плечо. — Ты чего?
— Я случайно, — смущается Чимин и указывает на швабру в руке. Шуга отбирает вещь и ставит на место, стоя вполоборота, и понимает, что младший до сих пор стоит рядом, видимо, о чём-то задумался.
Юнги неожиданно осознаёт, что ему хочется поцеловать эти манящие пухлые губы, но сразу же отворачивается, намереваясь уйти от каких-либо действий. Совершенно растерял былой пыл с этим Чимином, который непозволительно красивый и очаровательный. Он недоумевает, когда чувствует на своём предплечье сильную хватку, а после разворачивается и ощущает горячее дыхание осмелевшего Пака. Юнги, сводя брови на переносице, пытается сказать, что пора уходить из этого места, но Чимин аккуратно прижимается своими губами к миновским и неумело старается целовать, отчего старший слегка улыбается и мягко ласкает губами, не пытаясь перевести это во что-то развратное и грязное. Юнги осторожно цепляется зубами за нижнюю чиминову губу и оттягивает её, слыша рваный выдох младшего. Шуга понимает, что это может зайти слишком далеко и осторожно отстраняется, слабо улыбаясь. Он, погладив большим пальцем щёку Пака, быстро ретируется из кладовки и оставляет младшего со своими мыслями.
***
Выходя из спортзала, Юнги старается быстрее дойти до раздевалки и забрать свои вещи, чтобы не попадаться на глаза Чимина, когда он отойдёт от поцелуя и быстрого исчезновения старшего. На самом деле, Шуга ничего не имеет против этого поцелуя, потому что сам чуть не решился на этот поступок. Он считал, что слишком рано для каких-либо действий, чтобы спокойно сблизиться с младшим и тот чувствовал себя уютно с ним. Мин-старший не ожидал того, что Чимин сам наберётся смелости и проявит инициативу, ибо выглядел излишне застенчивым и нерешительным. Можно, конечно, говорить, что все люди стараются показывать «нужную» сторону, чтобы угодить другим, но Чимин не являлся тем, кому нужно строить из себя другого человека. Он был застенчивым, но когда ему что-то нужно, то может стать и довольно решительным, чтобы не стоять на одном месте. Пак любил, конечно, постоять в сторонке некоторое время, чтобы оценить обстановку, но быстро решал её и направлял в нужное русло.
Когда Юнги приближается к двери помещения, то слышит знакомые голоса и его любопытство берёт вверх. Да, он не был каким-то закадычным слушателем личных разговоров, но когда Мин-старший услышал нотки джинова голоса, то любопытство взяло контроль над ситуацией. Юнги слегка прислоняется ухом к двери и обостряет свой слух на тихие переговоры, который более чем слышны. Спустя некоторое время, он понимает, что разговор ведётся о нём самом, и удивляется, когда слышит, о чём беспокоится двоюродный брат:
— Может, ты ему уже скажешь о своей ориентации и нас? — доносится глубокий голос, напоминающий намджунов, и Юнги хмурится, немного не понимая, что происходит на данный момент. — Мы встречаемся уже три года, даже до того, как он сел в тюрьму, Джин.
— Я понимаю, Намджун-и, но не хочу рассказывать ему именно сейчас, — отвечает Джин, видимо, разговаривая с Намджуном. Мин-старший слышит, как тот шумно выдыхает и недовольно что-то бурчит под нос. — Он меня, возможно, даже не примет тем, кем я являюсь, понимаешь? Мне не хочется терять его доверие, когда у него и так проблемы.
— Джин-а, успокойся и выдохни, потому что мне не хочется видеть тебя расстроенным. Поверь, Юнги сможет принять тебя, если любит и ценит, ведь ты хороший брат, что заботился о нём, — серьёзным тоном произносит Намджун, и Шуга слышит, как тот пересаживается к Сокджину. — Тебе не нужно волноваться за него, не заботясь о себе самом. Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты переживал и за него, и за свои скрытые отношения.
— Прости, Намджун-и, что ты терпишь такое, — тихо говорит Джин и, видимо, шмыгает носом, заплакав.
Юнги ощущает некую заботу и пустоту из-за Сокджина, что переживал за него с самого детства и старался поддерживать, зная, что Мину-старшему требовалась помощь и забота, которую он не получал от родителей. Он понимает, что Джину тоже нужны личное время и взаимопонимание, ведь всё-таки пора возвращать долги за более стабильное детство. Юнги решает, что пора помочь двоюродному брату привести себя в чувства и не беспокоится настолько сильно за него, забывая о самом себе.
