You are my morning, I am yours evening

Юнги заходит в прихожую, закрывая за собой дверь, и слышит, как по паркету бежит маленький четвероногий друг, которого притащил вместе с собой Джин. Он мог бы признаться, что давно хотел собаку, даже рад появлению Холли в этой квартире. Мин-старший соврёт, если скажет, что щенок приносит неудобство и раздражительность своим приветствием после длительного периода времени, когда Юнги виделся с ним утром. Ему приятна атмосфера уюта в этой квартире, которая поначалу была пустой и мрачной, давящей на потрескавшиеся сознание Юнги. Утром, когда он узнал о переезде двоюродного брата, то сразу почувствовал теплоту и изменения в квартире, дышать стало проще. Приевшийся запах медикаментов и спиртного, словно по приказу, испарился всего за день и присутствовали нотки чего-то весеннего (возможно ли это, когда на дворе стоит ноябрь?) и солнечного. Мрачная квартира на глазах превратилась во что-то светлое, приносящее внутреннее спокойствие и уют. Юнги осознаёт, что ему нравится расцветающая квартира прямо на глазах, даже новые вещи, разместившиеся по пустым полкам. Он приходит в себя, когда чувствует то, что о его ногу кто-то трётся и ластится, словно кот, и Юнги даёт себе право улыбнуться, ведь всё, что происходит здесь, никто не увидит. Сбрасывая с плеча рюкзак, он поднимает щенка на руки и поглаживает мягкую шерсть, отчего Холли начинает гавкать и высовывать свой розовый язычок, чтобы лизнуть миновский нос. Юнги тихо смеётся, что-то шепча себе под нос, а после замечает то, что на него смотрит двоюродный брат с улыбкой на лице. Тот стоит возле прохода на кухню, вытирая свои руки о полотенце, и, видимо, о чём-то задумался. Шуга тоже вспоминает, что ему нужно будет поговорить с Джином и прояснить ситуацию. Сокджин, улыбаясь, заходит обратно на кухню и говорит, чтобы Юнги снимал с себя куртку и шёл переодеваться в более свободную и домашнюю одежду. Он кивает, зная, что брат не увидит, и ставит милого Холли на пол, отчего тот тут же рвётся на кухню, где шуршит пакетами Джин. Честно говоря, Юнги мог прийти гораздо раньше Сокджина, потому что убежал из школы раньше, а Ким вышел из неё только через полчаса. Шуга решил, что ему стоит появиться дома позже, катаясь на своей машине по сеульским улицам. Он думал о том, как начать разговор с Джином и сделать так, чтобы продолжить его, а не откладывать в дальний ящик, как делал со многими разговорами, не касающимися его самого. Всё же, Сокджин являлся его лучшим другом и, по совместительству, двоюродным братом. Он решил, что помочь брату нужно, даже если тот пытается тянуть сам разговор на ближайшие пять лет, ведь Джин собирался с мыслями гораздо дольше, чем делал. Шуга решил вернуть долги, которые у него были, ведь Сокджин всегда помогал ему, когда были отвратительные мысли покинуть этот прогнивший мир. Возможно, Юнги ненавидит мир, считая, что люди заинтересованы лишь в подчинении других, но убивать себя, покинув Джина и Тэхёна, ему не хочется. Он знает, что эти двое будут болезненно переносить смерть старческого брата, хотя тот всё время был хмурым и ворчал, как старый дед. Меньше всего ему хочется, чтобы эти двое страдали из-за него. Юнги, переодевшись в свободную чёрную футболку и синие шорты, заходит на кухню, наблюдая, как Джин расставляет тарелки со спагетти, видимо, решившись, приготовить что-нибудь не корейское. Он садится за стол, придвигая к себе кружку с вкусно пахнущим кофе, и видит, как Холли стоит у миски и ест «свой ужин». Присаживаясь напротив, Сокджин пододвигает к себе кружку с горячим чаем и отпивает, смакуя вкус и мягко улыбаясь. Шуга внимательно смотрит на него, отчего тот приподнимает брови в вопрошающем виде и продолжает пить чай, прерываясь на недолгие передышки. Он продолжает делать вид какого-то заинтересованного слушателя, но в его глазах плескается отстранённость и непонимание, ведь явно раздумывает о том разговоре с Намджуном, видимо, решаясь на какие-то действия. Мин-старший сомневается в том, что двоюродный брат решится на признание, ведь он знает его достаточно хорошо. Возможно, Джин и подумывает над этим, но решится и заговорить прямо сейчас ему несвойственно. Шуга будет удивлён, если он всё-таки сможет начать разговор. — Почему ты вернулся так поздно? Я думал, ты ушёл из школы самым первым, — спрашивает Джин, разрывая неуютную паузу тишины, и отставляет наполовину пустую кружку в сторону, смотря на свою тарелку со спагетти. — Мне пришлось задержаться из-за старика Пака, потому что он решил заебать меня окончательно, — отвечает Юнги, пожимая плечами и ловя непонимающий взгляд брата, и отправляет вилку со спагетти себе в рот на пробу. — Пол мыть заставил хотя я там был не один, но всё же, это сильно раздражало. — Учитель Пак, наверное, застал тебя спящим, да? Сразу ясно, почему он решил сделать тебя уборщиком, — улыбается Джин, наблюдая за тем, как Шуга ест, ведь нечасто видел, как тот с таким удовольствием ел что-то съедобное. Видимо, случилось то, что перевернуло его сознание. — С кем, говоришь, ты мыл пол? — С Чимином, — пожимает плечами Юнги, немного погодя над ответом, и подвисает, вспоминая, что произошло в кладовке. Джин не решается что-либо говорить, погружая кухню в тишину, и отодвигает свою тарелку со спагетти от себя, беря в руки отставленную ранее кружку. Мин-старший замечает, что он выглядит каким-то подавленным или огорчённым, но понимает, что, возможно, его хорошее настроение перетекает в грустное. — Скажи, Джин, ты долго будешь скрывать свои отношения с Намджуном? — прямо спрашивает Юнги, глядя на то, как темноволосый вздрагивает и как-то напугано на него смотрит, словно увидел маньяка или сгоревшую еду. — Чего ты так, блять, на меня смотришь? Я же не рвусь бить тебе морду или, например, портить тебе драгоценную плиту. — Чего ты взял, что я встречаюсь с Намджун-и? — Сокджин переводит взгляд на свою кружку, хлопая ресницами в смятении, и слышит, как Юнги шумно выдыхает. — Я же говорил, что мне пришлось задержаться в школе на продолжительное время. Ты был в раздевалке, и я услышал весь разговор с Намджуном, — объясняет Шуга, сводя брови на переносице, и встаёт со стула, забирая пустую тарелку и убирая её в раковину. — Почему ты скрывал почти четыре года, Джин? — Я никогда ничего не скрывал от тебя, Юнги-я. Всего лишь не стал говорить о том, что у меня отношения с парнем, — говорит Ким, шумно выдыхая и сжимая кружку двумя ладонями, и нервно облизывает губы, надеясь, что двоюродный брат не станет отстраняться от Сокджина. — Разве это что-то меняет? — Мне неприятно то, что ты скрывал от меня свои переживания и продолжал помогать мне, Джин, — продолжает Мин-старший, серьёзно смотря на скукожившегося брата, и неожиданно для него улыбается. — Джин, ты думал, что я возненавижу тебя? Того, кто помогал мне справляться с этим миром и собой? Сокджин молчит, не решаясь поднимать свой взгляд на Шугу, и оставляет кружку, чтобы не сломать её. Он чувствует то, что на сердце становится тепло и спокойно, словно всё встало на свои места, когда Юнги рассказал о том, что не стал бы ненавидеть двоюродного брата из-за его отношений с парнем. На пухлых губах Джина появляется улыбка, которая заставляет улыбнуться и серьёзного Юнги, что подходит ближе и ерошит тёмные волосы брата. «Выглядит так, словно двадцатилетний ребёнок», — думает Шуга и выходит из кухни, слыша, как Джин выдыхает с облегчением. Мин-старший тоже рад, что всё наконец-то прояснилось.

***

— Чимин, почему ты меня не слушаешь? Я тебе говорю о том, что мне кто-то в рюкзак подбросил записку с признанием, а ты витаешь в облаках, — недовольно бурчит Тэхён, ускоряя шаг, чтобы не видеть этого друга, что вообще его не слушает. — Что за друг? — Ну, прости, Тэ, я задумался! Кто подбросил тебе записку? — быстро спрашивает Чимин, хватая лучшего друга за руку и дёргая на себя, отчего тот раздражённо фыркает, но растягивает губы в прямоугольной улыбке. — Кто-то подбросил записку с признанием в любви, но подписался, как «знакомый друг», — пожимает плечами Мин-младший, глядя на возмущённое лицо Чимина, что закатывает глаза и что-то бурчит себе под нос. — «Знакомый друг». Этих знакомых друзей у тебя целая школа, потому что все видят тебя в лицо! Что за придурок так подписался? Он, что, даже не надеется на ответ? — возмущается Пак, думая о том, какой этот парень, написавший признание, придурок и полный олух, раз не удосужился написать своё настоящее имя. Да лучше бы кличку хотя бы написал, но не такую дерьмовую подпись. — Ну, значит, он стесняется! Чего ты так на него въелся? Не тебе же писали это, — Тэхён удивляется такой перемены лучшего друга и хмурится, не понимая, почему тот сморщил своё лицо. — Что-то случилось? — Случилось. — Так говори, чего срываешься на всех подряд? Тебя, что, Юнги засосал и ты теперь лишился своей невинности или чего? — смеётся Тэхён, кивая своей шутке, и переводит взгляд на лучшего друга, что качает головой. — Что? — Наоборот, я поцеловал твоего брата. — Это же круто, Чимин-а! Мой лучший друг и брат будут вместе! — верещит Мин-младший и обнимает светловолосого, отчего тот чувствует, что начинает задыхаться от сильного сжатия. — Я не могу дышать, — сдавленно шепчет Чимин и выдыхает с облегчением, когда друг отстраняется. — Юнги-хён сбежал после того, как ответил на мой первый поцелуй, Тэ. — Чего? Вот же засранец! Подожди, Чимин-а, я напишу Джину-хёну и он надерёт ему задницу! 19:34 Малыш Тэ: Джин-хён! Малыш Тэ: ДЖИН-ХЁН! Малыш Тэ: Ты там помер, что ли? ХЁН! Малыш Тэ: Я сейчас сматерюсь же! Малыш Тэ: ДЖИН-ХЁН! ХЁН! 19:35 Дедушка Джин: Что-то случилось, Тэ? Дедушка Джин: Если будешь материться, как брат, то я надеру тебе зад, понял? Дедушка Джин: Давай быстрее, меня ждут дорамы. Малыш Тэ: Чимин поцеловал Юнги-хёна! Дедушка Джин: Чего? 19:36 Дедушка Джин: Неужели? Да это же невероятная новость! Они встречаются? Малыш Тэ: Нет, потому что Юнги-хён сбежал после этого! Убей его за меня, пожалуйста! Дедушка Джин: Я поступлю гораздо лучше. Дедушка Джин: Прочту ему лекцию. Дедушка Джин: Я же сказал, чтобы ты ездил домой на машине! Быстро звони Соджону-хёну и скажи ему, чтобы он забрал тебя. Совсем распоясался? Малыш Тэ: Абонент временно недоступен и хочет, чтобы от него отстали! 19:37 Дедушка Джин: Вот же мелкий засранец!