Ты умираешь, я постепенно Уйду за тобою, уйду непременно Все тленно Но ты этого не понимаешь.*
Проходит месяц и ничего не меняется, только число сеансов химии у Джейкоба растет с каждым днём. Совсем ничего не меняется до тех пор, пока в одну из ночей О'Коннор не остается в палате Портмана и не решается до него дотронуться. Енох ненавидит себя и свои руки за это, но всё же оглаживает исхудавшие щеки шершавыми, искусанными в порыве чрезмерной нервозности, пальцами. Интерн проводит по хрустальному, слабенькому плечику, чувствует, что Джейк вот - вот разобьётся/перевернется и одергивает руку. Мальчишка укладывается на другой бок, спиной к Еноху и второй замечает, что на подушке остался большой клок черных волос. Врач загребает их в ладонь. Крепко сжимает в кулаке и тайно плачет, чтобы никто не увидел. Еноху, вашу ж мать, двадцать один год, а он... • • • • Этим утром О'Коннору сложно делать что - либо. И да, он не в состоянии сообщить Портману, что грядет день стрижки. Потому что не хочет/может расстроить сероглазого. Потому что боится разрыдаться и упасть на колени от дефицита жизненной энергии. Потому что интерн снова нахлестался джина с Виктором в баре. По правде сказать, О'Коннор не знает, зачем пьёт. Скорее, он просто не может определиться, что из всего произошедшего затягивает его в пагубную трясину. Тянет со стремительной силой, да так, что Брантли еле выволакивает О'Коннора из заведения, пока тот витает в алкогольной нирване и что - то плетёт о классицизме девятнадцатого века. Откуда он вообще этого набрался? Спасибо, Портман! Виктор знает, от чего страдает кудрявый врач. Виктор знает, почему парниша выкуривает пачку Winston за один день. Виктор хороший друг и хочет помочь, но в одиночку против целой революции не попрешь. • • • • Джейкоб сидит спокойно, пока стальное лезвие бритвы блуждает по его голове. — Почему здесь нет Еноха? — Рыдает Портман, шмыгая носом в унисон гулу бритвы. — Я обидел его? Нет, убил. Или... Внёс перемены, которые не оставили его равнодушным. — У него выходной.— Медицинская сестра, по совместительству соседка Еноха Хейзл врёт, но так будет лучше для всех. Джейк апатично кивает, и стрижка заканчивается. — А Енох придёт? • • • • А Енох то придёт, как только допьёт очередную бутылку полусладкого. Он приползёт/придёт в районе полуночи, медленно спускаясь по косяку у входа в палату правого крыла, и расплачется. Как паршивая девчонка. Как тот, который не революция. Джейкоб не будет спать, он будет раздумывать над тем, как Константину Юону удалось смешать в своей палитре неописуемые цвета красного и оранжевого, которые рождают в своем танце величественную вспышку, что поражает девственное небо только зародившейся планеты? Красный - как сила. Как революция. — Грёбаный Портман... —Енох завывает, слизывая солёную воду с обветренных губ, и его сердце опять обливается кровью. Такой же красной, как у Юона. Интерн ругает малыша за все пропитые вечера. Всё из - за него! Енох задолбался пробовать алкоголь, ему хочется пробовать Портмана. Каждой фиброй своего прокуренного тела. Джейкоб подорвётся с кровати, задевая худощавыми ручками трубки ингалятора, подбежит к интерну. В серебристой радужке его глаз разгорится огонь. Такой же оранжевый, как у Юона. – Кто посмел... — О'Коннор сглотнёт ком горечи и потянется пальцами к сбритым вискам Портмана. Кудрявый будет недоволен, как был бы недоволен Юон, если бы к его любимому полотну притронулся чужой.Нас не спасти Фаталити.**