За закрытыми дверями

Яркий свет. Вспышки камер. Сияние его кожи. Блеск глаз. Сплошное самодовольство, уверенность в собственной красоте, сексуальность в каждом движении рук и повороте головы. А уж если это создание улыбнется, как сразу появляется жгучее желание продать душу. Я стою напротив и понимаю, что он слишком сильно притягивает своими карими глазами, будто заманивает в плен. Кажется, мы одни во Вселенной, слышно только биение моего сердца и… возможно, его. Его имя Ким Чонин. Он самый лучший. Он самый прекрасный. Талантливый. Смелый. Идеальный. Я, стоя среди толпы фанаток, жрецов его языческого божества, хочу принести свою жертву. Только сейчас, только в эту минуту, когда взгляд Кая наконец-то направлен именно на меня, хочется отдать ему свою жизнь. Он чувствует эту слабость. Красавчик снимает кожаную куртку, оставаясь в одной рубашке, и игриво закидывает ее на плечо. Лениво ставит ногу на черное кресло и опирается на колено телом. В этот момент вспышка камера делает его глаза безумными такими, что в зрачках еще несколько секунд горит огонь. Кто я? Та, кто мечтает соблазнить совершенство? Та, кто хочет получить капельку его внимания? Та, кто хочет отдаться в гримерной? Сейчас сложно ответить на этот вопрос, но это создание впитало все мои силы и душу. Горячая чашка уже несколько минут прожигает руки, но я не замечаю красноту своих рук. И только теперь, опомнившись, выбираюсь из толпы фанаток ставлю кофе на стол рядом с сумкой Кая. Он даже не взглянул на то, как я ухожу… *** - Джи Чон, ты достала опаздывать. Сколько можно, - бубнит Чанёль, перебирая диски, сидя на полу. – Почему я должен терпеть это каждый день… Ты ничего не хочешь добиться в этой жизни? Это мой партнер, вредный, порой заносчивый парень с сияющей улыбкой, Пак Чанёль. Сначала мы не ладили совсем, кричали, ссорились, делали друг другу подлянки. Одно время я даже хотела отказаться от него. Но скоро присмирела и стала по-другому смотреть на этого парня, будто надела очки со стеклами беспристрастия. - Очнись, ты не хочешь сказать привет мне и Чену?! – фыркает Пак, ероша свои вишневые волосы. Снова ярче, чем раньше. – Ты так и будешь стоять столбом?! - Здравствуй, Пак, - холодным тоном произношу я, кидая сумку на небольшой диванчик. Хочется сказать колкость, но чувствую себя выжатой, как лимон. Кажется, сегодня Ким Чонин питался моей энергией и решил не оставлять мне ничего для существования. - Слушай, если ты будешь танцевать, как вареная сосиска, я пожалуюсь, - кричит Чанёль, прикусывая губу, как нашкодивший мальчишка. – Господи, я ведь писал музыку не для такой девушки… Наказание. - Чан, прекрати уже, - его пихает в бок Чондэ, опасливо оглядываясь на меня стоявшую напротив зеркала. Я знала, в этом зале не спрятать эмоции - блестящие поверхности отражают все чувства. Ким часто присутствовал на тренировках, потому что у него было окно в расписании. Он развлекал и отвлекал Чана. Мне всегда казалось, он считал меня немного опасной, поэтому сейчас я дьявольски улыбалась, зная, что его взгляд направлен на мое отражение в зеркале. Как странно, Чондэ видит во мне дьявола, Пак – сосиску, а Кай…? - Джи, ты будешь переодеваться? Уже полчаса прошло, - осторожно говорит Чондэ, не сводя взгляда с моей фигуры. Я только киваю, отрываясь от своих томно-тягучих мыслей, и иду за ширму переодеваться. - Эй, Чон, сегодня мы не увидим стриптиза в твоем исполнении? Как жаль, поганый день, так и знал, - без стеснения сообщает Чанёль. – Я думал, ты меня разогреешь перед танцем… Что делать, когда даже в этом храме искусства нет вдохновения?! Я хочу танцевать с нимфой, а не с бездушным деревом. Да, с бездушным, он попал в точку. И мое наказание мальчикам сегодня – лишение их красивого зрелища, к которому они привыкли. Смотреть, как я переодеваюсь. Мне всегда было плевать на то, что их взгляды направлены на мое обнаженное тело, что они ловят каждое движении и следят за тем, как тонкая ткань скользит по коже, спускаясь вниз по телу. Именно в эти минуты они затыкались оба и, хоть Чан делал недовольный вид, его взгляд горел вожделением. - Чон, ничего не случилось? – тихонько спрашивает Чондэ, подходя к ширме, но, не решаясь заглянуть за нее. – Хочешь, я поговорю с Паком? Он в последнее время очень болтливый. - Не стоит, Ким. Если нужно будет, я сумею заткнуть его. - Его только распалят твои слова. Он уже хотел писать отказ и жалобы на имя директора… Неудивительно. Мы дрались, как кошка с собакой, когда только начали заниматься. Вместо самих занятий, естественно. А сейчас просто терпим друг друга, плохо скрывая свое неудовольствие… - Хватит шептаться, голубки. Чен, говорить со стеной не очень интересно… она вообще отвечает тебе? Я уже стал забывать, каким остреньким может быть ее язык. Я вышла и подошла к Чанёлю, смотря на него пустым взглядом. Парень не затронул ни одну струну души своими словами. Не кажется ли ему, что я возвела каменные стены вокруг оледеневшего сердца? Это не малышка ЧжиЧон, которая впивалась ногтями в его рубашку, что кидалась угрозами, хоть и сама боялась реализовать их. Ненормальная бешеная Чон. Пак так рад был в первое время, что меня сильно загрузили… Теперь ему это совсем не нравится, он считает меня размазней, свечкой, что быстро перегорела в обыденной жизни. - Пойдем танцевать, Пак, - произношу я. – Ты решил оставить ту музыку? Она мне не нравится, мы провалимся на прослушивании… - Чон, Чон, это произойдет из-за тебя, а не из-за моей прекрасной песни. Не нравится, иди к директору и пожалуйся на свое неумение. Но, может, ради приличия поработаешь для начала? - Поменяй музыку, Пак, пожалуйста, - серьезно попросила я, не обращая внимания на его выпады. - Хм, - Чан вскочил с пола и игриво наклонившись, встряхнул головой. – Не дождешься, Чон, мы будем работать до потери сил. Если тебя не хватает на эту композицию, свали от меня. Я не хотела признавать этого, но Чанёль попал в цель. Всего на секунду мои ресницы опустились, прикрывая сожаление в глазах. Музыка хороша, но в последнее время ничто не трогало меня, проходило мимо, поэтому танец выходил бесчувственным, безликим. И внутренний пожар Чанёля, бушующий в его глазах, сжигал меня заживо, как сухой листик. - Ну, что, сосиска, начнем… Я только фыркнула в ответ и включила колонки. Доверять Чану было легко, его руки хорошо держали меня в воздухе, всегда ловили после поддержек за несколько сантиметров до пола. Я привыкла замирать на несколько секунд лицом вниз так, что ресницы касались ламината. Музыка звучала, мы двигались, но будто отдельно друг от друга. Слишком разные. Слишком непонятные друг другу. Слишком безразличные. - Что за черт… Ты не стараешься! – останавливается Чанёль, и я, выполняя очередной элемент, врезаюсь в его грудь. Придется смотреть в глаза. – Эй, Чон отойди… Ему так неприятно чувствовать мое тело в опасной близости?! Назло не отхожу и прожигаю взглядом, будто он виноват во всем. - Пак, я не сделала ни одной ошибки, - раздельно произношу я. – Что не так? - Ты оступилась, я видел… почему перестала ходить на дополнительные тренировки?! Где ты пропадаешь во время наших занятий?! – внезапно начал Чанёль, повышая с каждым словом свой тон.– Я хочу выступать на сцене, я хочу видеть в глазах радость, а не спокойную серость. Зачем ты пришла сюда, Чон? Правда, не беси меня. - Кто кого бесит, Пак, - замечаю я. – Тебе постоянно что-то не нравится, но у тебя нет выбора партнерши. Может, ты послушаешь меня и возьмешь другую музыку? Ты вообще слушаешь, что я прошу об этом последний месяц? - Малышка Чон, ну неужели ты думаешь, что я стану доверять твоему вкусу в музыке? Ладно, это бесполезно… Ты меня разочаровала, - махнул рукой Пак Чанёль и уже собирался уйти, но включил музыку снова и начал танцевать. Как жаль, что он не замечает моей просьбы. Ну, и гори один в своем пламени. Пытайся зажечь то, что не сможешь никогда зажечь. Танцуй в серой пустыне с фарфоровой куклой, лови ее, подбрасывая вверх, крути в своих руках и пой свою песню шепотом на ее ухо, которое не может слышать. Не замечай ее жизни дальше… Вся майка пропиталась потом. Чанёль сегодня с таким ожесточением тренировался, что полностью истерзал меня своими придирками. По сотни раз отрабатывали одно и то же движение до тех пор, пока руки и ноги не стали трястись. От нашего мертвого молчания, даже Чен уснул на диване. Теперь я трясла его за плечо, стараясь сдержать неловкую улыбку. Отчего-то непривычно было прикасаться к спящему парню. - Чен, спой для меня, - попросила я, зная, что он не сможет отказать. - Ты будешь танцевать? Тебе мало той тренировки, которую Пак устроил? – Чондэ протирает глаза и зевает. – Парень с катушек слетел уже, мне кажется, у него мания на этот танец. Сам не знает, что хочет. - Ну, - ухмыляюсь я, - он хочет Хи или Лизи с их пышными формами и милыми личиками, а вынужден коротать столько часов в моем присутствии. Сдается, он даже с тобой бы охотнее танцевал. Чен посмеялся, наверное, представляя их страстный танец с Паком, и замахал руками. Наваждение растаяло, как и минутное расслабленное состояние. Чондэ в мгновение стал серьезным: - Чжи, ты больше не будешь ходить на уроки вокала? - Нет, мне некогда… - опустила голову и поспешила скрыться за ширмой. – Мне хватит танцев. - Я думал, ты любишь петь, но, кажется, ты любишь кое-что сильнее…точнее кое-кого. Знаю,на губах парня блуждает хитрая улыбочка. Мы об этом никогда раньше не говорили. Никто мне не задавал вопрос про него. Никогда. С того самого дня, когда я и он узнали имена друг друга. - Чон, только не вздумай перебраться в домохозяйки окончательно, - начинает читать нотацию Чондэ, ходя по периметру зала. – Я, конечно, понимаю, женский инстинкт заботиться о парне, причем о таком классном, силен… но не забывай об уроках. Или тебе нравится носиться с поручениями? - Я лишь стажер, Чондэ, мне нужно выполнять задания прилежно. Я все же хочу выступать на сцене… - А мне кажется, твое старание вызвано не только этим желанием, - подмигнул Чондэ, а потом начал петь. И я была рада, что парень закончил этот разговор, от которого пошли мурашки по моему телу. Даже косвенное упоминание Ким Чонина заставляло тело напрячься. Не хочу ни с кем обсуждать его. *** И вновь я на том месте, где несколько часов стоял красавец со смуглой кожей и темными волосами. Он не стал дожидаться своего стажера, только оставил кружку с выпитым кофе и приклеенным сбоку стикером «Спасибо, Чон, было вкусно». Сколько людей уже увидели это? Сколько сплетен возникнет за спиной? Сколько раз успеют пошептаться мои одногруппники, когда я вернусь в общагу? Впрочем, мне кажется, что…лучше туда не идти. Еще полчаса провожу в поисках самого Кая в огромном здании. Телефон он выключил, чтобы не отвлекаться, расписание я где-то умудрилась потерять, поэтому теперь вынуждена бегать. Только бы успеть, не разочаровать его, не дать повода к сомнению, не вызвать недоброго взгляда. Я нахожу парня в студии, где снимается реклама мороженого. Красавчик игриво крутится на стуле, держа на коленях ребенка и заразительно смеясь на всю аудиторию. Женщины едва не теряют сознание, видя его открытую улыбку. Я сама прижимаю руку к сердцу, пытаясь успокоить его. - О, Джи, у тебя щечки покраснели, - говорит Чонин, махая мне рукой. – Еще полчаса, и я освобожусь. Неправда. Мне нужно будет ждать гораздо больше. Кай ни за что не уйдет раньше, он найдет еще тысячу дел, тысячу поводов задержаться здесь. Может, поэтому его уважают. Этот парень никогда не отказывается от работы, но мне кажется, что для этого есть своя причина. Он питается вниманием, обожанием, восхищенным взглядом. Он жнец душ, что каждый день подчиняет людей себе. Может, поэтому я, как зомбированная, сижу и смотрю, как он танцует с Сехуном. Не моргаю. Кажется, даже не живу на этой земле. Отрицаю все, кроме него. Всматриваюсь внимательно в каждое движение и стараюсь найти в карих глазах прячущегося дьявола. Но, увы, там лишь неземное блаженство, принадлежащее ангелу. И я вновь теряюсь, не понимая, как это возможно. Чонин стирает пот со своей шеи белым полотенцем, берет воду из рук девушки, улыбается ей и благодарит. Это я должна быть на ее месте, но я просто сижу на полу и жду, когда мой начальник Ким произнесет задание своим чарующим голосом. - Чон, я, пожалуй, задержусь еще ненадолго. Говорят, тут пришли фанаты, не могу им позволить мерзнуть на улице, - говорит Ким, наклоняясь ко мне и лучезарно улыбаясь. Он водит рукой перед глазами и довольно усмехается. – Прием, Чон, ты должна быть радостной. Если хочешь, можешь потренироваться, только… Я поднимаю взгляд, и будто кто-то хватает за горло так сильно, что перестаю дышать. Это пристальный взгляд Кая так действует, заставляя чувствовать себя прижатой к стене. - Только не опаздывай. Я киваю и еще несколько секунд сижу с прижатой рукой к горлу, проверяя, нет ли там ошейника с поводком. Чонин творит что-то невообразимое своим голосом, своими руками, своими губами. На него нельзя смотреть просто так. - Боже, он такой потрясающий, - слышу я голос девушки, прижимающей, как я несколько минут назад, руки к сердцу. – Впервые вижу такого айдола, он слишком добр ко всем. - Для ангела он чертовски красив, - добавляет другая, рассматривая полученный автограф на майке. – Хотела бы я быть всегда с ним рядом. Ради такого парня, что угодно можно сделать… Продай душу. Отдай тело. Он все равно не сможет оценить твою жертву. У него слишком много таких. Они ничего не понимают, не понимают, что нужно этому созданию… Я лишь презрительно и нагло смотрю в глаза девушкам, прежде чем выйти. - О, это Джи Чон, - слышу шепот за спиной. – Говорят, она по уши втрескалась в Чонина, даже умом тронулась. Бегает за ним, словно собачка. Ей явно хочется быть больше, чем стажером. - Неудивительно, я бы тоже хотела… Меня не смущают эти разговоры за спиной. Я научилась их игнорировать. Тем более девочки правы. Умом тронулась еще в первый день близкого знакомства с Каем и бегать стала сразу же. И да, я уже больше, чем стажер. *** Надо было остаться в студии, ждать Кима, сидя у двери и внимательно смотря на него. Он любит встречаться глазами и видеть восхищение, особенно на моем лице. А я сегодня сбежала, чувствуя, что не выдержу близости, этого тошнотворно-сладкого запаха его тела, слыша его бархатный голос. С недавних пор мне кажется, что все слова предназначены мне, что есть нечто тайное между строк… Сегодня я не заметила подвоха в разрешении уйти. Только сейчас мне показалось, что Кай хотел видеть меня где-то поблизости, что он хотел еще переслащенного кофе или хотя бы воды из моих рук. Я махнула головой и улыбнулась, как спятившая. Слишком мнительная, слишком много придумываю. Ким Чонин просто сводит с ума. Свое сумасшествие, волнение, чувство страха и преклонения я хочу выразить через танец. Быть честной можно только оказавшись за закрытыми дверями. Пока никто не видит, нужно обнажить не свое тело, а остатки души. Я знаю, что, скорее всего, не смогу рассмотреть ее отражение в зеркалах, но притворяться больше не в силах. Поэтому прихожу в танцевальный зал, бросаю сумку, нахожу спрятанный за матами диск с той самой песней, что написала вместе с Каем, когда еще не была его стажером. Чистая случайность, которая стала причиной нашего более близкого знакомства. В этой песне звучит сладость и резкость. Нежность переплетается с проклятием, а ритм похож на стук сердца и кипение крови. Мурашки идут по коже с первых секунд. С каждым движением дыхание замирает, затем снова появляется. Хочется кричать, но рот словно заклеен. Тело отдается музыке, позволяя управлять собой, будто к рукам и ногам привязаны цепи. Я просто не могу сосредоточиться на отражении в зеркале, я живу с этой мелодией в другом мире. Под моими ногами течет раскаленная лава, а сверху льет ледяной дождь из стекла. Нужно уворачиваться, нужно жить, нужно чувствовать, нужно бороться… Поэтому мое тело неестественно выгибается до хруста костей, до боли в спине, до слез в глазах и бешеного биения сердца. И только в конце, измученное, оно отдается порывам нежности, чтобы растаять, плавно упасть, словно вода, даря спокойствие, смирение. Я остаюсь лежать на полу в этой позе, хотя она очень неестественна и тело затекает в считанные секунды. Но мне кажется, что только сейчас я отдала дань своему божеству, что в очередной раз продала душу. Этот танец не видел даже сам Ким. И лучше ему не видеть мой обнаженный внутренний мир, пусть хоть что-то останется у меня. - Ага, ясно, - внезапно слышу сзади дрожащий от злости голос. – Значит… так, малышка Чон? Я убиваюсь с нашими тренировками, а ты игнорируешь их, чтобы потом прийти сюда?! ЧТОБЫ ТАК ТАНЦЕВАТЬ ОДНОЙ?! - Уйди, Пак, - я пока не поднимаю взгляда, потому что не хочу увидеть Чанёля. Но он никогда меня не слышал. Парень только сильнее хлопнул дверью, отрезая нас от другого мира. – Хорошо, Чан. Как давно ты стоишь там? - Достаточно, чтобы понять, на что ты способна. В голосе жесткость и серьезность, нет даже намека на ребячество. Уверена, что взгляд его такой же темный, как ночь за окном, и тело напряжено, словно перед броском. Чану не хочется больше издеваться, смеяться, дурачиться. Сзади меня стоял парень, готовый порвать глотку за свои цели любому, кто посягнет на них или помешает ему. Он тоже другой. Закрытые двери творят чудеса, оказавшись за ними, без лишних свидетелей, один на один с собой или врагом, можно увидеть истинный облик. - Эй, я с тобой разговариваю! – Чан не выдерживает и встряхивает меня за плечи, поднимая с пола и разворачивая к себе. – Что ты устраиваешь, Джи Чон?! Немедленно открой глаза, хватит придуриваться!!! Не хочу… И не могу сказать об этом, оставшись с обнаженной душой наедине с Чанёлем. Не хочу его знать… Не хочу разбираться во всем… Хочу притворяться дальше. - Какая же ты стерва, Джи, - сквозь зубы произносит Чан. – Думал, ты неспособная, а ты, оказывается, просто эгоистичная дрянь. Решила завалить со мной танец, чтобы потом поставить свой и одной выбиться на сцену?! Браво, классный план. - Это не так, - произнесла я, стоя с закрытыми глазами и чувствуя кожей горячее дыхание Пака. - Почему бы тебе так не стараться со мной? Может, ты хоть оправдаешься, а?! – зло требует Пак, тряся меня за плечи. – Молчишь. Сказать нечего. Спасибо, Джи, теперь я знаю, кто здесь мой личный враг… Он ушел, и только тогда я открыла глаза. Еще месяц назад я бы расплакалась от таких слов, заперлась в гримерной, позвонила Чондэ, но сегодня просто собираю вещи. Смотрю на часы. И только в этот момент пугаюсь. Я опоздала, Чонин полчаса назад закончил работу… Вот в чем мой животный страх – не найти его вовремя. И самое ужасное, что расписания в сумке нет. Мне нужно просто угадать, куда пошел Кай и догнать его. Это похоже на одержимость, болезнь, со стороны выглядит, что я спятила. Любой стажер бы пошел в общежитие еще несколько часов назад, извинившись перед своим начальником, но у нас были другие правила. Я просто была обязана найти парня, догнать, извиниться, как можно быстрее. Наверное, только у Ким Чонина мог быть такой одержимый помощник-стажер. Чон, я дома. Внезапная смс-ка. Игра в прятки отменяется. Я знаю, куда нужно ехать. Еще знаю, что ОН хочет меня видеть, иначе бы не написал. Не думала, что снова окажусь в квартире Ким Чонина так быстро. Сердце снова бешено бьется, к горлу подкатывает тошнота, а глаза испуганно смотрят на металлическую черную дверь. Сегодня я не вернусь в общежитие, завтра, возможно, снова пропущу тренировку… Ким Чонин, ты сводишь меня с ума. Неужели мне снова нужно зайти в этот дом? Снова увидеть настоящее лицо Кая с его горящим взглядом? Снова сдаться в плен? Знаю, что переступая порог и оказываясь за закрытой дверью, я лишаюсь шанса бежать обратно. Я попадаю в темный мир Ким Чонина с приторно-сладким запахом ванили, карамели и роз, от которого болит голова и трудно становится дышать. Пусть быстрее меня охватит этот проклятый аромат. Я не буду убегать…