За закрытыми дверями

Это было что-то новое. До этого момента я видела только жестокого Чонина, демона, что утоляет свое желание, упиваясь моей беспомощностью, но сейчас...сейчас это был искуситель. Он игрался и пытался заинтересовать меня в сделке с ним. Его черные глаза игриво блестели, когда рука нажала на выключатель, и наши фигуры окутала темнота. Только остались гореть тусклые две лампы в трех шагах, создавая необычную атмосферу таинственного вечера. Губы Чонина изогнулись в лукавой улыбке, будто он услышал участившийся стук моего взволнованного сердца. Длинные пальцы парня осторожно, немного щекоча, прикоснулись к моей руке, и я едва не ойкнула. Эти ласкающие движения, которые так редко тело ощущало от близости Кая, настораживали и, конечно, вводили в искушение. Так, незаметно с каждым его прикосновением, я сдавалась, отгоняла страх и желала узнать еще одну сторону Чонина... Искуситель, истинный искуситель, обладающий гипнозом. Чертовщина какая-то, но я вновь не желаю даже подать голос о спасении и молить о пощаде тоже не собираюсь. Если есть любовь, то она непременно сумасшедшая, люди правды, говоря обо мне так. Безумие - сдаваться Каю и покорно делать шаги назад, когда он легонько толкает меня рукой, направляя под тусклый свет лампы. Моя фигура теперь окутана теплым светом, в котором заметны летающие пылинки. Я закусываю губу, потому что не понимаю, что еще ожидать. Казалось, этот обладающий неземной красотой мужчина может снимать маску только у себя в доме, когда солнце заходит за горизонт и появляется холодный свет луны. Но нет, теперь и день не помеха. Во всяком случае, шторы всегда можно задернуть, свет выключить, а двери очень легко закрываются. - Чжи Чон, - игривым бархатным голосом произнес парень, отпуская мою руку и с вызовом смотря в глаза, - разденься немедленно. - Что? Ты просишь меня об этом? - Будешь спорить со мной или просто сделаешь, как я хочу? - Чонин озорно подмигивает глазом и с интересом смотрит на меня, словно хочет прожечь дыру. Он явно в нетерпении, охваченный понятным только ему одному желанием. - Ну так, Чжи Чон, что скажешь? Или, может, уже сделаешь? Как всегда выбор между покорностью и желанием возразить при одном взгляде в черные глаза мужчины, что так ярко горят даже в темноте, оборачивается моим проигрышем. Мне не хочется бояться его сейчас, а только и дальше видеть эту улыбку лукавых губ. Поэтому мои руки сами тянутся к вороту. Медленно под наблюдением Кая, под мои глубокие взволнованные вдохи, на пол слетает одежда. Она красиво спадает, словно шелк, скользя по коже. Я расстегиваю бюстгальтер после очередного кивка Чонина, что отступает на шаг во тьму, будто оттуда ему комфортнее смотреть на свою жертву. В голове вертится мысль "зачем я это делаю?", наверное, во взгляде тоже застывает этот немой вопрос. - Тшш, - Кай прислонил свой палец к губам, будто знал о моих мыслях. - Чжи Чон, ты так покорно это сделала, практически не засомневавшись в своих действиях. Каждый день я вижу твой восхищенный взгляд перед собой, но мне внезапно стало интересно, если я отвернусь, как ты будешь смотреть мне в спину? - Ты решил снова меня испытать на прочность? - осторожно спросила я, опуская взгляд и рассматривая ботинки Кая, в которых отражались блики от лампы. - Ты сомневаешься в чем-то? - В тебе. Мне стало мало, Чжи, просто знать, что ты прибежишь, - ответил Кай, громко выдохнув и закусив губу. - Есть в этом что-то лживое и наигранное, а хочется искренности. Я уже вижу, что ты не такая влюбленная дурочка, как в первый день, но ты не торопишься сбежать, да и я не горю желанием так просто бросать тебя. Хочу понять, что происходит у тебя в голове. Достойна ли ты быть рядом со мной...Могу ли я взять что-то у тебя еще... Окончательно растоптать независимость...Мне нужен вечный раб, душа, которая будет светиться, несмотря ни на что только потому, что я есть... А вдруг ты не достойна быть жертвой для меня, Чжи? - читалось в его темном взгляде. - Хотелось бы мне наказать тебя за свою бессонную ночь, - немного раздраженно произнес Кай, куда-то уходя. - Ты не спал сегодня? - Не спал, думал, чем бы одному заняться в такую прекрасную ночь, куда бы завтра сходить, как пройдет фотоссесия и почему моя милая знакомая, оказавшись в трудной ситуации, не стала просить помощи. Сколько недоверия, Чжи, - сказал Кай, вдруг возникая близко от моего тела и со скрипом разворачивая черный стул, стоявший ранее на съемочной площадке. - Садись, Чжи. Сегодня можешь не беспокоиться, я не собираюсь ругаться, только провести невинный разговор по душам. Невинный? Я стояла перед ним без одежды под лампой, которая прекрасно освещала мои царапины и несколько синяков, хранящих отпечатки пальцев Кая. Они, словно цепи и браслеты, сплетались на коже в причудливые узоры разных оттенков лилового, розового, сиреневого. У меня тоже была темная сторона, ее создал Ким Чонин, мужчина, что сейчас смотрел на каждую ранку и вспоминал те бессонные, но приятные для него ночи. Ким легонько толкнул меня на стул, присаживаясь на пол рядом, чтобы внимательно рассмотреть творение своих рук. Парень слегка улыбался, иногда поднимая взгляд на меня и всматриваясь так пристально, что мурашки шли по коже. - Спрашивай, Чжи, тебя ведь мучает вопрос, - спросил Кай, ненадолго приподнимаясь и заходя мне за спину. Вскоре я почувствовала, как что-то узкое и жесткое касается моей кожи. Через несколько секунд тело было привязано к стулу, также крепко связано, как руки и ноги. - Самое страшное что-то новое, не так ли? Неизвестность пугает больше, чем я? Я нервно сглотнула слюну, попыталась повернуться, но не смогла - кожа упиралась в черную витую веревку, а руки едва не сводило под давлением крепкого узла. В такие минуты начинается паника, потому что сбежать в этот раз уже невозможно. И я понимаю это только сейчас. - Эй, закрыто, что ли? - раздается голос из-за двери. - Тут вообще-то фотосъемка! Люди, вы с ума посходили? Тут уже толпа собралась! - Ты же не собираешься кричать? - Чонин прикладывает палец к моим губам, озорно оборачиваясь к двери. - Я не лгал, когда сказал, что не буду наказывать тебя. Можешь спросить, Чжи. Мы еще долго отсюда не выйдем. Кай был другим, как демон на переговорах, он сидел передо мной, причудливо изогнув ноги и склонив голову набок. Таким неземным существам не чужда красота, они те еще эстеты: абажур лампы был перевернут, чтобы мое тело украшало кружево из теней причудливо-необычного рисунка. Впервые видела на себе настолько восхищенный взгляд глаз Чонина, и вновь это запало в душу, вызывая новый прилив чувств обожания. Но еще я видела, как его глаза впиваются в мои заживающие шрамы... - Спрашивай же, Чжи, - снова произнес он, не отводя взгляда от длинной царапины на ключице. - Ты не считаешь себя жестоким? Ни разу не чувствовал себя виноватым за это? - А ты, Чжи? - он поднял взгляд на меня, и я снова забыла как дышать. Его темные волосы, расстегнутая на две пуговицы рубашка, темная кожа в таком приглушенном свете делали Кая таким желанным, но недосягаемым для меня. Он понимал, что я засматриваюсь, поэтому прикоснулся своими горячими пальцами к связанной щиколотке. - Не чувствуешь, что такая же жестокая? Сначала так радостно восхищаешься мной, признаешься в любви, но потом это резко проходит. Горишь желанием танцевать, а потом становишься посредственностью, не способной чувствовать. - Думаешь, я теперь пустышка? - спросила, вздрогнув от очередного прикосновения Кая, который накрыл завязанный узел своими руками и сжал мои ноги сильнее. Я всего лишь делала то, что он хотел, чтобы он был доволен всем, чтобы танцевать потом на сцене. Наверное, он почувствовал волну возмущения, что всколыхнулась внутри меня. Дыхание сразу участилось, а грудь стала вздыматься все выше и выше. Только стоило мне увидеть его глаза, как сразу все охладилось. - Говори, Чжи, если начала, - жестко произнес Кай. - Ты умело играешь на моих чувствах, Ким Чонин, - произнесла я, и уже больше не могла улыбаться. Было безумно страшно говорить о своих чувствах. Соврала бы, если умела, только прекрасно знала этот жесткий требовательный тон Кима, которым он требовал говорить. Может, его руки сомкнутся на моей шее сегодня, но только не из-за лжи. - Ты хочешь слышать всегда, что все любят тебя, Кай? Но это ведь все ради веселья, тебе этого мало. Правда? Ты испытываешь меня каждый раз, чтобы получать чуточку больше. - Твой взгляд по-прежнему преданный, - отвечает Кай, перебирая веревки на ногах своими пальцами. - Только что-то поменялось, Чжи, я знаю это. Так, черт возьми, мне теперь сложно тебе верить! Докажи... - Что? Разве я не просто стажер, который хочет попасть на сцену? Какие доказательства? - хотела посмотреть в глаза Кая и найти понимание, но увидела лишь привычную тьму внутри. А у нее свои правила, свой мир. - У нас все по-другому, никто больше не живет двойной жизнью, только ты, Ким и я. Каждый день скрываю все: свои мысли, свое тело, придумываю дурацкие оправдания, чтобы сбежать с тренировки и вовремя сварить твой любимый карамельный латте. Я не могу даже прекратить сплетни о себе. Меня едва не отчислили, выгнали из общежития, стали все ненавидеть. Ты, Ким Чонин, приручил меня, заставил бегать за собой, более того, ты... сделал меня зависимой от себя. Я знаю наверняка, что будет, если мы встретимся в квартире, но не видеть тебя невыносимо тяжело, и я все равно прихожу. Одно твое слово, Кай, и я могу вспыхнуть, как свеча, один взгляд - и все внутри мертвеет. Что мне нужно еще доказывать? - Я знаю это, - сказал Чонин, не без удовольствия смотря в мои глаза, в которых застыли непрошеные слезы. Он смотрел, словно дьявол, желающий довести человека до истерики. - Хочешь сказать, что я опустошил тебя? Тогда нечего было лезть, никто не запрещал быть обычной фанаткой, но ты так ринулась показывать свою исключительность. - Спасибо, что поставил на место, - с разочарованием в себе и с обидой сказала я, будто не смогла пройти через дебри к своим личным звездам. Откуда мне было знать, что появится это странное опасное чувство к Чонину и что он сам окажется опасным. - Если я такая пустышка, так избавься от меня! Не я первая, Кай. - А ты разве этого хочешь? - усмехнулся Чонин. - Нет. Но мое желание не играет никакой роли. - Я, - несколько минут гнетущей тишины развеялись от уверенного голоса Кая, - не хочу отпускать тебя. Эти слова должны восприняться радостно, особенно девушкой, которая любит мужчину, пусть и непонятным болезненным чувством. Но меня от этих долгожданных слов пронизывает ледяной страх. Мышцы тела напрягаются, а душа пытается кричать, когда дьявольские черные, отсвечивающие красным глаза Кая прожигают меня. Он хочет, он забирает в свой огненный плен, чтобы я вечно горела с ним вместе. Что это, очередная прихоть или внезапное яркое желание обладать кем-то, я не могу понять, но Чонин не откажет себе в желании. По тому как горели его глаза, как сжимались на моей коже его руки и как прикоснулись его полные губы к обнаженной ноге, пытка опаляющей страстью начиналась прямо в эту секунду. Ангел точно сейчас сгорит, его крылья, которые не видны обычным людям, уже сожжены и опадают пеплом к ногам Чонина. Следы от веревок станут клеймом, вечным напоминанием за добровольную сдачу в плен. Светлая душа раскрасится черными красками, потому что не в силах сопротивляться...Даже понимая, что можно кричать и просить о помощи, я просто теряю дар речи. Кай создает это безумие, и он влюблен именно в эту опасную связь. - Сегодня новая пытка, Чжи Чон, закрой глаза. Конечно, я слушаюсь, и Кай едва не мурчит от удовольствия. Моя кожа ощущает прикосновения полных губ с легким покусыванием на шее. Бархатная кожа Кима скользит мимолетно по моей, дразня, заставляя двигаться и замирать, чувствуя тиски. Все обостряется, каждое движение приносит шквал чувств, от которого хочется громко застонать. - Молчи, Чжи Чон, любой ценой, - шепчет Кай на ухо, прекрасно видя, как я мучаюсь от этих мимолетных ласк. В нос ударяет яркий запах сладкого кофе с карамелью, и невольно хочется сегодня захлебнуться им. Через секунду чувствую, как губы Кая припадают к моим, резко, неожиданно, жадно, и я ощущаю горячую сладкую жидкость во рту. Она приторным нектаром спускается по горлу, даря долгожданное тепло. Губы остаются приоткрытыми, но не получают поцелуя... Только напряжение никуда не девается, тело вытягивается как по струнке, я даже начинаю задыхаться, потому что знаю... Чонин стоит напротив меня и разглядывает обнаженное тело с преступным аморальным желанием разодрать его. И я жду этого резкого движения, но Кай не врет. Пытка будет медленной. Его прикосновения, как раскаленное железо, что стекает по моему телу, они не пропускают ни миллиметр кожи. Я чувствую, как он тяжело дышит, когда проводит губами по царапинам, вызывая ломящую боль в теле и невероятное желание прижать его руками к себе. Хочется жалобно стонать от того, что запястья сцеплены и не могут двигаться. Рука Кая обхватывает мои волосы и оттягивает их назад, другая рука сжимает грудь, мгновенно отпуская... Я все же издаю невольный вздох. - Придется тебя в очередной раз простить, - усмехается Кай, еще сильнее оттягивая волосы и шепча слова на ухо. Я ощущаю, как его горячее тело в шелковой рубашке касается моего живота, и вовремя прикусываю губу, чтобы сдержать очередной стон. Не понимаю, как он это делает, но я становлюсь послушной игрушкой в умелых руках. И сегодня действительно ужасно невыносимо ждать очередного мгновенного прикосновения к себе. Я только в ожогах, а желаю всем сердцем гореть в огне. - Как пожелаешь, Чжи Чон, - будто читая мои мысли, произносит Чонин. - Я тоже этого хочу. И тут меня озаряет внезапная мысль, что это его желания, а не мои. Мистика какая-то, будто ко мне в мозг проникли. Но какая сейчас разница, если Чонин рывком срывает с ног веревку и резко раздвигает их, ставя коленку. Вот тут начинается самая сложная часть игры... Каю нравится видеть мою беспомощность, слабость, зажмуренные глаза и тяжелое дыхание, когда его губы покусывают грудь и спускаются все ниже и ниже. Я вся извожусь, а он только смотрит, питаясь в свое удовольствие моим мучением от этих ласк. Его зубы смыкаются на сосках, на коже, наверняка оставляя темные пятна. То ли мне кричать от боли, то ли стонать от наслаждения, не знаю, но Чонин внезапно приказывает: - Пора открыть глаза, Чжи. Он стоит прямо передо мной, смотрит сверху вниз своими горящими от желания глазами. Каю жизненно необходимо увидеть мой преданный взгляд, который признает в нем Бога. - Мне мало этого, Чжи,- бархатный голос снова звучит над ухом, а у меня едва сердце не взрывается внутри. Парень снова склоняет голову и лукаво улыбается, пугая своим демоническим видом в тусклом свете лампы. Чонин становится в опасной близости, рукой он давит на мою шею, чтобы подняла голову вверх, а потом вдруг пальцами резко входит в меня. Я сильно вскрикиваю, но начинаю сразу кашлять, задыхаясь, от его цепкой хватки... или от жуткого возбуждения. Его пальцы то слишком грубы, то необычайно нежны и вызывают внутри такое непреодолимое желание, что я начинаю выгибать спину... Жуткая пьянящая тишина с привкусом карамели во рту, с выступающим потом на теле и едва слышными каплями смазки, что стекает из меня по стулу на пол. С закусанными губами, зажатой в руке шеей, изломленной спиной, но с пальцами Чонина внутри, я хочу продолжения. Жутко. Безумно. И Кай, глядя в мой полный мольбы взгляд, превращается в настоящего дьявола, одержимого желанием. Он устал сдерживаться сам, в его вырвавшемся стоне такое же нетерпение, как и у меня. Чонин закидывает связанные руки на себя, придерживая мое тело, ногой толкает стул, который с грохотом падает, в тот момент, когда я чувствую твердый член, упирающийся мне между ног. Знаю, что это будет жестко, но... никак не ожидаю таких глубоких вздохов, рвущихся из его груди. Мне уже так сложно сфокусировать взгляд, я могу только неловко пытаться держаться ногами за Кая, чтобы не упасть. - Чонин, Чонин, - тихо начинаю шептать, постоянно сглатывая слюну и пытаясь сказать, что больше не могу так. И тут вижу его взгляд, настолько черный, настолько глубокий и опасный, что становится больно смотреть. Не знаю, кто передо мной. Я хочу вскрикнуть от удивления, но мы внезапно падаем на пол, губы Кая тут же впиваются в шею, а член входит быстро и резко. Знаю, что в эту минуту границы мира тают, нет недозволенного, нет запретного, нет боли, которую невозможно стерпеть... Если бы не рука Чонина, что прикрывала мои губы, я бы кричала, что мы обязаны быть вместе... *** Снова эта давящая тишина, и узор от абажура на моем теле. Я знаю, что вновь поддалась на искушение демона, что разглядывал меня, сидя рядом. Его глаза блестели еще ярче, забрав взамен удовольствия очередную частичку моей души. Кай выглядел, как довольный кот, пресытившийся сметаной. Он хотел разобраться в себе и во мне, но, кажется, запутался еще больше и хотел бы продолжить эксперимент. - Это не доказательство, Чжи Чон, - внезапно произнес он, откидывая рукой волосы назад. И вновь что-то хищное, вечно голодное заблестело в глазах, показывая недовольство монстра. - О чем ты думаешь Чонин? - с опаской спросила я, готовая уже отползти к стене. Неужели игра продолжается, это не все оттенки Кима? Ему нужно что-то еще?! - Видел твой уличный танец в интернете, Чжи, - вдруг сообщил Кай, ловя меня за руку и подтаскивая к себе. - Я же сказал, что мы будем здесь, пока не поговорим на все интересующие меня темы. - Танец сумасшедшей Чон. - Ага, талантливой горящей Чон... Я думал, ты перестала так танцевать. С этим Чанёлем получается что-то нелепое, и у меня дома ты танцуешь не так, а я всегда хочу видеть тебя такой. Разве сложно делать всегда так, как я прошу? Снова испугалась и дернулась, увидев его недовольно-рассерженный взгляд. Он так смотрел всегда, когда задавал один проклятый вопрос. - Знаешь, почему я тебя порой ненавижу, Чжи? - спрашивает Чонин. Я осторожно киваю. - Ответь на мой вопрос. Что важнее для тебя, я или танцы? Я закусила губу, потому что до сих пор не придумала ничего. - Ну же, Чжи, смелее... Сегодня я ничего тебе не сделаю. - Не думаю, что можно ответить правильно. Мне сложно делать все правильно, Кай, но я не могу отказаться... - Вот за это ненавижу, Чон, - перебил Чонин, - еще никогда не сказала, что важнее всего ты и твоя мечта. В самом начале в тебе было много искры, которая светилась у тебя в глазах. Этим ты поразила меня в первый день выступления. Я знаю, почему ты терпишь все это, как никто другой понимаю. В юности мы богаты именно своими планами, амбициями и желаниями. Окрыленные тщетной, но такой красивой надеждой на славу, мы становимся пленниками собственной мечты и постепенно лишаемся света. Ты терпишь все, ради выступлений, но забываешь об этом слишком просто. Я не допускал таких ошибок, Чжи. Вокруг меня одни потухшие люди. Меня затрясло от этих слов. Не в угоду ли ему я все говорила и делала? Эта игра в жестокость заставила меня сомневаться, думать, как спастись. Не горю?! Моя мечта опустошила меня?! Губы плотно сомкнулись от обиды. - КИМ ЧОНИН! - злобно прошипела я, впервые за все это время. - Не смей мне это говорить! Ты один?! Ни у кого больше нет мечты? Да все в этом здании рвут на себе волосы, чтобы на миллиметр приблизиться к ней! Какая разница, что мы отвечаем на вопросы, посмотри, что мы делаем! - Вы губите себя, в особенности ты, Чжи Чон, - усмехнулся Кай, все еще не расцепляя свои пальцы на моей руке. - Этот Пак Чанёль губит твой талант каждый день, ты же знаешь это сама... Посмотри правде в глаза, Чон, здесь ничего не светит. Никакой сцены, никаких грандов, никаких сложных танцев, на которые ты способна. - Значит, все же что-то есть? - спросила я, со злостью смотря в черные глаза Кая. - Есть, и я не дам этому потухнуть, - твердо произнес Чонин, резко притягивая меня к себе и прожигая взглядом. Между нашими лицами осталось всего несколько сантиметров, и вновь что-то странное появилось в глазах Кая. Что-то личное, скрытое, непонятное и голодное. Я дернулась, но Кай удержал меня. - Столько всего выдержать, чтобы танцевать с Чанёлем? Нет. Ты, Чжи Чон, обязана танцевать со мной. Только со мной, других вариантов просто не может существовать. Светлая взаимная любовь между нами, конечно, невозможна, как и в принципе какая бы то ни было любовь, но мы прекрасно поддаемся искушению. - Никакой любви? - повторила я, вспоминая про все свои безумные чувства. Это не чистая невинная любовь, но все же одержимость. Неважно, откуда она взялась. Довольно с меня унижений. - Я... докажу тебе, что смогу танцевать. - Я и не сомневаюсь... - Без тебя. - Что? - Кай резко поднял взгляд и со злостью посмотрел. - С ума сошла? Я знала этот тон, нетерпящий споров и возражений, и тяжелый взгляд этих черных глаз тоже знала. Кай начинал злиться, а перед моими глазами постепенно вырисовывалась канва разговора. Может, Кай не разобрался в том, что происходит в наших душах и как мы сумели измениться, но он этим вечером хотел убедить меня танцевать с ним. "Доказать" - значит, станцевать с ним, а не бороться против него. - Ты хоть понимаешь, против кого идешь? - с ухмылкой спрашивает Кай. - Это безумие, Чжи Чон. Безумно интересно, что из этого получится. Уверена, что сможешь со всем справиться? Совсем немного злости, капелька беспокойства, но в основном игривость демона, который решил отпустить побегать на волю свою служанку. Ее надо проучить и показать, как жесток реальный мир. Мне казалось, что ему интересно, но пристальный взгляд, будто говорил "еще не поздно, ты можешь передумать". Что ж, это мне говорил и мой разум, только к черту его. Сегодня мы начинаем жить мечтой. - Я постараюсь, Кай. - Ты знаешь, куда нужно вернуться. Время перед выступлением еще есть, мы успеем потренироваться. Точно сможешь со всем справиться? - Кай исчез на несколько минут и возник, будто из ниоткуда, у двери уже одетый. Прижался ухом к двери. - Там много народа собралось за эти три часа, все на нервах и явно не ожидают увидеть здесь обнаженную Чжи Чон с веревками. Надеюсь, ты знаешь, как это все объяснить. Справишься? Секунда безмолвия, пока еще дверь не открылась и не пропустила свет в этот мир тьмы...