За закрытыми дверями

Что-то определенно странное творится в нашей жизни, но мы не можем разобраться сами в себе. Почему я недолюбливаю Чанёля? Почему он не может терпеть меня? И главное - почему, несмотря на все это, я переступаю порог его дома, а парень говорит "проходи". Мы мнемся в коридоре, сталкиваемся в проходах, задевая друг друга плечами, будто ужаленные пчелой людишки паникуем и хаотически начинаем двигаться. Ошалелые. В полном смысле этого слова. С быстро бьющимся сердцем, мурашками, что расползаются по коже, и любопытством, перемешанным со страхом, смотрим друг на друга. Я сглатываю слюну, смотря испуганно на Чанёля, и замираю в коридоре. - Эм, короче, тут ванна, - поясняет он, и от волнения голос парня становится хрипловатым. - Напротив моя комната, лучше туда не входи, не хочу, чтобы ты... - Осквернила твой уютный укромный уголок для творчества? - Лучше молчи, Чжи Чон, иначе я передумаю. Я изобразила жест, закрывающий мои губы на молнию, и неожиданно увидела в ответ игривую улыбку Чана. Он быстро опомнился, снова нахмурившись. Но зачем делать вид, что все по-прежнему плохо? Мы просто спятили, Пак, потому что ты уже скоро позовешь меня пить чай с бутербродами. - Будешь спать в зале, на диване, плед я тебе дам. И не раскладывай свои вещи, это не твой дом, не забывай об этом, - говорит Пак, пытаясь напугать меня и внушить уважение к себе. Но я, внимательно слушая, ощущаю только странное покалывание внутри, не возвещающее ничего хорошего. - В общем, не надоедай мне своим присутствием, веди себя тихо. Хочу чувствовать, что никакой Чон в этом доме нет, поэтому... - Я просто пришла переночевать, Пак, и я не храплю, - снова усмехнулась я, поднимая взгляд на двухметрового красавца. - Снова препираешься? Можешь быть милее, чем обычно? - покачал головой Пак, закатив перед этим глаза. - Спасибо, Чанёль, - вполне искренне, от всей души, без тени иронии. И это производит эффект. Когда ждешь очередной язвительной фразочки, а слышишь чистосердечную благодарность, что-то рушится. Еще одна монетка в копилку странностей сегодняшнего дня. - Эм... - Пак быстро заморгал, видно, сразу забыл, что хотел сказать. - Ну, в общем уже поздно, пора спать. Он быстро развернулся и захлопнул передо мной дверь своей чудесной запретной комнаты. Я несколько минут стояла перед ней, разглядывая узор на двери и представляя, что же там за ней творится. Почему в последнее время меня так тянет за закрытые двери, в чужие судьбы, в чужие души? Почему, получая возможность прикоснуться к другому человеку, я боюсь и не смею потревожить чужое спокойствие? Потому что Ким Чонин испугал меня своей тьмой. Снова закололо в области солнечного сплетения. О нет, Чжи Чон, ты не можешь скучать по этому дьяволу. Ким Чонин. Все окна нараспашку. Холодный ветер должен остудить его пыл. Снова он недоволен и мучается от этого непонятного чувства. Вроде бы сегодня все было так, как он хотел от первой минуты его пробуждения до звука закрывающейся двери привычного номера. Ему рукоплескали, смотрели, как на божество, даже эта девчонка, Чжи, так же усердно бегала по поручениям. Ким Чонин улыбнулся, прикрывая глаза и вспоминая детально ее лицо. Слегка безумный взгляд с расширившимся зрачками, глубокие вдохи от бега, пересохшие губы пепельно-розового цвета, капелька пота, что скатывалась по виску... И, конечно, эмоции, чувства, что накрыли его, стоило их взглядам столкнуться. Она в его власти, это бесспорно. Ким улыбнулся, зная, что сил для сопротивления у нее не остается. Прекрасно. Замечательно. Бабочка попала в сети к пауку, но в этот раз он не хочет убить жертву и выбросить, как ненужную вещь, он хочет оставить ее себе. И вроде все идет, как надо, он помогает жизни создавать нужные обстоятельства, но почему-то этой ночью... Этой темной ночью прекрасная бабочка не вязнет в густой тьме, не паникует, пытаясь вырваться из плена, запутываясь еще больше в паутине, не замирает, делая глубокий вдох, почувствовав на себе прикосновение холодных пальцев. - И куда же ты пошла, Чжи Чон? - спрашивает раздраженно Кай, запрокидывая голову назад. - Разве тебе есть куда идти, кроме этой квартиры? Или ты боишься попросить меня о помощи? Последняя мысль отчего-то польстила Чонину. Она оправдывала поведение девчонки этой ночью. Пусть помучается подольше, если ей так хочется. Какая разница, сколько она будет метаться, если выход один. - Ей могу помочь только я, - улыбнулся Ким, охваченный этаким синдромом бога. Хотя кто знает, возможно так и было, потому что в нескольких километрах, лежа на твердом диване скромной двушки, прикрываясь тонким пледом в клетку, Чжи Чон чувствовала странное покалывание в груди до тех пор, пока Ким не решил, что деваться ей некуда. Пак Чанёль. Я будто не у себя дома, постоянно чего-то шарахаюсь, прислушиваюсь к потусторонним звукам и пытаюсь осознать, как докатился до сегодняшнего поступка. Впрочем, у меня у меня есть на это причина - безумная Чжи Чон. Она, кажется, спала на моем диване и видела тридцатый сон. И как она так может спокойно спать после такого дня? Конечно, не знаю наверняка, не входить же мне в зал и не пялиться на нее... Просто прижался ухом к двери. Комната утопала в мертвой тишине. И я проскользнул на кухню, плюхнулся на стул. В моих руках был смартфон с наушниками, а также несколько спокойных минут, чтобы разобраться с внезапной проблемой и с причиной того, почему она оказалась в моей квартире. - Мать твою, Чондэ, ты совсем не умеешь выбирать себе друзей, - прошипел я, едва не скрипя зубами. Нервы постепенно отпускали, и злость захватывала с ног до головы. - И почему я поддался на твои уговоры?! Я снова поссорился с Чжи, хотя было парочку секунд, когда мы по-доброму смотрели друг на друга. Хорошо, что моя злость никуда не делась, и я без особых угрызений совести развернулся к девчонке спиной и пошел домой. Плевать на ее чувства, на ее ругательства, на нее саму, она сама виновата в своем положении... Но вдруг раздался звук сообщения, и, достав телефон из кармана, я увидел длинное сообщение Чондэ в достаточно грубом тоне. Он чуть ли не приказывал мне помочь Чон, и ему было плевать на все обстоятельства и мое отношение. "Да пошел ты", - ответил я. И тут же через секунду получил. "НЕМЕДЛЕННО ПОЗОВИ ЕЕ С СОБОЙ. Я НЕ БУДУ БОЛЬШЕ НИЧЕГО ОБЪЯСНЯТЬ,НО ГАРАНТИРУЮ,ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ" Совсем не похоже на Чондэ, который никогда так ни с кем не разговаривал. Я даже от удивления остановился. Не понимая совсем ничего и тем более причину, по которой Чжи должна была ночевать у меня в доме, я все же позвал ее с собой. - Блин, Чондэ, ты сам пожалеешь, если весомой причины не будет, - снова со злостью произнес я, печатая сообщение. "С какой радости, я должен был пускать ее к себе?!" Чондэ прислал сообщение без слов, в нем было только одно видео. Конечно, с кислой миной на лице я нервно нажал кнопку play, не ожидая увидеть ничего занимательного, но уже через десять секунд не мог унять свое сердцебиение. Невозможно. Рискованно. Она чокнутая. Проносились мысли в моей голове, когда на экране на узком парапете городского моста моя спятившая напарница танцевала на грани жизнь и смерти. Меня не так удивил танец, пластичность, гармоничность движений, как легкость, с которой она это делала. Черт, Чон, это мост! Внизу, с одной стороны река, а с другой - асфальт! Это не поле с ромашками, чтобы улыбаться и беззаботно прыгать! И между тем я был очарован, совсем не замечая, что перестал злиться. Всего лишь на секунду представил, что я мог отказать ей, оставить в том коридоре, и сразу становится жутко. Как будто она снова пойдет танцевать, только теперь в темное время суток и переломает свои кости. Она точно спятила, потому что я не понимаю, зачем нужно так рисковать... Но это был очередной волшебный танец в исполнении Чон, очаровавший меня. Чжи Чон. - Черт бы побрал тебя, Ким! Я схожу с ума, если не могу заснуть без тебя, - смеюсь, уткнувшись лицом в подушку. - Может, меня еще и совесть мучает за то, что я продолжаю бегать? Пора спать, завтра будет целый день, чтобы снова подумать над своей жизнью и попытками выкрутиться из цепкого захвата Кая. Он вроде бы и не держит, но я все равно возвращаюсь. Но, снова странное дело, если меня нет, он знает, как в считанные секунды возвратить меня обратно. Этакое чудо телепортации. И тут внезапно раздается стук в дверь. Меня словно током пронзает ощущение близости чего-то враждебного. Боже, это же не может быть Кай, он никак не может очутиться в этой квартире, они с Чаном не могут быть друзьями. Слишком глупо, но, обернувшись в теплый немного уродливый плед с бахромками, медленно подхожу к двери. Не знаю чего я жду...того, что липкая тьма просочится через древесину и окутает меня или что в нос ударит резкий сладкий запах латте. Еще стук. Более настойчиво. А я все трусь, как кошка, у двери, разглядывая очертания чужой размытой тени в узкой полоске света на полу. - Кто там? - Я. Может, откроешь? Глубокие вдохи, скользкий мокрый пол, мертвая странная тишина, которая прерывается резкими ударами моих рук о стены, двери, ручки. Я испугалась его впервые, хотя он всего лишь сжал меня в своих руках и его горячее дыхание едва коснулось моей шеи. Но сработал странный животный инстинкт, заставивший меня искать укрытие. Я закрылась в ванне на щеколду и стала прислушиваться. Раздался осторожный, равномерный стук в дверь. - Кто там? - Я. Странная аналогия. Сейчас за дверью стоял Пак Чанёль, а не Чонин. Парень явно не додумается до странной жестокой игры Кима. - Чего тебе? - спросила я, поднимая глаза. - Иду пить чай, будешь со мной? - Да, Пак, буду, - осторожно произнесла я, выходя из комнаты и на всякий случай оглядываясь. Уже параноик. Здесь совсем не пахнет розами, карамелью, в квартире Пака царствует духота и запах освежителя воздуха то ли с орхидеями, то ли с ландышами, пробиваются нотки скисшей лапши и тлеющих сигарет. - Ты же не подсыплешь мне отраву в чай, Пак? - Я не собираюсь избавляться от тебя в своей квартире, зачем мне столько проблем? - усмехнулся Чанёль. - Тем более ты сама с этим справишься и без меня. Он кинул мне телефон, и я увидела на стоп-кадре свое утреннее выступление. Интересно, Чан хочет услышать объяснение этому безумию? Я бы с удовольствием познакомила их с Кимом поближе, тогда бы вопросы отпали сами собой. Но Чанёль ничего от меня не ждал, а только судорожно пытался быстро прибраться на кухне. Пригоревшие пятна на плите, скисший супчик в кастрюле, валяющийся носок между дверным косяком и стеной... Парень, кажется, немного смущался, особенно моего пристального взгляда на его манипуляции. Я просто радовалась, что есть Чан с этой бытовой грязью в квартире, есть Чан с морщинкой задумчивости на лбу и закусанной губой. Так хотелось встать и сказать "оставь в покое эти крошки на столе". Они говорят мне о том, что ты человек. Ким жил в стерильной квартире. - Зачем ты так танцевала? - наконец-то спросил Чан. - Ради этого меня разбудил? - хмыкнула я, отпивая из поставленной передо мной чашки чая и смотря за Чанёлем, что неуверенно держался за свой бокал с напитком. - Знаешь, Пак, твои руки так трясутся, будто ты алкоголик, причем на первом свидании. Он только фыркнул в привычной ему недовольно-возмущенной манере. - И допытываешься до меня, зачем я так поступаю, - продолжала свое издевательство, - так может, я тебе нравлюсь? И кружка понеслась вниз, разбиваясь о кафельный пол. Мои ступни почувствовали мгновенно остывающий напиток, разливающийся по плитке. Я посмеялась, увидев ошарашенное лицо Пака. - Не придумывай, Чжи Чон. - А почему нет, Пак Чанёль? По всем правилам дорам, мы должны влюбиться друг в друга. Мы ненавидим, постоянно ссоримся, опускаемся до оскорблений, чем не пара? - Боже, Чон, - засмеялся Чан, плюнув на попытку вытереть чай с пола и усевшись на стул напротив меня. Он пристально всматривался в мои глаза, но я знаю, что он увидел бесчувственную темноту. - Ты даже не представляешь, какой странной теперь мне кажешься. То танцуешь, как робот, то порхаешь, как бабочка... Хочу в последний раз тебя спросить, ты будешь со мной танцевать? Не будь лгуньей в этот раз. Мы так нечасто смотрим друг другу в глаза и не замечаем, что внутри все горит, как костер. Злость подкидывает дровишек в наш вечный огонь, и ложь под руку с разочарованием танцуют польку. - Ты хочешь, чтобы я танцевала с тобой так же, как на мосту? - Да. И, если надо будет тренироваться там, то мы вернемся, - твердо ответил Чанёль. - Я написал безумную музыку... - Так будь сам безумным, Пак! - взбесилась в секунду я. - Возьми и прочувствуй мои эмоции, проживи их... Ах да, ты понятия ни о чем не имеешь! Так что же ты ждешь? - У Кая научилась бросать такие фразы? Я снова нервно рассмеялась, нагнулась к Паку и ядовито прошептала: - Да, у него. - Хм, ну уж прости, что не дотягиваю до такого гения, - и судя по голосу и взгляду парня что-то внутри произошло. Он действительно разозлился, потому что его задели. - Хватит равнять всех под этого парня, здесь только ты и я. Сам знаю, девушки без ума от таланта Кима, готовы целовать ему ноги, дарить свои поцелуи, писать стихи и витать в облаках двадцать четыре часа в сутки, представляя, как развеваются его волосы на ветру! Думаешь так сложно заставить трепетать твое сердце? Посмотрим...Что там делает Ким? И Чан, схватившись за ворот моей рубашки неожиданно притягивает меня к себе и впивается губами. Немного грубо, неумело, непривычно. Они липкие, теплые, совсем не властные. Я хотела дернуться поначалу, резко оттолкнуть парня, но растерялась и на вздохе возмущения приоткрыла губы сильнее... Кажется, Чанёль в гнетущей тишине, где раздавались звуки наших движений, понял, что совершил ошибку. Ему не следовало меня целовать и придерживать мое лицо своей горячей ладонью, стискивая подбородок, тоже не стоило. Однако уже было поздно - наши языки соприкоснулись, а мои зубы сомкнулись на его губе. - Эй, ты чего кусаешься, Чжи Чон?! - начал возмущаться Пак, словно ребенок. - Мы должны продолжить, чтобы твое сердце дрогнуло? Или Чонину дозволенно гораздо больше? Я прищурилась и несколько секунд прожигала Пака своим взглядом. Знал бы он как горело мое сердце в эту минуту, путевка в ад была получена. Мне казалось, что Кай уже знает о случившемся... - Не смей так делать, - прошипела я, утирая губы ладонью. - Не слишком ли, Чанёль? - А тебя никто сюда насильно не тянул, - ухмыльнулся Чан. И кухня вновь погрузилась в тишину, от которой начинала болеть голова, невольно хотелось пошуршать или что-то уронить. Сначала я хотела развернуться и уйти, но резко развернулась и дала Паку пощечину. - Ага, значит, у меня не очень получается быть Кимом... Он смеялся, ехидно, злобно, понимая, что позволил себе лишнего. Но ведь, если начал наступать, нельзя показывать другому, что ты боишься или жалеешь о своем решении. А я уже замечала грусть в глазах Пака, только он никак не хотел замечать мою. Правда, Чонин из него никакой, слишком много страха, жалости и человеческой злости, а еще никакой жестокости. Холодное стекло стола резко касается кожи, вызывая мурашки. Грудь часто вздымается, прикасаясь к горячему телу Чонина, нависшего сверху. Я совсем не знаю, что делать, когда мои руки, словно закованные в цепи, держат руки Кая. Рубашка почти расстегнута, остается всего лишь одна пуговица, которая через секунду отлетает от одного взгляда Кима на мою грудь. Дергаться почти бесполезно, каждое мое движение оборачивается более сильной хваткой, от которой ломит запястья. Колено Чонина едва не упирается в живот. - Разве не этого хотела ты, Чжи Чон? - шепчет он со злостью, покусывая мою шею. - Стоит ли теперь бояться? А бояться было нельзя. Он хотел, чтобы я смотрела в карие глаза, не моргнув, и не прикусывая губу. Этот взгляд, что выжег меня, запомню навсегда. Именно в ту ночь я поняла, что Ким Чонин другой. Он не звезда с обложек журналов, он не смазливый парень и даже не хороший танцор, он демон, который всего лишь одним взглядом своих черных глаз с лихорадочным блеском дикого животного, заставил меня прошептать. - Я люблю тебя, Кай. - Да?- он довольно усмехнулся, освобождая одну руку, чтобы сорвать с меня лифчик. Холодный пот, выступивший на коже говорил о страхе, но я отчего-то под этим взглядом не могла не обожать Кая. Он был так резок, жесток, насмешлив, его губы, как раскаленная лава, сжигали каждый миллиметр кожи, к которому прикасались. Я дергалась, все чаще дышала, но двигалась в его руках, как он желал. Порой было ужасно больно, особенно когда мои волосы были оттянуты назад, когда его зубы смыкались на моей коже. Но после каждого дразнящего движения Кай смотрел на меня и как бы насмешливо негласно спрашивал "любишь как и все? Попробуй дать мне больше" Мы были одни, за теми самыми закрытыми дверями, где Ким снимал маску ангела и давал волю демону, живущему внутри себя. И ему нужно было не только мое тело. Правда, в ту ночь я думала, что Киму просто необходимо выплеснуть свою жестокость на ком-то... - Не на...- начала шептать я, чувствуя, как вжимает его сильная рука мое тело к столешнице и как другая задирает ногу. Но всего лишь один взгляд, как разряд молнии, и мои покусанные губы издали приглушенный стон. Он поймал его и впервые улыбнулся. - Если ты так хочешь, я буду твоим, - немного издевательски прошептал Ким, рывком расстегивая и свою рубашку. - Попробуй, если не боишься. Он точно не боялся, а брал то, что хотел. В памяти навсегда остались его поцелуи, глубокие и чувственные, горячее дыхание над ухом, глухие стоны и звук капающей крови со стола. Рубиновые капли сверкали не хуже драгоценных камней на темном паркете. Безумие, опьянение, что-то неестественное будто окутало меня. И раскаленные прикосновения уже дарили приятную боль, и тяжелый черный взгляд стал опиумом для души, и жестокость стала необходимостью, на которую, реагировало тело... С той ночи Ким стал моим наваждением, и я не знала, куда деваться. Все перемешалось, а внутри что-то изменилось, будто теперь девочка по имени Чжи Чон была невидимыми цепями прикована к этому человеку. Не знаю, что увидел Пак в моих глазах, глядящих в пустоту, но его рука сразу потянулась к моей. - Чжи Чон? - обеспокоенно спросил он. - Чанёль, - ледяным тоном произнесла я, переводя взгляд на лицо Чана. - Ты отвратительный Ким Чонин. - Личиком не вышел? Или не такой сексуальный? - с легкой усмешкой спрашивает парень, ожидая моей ответной реакции. - Знаешь, Пак, - я, глубоко вздохнув, снова сажусь напротив парня, - Чондэ всегда мне говорил, что ты хороший человек. Скажу правду, никогда этому не верила. Мы с тобой не ладили достаточно долго, но ты все же позвал меня к себе...Да и совесть у тебя есть, Пак. - К чему ты это говоришь, Чжи? - К тому, что можно ошибиться в своем мнении. Не надо делать поспешных выводов, ты ведь ничего не знаешь обо мне и Чонине. - Так вперед, Чжи Чон, проясни ситуацию, - вдруг говорит Пак, с грохотом ставя передо мной чашку с конфетками. - Расскажи все, как есть. Знаешь, какие сплетни ходят про тебя, что шепчут девушки по углам, что говорят за твоей спиной? - Хм, дай подумать, - я с легкой улыбкой на губах ответила, - что я полоумная фанатка, которая сошла с ума от любви к Киму, а он в очередной раз терпит это. Еще говорят, что я сумасшедшая или шлюха. Но последний вариант самый редкий, ибо он кидает тень на светлый ореол Кима. - Так ты знаешь? - немного удивленно спрашивает Чанёль. - Почему молчишь, ели все это неправда?! - Но ведь, согласись, быть местной сумасшедшей не так плохо, - я улыбнулась, разворачивая конфетку. - Мне уже все равно на это, от подобных слухов не отделаться, Пак. Сумасшедшим мало веры. - Я могу поверить тебе, Чон, - мы несколько минут смотрели друг на друга, понимая всю абсурдность ситуации. Но Глаза Чанёля неотрывно смотрели в мои, будто узнать правду было самым главным в жизни. Этот взгляд был теплым, нежным, постепенно он становился каким-то восхищенным. - Хм, ладно... Пойдем со мной! Не знаю, почему Чанёль расщедрился и что толкнуло его на этот шаг, но передо мной открылась дверь его комнаты. Более того, когда я сделала шаг вперед, и она закрылась, мир не рухнул. Я с интересом огляделась, посмеялась над скомканной в клубок постелью и разбросанными кроссовками, шнурками, что висели на спинке стула. И тут мой взгляд зацепился за синтезатор, к которому была приставлена гитара. - Это шаг с моей стороны, Чжи Чон, - немного замявшись, произнес Чанёль, а потом сел на стул и взял гитару в руки. - Я люблю писать музыку по ночам, отражая в ней все свои эмоции. Это моя мечта, и мне надо сделать ее реальностью... любой ценой. Я всматривалась в его шелковистые волосы, что небрежно спускались на лицо, на ключицы, выглядывающие из ворота футболки и, конечно, на длинные пальцы, перебирающие струны. В тусклом свете настольной лампы Чанёль выглядел очень красивым, что невольно захотелось... присоединиться к его милому миру. Я села на пол, поджала ноги и запела знакомую песню. Чан поднял голову, озорно улыбнулся, кивнул, продолжая играть. Казалось, что с каждой минутой музыка преображается, будто оживает. Мы можем раствориться в ней, забывая обо всех проблемах, злости, обидах. Как-то так получается, что за первой песней идет вторая, третья, четвертая, у Пака по-прежнему играет легкая улыбка на губах, а пальцы умело перебирают струны, а я, положив руки под голову, засыпаю под звуки волшебной музыки. И первым, что вижу, открывая глаза - это лицо Пака с прикрытыми глазами, обрамленными пушистыми ресничками. Он сидит напротив меня на полу, так же поджав ноги. Видимо, заснул, пытаясь зачем-то разглядеть меня. Я откровенно рассматриваю черты лица парня и вспоминаю свой сон. Сегодняшний сон, где он почему-то меня осторожно гладил по шее, жадно смотря на губы, а вокруг было ужасно светло, будто зажгли тысячу свечей. - Чжи Чон, - не открывая глаз, произносит Чанёль, - можешь и сегодня прийти переночевать сюда, и завтра... Только не рушь мою мечту, приходи на тренировки каждый день, как положено. - Дело в том, что... - начала говорить я, но вдруг в кармане зазвенел телефон. Яркий экран. Заставка из картинки с папоротниками. Крупный циферблат часов, сообщающий, что в городе четыре утра семнадцать минут. Смс. От Кая. Где ты, Чжи Чон? Где мой кофе? Через двадцать минут у меня фотосессия, о чем ты думаешь? Как никогда многословен и уже зол, как никогда раньше. Мне надо бежать немедленно. *** Пустой зал, софиты не горят, никого нет: ни фотографов, ни постановщиков, ни визажистов. Мы одни. Ким Чонин и стоящая напротив Чжи Чон. Глаза мужчины черны, как в ту ночь, только в них на этот раз горит не вожделение, а злость с диким интересом. Я знаю, что значит каждый его жест и взгляд, брошенный в мою сторону. Ким хочет медленно томить меня своим молчанием. Пронзая электрическими разрядами от каждого прикосновения пальцев к моему лицу, он хочет все узнать. Что-то сегодня пошло не так, поэтому сейчас поток леденящей тьмы окутывает мою фигуру, заставляя съеживаться изнутри, но неотрывно смотреть в его глаза. - Фотосессии не будет? - спрашиваю я. - Это неважно, - прерывает меня Чонин, продолжая пронзать меня своим темным взглядом. - Все никак не пойму, Чон, что происходит с тобой. Мои губы приоткрываются от волнения, и в это время черный горячий кофе оказывается на моей рубашке. Я успеваю только резко выдохнуть. Удивленными глазами смотрю, как черная жидкость мгновенно пропитывает белоснежную рубашку. В нос бьет горький аромат двойного эспрессо. И черные разводы на ткани объясняют, почему сегодня Кай изменил своим привычкам пить сладкий кофе. Сегодня он чувствует горечь. Он всматривается в мою фигуру, облепленную мокрой тканью, и сразу же переводит взгляд на лицо. Я продолжала смотреть в его глаза, стараясь заметить малейшие изменения в настроении, но Кай отчего-то продолжает хмуриться. Парень придирчиво изучает меня, облизывая медленно свои пухлые губы и склоняя голову на бок. Он бросает стакан подальше от себя и велит: - Принеси его, Чжи. У меня невольно приоткрылся рот и едва из губ не вырвался возмущенный смешок, но я быстро приструнила себя. Конечно, через минуту стакан был у Кая в руках. Какое ужасное унижение, от которого никто не получает удовольствие. Чонин не желал успокаиваться и сделал шажок навстречу ко мне, его пальцы подхватили мой подбородок: - Ты будешь делать все, что я скажу? Что-то должно было насторожить меня в этих словах и дьявольских нотках его голоса. Он будто испытывал меня на прочность, ставя эксперимент. Но ведь обычно я делала все, что он скажет. Кивок. Чонин только щурится, продолжая наблюдать за мной, как за подопытной. Его голос холодный, немного обеспокоенный и слишком чарующий, чтобы вдумываться в смысл слов: - Не пойму, что в тебе сегодня не так, Чон. Мне так интересно, где тот предел, после которого терпение человека заканчивается или влюбленность стирает границы? - секундная пауза. - Сними рубашку. Немедленно. - Чонин, почему... - Я так хочу сейчас. Не зли меня еще больше, Чжи Чон. Боже, что за новая игра. Зачем обманом заманивать меня сюда? Зачем так пристально смотреть, будто следующим его приказом будет расстрел. Что он хочет понять? Тем не менее третья пуговица высвободилась из петли, а рубашка упала к ногам. - А теперь можешь идти, тебя, кажется, ждал Сехун, - немного издевательски, чтобы пощекотать нервы. Я растерялась, потому что это было слишком, но Чонин пристально смотрел на меня и ждал шага в сторону двери. - Правда? В таком виде? - шепчу я, мотая головой. Мир полон безумцев. - Иди, - настойчиво произносит Ким. Наверное, в моем взгляде все же появляется что-то похожее на маленькую внутреннюю революцию, очень хочется сказать "нет", но у меня всегда возникают проблемы с противостоянием желаниям Кая. Приходится повернуться спиной и молча идти к двери, хотя внутри все бунтует. Но стоит только схватиться за ручку, как Чонин рывком за плечо разворачивает меня к себе. Его взгляд неестественно светится, он настолько пронзительный, что невольно хочется поморщиться. - Определенно в этом что-то не так. Ты не должна уходить, как-то не по себе становится, Чон, - прямо заявляет Ким, ища понимания и объяснения своим чувствам у меня. - Держу пари, тебе тоже было неприятно идти к другому мужчине, так ведь? Я киваю, с облегчением вздыхая. Он просто почувствовал что-то новое. Но рука Чонина продолжает сжимать плечо. - Тогда, Чжи Чон, где же ты ночевала? Он улыбнулся, словно дьявол, и резким движением руки закрыл дверь. Я слишком рано вздохнула. Игра хищника еще не была закончена...