beige

      Юри действительно любит детей. Любит их непосредственность, веселость; то, как они способны быстро забывать обиды и, даже разбивая коленки во время игр, вставать и бежать дальше, широко улыбаясь. Именно по этой причине он после окончания университета устраивается воспитателем в крупный детский сад, окружая себя их смехом практически на весь день и покидая место работы с разливающимся чувством тепла в груди. И пусть зарплата не такая уж и большая, и он получает гораздо больше, работая по совместительству в кондитерской, мысль об увольнении даже не появляется в его голове.       За такой профессией, как правило, всегда следуют вопросы о наличии собственных детей, и Юри каждый раз смущается и, глядя в пол, отвечает, что абсолютно одинок, а ребенку нужна полноценная семья. На разочарованный вздох, сопровождаемый «А ты был бы замечательным отцом», Юри пожимает плечами. Наверное, так оно и есть.

~

      Юри тяжело разлепляет веки и со стоном отрывает голову от используемых в качестве подушки рук, садясь ровно на стуле. Все тело ноет и ощущается подобно хлипкому желе, что шатается из стороны в сторону от малейшего касания; Юри уверен, что ткни его кто-нибудь сейчас в бок, он свалится на пол и останется там лежать, не собрав достаточно сил на подъем. На плечо опускается чья-то рука и осторожно сжимает, будто боясь сломать его неосторожным касанием.       — Юри, ты в порядке? Выглядишь ужасно.       — Ох, — Юри с усилием переводит взгляд на лицо стоящего рядом человека, — это ты, Юко. Я… да. Ну, в порядке, в смысле. Просто был тяжелый день.       Фраза «просто тяжелый день», звучащая от Юри, обычно трудолюбивого и способного терпеливо довести любую начатую работу до конца, насколько бы тяжелой и неприятной она ни была, означает, как минимум, конец света с его составляющими в виде всеобщей паники и хаоса, и Юко вздыхает, проводя рукой вниз от плеча.       — Не хочешь поговорить об этом?       Юри устало машет рукой, шепчет «Потом» и жмурится, когда ему в грудь прилетает игрушка — к счастью, на этот раз мягкая. В прошлый раз ей оказался металлический самолет, и шрам от него до сих пор сохранился на руке.       Рабочий день близится к концу, и большая часть детей уже разобрана родителями по домам, а их остатки сонно клюют носами, то и дело норовя прилечь на пол и задремать. Юри бы с удовольствием, на самом деле, присоединился к ним, если бы не воспитательский долг, который он уже успел нарушить. Единственно бодрыми держатся девочки-тройняшки, на данный момент нетерпеливо кружащие вокруг Юко и дергающие ее за руки и подол легкой куртки, на что Нишигори приставляет палец к губам, прося о минуте спокойствия.       — Уже забираешь их?       — Ну да, — кивает она. — Прости, что сегодня так поздно, мне пришлось задержаться на работе.       Юри понимающе улыбается.       — Ничего страшного. Мне все равно еще сидеть полчаса, а после обзванивать родителей, так и не пришедших за детьми.       Юко укоризненно качает головой и шипит, когда Лутц особо сильно дергает ее, чуть не заставляя упасть.       — Попрощайтесь с мистером Кацуки, дети. — Тройняшки бросаются на Юри с объятиями, облепливая его со всех сторон, пока тот легко посмеивается и гладит каждую по голове. — Ты ведь придешь к нам в воскресенье? И не говори, что занят, ты обещал.       — Хорошо.       Дети выпускают Юри из своих цепких рук и вновь возвращаются к ждущей в дверях матери, продолжая махать на прощание, и начиная осыпать ее вопросами и рассказами о прошедшем дне — включая недовольное «А Мишель не дал мне посмотреть на его игрушки!», — как только они выходят в коридор, направляясь к выходу из сада.       В комнате остаются всего трое детей и один взрослый.       Юри встает со своего места и потягивается, слыша, как хрустят кости в его теле, и вновь напоминая себе возобновить занятия спортом. К тому же, он недавно набрал вес — все же, работа в кондитерской явно не способствует сохранению фигуры, если только у вас нет отличной выдержки. А у Юри ее не было.       Девочка лет пяти дремлет, положив голову на подушку, и Юри мягко притрагивается к ее плечу, стараясь не напугать. Ее отец должен скоро появиться, так что лучше разбудить малышку сейчас и дать время на собирание своих игрушек. Мальчик чуть постарше, со смуглой кожей и темными волосами, рисует что-то в альбоме и периодически трет глаза рукой, стирая текущие слезы, и сердце Юри болезненно сжимается. Не в его компетенции давать советы по уходу за ребенком — он должен заниматься им только в детском саду и не лезть дальше, — но его родителям стоит начать уделять больше времени своему отпрыску, иначе у них могут быть проблемы с законом. Еще один мальчик недовольно стоит около шкафа с игрушками, сжимая в руке рюкзак; Юри смотрит на него в упор несколько секунд и, не заметив ничего подозрительного, отворачивается, сразу получая чем-то по голове.       Мальчик гадко хихикает, когда Юри скрипит зубами и поднимает резиновую собаку с пола, потирая ушибленный затылок. Угрожающе помахивает игрушкой, возвращает ее на полку и пытается вернуться за полноправно принадлежащий ему стол, шагая задом и не сводя с готового совершить очередную пакость ребенка.       Раздавшийся над ухом голос заставляет подпрыгнуть от удивления и обернуться, взвывая, когда управляемая джойстиком машина на полной скорости врезается ему в лодыжки.       — Я могу забрать своего ребенка?       Юри извиняется несколько раз и кивает, после чего еще сонную девочку уводят, не дав даже возможность попрощаться с оставшимися детьми.       За десять минут до окончания рабочего дня приходит супружеская пара и забирает темноволосого мальчика. Юри пытается посоветовать проводить больше времени с ребенком или хотя бы не забирать его из сада в последнюю секунду, за что выслушивает целый поток грязи в свою сторону и замолкает. Все же, ему не стоило лезть.       Когда экран телефона показывает ровно девять часов вечера, Юри ищет в записной книжке номер оставшегося ребенка и звонит по нему, хмуря брови, когда в ответ раздаются гудки. Он может подождать еще полчаса, и лучше кому-то из родителей появиться до того, как истечет время, иначе дальше дела будут решаться с полицией.       Мальчик наконец бросает попытки навредить воспитателю и вместо этого подходит к нему, спрашивая слишком строгим для такого юного возраста голосом:       — Папа ведь не бросит меня?       Юри испуганно распахивает глаза и машет руками, на ходу придумывая сотни отговорок. Если и было какое-то убеждение, которого он придерживался всю жизнь, то это убеждение о том, что дети не должны чувствовать себя ненужными. И, к сожалению, даже за свою недолгую работу в детском саду он уже не раз сталкивался с подобным, ощущая при этом полную невозможность в исправлении ситуации.       Телефон коротко звенит, извещая о новом сообщении и заставляя Юри широко улыбнутся.       — Вот видишь, скоро за тобой придут! Только подожди немного.       Мальчик кивает, берет со стола Юри несколько альбомных листов и карандаш и садится напротив, начиная рисовать и поджимая губы от усердия. Юри тихо прыскает от смеха, наблюдая за хмурым ребенком, но одобрительно поднимает палец вверх, как только тот отрывает взгляд от своей работы и переводит его на мужчину.       Однако, даже спустя двадцать минут никто не приходит, и мальчик нервно крутится на стуле, то и дело посматривая на темнеющую улицу за окном. Юри и сам начинает волноваться: ему никогда раньше не приходилось иметь дел с полицией и он не хочет связываться с ней сейчас. Или вдруг отец мальчика попал в аварию или произошло что-то не менее ужасное? Он трясет головой, отгоняя ненужные мысли.       — А твой папа ни разу не опаздывал раньше?       Ребенок смотрит куда-то в сторону и отрицательно качает головой.       — Раньше я редко ходил в садик, и меня всегда забирали первым. — Юри удивленно приподнимает брови: так вот почему он не помнит этого мальчика. — Но потом что-то произошло между папочками, и один ушел. — Мальчик шмыгает носом и начинает водить пальцем по деревянной поверхности стола, делая длинные паузы между фразами. — Меня любят, но… про меня будто забыли.       — Давай подождем твоего папу на улице? — предлагает Юри спустя несколько секунд молчания и, дождавшись кивка, берет руку мальчика в свою. — Ты ничего не забыл?       — Нет.       — Вот и отлично.       На выходе им преграждает путь охранник, но после небольшого диалога отходит в сторону, выпуская на свежий воздух.       Солнце село час назад, и начинают загораться первые фонари, освещая тротуары и спешащих куда-то пешеходов. Сквозь калитку видны проезжающие мимо на полной скорости автомобили, иногда с громко играющей в них музыкой; из близлежащей пекарни чувствуется аромат выпечки, но быстро уносится резкими порывами холодного, непривычного для начала июля, ветра.       Юри прислоняется спиной к столбу и глубоко вдыхает почти ночной воздух, закрывая глаза. Резко наваливается чувство усталости и желание скорее попасть домой, чтобы забраться в постель и мгновенно уснуть. Пусть даже без ужина. Он просто хочет немного отдохнуть, чтобы к десяти отправиться в кондитерскую и пробыть там до шести вечера, а потом, может, заглянуть в бар, хоть он и не особо любит подобные места из-за большого сборища людей, зачастую не особо трезвых. Да, это было бы замечательно.       Что-то касается его носа, и Юри мгновенно открывает глаза, и… вау. Если бы у богини Афродиты было мужское обличье, то оно бы точно выглядело как стоящий перед ним мужчина, потому что обворожительная улыбка, голубые глаза и высокий рост — прямой путь к сердцу половины людей на планете, включая самого Кацуки.       Единственное, что его смущает, — это то, что незнакомец тычет ему в нос. А еще серые волосы.       — Ой, извините. — Мужчина смущенно убирает руку и наклоняет голову вбок. — У вас просто были закрыты глаза, и…       — И поэтому вы решили потрогать меня за нос?       Юри сам не понимает, откуда в нем взялось столько смелости для разговора с великолепно выглядящим незнакомцем, и заранее догадывается, что пожалеет обо всем чуть позднее. Когда окажется дома. Потому что сейчас он чувствует себя великолепно.       — Это не то, как выглядит! Я-       — Папа!!! — Мальчик мгновенно спрыгивает с качелей и бежит в сторону распахнувшего руки мужчины. — Ты пришел за мной!       — Еще бы, как я мог забыть про своего драгоценного Юрия?       Незнакомец радостно смеется и поднимает ребенка в воздух, несколько секунд кружа и в конце ставя на твердую землю. Мальчик заливается смехом, а после крепко обнимает отца за шею. Юри чувствует, как улыбка вне его воли появляется на лице, когда он наблюдает за торжественным воссоединением.       — Больше никогда не бросай меня, — просит Юрий, и мужчина резко меняет выражение лица с счастливого на серьезное.       — Я никогда тебя не брошу. И ни за что не позволю обидеть или нанести вред. Ты ведь веришь мне?       Мальчик кивает головой несколько раз и позволяет отцу выпрямиться и взять его за руку.       — Вы ведь воспитатель моего сына, Кацуки Юри, верно? — Мужчина вновь улыбается, обращаясь к нему, и тот повторяет движения Юры, кивая несколько раз. — Не хотите ли заглянуть вместе с нами в одно местечко, там подают великолепный кофе? Уже, конечно, поздно, но мне хотелось бы отблагодарить вас.       Юри внезапно теряет всю уверенность, ощущая вместо нее лишь еще большую усталость, чем раньше, и бормочет, что ему пора домой.       — Простите, но нет, мне пора домой.       — Оу. — И тут Юри готов поклясться, что на лице мужчины промелькнуло разочарование, но у него ведь не может быть для этого причин, верно? — Я все понимаю, простите. Тогда… до встречи?       Юри кивает, и парочка, помахав ему на прощание, переходит на противоположную сторону дороги и скрывается за поворотом, что-то возбужденно обсуждая. Он смотрит им вслед еще какое-то время и вздыхает, направляясь в абсолютно противоположную сторону — к себе домой. Вот и произойдет же такое.