От огня огонь

Come ride with me Through the veins of history Iʼll show you how god Falls asleep on the job And how can we win When fools can be kings Donʼt waste your time Or time will waste you No oneʼs gonna take me alive The time has come to make things right You and I must fight for our rights You and I must fight to survive Muse — Kinghts of Cydonia

      Когда Бишоп вернулся с охоты, то сразу отметил, что к бездомной своре неудачников под руководством племянницы Дункана присоединилась ещё одна девчонка. Казалось, её ярко-рыжая макушка виднелась отовсюду, в какой бы части таверны он ни сидел. Просто находка для стрелка.       Однако Дункану эта крикливая выскочка, Квара, не понравилась более остальных. Хуже Гробнара, казалось, подселенца не придумаешь, а чего только стоил сам Бишоп! «Интересно, — думал он, — знает ли дражайшая племянница, какое чудовище пригрел её дядя подле уютного очага?»       Будто учуяв его мысли, полуэльф одарил Бишопа мрачным взглядом с противоположного конца таверны. Так они и проживали день за днём, гадая, что у другого на уме. Словно пойманный в магический круг демон, Бишоп внутренне изнывал: «Когда же на свободу?» и ждал, снова ждал. Ни хитрость, ни алкогольный дурман не влияли на решимость Дункана оставить пропащего рейнджера подле себя — возможно, хотел затянуть расплату до смерти своего должника от старости.       Казалось, что та же участь ждёт и маленькую самоуверенную Квару. Откуда ей было знать, насколько полуэльф любил долги и бесплатную рабочую силу? Ей только предстояло это узнать, и Бишоп ждал бесплатного представления с дальних рядов.       Чем больше девчонка упиралась, тем унизительнее работу получала. Всё было честно. Квара рычала, как побитое животное, плевалась угрозами, если Дункан был недоволен её работой. С другой стороны, постояльцы и выпивохи стали намного спокойнее себя вести — наверное, наняв колдунью, Дункан решил сэкономить сразу и на вышибале. А для возможных вспышек (в прямом смысле) гнева, было приготовлено ведро с водой, на которое Квара то и дело недоверчиво поглядывала.       Полукровка выкроил немного времени в плотном графике между элем и руганью с посетителями и многозначительно постукивал поварёшкой, отмеряя темп работы Квары, словно на галере. Вооружившись веником и тряпкой, девчонка потихоньку продвигалась в сторону Бишопа. Пироманка, видимо, посчитав, что условия «Утонувшей Фляги» недостаточно невыносимые, засыпала побольше мыльного порошка в ведро и принялась тереть усерднее, чтобы Дункан точно был доволен. Имитацию работы он не любил больше пожаров. Бишоп думал, что знаком с невыносимыми запахами, но это было слишком: ядрёная смесь трав и цветов попросту крала дыхание.       Выждав, когда поломойка подойдёт ближе, рейнджер спихнул локтём увесистую кружку — прямо перед носом Квары. Недопитый эль фонтаном ударил во все стороны, включая одежду, волосы и застывшее от отвращения лицо. Немного попало и на Бишопа, но это было не так важно, как реакция Квары: не веря собственным глазам, она несколько секунд в оцепенении следила за растекающейся пенной жижей. Теперь предстояло пройти весь путь заново.       Бишоп с интересом встретил полный ненависти взгляд, с усмешкой приготовившись отразить испепеление собственных мозгов.       — Ты это специально сделал! — выкрикнула Квара, обратив к нему перекошенное от ярости лицо. Она брезгливо одёрнула мокрые по локоть рукава рубашки — кожа под ними была белее ткани. Ярко-рыжие пряди с чёлки прилипли к потному лбу.       Бишоп наклонился вперёд — теперь их лица были на одном уровне.       — Избавься от чёртового мыла, иначе я утоплю тебя в этом ведре, — спокойно сказал он.       — Да ты просто… — она вытерла пот тыльной стороной ладони и замерла, принюхиваясь к рукам. Судя по всему, ей напрочь отбило нюх, либо Квара попросту отличалась убогостью вкусов.       Маленькая морщинка между бровей придавала ей вид капризной принцессы. Очень хотелось влепить Кваре оплеуху, чтобы согнать это выражение с лица. Несмотря на гонор, глаза выдавали её с головой: колдунья давно поняла, где оказалась, и что придётся делать, чтобы выжить.       Ещё никогда прежде Квара не была так близко — он даже почувствовал тепло, исходящее от её тела. По привычке взгляд метнулся к рукам новой знакомой — и Бишоп фыркнул, как недовольный кот. Типичная магичка из Академии — ничего интересного.       Он не понимал, как Фарлонг таскает Квару по докам. Наверняка гном толкает её молотом в спину. Бишоп подумал, что даже не отказался бы посмотреть на это представление со стороны: судя по манерам, брюзжит Квара постоянно. И клиенты Дункана радовались, когда девчонку забирали на очередное дело — в «Утонувшей Фляге» сразу воцарялось относительное для таверны спокойствие, правда, и буйных клиентов прибавлялось.       — Эй, Квара, подойди ко мне, — это уже был Дункан, возникший, точно из-под земли.       — Шла бы ты отсюда, — огрызнулся Бишоп, поворачиваясь к девчонке спиной, — и будто забыл о стычке, но слушал внимательно, что скажет полукровка.       — Да, да, — раздражённо начала Квара, — сейчас всё уберу, только заткнись, Дункан. Ещё этот парень…       Но трактирщик в этот раз не ограничился упрёком, а схватил за локоть, сжав до боли. Квара тихо пискнула. На секунду показалось, что он ударит её, но Дункан только отошёл подальше от Бишопа.       — Никогда не говори с ним, девочка, — прошипел он ей в лицо. — Пообещай.       Машинально её побледневшее лицо повернулось к угрюмому рейнджеру, но полуэльф вновь дёрнул за рукав, возвращая внимание на себя. Квара резко кивнула, поджав губы, с силой высвобождаясь из цепкой хватки.       — Я поняла.       Она не узнала его — это Бишоп понял сразу. Глаза никогда не лгут — особенно той, что не контролирует самые простые эмоции. На секунду, встретившись с Кварой взглядом, он думал, что получит как минимум огненный шар в лицо, но её взбалмошный характер и здесь сыграл ему на руку.       «Интересно, — снова думал Бишоп, — знает ли Фарлонг, кого пригрела в «Утонувшей Фляге»?»       В их первую и последнюю встречу он не знал имени рыжей колдуньи — да и зачем оно ему? — но теперь, когда воспоминания заглянули на огонёк, многие события из прошлого начали обрастать объяснениями. А Бишоп очень любил, когда самодовольные выскочки из так называемого «высшего общества» страдали.       Утолив скупую любознательность, Бишоп сосредоточился на настоящем и выкинул из головы то, что уже давно отжито. Любые злоключения Квары в «Утонувшей Фляге» Бишоп принимал, как сердечный бальзам: зажравшаяся иллусканская аристократка пала на самое дно и разносит заказы морякам, окосевшим от выпитого — что можно найти более забавное?       Бишоп прихлёбывал пиво, болея за безумие и раздор с последних рядов. Отсюда он даже мог различить капли слюны, что изрыгались полуэльфом в криках. «Ещё немного, и Дункана хватит удар», — с надеждой думал Бишоп, глядя на его покрасневшие щёки, — то ли от пьянства, то ли от гнева. Девчонка не отставала от него, разогревая своего «обидчика», будто думала о том же. Ещё немного!       На её бесполезные потуги оплатить долг Дункану можно было смотреть вечно — пока Бишоп не стал чист перед судьбой, выплатив свой сполна. Тогда стало ещё веселее.       Квара не считала себя должницей — особенно перед пропащим алкашом. Её тошнило от запаха его пота, навсегда впитавшегося в некогда белый фартук. Тошнило от запаха трав и мыла, въевшегося в кожу. Пойти ей было некуда, а сжигать единственную крышу над головой было неразумно.       Скучное существование разбавляли путешествия по Берегу Мечей, где можно было совершенно безнаказанно испепелять всё подряд. Порой битва выжимала из Квары последние соки, и, когда остальные спутники падали на землю без сознания, колдунья сплетала огненные узоры из чистой ярости. Утром же она пробуждалась с чувством, что постарела на тысячу лет. Но она училась, пробовала силы, разговаривала с пламенем внутри себя и богом, что с удовольствием следил за её успехами.       В другие, более нудные дни, она веселила себя как умела. Хохотала, посылая огненные шары в перепуганных людей, с которыми, в принципе, можно было бы договориться. Хоть и не специально, но под удар попадали дражайшие союзники. Запах палёного мяса быстро пришёлся Кваре по вкусу, но при своих спутниках она отрицала это, томно прикрывая нос надушенным платочком.       Деревенская выскочка, что провозгласила себя их лидером только потому, что её дядя управлял таверной, назидательно поднимала вверх указательный палец и твердила, как важна самодисциплина в использовании стихии такой разрушительной силы. Каждый раз Квара возражала, спорила с ней о материях, которые никого на самом деле не волновали. Она думала, что Фарлонг поймёт. Должна была понять. Следом возникал паладин, горой становясь за узкими плечами своего лидера. Потом с нудными лекциями присоединялся Сэнд, возвращая не самые приятные воспоминания об Академии.       После нескольких месяцев под крышей «Утонувшей Фляги» Дункан сообщил, что, помогая его племяннице, она отработала свою «оплошность с пиромантией». К тому времени Квара скопила достаточно средств для беззаботной жизни, но грядущая скука или возвращение в отчий дом пугали не меньше неизбежного апокалипсиса. Поэтому она схватила Тамина в охапку и переехала вместе с остальными отщепенцами и неудачниками в Крепость-На-Перекрёстке, чтобы встретить смерть в первых рядах. Подобный вызов её силе нельзя было пропустить.       Ещё в новообретённой крепости можно было спокойно затеряться. Странным образом сила росла в ней каждую минуту, навевая ассоциации с нарастающим могуществом Тени. Словно что-то сбросило защитный барьер, а теперь напитывало Квару энергией — для чего? Сэнд всеми силами показывал, что знает о ней намного больше, но спросить у него напрямую не позволяла гордость.       Для своих спутников она замолчала, всё чаще пребывая в задумчивости, либо отвечала одно и то же, стараясь вывести из себя собеседника. Если Фарлонг оставляла её в крепости, предпочитая общество Сэнда, Квара практиковалась в одиночестве. Её сила росла, открывая новые разрушительные способности. На закате она собирала походную сумку, закидывала хлеб с сыром, склянки с зельями и отправлялась в самые опасные места, которые могла найти. Благо, с приходом Тени, долго искать их не приходилось.       Они ничего не понимали. Не чувствовали внутри пламени самого Коссута, вырывающегося через пальцы. Уже сейчас Квара возводила огненные стены в человеческий рост, даже не напрягаясь. И, судя по ощущениям, это не было пределом. Её пьянило чувство безмерной власти, когда огонь повиновался биению сердца. Дышал вместе с ней, разгораясь всё больше.       Она чувствовала Тьму, что сгущалась вокруг, окутывающую плотным коконом, но Кваре было достаточно протянуть руку, увенчанную магическими кольцами, и на ладони распускался огненный цветок. Пожирая темноту, он отбрасывал миролюбивые тени, согревая гулко бьющееся сердце. Квара сияла, как в детстве радуясь бесхитростной магии.       Она не считала себя злой или доброй, предпочитая оставаться просто особенной. И свободной. Огню нет дела до людей, у него нет стороны.       Ещё Кваре хватало мозгов, чтобы скрыть истинное могущество. Что-то внутри подсказывало, что время ещё не пришло. Следовало больше учиться, практиковаться, иначе кто-нибудь вслушается в нытьё Сэнда и помешает ей действовать. Молодое пламя легче всего задушить.       Кое-как она выторговала отдельную комнату. Маленькую, но уединённую. Вновь делить личное пространство с кем-нибудь не было сил. Она вполне заслужила немного комфорта, поубивав для Фарлонг целую толпу людей и других менее приятных тварей.       В первый же день их новой жизни в крепости её поймала леди капитан, которая любила важно дефилировать по коридорам, словно неупокоенный призрак. Строительство набирало обороты, а работников катастрофически не хватало. Фарлонг вылавливала своих старых друзей из тёмных углов, сетуя, что даже перед лицом смерти они имели наглость отлынивать от работы, а отговорки придумывали лучше советников Нашера.       — Квара, твоя помощь тоже потребуется.       — Я буду работать в качестве кузнечного горна или печи для кухарок? А может, вам нужно полы протереть? — она приподняла подол самой дорогой мантии, что продавалась в Невервинтере, и поклонилась на манер служанки.       — Я лишь хочу спасти всех нас, — спокойно ответила Фарлонг. — Сэнду требуется помощь с зельями и свитками. Приходи, когда захочешь внести свой вклад.       — Зови меня, если потребуется кого-нибудь сжечь, капитан. Особенно если речь зайдет о Сэнде.       Фарлонг ещё раз вздохнула и отступила, с недовольством отметив, как тон, с которым Квара произносила слово «капитан» был чертовски похож на Бишопа. Но у неё было слишком много обязанностей, чтобы размышлять над подобными мелочами.       Квара не имела ничего против спасения мира — она ведь жила в нём, — но и помощь предлагала без того достойную. Как колдунья, она знала толк в зачарованных вещах, оценивала добычу. Благодаря её работе вся команда была отлично экипирована и заработала неплохие деньги на продаже магических артефактов.       Вернувшись в свою комнату, Квара аккуратно повесила расшитую драгоценностями мантию в шкаф к остальным нарядам. Идеально начищенные замшевые туфли отправились на полку. На смену им пришли те же вещи, в которых она сбежала из Академии. Верный с тех же самых пор посох лёг в руку, став её продолжением. Выпустить его — значило умереть. Квара покрепче сжала потёртое древко, чувствуя в груди знакомое возбуждение. Коссут звал её за стены крепости.       Выскользнуть незамеченной не составило труда — стражников было мало, да и статус друга капитана удачно играл на руку. Никто не задавал глупых вопросов. Квара устремилась в лес, радуясь порывам холодного ветра. Завтра бледная кожа начнёт шелушиться, но сейчас это не имело значения.       — Коссут, не оставь меня во мраке, — произнесла она, протягивая руки.       Огненно-рыжие волосы разметало ветром, застилая глаза, но Квара и по одному запаху поняла, что впереди ждёт нежить. Она знала, что передвигается по местности, словно слон в посудной лавке, но так было даже веселее — не нужно искать себе врагов. Поэтому Квара встала посреди небольшой поляны, где видимость была лучше. Никто — будь то мертвец или живой человек — не смог бы застать её врасплох.       «Сейчас!» — прошептал властный голос из-за плеча.       Непроглядная тьма пыталась зажать наглую колдунью в тиски, сломать её решимость, но очищающий огонь с лёгкостью развеял все страхи, озарив поляну светом. Та же участь ждала нежить из топи.       Из тьмы со всех сторон возникли шатающиеся силуэты. Полусгнившие суставы у некоторых мертвецов — особенно древних — подводили, мешая нормально передвигаться. Согнутый хребет с трудом держал разбухшие внутренности (если таковые ещё были) и набухшую от влаги одежду. Тела мотало из стороны в сторону, будто сама земля тянула их вниз, и предсказать выпады такого противника было особенно тяжело.       Немигающие жёлтые огни в недрах впалых глазниц заменяли скелетам глаза. Лишь на секунду заглянув в них, Квару пронзила крупная дрожь нехорошего предчувствия, но руки Коссута легли на её плечи, благословляя в битву. Тут же тело охватила сфера огня, жар окутал каждую частичку тела. Она была самим огнём, а нежить стала её любимым лакомством.       Квара не щадила сил, отдаваясь процессу уничтожения с головой. Руки посылали огненные стрелы и разрушительные вихри, выжигая кости до пепла. Очищающее пламя возвращало всё в землю.       Увлекшись битвой, она не заметила опасности под ногами: руки мертвецов вцепились в щиколотки, повалив Квару на бок. Сырая земля изрыгала новых мертвецов. Перед её лицом по локоть высунулась полусгнившая рука с белыми участками кости, одетая в разорванный сине-серебряный рукав. С указательного пальца свисала личинка — извиваясь, она из последних сил цеплялась за своё внезапно ожившее обиталище. Квару чуть не стошнило от ужаса и запаха. Рука пошарила перед собой, едва не задев её волосы. Кисть с паучьей проворностью вцепилась в мох и потянула за собой то, что ещё скрывалось под землёй.       Отрезвила внезапная тупая боль в лодыжке: челюсть одного из скелетов отхватила кусок плоти вместе с материей штанов. Инстинктивно Квара забила ногами, пытаясь высвободиться, но, сколько бы она ни пинала мертвецов сапогами, те не ослабляли хватки, не чувствуя боли от ударов. Тела отлично сохранялись в болоте, но, вылезая, такие мертвецы в считанные минуты растворялись на воздухе. Кожа и плоть опадала с них крупными кусками, точно воск с догорающей свечи. Внутренности падали вниз, застревая в одежде и доспехах, надувая и без того раздутые от газов животы.       Из-за деревьев выходили новые трупы, желая попировать на празднике смерти. Жёлтые светлячки в пустых глазницах сверкнули алчной жаждой.       Огненная стрела ушла в ближайшего мертвеца, разорвав череп, словно тыкву. Болотная вода обратилась в пар. Каким-то чудом Квара смогла послать ещё два заклинания, пока хватало сосредоточения для плетения. Желая выиграть время, она защитилась от пешего подкрепления огненной стеной. Последний оставшийся приём сбили, выдрав ещё один кусок мяса из ноги. Квара заверещала, как никогда в жизни, не замечая, что уже давно охрипла, сорвавшись в рыдания.       Нежить — обладатель руки-паука — уже вылезла по пояс. Некогда живой солдат армии Невервинтера ещё не полностью разложился. Серое лицо перекосило вправо в подобии улыбки сорвавшего куш игрока. Навалившись корпусом, солдат потянулся к ней, будто намереваясь поцеловать. Челюсть громко клацнула у самого уха и внезапно отлетела на несколько метров вместе с половиной головы. От страха Квара забыла, как нужно дышать.       Такие лёгкие шаги могли принадлежать только живому человеку. Её сердце подпрыгнуло между рёбер в надежде на спасение. Острие кинжала блеснуло несколько раз, отрубая у суставов костяные руки, удерживающие Квару на земле. Затем её беспардонно схватили за воротник и потянули вверх, как провинившегося котёнка. Материя громко затрещала. Квара отскочила с места своего недавнего заточения и повернулась к своему спасителю.       Перед ней стоял Бишоп.       В руке он сжимал длинный кинжал, лук был перекинут через плечо. Его волк бегал неподалёку, пока не взялся за ополовиненного скелета, терзая его клыками, словно тряпичную куклу. Бишоп выглядел уставшим и загнанным, пот катился градом; только глаза не изменились, наградив её гневным взглядом.       — Чего разлеглась? Всех решила обслужить?       Огненная стена, источив заряд магии, исчезла. Квара не стала ждать очередного пинка и перехватила посох обеими руками. Бишоп вооружился луком. Они встали спина к спине, готовые отразить окружившую их нежить.       — Сражайся или сдохни. Решай, поломойка.       — Заткни. Свой. Рот.       Бишоп использовал все припрятанные на чёрный день разрывные стрелы. Одно попадание цепляло соседних врагов, экономя силы и время. Наученный опытом Карнвир бегал вокруг хозяина, лавируя между огненными залпами. Никому не нравился запах палёной собачьей шерсти, особенно самому Карнвиру. Квара вкладывала всю накопленную ярость, но точечных выстрелов оказалось недостаточно, и на место одного скелета из леса выходило двое. Постепенно кольцо нежити начало сжиматься.       Вместе с Бишопом они прошли не одну битву, но этот момент показался ей особенным. Квара чувствовала рядом тепло его тела, слившись мыслями и рефлексами. Не говоря и слова, он свистом подозвал Карнвира и прижался поближе к своей напарнице. Кинжал вновь сменил длинный лук, но и обычных стрел оставалось мало. В сражении со скелетами в них не было смысла.       Квара постепенно собирала магическую энергию, как нити в клубок, выжидая приближения врагов. Волк часто дышал, разинув клыкастую пасть. Пушистая шкура терлась о её ноги. Теперь, когда Квара была не одна, её сила набирала новые обороты. Слёзы давно высохли, оставив две дорожки на грязном лице — она машинально смахнула их некогда белым рукавом.       Бишоп сильно нервничал, с сомнением поглядывая на неё, но молчал — слава Коссуту! — ожидая неизбежной развязки. Держать огонь в себе уже не было сил, и Квара выпустила его оглушительной волной вокруг себя.       Результат превзошел все ожидания: она испепелила большую часть нежити. Не хотелось признаваться Бишопу, что такие заклинания обычно действуют на меньшем радиусе. Видимо, адреналин дал ей сил. Квара подняла посох и отправила последнюю на сегодня огненную стрелу в обугленного мертвеца, торжествуя славной победе. Мох покрыла серая пыль, фрагменты доспехов и обломки костей.       Бишоп выглядел довольным — по его выражению лица никогда не узнаешь наверняка. Карнвир заскулил, уткнувшись влажным носом в её ногу, и ужасная боль в ноге вернулась с удвоенной силой. Квара зашипела, кусая губы. Кричать и рыдать в присутствии Бишопа совсем не хотелось — чего доброго, бросит её на растерзание мертвецам.       Примостившись на сыром поваленном дереве, Квара открыла походную аптечку с зельями лечения, сразу выпив залпом две склянки. Она боялась смотреть вниз, предпочитая вначале отдышаться и собраться с мужеством. В поле видимости сверкнул охотничий нож.       — Ты что задумал? — вскрикнула Квара, хватаясь за посох.       — Тебя покусали мертвяки. Рану надо осмотреть.       Он не озвучил, что она как минимум обязана ему жизнью, и убивать спасённую такой ценой было бы нелогично. В знак доверия она воткнула посох в сырую землю. Бишоп встал перед ней на одно колено и распорол штанину до бедра. Промокшие в крови лоскуты тут же прилипли к коже, поэтому пришлось их полностью срезать. Его руки были тёплыми, а прикосновения на удивление приятными. Бишоп аккуратно осмотрел рану и присвистнул.       Любопытство взяло верх над страхом: Квара наклонилась, в изумлении разинув рот. Лодыжка была обкусана со всех сторон; кусок плоти свисал на нитке кожи с обратной стороны колена. Кровь уже почти остановилась — благодаря зелью.       — Надо обработать, иначе через пару часов ты сляжешь с жаром.       «И превратишься в живой труп», — добавила про себя похолодевшая Квара.       С мастерством хирурга Бишоп срезал отмершую часть щиколотки — она бы никогда не зажила, а только поспособствовала гниению. Пока её спаситель перебинтовывал ногу, Квара пошарила во внутренних карманах, изъяв ещё один небольшой флакон. Откупорив крышку, она сделала небольшой глоток и протянула Бишопу.       — Это ещё что? — он принял подозрительную вещь с недоверием, но любопытством.       — «Рашеменский Колун». Хотя, там его называют как-то иначе. Шаманы варят его с добавлением трав и грибов. Одного глотка достаточно, чтобы не загнуться от боли и порадоваться жизни.       Поскольку Квара до сих пор была жива и даже вполне здорова, Бишоп тоже отхлебнул из флакона. Огненная жидкость проскользнула через горло в пищевод, выжигая внутренности; сердцебиение участилось, и кровь устремилась в мозг, обостряя органы чувств. Несмотря на усталость с дороги и марш-бросок с последующей битвой, Бишоп чувствовал в себе силы всё это повторить.       — Даже не хочу знать, где ты это раздобыла.       — Отличное горючее средство, от него пламя становится почти белым. Главное — не налегать, иначе можно спятить.       — Думаю, это многое объясняет.       Он помог ей подняться, позволив даже опереться на своё плечо. Он признал, что если бы не шаманский допинг, то заставил бы колдунью бежать следом. Похоже, она прекрасно знала о таком исходе.       «Хитрая лиса», — подумал он, удивляясь собственной неожиданной доброте. Через какое-то время Квара решилась возобновить общение. Наступать на больную ногу было невыносимо, даже несмотря на выпитые зелья.       — Как ты здесь оказался? — спросила она, вышагивая, опираясь со второй стороны на посох.       — «Спасибо, Бишоп, что спас мою тощую задницу из лап нежити».       — Спасибо, — в нетерпении выплюнула Квара, дрожа от накатившего гнева. — И всё-таки, что ты тут делал?       — Охотился, но воплями ты распугала всю дичь. За тобой должок за спасение.       Его холодный тон не терпел возражений, и Квара хранила молчание до ворот крепости, пока не пришлось объясняться с Фарлонг. Полностью признав вину и восхвалив пришедшего на крики помощи Бишопа, она получила выговор от Касавира за неосторожность и нотацию от Сэнда за игнорирование основного курса Академии, где чёрным по белому излагались основные знания о некромантии и борьбе с ней.       — Ах да, конечно, это касается только тех, кто научился читать, — сказал эльф.       Зджаэв залечила её раны, отметив высокое качество своевременно оказанной помощи. Квара взяла у жрицы впрок ещё несколько зелий — на случай возникновения жара — и похромала в свою комнату.       Скинув грязную одежду, она бессильно упала на кровать. Ужасный зуд не давал расслабить ноги; Квара вертелась в постели, пытаясь принять более-менее нейтральную позу. Сотни назойливых мыслей, словно рой пчёл, лезли в голову, мешая сну овладеть собой.       Пойти в лес, когда вокруг сгущалась Тьма, — было очевидной глупостью. Древняя магия усилила нежить, и Квара даже не потрудилась это проверить. Она боялась, что Коссут отвернётся, увидев её слабость, но больше всего беспокоили слова рейнджера. Она ведь была в том лесу и знала, что дичи в этих местах давно не было.