Дивное свойство — способность думать о прошлых радостях без горечи и раскаяния. Габриэль Гарсиа Маркес «Сто лет одиночества»
Намджун сидел, развалившись в кресле и пересчитывая выручку за несколько минувших прибыльных дней. Кресло дорогое, кожаное, недавно купленное, и Ким гордится своим достатком. Показатель статуса — дорогие блестящие часы на руке, лакированные модные ботинки, запонки на пиджаке — вся эта роскошь была ему недоступна ещё каких-то полгода назад. И теперь он сидел, словно царь зверей, словно гордый лев, поймав самую дикую гиену за хвост. — Деньги на бочку, Джун, — прохрипел голос над ухом. Намджун, поморщившись, кинул в руки присевшему напротив мужчине тридцати пяти лет несколько пачек зелёных. — Это всё? — Всё. — Если это всё будет продолжаться ещё несколько недель, я заставлю твоих девочек платить натурой. Намджун оскалился. — Заткнись и выметайся. — Не пожалей о своих словах, — рассмеялся ему в лицо мужчина, обнажая золотые зубы, и вышел прочь, оставляя Кима сидеть в смятении и задумчивости. Ким Намджун не понаслышке знает, что такое грязное отмывание денег и продажничество, распри некогда господствующих криминальных авторитетов, нынче ползающих и пресмыкающихся перед нуворишами, непонятно как перенявшими бразды правления. Намджуна можно назвать одним из таких нуворишей, и он многим не нравится. Многие хотят его убрать. Днём он примерный студент, ночью — один из совладельцев крупного подпольного казино. Казино с «сюрпризом». Казино, где карты раскладывают бывшие проститутки. Вы можете сказать, что «бывших» проституток не бывает, но Намджун на это плюнет вам в лицо. Он знаком с историей каждой из них и готов отстаивать право любой на то, чтобы они смогли вернуть себе хотя бы подобие нормальной жизни. Намджун не рыцарь, но пытается. Намджуну известны раны от предательства, ему не чужды чужие слабости, он познал так много, что сейчас хотел бы забыть всё ещё больше. Но память выцарапать из себя нельзя. Можно только научиться жить с её следами. Однажды он станет никем. Друзья вышвырнут его из нелёгкого бизнеса, продадут его за деньги. Он попадёт за решётку и будет вытащен только благодаря связям отца. О нём не выйдет ни единой статьи, он вернётся в университет, где не нужны такие финансовые гении, как Намджун, превосходящие всех учителей, и станет тёмной лошадкой. Он никому не скажет о том, что умеет складывать многозначные числа в уме, решать многоуровневые задачи, способные привести любую компанию к победе на рынке. Он станет никем, потому что это его свобода, его способ смотреть на прошлое без сожаления и говорить себе настоящему: в любом случае ты справился. Ты был тем, кем был всегда. Ты им остаёшься.***
— Я пересдал информатику, — кисло сообщил Тэхён, садясь напротив Намджуна за столиком, за которым они все традиционно сидят. Намджун мрачнее тучи, хотя его таким крайне редко можно увидеть, и помимо него есть ещё Лиса и Дженни, которые всегда и везде вместе. Дженни тоже не в лучшем расположении духа и только Лиса не замечает всеобщего настроения. Или просто его игнорирует. — А где все остальные? — У Чимина политология, Хосока видел сегодня только перед первой парой, наверное, малышка ещё не до конца поправилась и он вернулся домой, — перечислил Намджун, — Чонгука не видел. Он вроде вечерник, так что логично. — Лиса, — Тэхён привлёк внимание обеих девушек, — ты в порядке? — А что должно было случиться? — Чимин разве не заставил тебя сделать аборт? Дженни обняла Манобан крепче, но не заметно, что блондинке так уж нужна чья-то поддержка и крепкое плечо. Намджун молчал, что ему вообще не свойственно, ведь именно братья Ким обычно за любую движуху и готовы растормошить народ. Ещё Хосок всегда вносит свою лепту, но без него тоскливо уже вторую неделю. — У Чимина ничего не вышло, — сказала за Лису Дженни. Лиса улыбнулась и кивнула. — А родители в курсе? — не унимается младший из братьев. Его даже не особо беспокоит, что это личное девушки. Он часто в курсе всех сплетен, хотя сам по себе не является их разносчиком. Такова натура младшего Кима: ему нужно знать, чем живут другие, это его социальная потребность. И долго без своей компании друзей он тоже не умеет находиться. Мысли всякие начинают в голову лезть. Ким боится из до чёртиков. — Я сказала маме вчера, — ответила Лалиса, — не сказать, чтобы она в восторге, но по крайней мере пообещала прикрыть меня перед отцом на первое время. Он будет кричать, конечно. Я же ещё не вышла замуж… — А у вас всё строго, да? — Ну, как сказать, — нервно перебирала она лямки своего рюкзака, — так повелось. Сначала замуж, потом дети. Нет такого, что родители выбирают жениха или невесту, нет, конечно, не так допотопно. Но всё же… всё же у меня на родине это большой позор — забеременеть не от мужа. Я знаю, что обо мне будут судачить родственники. — И ты всё равно отказываешься делать аборт. Почему? — А ты был бы рад, если бы от тебя тогда, двадцать лет или сколько там, отказались? — голос Лисы не звучал обиженно, но что-то Тэхёна заставило поёжиться. Какая-то сила скрывалась в голосе этой девчонки. — Я и так был нежеланным ребёнком, а это хуже, чем не родиться по воле родителей, — процедил Тэхён, задетый за живое. Он резко встал из-за стола и пошёл прочь, и Лиса только удивлённо открыла рот, ища поддержки в Намджуне. — Не переживай, ты же не знала, — успокоил её старший, — но это правда. С Тэхёном… не всё гладко. Он отцу с матерью не нужен был. Жаль, я понял это поздно. Заботился бы больше. А теперь он вырос, теперь моя поддержка уже не нужна. — Она всегда нужна, Намджун, — мягко поправила Дженни, заставляя лицо Кима вытянуться, — ты ведь его брат. Кто, как не ты, будет знать, почему его сердце болит? Намджун посмотрел вслед брату, потом на Дженни, которая взглядом показывала, что он должен пойти за ним, тоже встал из-за стола и направился следом. Лиса прижалась к подруге поближе. — Ты же хотела остаться с ним наедине, нет? — лукаво спросила она. — С которым из? — из холла к их столику вырулил Чимин, немного подслушав, что происходило до них. Оказывается, они и не заметили, а пара кончилась и сейчас был короткий перерыв, но у Чимина пара была последняя и он спустился, чтобы перекусить и найти потенциальную мать его ребёнка. Дженни, увидев его, перестала улыбаться, ощетинилась. С тех пор, как беременность Лисы подтвердилась, она принимала Пака в штыки, не хотела с ним разговаривать и старалась всячески избегать. Сам Чимин говорил, что удар в челюсть был отменным, но он смеялся над ней. Это видели все. И Дженни ещё больше бесило, что именно от него её лучшая подруга ждала ребёнка. Его ещё не было, даже намёка не было на живот, токсикоз и прочие вытекающие, но Дженни уже жалела малыша. Ему не суждено было родиться в любящей семье. И возможно таким же нежеланным, как Тэхён. Хотя Лиса отказываться от него не собиралась. — Встретимся завтра, — Дженни чмокнула подругу в щёку, прожигая в Паке дыру, и тоже пошла на выход из столовой, оставляя двоих наедине. Чимин сел напротив с бутылкой вишнёвого сока, который и протянул девушке. Этому жесту она была как минимум удивлена. — Если ты опять пришёл пытаться меня отговаривать, то даже не трать свои нервы и силы, — Лиса сложила руки на груди. — Нет, вообще-то, — усмехнулся парень, — пришёл пригласить тебя ко мне домой, — Лиса недоверяюще хмыкнула. — Маман моя хочет с тобой познакомиться. Вообще я её хорошо знаю, и после таких знакомств она затребует знакомство с твоими родителями, а потом начнёт подговаривать их на свадьбу. — С-свадьбу? — переспросила взволнованно девушка. Чимин только хмыкнул. — Да, свадьбу. Так вот. Хочу их опередить и чтобы меньше вмешивались в мою и твою жизнь родаки с обеих сторон, предлагаю пожениться раньше, чем они нас достанут ею. Итог будет всё равно один. — Ты с ума сошёл? — она побледнела и тихо прошептала. — Не собираюсь я за тебя замуж. — А я не собираюсь оставлять своего ребёнка без отца, опеки и средств, — Чимин смотрел на неё так серьёзно и так убедительно говорил, что она не знала, что возразить. — Мы трахались, нам и разгребать это. Только так, чтобы всяких вмешательств со стороны было по минимуму. Терпеть это не могу. — Да как ты себе это представляешь? Мы даже не любим друг друга… — Солнышко, — улыбнулся Чимин, — ты что, браки только по любви знаешь? Как говорится, стерпится — слюбится. Через сколько у тебя там совершеннолетие? Через неделю? Вот дождёмся его и оформим документы. С моей мамой идём знакомиться сегодня, с твоими родителями потом. И да, не советую твоим родителям говорить, что мой отец был убийцей и убит в тюрьме. Они всё равно узнают, но пусть как можно позже. Лиса округлила глаза. Она не знала всего прошлого Чимина, только то, что отец его умер, но как и с какими обстоятельствами было ей неизвестно. Теперь же она посмотрела на него совершенно другими глазами. В Чимине был стальной стержень. Всё это время он продолжал нести бремя с клеймом сына убийцы, который умер в тюрьме. Его убили. Чимин был грубым, самостоятельным, отстранённым. Он наблюдал за всеми со стороны, вдумчиво проверял каждое чужое и своё действие. Люди думали, что знают его. Но узнать его на сто процентов было невозможно. Пока он сам не позволит, никто даже не догадывался. Лису осенило одно: это не тот человек, который бы поступил необдуманно. Он просчитывал всё наперёд. Его план казался таким неидеальным для того, чтобы никто и не заподозрил, что дурачком он только прикидывается. — Чимин, — она протянула к нему через стол руку и положила ладонь на его сжатый кулак. Он поднял на неё глаза. Удивился. — У тебя ведь есть план, да? — что-то дрогнуло в его взгляде, но он не выдал ни единой эмоции. — Ты что-то задумал. И сдаётся мне, я изначально тоже стала частью плана. Но я могу подождать, пока ты сам мне не расскажешь. На лице по-прежнему ничего не отражалось, но в глазах читалось ясно: он оказался ошеломлённым. Может, с логикой у Лисы и не выходило, зато интуиция работала отлично.***
— Ты нас недолюбливаешь, — заметил Тэхён. Он наткнулся на Чонгука, тренирующегося в открытом зале пять минут назад, сходил за двумя баночками кофейной колы и вернулся, как оказалось, замеченным, так что не пришлось объясняться, почему у него в руках оказалось именно два напитка. Чонгук с благодарностью принял напиток и сразу осушил в половину, хотя шипучка чуть не пошла через нос. Выглядел Чон измотанным, но не сказать, что совсем уж уставшим. Для него, танцора, это была скорее приятная усталость, покалывающая в мышцах. — С чего ты взял? — Ты избегаешь сидеть с нами за столом, когда в универе, хотя я тебя со всеми познакомил. Чонгук улыбнулся, выпрямил спину и прикрыл глаза, прижавшись к зеркалу. Тэхён сел рядом, последовав его примеру. Тишина стояла какое-то время. Уже вечерело, и в универе оставались только вечерники, а тех было в разы меньше, чем на дневном отделении. — Я не избегаю, — сконфуженно проговорил Гук, — просто я не понимаю вас. Знаешь, ты самый понятный для меня из всех вас. Сначала я хотел было пригласить Лису в кино, освободить целый вечер. Сто лет не ходил на свидания, хотя молодость в самом разгаре, а я уже чувствую себя стариком. Но… — танцор замешкался, — но потом узнал, что Лиса с Чимином. — Они не встречаются, — хмыкнул Тэхён, — если ты об этом. — Я знаю, что она забеременела от него. Весь универ знает. — Значит, недолюбливаешь ты только Чимина? — почему-то Тэхёну захотелось рассмеяться, хотя ничего смешного не было. — Не знаю, — пожал плечами Чонгук, — я его не сужу, но то, что он делает… далеко от представления моих принципов. Вот такой уж я принципиальный зануда. А на конфликты я не выхожу, вот и стараюсь не сильно пересекаться. Да мы и не можем. Они с Лисой учатся в академии, а мы здесь, в университете. Нет общих пар. Так что кроме вашей компании я нигде не могу их встретить. С остальными же я нейтрально, честно, вы ни при чём. Но такой уж я по привычке, — усмехнулся Чонгук и отпил, — одиночка. — С чего ты взял, что я самый понятный? — внезапно сменил тему Тэхён. Чонгук внимательно на него посмотрел. Выпрямив ноги и испустив блаженный выход от расслабления мышц, он снова заговорил. — Активист, староста группы, младший брат Намджуна. Не знаю. Я неправильно выразился? Ты самый адекватный, наверное. Тэхёну пуще прежнего захотелось смеяться. Так вот такое впечатление он производит. — Знаешь, я давно ни с кем так не разговаривал, — Тэхён посмотрел Чонгуку в глаза, — доверительно. По душам. У меня был друг. Ты сейчас мне его напоминаешь. — Почему был? Вы больше не дружите? — без задней мысли спросил Чонгук и допил колу. — Он умер, — выговорил Тэхён, и Чонгук посмотрел на него удивлённо и сочувственно. — Я убил его. — Ты? — ещё больше удивился Чонгук. — Ты же такой жизнерадостный обычно, всем помогаешь, первый ко мне подошёл… Никогда бы не подумал, честно. — Замаливаю грехи, — горько усмехнулся Ким. — Чувство вины — единственное, что удерживает меня от непоправимого. Чонгук поменялся в лице. — На надо, — резко выдохнул Чонгук. — Не надо, слушай. Не думаю, что твой друг хотел бы этого. Я… знаю, что это прозвучит дебильно, но хочешь я стану твоим новым другом? — Тэхён приподнял брови. — Ну, я думаю, мы могли бы подружиться. И я уж точно не дам тебе наложить на себя руки. Я выплатил все долги матери! — просиял Чон, встряхивая Кима за плечи, — Так что у меня теперь куча свободного времени! — Кто ещё из нас странный… И оба синхронно улыбнулись. Возможно, именно этого так не хватало Ким Тэхёну.