Гора Снежного Лиса

Курама - В таком случае, примешь ли ты, Курама Кьюби, мой брачный браслет? Сказать, что я удивлен, это ничего не сказать… Да я шокирован! И что от меня этот вампирюга ожидает в ответ? Что я кинусь ему на шею со слезами радости на глазах? Что растекусь лужицей счастья у его ног? Не, ну я, конечно, с одной стороны рад получить предложение, тем более, от него, но… но не таким же образом! - Я не требую немедленного ответа. – Проговорил Тори. Видимо, моя пауза уж слишком затянулась. – Но прошу тщательно все обдумать. На мой взгляд, это логичное решение в нашей ситуации, к тому же и взаимовыгодное. – Тобирама встал из-за стола. Что, уже уходит? Смывается, гад ползучий! – Спокойной ночи, Курама. Завтра, полагаю, увидимся. Все еще смотрю на уже закрытую за ним дверь комнаты. Нет, ну это просто безобразие! Как там он сказал? Логичное решение? Взаимовыгодно?!! А ведь я только недавно успокоился, и что же? Он снова вывел меня из себя! Кровосос белобрысый! Вампирюга красноглазый! Ледышка фигова!!! Так, спокойно! Спокойствие и только спокойствие! Встаю из кресла и начинаю мерить шагами гостиную залу. Вроде бы помогает, да и сидеть в таком раздрае чувств и эмоций не могу. Хорошо еще, что нет никого постороннего рядом, даже Какаши пока не приходил. Ладно, что делать? С одной стороны, это действительно выгодно. Для меня, моей Кушины, хотя полагаю, что ее это никогда и не волновало, но все же, и, что самое важное на настоящий момент, для моего лисенка Наруто. Сенджу все же сильный клан, но главное не это. Главное то, что второй родитель тоже будет участвовать в воспитании. Хотя с моим штатом слуг и подчиненных, воспитателей хоть отбавляй, но не просто же так мой лисенок вспомнил о Тори. Да и я сам, что уж скрывать, испытываю трепет от того, что ОН станет моим официально. Это дает широкий простор моей фантазии и желанию… Так, стираем с лица похабную улыбочку и думаем об отрицательных моментах, то есть второй стороне медали. Ну, здесь в минусы я могу записать эту его непрошибаемую логичность действий. Раздражает меня это «взаимовыгодное логичное решение». Хотя, по-моему, Тори в принципе не способен на проявления чувств за пределами постели. В его обыденной жизни царит холодное трезвомыслие и принятие решений, исходя из выгоды для него самого и его клана. Тоже мне, теневой генерал! И какой следует вывод? А вывод все равно гласит, что придется браслет принять. Но ведь можно поставить и свои условия? Я же тоже не абы кто, а Великий Девятихвостый Кицунэ! Что же, нужно все тщательно продумать и взвесить. Покопаться, что ли в библиотеке? Может, на какую умную мысль это натолкнет. Да и чтение меня всегда успокаивало… Ну, Тори, ну, вампирюга! И как это ты умудряешься каждый раз вывести меня из себя, причем с выражением полного пофигизма на лице?.. *** Утро следующего дня было неоднозначным для многих нелюдей дворца Кьюби. Самого хозяина замка утренние часы застали в библиотеке, обложившимся кипами книг и увлеченно что-то читающим. Какаши, зашедший в библиотеку, даже не сразу разглядел за завалом древней макулатуры столь раннего книгочея. Впрочем, особого удивления от вида своего господина Хатаке не испытал, лишь чуть погодя по его указанию служанка принесла горячий травяной напиток с бодрящим эффектом зевающему Кураме. Сенджу в эту ночь тоже не ложился спать. Впрочем, и во дворце он появился лишь утром. Всю ночь вампир исследовал близлежащие земли кицунэ. Причин на то было несколько: обыкновенная предусмотрительность, привитая древнему вампиру «любимыми» недругами, и бессонница. Последнее было вызвано мыслями самого красноглазого. Тобирама анализировал все произошедшее за столь короткий срок, поэтому прогулка на несколько километров по заснеженному непроходимому для простых смертных лесу была как нельзя кстати. Этой ночью невеселые думы занимали и мысли наследников Учиха. Итачи, используя все свои способности, составлял прогноз многовариантных моделей развития событий. Оба Учиха были слишком эгоистичными собственниками, поэтому при любом раскладе Итачи был намерен добиться того, чтобы Наруто, в конечном счете, был с ними. Слишком много было уже сделано для того, чтобы быть рядом, но даже возможное время ожидания Учиха не пугало. Цель того стоила. Волчонок Неджи спал вполне спокойно, несмотря на то, что дворец почти бурлил в связи с последними событиями – прибытием вампиров клана Сенджу. Однако рано утром Хьюга был довольно бесцеремонно разбужен Какаши. - С тебя уже достаточно прохлаждаться. Ты же намерен овладеть своими навыками оборотня? - Угу, - сонно, но вполне четко ответил Неджи. - Тогда, пока не прибыли твои родственники, я займусь твоим обучением. Будем заниматься по утрам. - Хорошо. А Наруто? - Наруто-кун - кицунэ, а не оборотень. С ним мы будем заниматься по другим предметам. Не стоит за него переживать. Так для Неджи закончилась вполне спокойная умеренная жизнь, и началась тяжелая пора тренировок. Единственным существом, не затронутым всеобщим переполохом, оказался лисенок Наруто. Впрочем, если переполох не затрагивал его, кицунэ сам создавал его вокруг себя. Поэтому проснувшись, сладко потянувшись и убежав умываться, Нару с удивлением услышал от нимфы Хины-тян о том, что Неджи уже занимается с Какаши. Быстро позавтракав, убежав к Учиха и не застав их в своей комнате, лисенок опешил. Покрутив головой, осмотрев даже потолок с лепниной, откуда на него подозрительно поглядывала блестящими глазками-бусинками летучая мышь, маленький кицунэ задумался: искать братьев или же Неджи с Какаши? В итоге махнув рукой, лисенок побежал к кабинету папы Курамы. Там он застал не только аловолосого кицунэ, но и папу Тори, как всегда с бесстрастным выражением на лице. - Доброе утро! – весело и звонко поприветствовал пап Наруто. Лисенок, совершенно не стесняясь, подскочил к Тобираме и устроился у того на коленях. – Чем мы сегодня займемся? Курама, хмыкнув на промелькнувшее выражение удивления на лице вампира, мягко улыбнулся сыну. - Доброе, лисенок. Хорошо спал? - Угу. - Тогда с этого дня мы приступим к твоим занятиям. - А Сасу, Ита и Неджи? - С ними ты тоже будешь вместе заниматься, но только по нескольким предметам. Все же ты кицунэ, а не вампир или оборотень. - У-у-у… - надулся лисенок. - Не хмурься, - усмехнулся Курама. – Ты с ними и так будешь проводить предостаточно времени. - Ну, ла-а-адно. - К тому же мы с твоим папой Тори решили некоторым моментам обучать тебя сами. - Правда? – лазурные глаза лисенка засияли, Наруто даже обернулся к Тобираме за подтверждением, а получив кивок, расплылся в улыбке. – Ура! - Хорошо. Думаю, твои друзья, так же как и Умино-сан, заждались тебя в библиотеке. Тебе стоит поторопиться. С завтрашнего дня у тебя, Нару, будет уже свое расписание. Можешь уже бежать на свое первое занятие. Задорно улыбнувшись, лисенок быстро соскочил с колен вампира и вихрем убежал в библиотеку. - Непоседа. – Усмехнулся Курама вслед своему лисенку. Затем перевел взгляд на Тобираму и посерьезнел. – Итак, согласен ли ты с моими условиями? - Частично. - Хмм. - В делах своего клана я все равно буду принимать активное участие. – Тобирама спокойно смотрел в глаза Курамы, не отводя взгляда. - Не удивил. – Фыркнул кицунэ. – Даже создавая свою семью, ты не можешь порвать уз с кланом. Впрочем, я от тебя этого и не ожидал. - Зачем тогда выдвинул такое странное условие? - Ну, попытка не пытка. – Пожал плечами Кьюби. – Вдруг бы ты остепенился и, наконец, осознал, что помимо тебя в твоем клане достаточно способных вампиров. Твой же племянник Ичиро со своей женой Имой. Молчу про твою чересчур деятельную внучку Цунаде, и подрастающего Наваки. Это я еще не упомянул твоих братьев! - А ты ревнивый, - хмыкнул Тобирама. Лицо вампира даже озарила чуть ехидная полуулыбка, заставившая кицунэ засмотреться. Но быстро взяв себя в руки, Курама отмахнулся: - Вот еще! Ревновать такую ледышку, как ты! Делать мне больше нечего! - Угу… - согласился Сенджу, но его рубиновые глаза блестели явно от сдерживаемого смеха. – А зачем ты включил условие о том, что брак заключим без торжеств? Уж от Огненного кицунэ, столь любящего помпезность и яркость, я такой скромности не ожидал. - Нужны мне эти твои торжества. – Буркнул Курама, сделав вид, будто так все и должно быть. – Разницы никакой, если магия принимает союз, а толпы неискренних нелюдей мне тут без надобности. Да ты и сам знаешь остальные причины. Зачем тогда спрашиваешь? - Может быть, потому что хочу тебя узнать лучше? – серьезно ответил Тори. Кьюби, делавший в это время глоток чай, поперхнулся. - Вот уж точно, лучше поздно, чем никогда! – откашлявшись, хмуро заявил кицунэ. – Всего-то стоило родить и вырастить дочь, чтобы ты на меня внимание обратил. - Если все моменты улажены, то когда заключим союз? – чуть улыбнувшись, поинтересовался вампир. - В нашем с тобой случае спешить уже некуда. – Язвительно заметил Курама. – Так что как только я рассчитаю по звездам удачную ночь, тогда я отвечу тебе точно. Ритуал все равно не такой уж и сложный. - Ты изменился… - вдруг заметил Сенджу, вновь вогнав кицунэ в ступор своими словами. - И как? Это плохо или хорошо? – подозрительно поинтересовался Курама, не понимая, к чему клонит Тори. - Не знаю, но хочу узнать. – Снова ехидная улыбка появилась на тонких губах вампира. Да и рубиновый взгляд был полон сладострастного огня. - Пфф! Если уж на то пошло, Тори, то я намерен соблюсти хоть какие-то традиции в наших с тобой отношениях! Так что забудь о том, о чем ты только что думал! - А о чем я думал? - Сам знаешь! - Не знаю, просвети. - Вот еще! Буду я вслух тебе твои же желания озвучивать! - Так ты же их вроде бы и так знаешь. Так зачем стесняться? - Все! Достал ты меня, Тобирама Сенджу! Прямым текстом заявляю: секс будет только после заключения союза! Хватит с меня! – Курама даже покраснел от гнева. А Тобирама, любуясь раздраженным кицунэ, нашел его еще более симпатичным в такой экспрессии. - Поэтому я и интересуюсь, когда союз заключать будем. – Сенджу явно наслаждался спором. - Торрриии!.. *** Удачный момент, по мнению Курамы, согласно положению звезд, настал только через две с половиной недели. Все это время было насыщено событиями домашнего характера. Тобирама каждый день общался не только с Курамой, которого частенько вгонял в краску от смущения, хотя чаще всего от гнева, но и с Наруто. С маленьким кицунэ было удивительно легко, будто так и было уже давно. Впрочем, были и моменты, не столь приятные Сенджу. Общение с наследниками Учиха, пребывавшими согласно какому-то не совсем понятному ему соглашению в замке Кьюби, Тобирама сводил к минимуму. Это было достаточно легко сделать, если учесть размеры дворца кицунэ, и точное знание расписания занятий лисенка. А так как Нару, если не учился, то все равно где-то крутился вместе с вампирами Учиха и оборотнем, то Тобирама был прекрасно осведомлен и о том, где приблизительно находились вампиры. Впрочем специально никого Тобирама не избегал, просто не видел никакого смысла в этом расшаркивании. К тому же наследники Учиха были еще слишком мелкими, по мнению Тори, чтобы быть достойными его внимания. Нескольких совместных ужинов было вполне достаточно для вежливого сосуществования под одной огромной крышей. Несмотря на некоторую нелюбовь к оборотням, Сенджу про себя одобрил друга Наруто Неджи Хьюга. Вампир чувствовал и видел тонкую нить преданности и добрых чувств, связывающих его сына и волчонка. А о преданности волков ходили легенды. Возможно именно потому, что с Нару всегда был и Неджи-кун, Сенджу смирился и с наличием таких друзей, как Учиха. Да и новость о том, что, когда срок контракта закончится, наследники уедут, Тобирама также находил положительной. Совместное воспитание сына давало Тори еще одну возможность сблизиться с Курамой. После той бурной ночи перед отъездом из столицы, Кьюби так и не пустил вампира в свою постель, сдержав свое слово. Но удивительным для вампира было не выполненное намерение, а его собственные чувства и ощущения. Сенджу сам удивлялся силе того влечения, что он испытывал к аловолосому кицунэ. Казалось, что подтвердившаяся весть о рождении дочери, не только не оттолкнула вампира, но и заставила испытывать еще больший интерес к кицунэ. Тобирама прекрасно осознавал, что всегда сдерживал свои эмоции и чувства, особенно к этому странно притягательному огненному лису. И надо быть глупцом, чтобы не воспользоваться этой подвернувшейся возможностью привязать нерушимыми узами Кураму к себе. Сейчас, когда между вампирами и оборотнями, с помощью Курамы заключен союз, когда пролился свет на правду о дочери, был подходящий момент для того, о чем вампир даже и не мечтал, потому как в душе смирился с одиночеством. Но вот, наконец, то ли Курама сам устал издеваться над вампиром, то ли действительно звезды удачно встали на небосклоне, но Кьюби сказал Сенджу о наступающей удачной для проведения ритуала ночи. О намечающемся событии знали лишь трое: сами участники – вампир и кицунэ, и Какаши Хатаке, как доверенное лицо Курамы. Дворецкий, между прочим, тоже вызывал в Сенджу противоречивые чувства – уж слишком явной, на взгляд Тобирамы, была его преданность аловолосому. Вампир не раз задавался вопросом: а только ли верность испытывает этот оборотень-песец к кицунэ? Может, там есть и другие чувства? Тори впервые поймал себя на том, что ревнует, причем очень сильно, настолько сильно, что готов собственноручно придушить дворецкого, лишь бы он не маячил рядом с Курамой. Ритуал должен был пройти ночью, на одной из отдаленных лесных полян. Согласно желанию кицунэ, никто не должен был там присутствовать. Наличие или отсутствие разумных существ не отражалось на самом ритуале. В заключение союза решающую роль играла сама магия. Как обычно пожелав спокойной ночи уже засыпающему лисенку Наруто, Тори и Курама разошлись по своим апартаментам, чтобы через час, уже в ритуальной одежде встретиться у бокового выхода из замка. Полутемные коридоры были тихими и пустынными. Слуги если и бодрствовали, то на своих этажах. - Какаши, не стоит нас ждать. – Вдруг проговорил в темноту кицунэ, и из темного угла появился столь раздражающий вампира оборотень. - И тем не менее, господин… - Как знаешь, - вздохнул Курама, - Но я тебя предупредил. - Хорошо, Курама-сама. Демонстративно проигнорировав песца, Сенджу первым вышел в морозную лунную ночь. Следом послышались мягкие шаги кицунэ. Всю дорогу до места ритуала, оказавшуюся не столь уж и короткой, оба проделали молча. Но долгий путь закончен. На небольшой заснеженной поляне, в самом центре, на нежно сверкающем в лунном свете снегу стояли две фигуры. Оба облачены в богато расшитые шелковые кимоно. Столь любимый кицунэ алый цвет его одеяния был расшит золотым шитьем с ярко-желтыми драгоценными камнями, в узоре угадывались лепестки пламени и взлетающие, раскрывшие крылья фениксы. На вампире кимоно было глубокого синего цвета с шитьем серебряной нитью. Рисунок был витиеватым, иногда казалось, что там изображены драконы, а иногда и тигры. В голубоватом свете луны на синем шелке среди серебряных нитей блистали алыми всполохами рубины. Напротив друг друга они стояли и молчали. Оба: и кицунэ и вампир, - вглядывались в такие знакомые, почти родные черты лица, в яркие, блистающие в лунном свете глаза. Первым зазвучал глубокий бархатистый пробирающий голос вампира: - При свете Луны, при свете звезд, под сенью этой ночи я, Сенджу Тобирама, призываю свою силу, суть и магию. – Под тягучими, словно мед словами вокруг вампира, по контуру его тела, стали мерцать голубые искры магии льда. Вскоре силуэт Сенджу мягко засиял. Сияла и кожа белым светом, и рубиновые глаза. Его короткие растрепанные белоснежные пряди волос засеребрились. Вокруг поднялся слабый магический ветерок, заставивший одежду и волосы вампира затрепетать. – Пред магией Мира я беру в супруги стоящего передо мной Кураму Кьюби, Огненного Кицунэ. Я отдаю ему как символ союза часть своей крови и часть души. Вампир медленно подносит свое левое запястье к губам и клыками прокусывает кожу до крови. Тонкая струйка течет из уголка его рта. Оторвав запястье от губ, вампир протягивает его кицунэ. Курама, придерживая руками запястье, склоняется над ним и, не отводя взгляда от глаз вампира, делает несколько глотков, проговорив перед этим: - Я принимаю. Лизнув ранку на прощание, кицунэ отпускает запястье Сенджу. - При свете Луны, при свете звезд, под сенью этой ночи я, Кьюби Курама, Огненный Кицунэ, призываю свою силу, суть и магию. – Теперь постепенно стал сиять кицунэ, но свет его был другим – огненно-золотистым, придающим коже приятный теплый оттенок. Засияли цитринами и желтые глаза кицунэ. Алые пряди волос, будто наполненные светом, и красное кимоно затрепетали на магическом ветру. – Пред магией Мира я беру в супруги стоящего передо мной Тобираму Сенджу. Я отдаю ему как символ союза часть своей крови и часть души. Курама так же подносит к своим губам левое запястье, прокусывает до крови, а затем протягивает его вампиру, не отрывая своего взгляда от рубиновых глаз. - Я принимаю. – Мягкие губы касаются нежной кожи запястья. Несколько глотков крови и влажное прикосновение языка, слизывающего последние капли и зализывающего ранки. Они так и смотрят друг другу в глаза. Рубиновый и цитриновый взгляды. Тори так и не отпустил запястье кицунэ. А тем временем, сияние, окутывавшее каждого: серебристо-голубое и золотое, - становилось все ярче и ярче. Магия искрилась в воздухе, полыхала и переливалась, давая радужные отсветы на белый снег на поляне и на деревьях вокруг. Казалось, что северное сияние спустилось с небес на землю. И вот произошла сине-золотистая вспышка, осыпавшаяся яркими блистающими искрами золотого и голубого цветов. Искры падали на фигуры супругов. Вот только красоту этого зрелища они не оценили, так как были заняты куда более интересным им занятием – страстно целовались. Поцелуй, глубокий, пряный от вкуса крови, терпкий и сладкий. Мягкие губы, влажный язык и столь манящая глубина. Кицунэ уже не видел, как его фигура окуталась золотистым пламенем, и как вокруг вампира из снега стали расти ледяные острые шипы. Обоим не было никакого дела до того, что на запястьях появились магические татуировки, свидетельствующие о признанности Магией Мира этого союза. Не было никакого дела ни кицунэ, ни вампиру до того, что вокруг царит морозная ночь. Им обоим сейчас было слишком жарко, слишком сладко, слишком… сладострастно… Вот и алое кимоно упало вниз на белый пушистый снег, затем плавно слетело синее кимоно. И вскоре на импровизированном шелковом сине-алом ложе, среди всполохов золотого пламени, перемежающего с голубыми вспыхивающими ледяными кристаллами, раскинулось два прекрасных гибких тела. Два переплетенных тела, сияющих магией. Два волшебных существа, поглощенных жарким желанием, переплелись в извечном танце страсти. Движения были сильными, яростными, объятья крепкими. То и дело ногти оставляли алые дорожки на коже спины, тут же моментально заживающие под действием магии. Поцелуи, глубокие или короткие, кусающие губы, мочку уха, шею, грудь. Глубокий укус в основание шеи кицунэ. Пряная от любви кровь. И нарастающий ритм глубоких толчков. Сбитое дыхание и приглушенный стоны. Страсть и нежность. И апофеоз. Напряженные мышцы спины, сладострастные стоны оргазма. И губы, приглушающие эти стоны. В мягком сияющем магическом пламени удивительного сине-золотого цвета переплелись две фигуры, наслаждающиеся мгновениями удовольствия и не распускающие объятий. Курама скрестил свои длинные ноги на пояснице Тори, не дав тому даже покинуть свои глубины. - Я тяжелый, - тихо заметил в самое ухо любимого вампир, проведя по ушной раковине языком. – Отпусти. - Я крепкий, - хмыкнул в ответ кицунэ, в свою очередь, кусая мочку уха Тори. – Так что не отпущу. - Вообще? – мягкий смешок. - Вообще. Да и к тому же я хочу еще. - Хах, ненасытный и ревнивый. – Хмыкнул Сенджу, целуя Кураму в губы. - Какой есть. Зато весь твой!.. Во дворец супруги вернулись лишь под утро… и то, лишь для того, чтобы запереться в спальне Великого Огненного Кицунэ…