Онлайн Ведьма

      — Александра Петровна, вы должны прочитать это!       Я подняла голову и посмотрела на вошедшую в кабинет Нину. Скорее даже не так. На влетевшую на крыльях Нину. Оставалось только понять, что за крылья это были. Девушка пребывала в состоянии какого-то нервного ликования, буквально лучась изнутри.       Если честно, не чувствовала я в себе желания вникать в чужие проблемы и радости — своих хватало с лихвой. Утро у меня выдалось самое что ни на есть занимательное.       — Ух ты! — шокировано воскликнула девушка, увидев меня, так сказать, во всей красе.       Хотя в моём конкретном случае о красоте речи быть не могло. — Ну у вас и видок! Неужто и в самом деле вчера перепили? Там под конец такая драка завязалась между парнями из отдела планирования... И вас зацепило?       Я мотнула головой, закрывая вкладку на компьютере, чтобы Нина не увидела моей страницы на «Блокнете». Мне никогда не хотелось, чтобы кто-нибудь в агентстве знал о моем стороннем увлечении. Как и о прошлом, о родственниках. Да и о том, что имя моё не Александра, а Александрина, знала только бухгалтерша, которая согласилась хранить тайну за бутылку дорогого ликёра и слезливую историю о девочке Саше, которая очень стеснялась вычурного имени. Не то чтобы я на самом деле стеснялась имени, просто на данном этапе моей жизни мне нравилось быть Александрой. Так было проще, что ли?       — Вовсе нет, Нина, — обречённо вздохнула я. — Просто сегодня ехала на автобусе. Водитель резко затормозил, а я… В общем, я ударилась о локоть какого-то парня, стоявшего рядом.       — Да вы что! Почему же тогда вы здесь, а не в больнице? — Нина прошла вперёд и села в кресло перед моим столом.       — Дедлайн, — кратко пояснила я. — К пяти часам должна подготовить для Сергея Павловича сводку по моему новому рекламному проекту. Поэтому с синяками я буду разбираться после шести.       — А если вы из-за него ослепнете? У вас же белок весь красный, а кожа аж фиолетовая. Вы прикладывали лёд? — тараторила Нина, крутя в руках планшет. Это действие казалось каким-то нервным — создавалось впечатление, будто она очень хотела о чём-то рассказать, но сдерживалась, понимая, что моя проблема куда значительнее.       — Да. Но, кажется, от этого стало только хуже.       Дверь вновь открылась, и в кабинет вошла Таша — сотрудница, с которой я делила кабинет.       Наташа мне нравилась. Есть такие люди, которых можно охарактеризовать одним словом — «обычная». Наташа — обычная. Она не красивая, но и не страшная, не слишком умная, но вовсе и не глупая. Волосы у неё тёмные, личико милое. И фигура отпад — мне, худощавой вобле с минус первым размером, как меня охарактеризовал первый парень, о таких идеальных, срисованных с Афродиты, формах только мечтать и можно. Обрезанные по ключицы волосы вились аккуратными волнами. А на носу сидели огромные очки в тоненькой оправе. Зрение у Таши было ни к чёрту — она как-то говорила мне, какой у неё минус, но я, если честно, выкинула ненужную информацию из головы.       И характер у Наташи классный. Такая совершенно компанейская девушка. Не проблемная, не конфликтная, добрая. Если бы я была парнем, я бы с ней замутила. Мы делим с ней кабинет уже три года, и за всё это время я ни разу не слышала, чтобы Таша повысила голос. А самое приятное то, что с ней всегда было просто общаться в отличие от «сложных» людей. Всяких там Психчинских, например.       Таша протянула мне большой полиэтиленовый пакет, наполненный маленькими кубиками льда.       — Держи.       — Мне кажется, это не помогает, Таш. — Я всё же взяла пакет и приложила к глазу.       — Так только кажется. Лёд не даёт расползаться гематоме.       Таша села в своё кресло и принялась что-то печатать на клавиатуре. Каждое её действие было уверенным. Она точно знала, что и как делать, и начальство на неё никогда не ругалось, ведь она добросовестно выполняла свою работу. Я часто завидовала Таше, ведь временами мне так не хватало того умения распределять своё время и возможности, какое было у неё. Таша всегда всё делала с первого раза и практически никогда не ошибалась, в отличие от меня, которую Псих отправлял переделывать всё по несколько раз.       Ох, похоже, подбитый глаз запустил во мне новый виток рефлексии. А всё из-за Психича! Если бы не его дурацкая выходка, я бы не оказалась сегодня в автобусе. Хотя, конечно, отчасти виновата и я: если бы не моя не менее дурацкая выходка, я бы спокойно довезла его до дома без всяких эмоциональных качелей, а потом тихо-мирно вернулась бы за своей машиной…       Вот только в результате собственной глупости я собрала целый букет из бессонной ночи, подбитого глаза и недовольства начальства. И это день только начался! Страшно даже представить, что мне сегодня выскажет Психчинский. А он непременно что-нибудь да выскажет. Он же просто не умеет держать язык за зубами!       — Ты говоришь прямо как профи, — присвистнула Нина, внимательно изучая мою соседку.       — Я с детства занималась единоборствами, потому и знаю, о чём говорю, — подмигнула ей Таша и вновь погрузилась в работу.       — Это тебя можно брать с собой в клуб в качестве охраны? — просияла Нинка.       Таша же покачала головой, явно не согласная с подобным умозаключением.       — Я не хожу по клубам. У меня от громкой музыки голова болит. Да и танцевать не умею.       — Да что там уметь-то, просто двигаешься — и всё тут! — всплеснула руками Нина, чуть не ударив планшетом о крышку моего стола. Благо, вовремя отвела руки в сторону, а то попала бы на ремонт экрана — планшет-то, скорее всего, рабочий.       За девчонками я следила одним глазом — второй прятался под пакетом со льдом — да и слушала их вполуха — все мои мысли сосредоточились на рекламном проекте. Однако нервные мельтешения Нины меня порядком раздражали: она всё так же крутила планшет туда-сюда и пару раз чуть не уронила его. Её взгляд метался из угла в угол, будто она старалась подобрать нужный момент для разговора, а тот всё никак не находился.       Мне никогда особо не нравились нервные люди, а Нина сейчас была даже слишком нервной. Она всё сжимала и разжимала планшет. Сжимала. Разжимала. И так по кругу: сжала, разжала, сжала, разжала, сжала…       Я не выдержала.       — Нина, ты хотела мне что-то сказать?       Девушка облегчённо выдохнула.       — Знаете, Александра Петровна, я ещё с университета читаю один веб-журнал. Точнее, истории на одном портале. Местные ребята… — начала она. — Они запустили свою платформу пару лет назад: покупаешь подписку и читаешь всё, что там выкладывают. «Блокнет» называется. Я там обычно короткие любовные рассказы читала. — По тому, как зарделись щёки девушки, я точно поняла, каким было содержание этих рассказов. Сама почитывала на досуге истории из постельной плоскости. — И вот я сегодня утром ехала в такси, и наткнулась на нового автора… Это была любовь! Девочки, как же я ржала!       Нина вновь всплеснула руками, а в глазах зажглись искры восторга. От увиденного я так ошалела, что даже пакет от глаза убрала. Нина снова сияла, как прожектор. А я поняла, на каких крыльях она влетела. То была хорошо знакомая мне читательская эйфория, когда ты находишь для себя идеальную историю.       — Чёрт, надо было видеть, как на меня смотрел таксист: словно я умалишённая, сбежавшая из психбольницы. Он даже сначала подумал, что у меня истерика, остановился и давай успокаивать. «Девушка, пожалуйста, не плачьте!» — передразнила Нина. — А я не плакала! Я дышать не могла от смеха. Он всё косился на меня, одновременно пытаясь вести машину, и предлагал скорую вызвать. А когда я показала ему экран, и он понял, что я просто смеялась, покрыл меня трёхэтажным матом и попросил покинуть такси. Благо, мы тогда уже возле офиса были, и идти мне пришлось недолго. Бедный водитель — он же за меня реально испугался!       Мы с Наташей переглянулись и обменялись улыбками. Хорошее настроение Нины оказалось заразительным.       — И что же там было написано? — спросила Таша.       Знаете, в этот момент где-то внутри меня зародились странные неприятные сомнения. От стойкого ощущения, что мне определённо не понравится то, что скажет дальше Нина, засосало под ложечкой. Мама называла это Ведьминской чуйкой — мол, ведьма всегда знает, когда ей что-то грозит. Я же предпочитала называть это развитой интуицией. И эта самая интуиция не прогадала. От следующих слов Нины у меня мороз побежал по коже, несмотря на летнюю жару, от которой не особо помогал кондиционер.       — Её ник — Удачливая Ведьма, — припечатала стажёрка, и у меня сердце в пятки упало. — Она пишет что-то вроде юмористического фэнтези в русских реалиях. Я пока прочитала только самый популярный рассказик. Называется «Кладбищенская Проститутка», — Нина говорила короткими предложениями, а взгляд буквально светился от возбуждения.       Вот вроде бы она меня хвалила и пела восторженные дифирамбы, а мне было страшно, что сейчас они узнают, кто именно эта не-вполне-Удачливая-Ведьма, и разнесут новость по всему офису! А мне абсолютно не хотелось, чтобы кто-то на работе знал мой секрет. И уж тем более высказывался о моём увлечении в каком угодно ключе: положительном или негативном.       — И что же она пишет? — спросила я, чтобы не выглядеть странной и незаинтересованной, однако мой голос дрогнул. Благо, девочки этого не заметили.       — Цитирую… — Нина разблокировала свой планшет и принялась читать:       …Мадемуазель Ю. перешагнула порог ведьминского дома и представилась как бизнес-леди. То была женщина преклонного возраста с короткими сальными волосами непонятного цвета, словно она пыталась краситься в пепельную блондинку, но что-то пошло не так, и волосы её стали местами жёлтыми, а местами — зеленоватыми. Морщинистое лицо же выдавало возраст, как ничто другое и совершенно не вязалось с фигурой несуразного подростка: угловатой, маленькой и очень худой. Мадемуазель Ю. была плоской под любым углом, как ни посмотри. И, пожалуй, единственной её выпирающей частью являлся нос: большой, с горбинкой. Одета «бизнес-леди» была тоже, как подросток: в белую футболочку с ярко-розовыми бабочками и зелёными цветочками, ноги её были затянуты в узкие, выцветшие от нескончаемых носок джинсы. В руках женщина держала маленькую тряпичную сумочку, расшитую бусинками и стразами — с такими обычно дети в детский сад ходят. А когда мадемуазель Ю. разулась, Ведьма испытала культурный шок. Макушка женщины едва доставала ей до груди. А Ведьма не считала себя особо высокой, скорее среднестатистической.       В общем, мадемуазель Ю. не производила впечатления «бизнес-леди», как на неё ни посмотри. Скорее, наоборот — она выглядела, как женщина, которой катастрофически не хватает денег. Правда, Ведьма пока не могла разгадать род деятельности своей новой клиентки, да и понять, что не так с этой дамочкой, тоже не могла. Потёртая, заношенная, выцветшая одежда лишь подчёркивала тот факт, что Мадемуазель Ю. помотала жизнь. Да и приходила она в одной и той же одежде и в одной и той же обуви. И в дождь, и в солнце мадемуазель Ю., стремясь хоть немного прибавить в росте, носила босоножки на таком высоком каблуке, что Ведьма только диву давалась, как женщина не падала и не расшибала себе колени.       Как выяснилось позднее, секрет женщины и её туфель был прост. «Бизнес-леди» передвигалась только на такси. А её телефон с завидной регулярностью попадал в чёрные списки всех таксистов города, поэтому номера мадемуазель Ю. меняла раз в неделю точно. Как и квартиры. Женщина физически не могла спать в одном и том же месте больше одной ночи. В результате, постоянного места жительства у женщины тоже не было. Она снимала квартиры посуточно, а потому и не обзавелась личными вещами.       Вы спросите: «Почему так?» Возможно, у неё был очень опасный бизнес, и конкуренты пытались её убить, поэтому-то она так шифровалась… Потрясающая теория, но она совершенно не отражает реальности. Хотя мадемуазель Ю. действительно казалось, что за ней следят.       «Кто следит?» — спросит любой нормальный человек, а про себя подумает, что, скорее всего, «бизнес-леди» замешана в махинациях.       «Черти!» — ответит каждому, кто спросит, мадемуазель Ю. А затем добавит: — Черти везде!       И кивнёт так, словно это непреложная истина. Так что да, Мадемуазель Ю. казалось, что её преследуют черти. Следят за ней, проходу не дают. Из-за них же женщина не ездила на чёрных машинах. Не покупала продукты в магазинах. Избегала некоторых клиентов. И, конечно же, из-за чертей в её жизни не было любви.       И если вы подумали, что мадемуазель Ю. пришла к ведьме из-за чертей, чтобы наконец-то решить свои вопросы и зажить нормальной жизнью, или, к примеру, из-за своего бизнеса — она же как-никак «бизнес-леди», — то вы ошиблись. Жёстко так ошиблись. Не угадали ни по одному из пунктов.       — Мне нужна грудь! — воскликнула женщина, когда за ними закрылась дверь кабинета ведьмы.       Требование было таким громким и безапелляционным, что Ведьма не сразу нашлась, что ответить. Собственно, как и дети Ведьмы, которые в этот момент сидели на полу, приложив уши к щели между порогом и дверью. Им нравилось подслушивать за клиентами матери. И требование новенькой поставило их в тупик: они даже переглянулись, чтобы удостовериться в том, что им не послышалось.       Но нет, не послышалось. И ответ матери, которая, как всегда, держала себя в руках, даже несмотря на шок, заставил их поверить в услышанное:       — Это не моя зона воздействия, — холодно и отстранённо ответила Ведьма. — Но я могу посоветовать вам пластического хирурга.       — Мне не нужен пластический хирург! — возмутилась мадемуазель Ю. — Мне нужно наколдовать грудь! Мгновенно!       — Насколько мгновенно? — устало спросила Ведьма. В её практике попадались различные психи, которые не понимали простейших истин, путая явь с вымыслом. И её новая клиентка была явно одной из таких.       «Бизнес-леди» щёлкнула пальцами и произнесла:       — Вот так вот!       Голос у мадемуазель Ю. был высокий, даже визгливый — такой громкий, что дети Ведьмы могли спокойно сидеть под дверью и слышать каждое слово.       — Понимаете, — протянула Ведьма, — ко мне приходят люди, когда у них серьёзные проблемы. Порча, сглаз, приворот, перекрытые денежные каналы, проклятия…       — Да-да, — отмахнулась мадемуазель Ю, — это всё очень важно, и оно мне всё очень нужно. Но сначала грудь.       — Так уж прям всё? — с немалой долей скепсиса в голосе спросила Ведьма.       — Да! Всё! Но сначала грудь! — требовала женщина. — Мой бизнес зависит от моей груди!       Ведьма не знала ни одного бизнеса, который мог бы зависеть от груди. Разве что хирургия, но это не имело никакого смысла. В отличие от другой идеи, которая появилась у Ведьмы.       — Так вы эскортница? — спросила она, когда картинка в её голове сложилась.       — Как вы догадались? — потупилась мадемуазель Ю., и взгляд у неё стал испуганным.       — Я же Ведьма как-никак, — хмыкнула хозяйка кабинета и, заметив две пары коленок под дверью, скупо улыбнулась. Прогонять детей она не собиралась. Те были уже достаточно взрослыми, чтобы знать о представительницах древней и не самой почётной профессии. Дарий так точно был в курсе, а Дрия… Дочери было полезно послушать и набраться опыта, она же будущая ведьма!       — Так вы можете мне помочь? — вернула Ведьму к насущной теме мадемуазель Ю.       — Да, — ответила та, кивнув. — Только это не быстро. Я изготовлю вам мазь — будете мазать грудь утром и вечером, и она начнёт наливаться и становиться объёмной. Придёте за ней послезавтра.       Прежде чем открыть дверь и начать выпроваживать клиентку, Ведьма тактично покашляла, давая детям понять, что их заметили и им лучше уйти. Прощаясь с клиенткой, она приметила две рыжие макушки и услышала перешёптывание детей:       — Эй, Дринка, ты у мамки-то мазь попроси! А то мы тебя так никогда замуж не выдадим, кому ж нужна такая тощая жердь!       — Я бы на твоём месте поостереглась, — ответила Дрия брату с самой милой ухмылкой на свете, от которой у парня волосы встали дыбом. — А то мазь попрошу и тебя же ей и намажу. Кому же ты нужен будешь такой… объёмный, да в ненужных местах?       Ведьма лишь покачала головой и улыбнулась. Она давно уже привыкла к тому, что дети у неё не совсем ординарные. Язвительные. У них в семье что ни ужин, то сборище остряков, которым только дай шанс поездить на нервах окружающих. Только муж её, ангельский человек, терпел их трио. Ведьма лично считала, что Петя в прошлой жизни совершил нечто ужасное, и она с детьми достались ему, как кармическое воздаяние.       Женщина проводила мадемуазель Ю. на выход и долго пыталась распрощаться с ней. Бизнес-леди от мира эскорт услуг трижды вызывала такси, и трижды от него отказывалась, потому что назначали чёрные машины. Собственно, тогда-то Ведьма и узнала, что на чёрных машинах ездят только черти. Неожиданно вспомнилось, что Петя как раз купил себе новенький чёрный аутлендер.       Ведьма улыбнулась своим мыслям и наконец-то спровадила мадемуазель Ю., ведь четвертой назначенной ей машиной оказалась красная шестёрка.       Ведьма повернулась к детям, которые с чёртиками в глазах посматривали на дверь, за которой скрылась новая клиентка матери. Тогда они ещё не знали, что мадемуазель Ю., в дальнейшем известная, как Кладбищенская Проститутка, станет неотъемлемой частью их жизни на ближайшие пару лет.       — Дрия, собирайся, мы едем к бабушке за куриным помётом! — сказала мать, и дочь унеслась в спальню, не горя желанием присоединяться к столь увлекательному занятию…       У меня горело лицо, а уши скатывались в трубочку от иррационального чувства стыда. Хотелось спрятаться под стол и сделать вид, что меня здесь нет. В этот момент я чувствовала себя игроком в покер, которому нужно держать лицо. А Нина всё смеялась и смеялась, гыгыкая в те моменты, где я юмора даже не вкладывала. Я же всего лишь расписала историю появления сумасшедшей Юлечки на пороге нашего дома! Вот только слушать эту историю из уст другого человека оказалось стыдно. Стыдно не потому, что я считала свою работу никчёмной или не заслуживающей внимания — это чувство возникало из боязни, что я не оправдаю ожидания людей. Как бы я ни убеждала себя, что спокойно отношусь к критике, это неправда. Я боюсь её до чёртиков.       И пока меня трясло от страха, Нина ухахатывалась так, словно обкурилась чем-то; ещё и за живот хваталась. А Таша мило улыбалась, прикрывая лицо ладошкой.       — Я бы не сказала, что это очень смешно, — сказала Таша, поправляя очки на переносице, — но женщина интересная. Неординарная. Мне кажется, если бы такая проститутка существовала, спросом бы она не пользовалась.       Я уставилась на стол, стараясь спрятать улыбку за распущенными волосами. Я даже губы плотно сжала, чтобы сдержать смех, потому что Юля существовала и даже пользовалась успехом в узких кругах любителей экзотики. Хотя остальные её клиенты, с которыми эскортницу столкнул злой рок, не иначе, платили деньги, лишь бы она ушла и не возвращалась никогда. Именно таких клиентов Юля и называла чертями.       — Ниночка, пришли мне профиль автора, я попозже сама почитаю, — попросила Таша.       — Хорошо, — просияла Яйцева, явно довольная, что её находку оценили.       Я подняла глаза и посмотрела на Ташу. В её взгляде не отражалось ни презрения, ни непонимания или чего-то другого, что говорило бы, что ей не понравилось. Нет, в её взгляде был лишь интерес. Интерес и немного смеха.       Что ж, знаете, это весьма неплохо. Теперь я воочию увидела, какое впечатление мои тексты производят на читателей. И в глубине под пеленой страха зародилось что-то вроде уверенности. Хей, то, что я делаю, воспринимается людьми положительно!       — Александра Петровна, а вам как? Понравилось? — обратилась ко мне Нина. Голос у неё был слегка надломленным, и между словами то и дело проскакивали смешинки.       — Неплохо, — коротко ответила я, решив не заниматься самолюбованием и не нахваливать себя. В моей больной фантазии это выглядело бы так: подходит, значит, не-вполне-Удачливая-Ведьма к зеркалу и начинает нализывать своё отражение и приговаривать, что краше в мире точно нет. От такого сравнения меня аж передёрнуло, и Нина, наверное, как-то не так восприняла мою реакцию, потому что, слегка потупившись, прикрыла тему.       А я облегчённо выдохнула, когда стажёрка принялась во всеуслышание обсуждать мой синяк и то, на какие жертвы я иду во имя работы. Всё-таки эта тема была куда безопаснее, и плевать, что мой глаз успели сравнить со всеми овощами фиолетового цвета. Я лично считала, что фиолетовыми могут быть только баклажаны, но благодаря Нине узнала, что фиолетовыми могут быть даже помидоры.       Собственно, у родителей Нины оказалась своя ферма, что немало меня удивило. Вот не вязался у меня образ идеальной Ниночки — блондинки, которой впору на обложку журнала, — и фермы. Даже моя больная фантазия не могла представить Нину в костюме доярки. В обтягивающем платье, на каблуках и возле богатого папика — без проблем. В резиновых сапогах и платочке в горошек на грядочке с помидорчиками? Увольте.       Пока они с Ташей разговаривали, я успела доделать презентацию и, распечатав её, разложить по файлам в папке. В относительно приподнятом расположении духа я отправилась к Психчинскому. На то, чтобы злиться на босса, у меня не осталось ни сил, ни желания. Я была слишком вымотана как морально, так и физически, но всё же довольна тем, что успела доделать всё до назначенных пяти часов.       Заходить к боссу с подбитым глазом, как жертва мордобоя, не хотелось, поэтому на нос я нацепила большие солнцезащитные очки в черепашьей оправе, которые мне великодушно одолжила Нина.       Кабинет у Психа был просторный и светлый, как и все другие кабинеты в нашем агентстве. Много стекла и хрома. И если наше с Ташей пространство переполняли всякие личные вещички вроде запасных туфель, книг, цветов и фотографий в рамках, то кабинет Психчинского являл собой полную обезличенность. Только папки с проектами на полках, да стол с креслом и стульями для посетителей. Чистый лист и свободное рабочее пространство.       Ещё в годы стажировки я придумала для себя объяснение его стремлению к порядку. Он пытался создать вокруг себя чистое пространство, где всё лежало бы на своих местах, потому что в его голове тараканы плясали джигу на мусорной свалке.       Псих что-то увлечённо печатал на ноутбуке, когда я вошла и протянула ему папку с законченным проектом. Если он и заметил мой странный вид, то никак не отреагировал. А я тем временем внимательно изучала его лицо через стёкла солнцезащитных очков. Хмурые брови, тёмные серьёзные глаза, плотно сжатые губы. Весь его вид говорил лишь о том, что ему не до меня. Ему не было жалко меня или стыдно из-за своего поведения, нет, ему было абсолютно всё равно. У меня даже возникла мысль, что он забыл о своей дурацкой выходке. Я мысленно помолилась своим сильным предкам, чтобы он забыл и о моей.       — Хорошо, Александра Петровна, можете быть свободны на сегодня, — сказал он после того, как бегло просмотрел проект, и, закрыв папку, отложил её в сторону.       И всё? Ничего больше не надо переделывать? Не веря своим ушам, я всё-таки спросила:       — Вас всё устраивает?       — Более-менее. Я сам доработаю материал к завтрашней презентации, — сухо ответил он.       Что? Завтрашней?       У меня дёрнулся глаз. Значит, я в поте лица доделываю ему рекламный проект, забиваю на свой подбитый глаз, забиваю на врача, а он говорит, что доделает всё сам, и вообще презентацию перенесли? Это что, продолжение вчерашнего? Мне захотелось его ударить, но, затолкав агрессивные порывы поглубже, я максимально вежливо спросила:       — Прошу прощения, Сергей Павлович, но разве презентация назначена не на сегодня?       — Президент их компании улетел в Москву, поэтому они перенесли встречу, — рассеянно ответил он. — А проводить её онлайн не захотели.       Меня аж передёрнуло от его слов. Он ведь даже не подумал предупредить меня о таких существенных изменениях! В этот момент мне хотелось высказать боссу всё, что я думала о нём. Но нет, я промолчала, как и всегда. Я не сказала ему ни слова из того, что на самом деле вертелось на языке. Можете считать меня трусихой, но мне дороги моя работа и моя должность. Как и моя зарплата.       — Поняла вас. Удачного дня, до свидания, — ответила я, стараясь не выпустить свой гнев наружу, и развернулась, чтобы вылететь из кабинета. В этот момент очки слетели с моего носа и глухим звуком приземлились на пол.       А я, повернувшись, чтобы их поднять, увидела, как округлились глаза Психа, и в них появилось нечто похожее на гнев.       — На тебя напали? — спросил он, хмуря брови.       «Только если вы — ментально!» — хотелось сказать мне, но я смолчала и покачала головой.       — Ударилась в автобусе.       — Вон оно что, — протянул он, откинувшись на спинку кресла, а взгляд просветлел. Перемена была настолько быстрой, что, не знай я его много лет, — и не заметила бы. А ещё поняла, что он мне не поверил — столько скепсиса было в его взгляде. Хоть ковшом вычерпывай, до дна всё равно не доберёшься.       Этим своим взглядом Психчинский ещё больше вывел меня из себя. Поэтому и выпалила на эмоциях:       — Да, из-за вас мне пришлось сегодня ехать на автобусе. И я ударилась о локоть другого пассажира.       Скепсиса во взгляде Психа стало ещё больше, и он поджал губы, явно пытаясь представить, как я могла удариться о чужой локоть. Девушкой-то я была не низкой и просто так об локоть удариться не смогла бы. И, пока Псих не начал придумывать себе что-то из ряда вон выходящее, я решила внести конкретики:       — Я ехала в автобусе. Сидя. А парень держался за спинку сиденья впереди. Водитель резко затормозил, и я накренилась вперёд.       Говорить, что водитель ударил по тормозам из-за полоумной бабки, которой приспичило перейти дорогу в неположенном месте, я не стала. И о том, что бабка принялась колотить своей тростью фары, а водителю пришлось выбегать и пытаться её отогнать — тоже. Как и о том, что парень, локоть которого стал причиной моих злоключений, был очень даже ничего. Симпатичный и улыбчивый, правда, очень молодой — лет восемнадцать, не больше.       — И после этого ты поехала на работу? — спросил он, подперев подбородок рукой. — Не в больницу? Рвение похвально, конечно же, но ты должна была позвонить мне, отпроситься и пойти к врачу. У тебя что, моего номера нет?       Сергей Павлович вскинул брови и выжидающе посмотрел на меня, мол, давай, Сашенька, оправдывайся, почему ты такая дура. Вот только Сашенька не дура и оправдываться не хочет. Тем более, что ответ всё равно будет неверный. Так что я скрестила руки на груди и просто уставилась на начальника тем взглядом, которым обычно смотрела на брата. И если на Даре он обычно срабатывал на ура — тот сразу начинал мяться и пытаться сгладить углы ссоры, — то с Психичем не сработало. Возможно, из-за подбитого глаза я была не так внушительна, как обычно. Псих смотрел на меня так же: с долей высокомерия, недовольства и желанием придушить.       Мы переглядывались, как два незнакомых кота в подворотне. Тех самых, которые, шипя, выгнули спины и готовятся накинуться друг на друга. И я уже думала, что сейчас Псих скажет мне что-то, после чего я захочу его ударить метлой или проклясть.       Однако Псих выдохнул и, махнув рукой в сторону выхода, сказал:       — Сашенька, иди в больницу.       А лаконичное «для душевнобольных» осталось за скобками.       Если бы у меня была метла, из его кабинета я бы вылетела, но так как метлы не оказалось, пришлось выйти. И выйти, как подобает вежливой подчинённой, а не обиженной на непонятно что женщине — то бишь, не хлопнув дверью. А так хотелось.       В такие моменты я радовалась тому, что делю кабинет именно с Ташей. Она была спокойной и никогда не доставляла неудобств. Так ещё и действовала, как хорошая такая доза пустырника. Поговорил с ней — и тараканчики в голове расселись по своим местам.       Так что я направилась прямиком туда, в свою тихую и спокойную гавань. Хорошо, что офис уже был полупустым. Конец июля в этом году выдался довольно холодным и дождливым, так что выездные съёмки организовывали редко, и в офисе обычно была настоящая толкучка. Но не сегодня. Хорошая погода выгнала из офиса практически всех, и это прекрасно, ведь сегодня день моего личностного позора, поэтому сталкиваться с кем-либо особо назойливым желания у меня не находилось. Не хотелось ещё несколько раз объяснять, что не так с моим глазом.       Благо, до кабинета я дошла, так ни с кем и не столкнувшись. Дверь оказалась немного приоткрыта, что насторожило меня.       — Таша, давай поговорим, — услышала я смутно знакомый мужской голос и решила повременить, прежде чем заходить. — Пожалуйста!       — Не на работе, — последовал короткий ответ моей соседки.       — А где? Ты уже неделю меня игнорируешь! Объясни наконец, что происходит.       — Не на работе, — ещё раз повторила Таша.       Я судорожно пыталась вспомнить, кому принадлежит мужской голос. Это точно был кто-то из нашей компании. И кто-то очень знакомый.       — Здесь ты говоришь, что не на работе. Дома — что устала и не хочешь разговаривать. И что в итоге? Ты уже неделю играешь в молчанку. А я не экстрасенс! Мысли читать не умею.       — Мысли читают менталисты, — тихо поправила девушка.       Что ж… кто бы это ни был, его определённо жалко. В моем понимании самый печальный вид мужчин именно таков: добряк, не понимающий, в чём провинился. И провинился ли? В моём представлении Таша просто не могла быть роковой женщиной, которая вертит мужчинами, как хочет. Значит, парень-добряк всё-таки тупит.       И тут меня осенило. Я знала лишь одного добряка, который был тем ещё тугодумом. Несостыковка была только в том, что, насколько я знала, у него не было девушки. Да ещё и отсутствие привычных смешливых ноток сбило меня с толку. Никита Хохмин на моей памяти никогда не говорил так серьёзно.       Вот это разрыв моего личного шаблона: тихоня вроде Таши и главный заводила Никита в моей голове не вязались в парочку!       Немного побаиваясь показаться бестактной, но всё-таки разжигаемая интересом, я распахнула дверь пошире и вошла в кабинет. Что ж, увиденное меня немного поразило. Таша сидела за столом и делала вид, что печатает. А вот у Хохмина взгляд был, как у побитой собаки. Никита сидел на моём столе и удивлённо хлопал глазами. Похоже, я застала его врасплох. Но, стоит отдать ему должное, заметив меня, он тут же взял себя в руки и широко лучезарно улыбнулся.       — Здравствуйте, Никита Игоревич, — я старалась говорить бодро. Интересно, он понял, что я их немного подслушала?       — А, ты уже вернулась, Саша, — Наташа подняла голову от экрана монитора и полным облегчения взглядом посмотрела на меня.       — Да, Сергей Павлович сегодня… довольно в сносном расположении духа, — я обошла свой стол и снова посмотрела на широко улыбающегося Никиту. Он смотрел на меня как-то странно, словно у нас был один общий секрет. Вот только секретов у нас не было, да и Хохмина я знала только шапочно. — Вообще-то, я с вами поздоровалась.       — Да, точно… привет… — буркнул он, потрепав свои белокурые волосы.       Хохмин был эффектным мужчиной, чем-то похожим на Нину. Из той же категории: пресловутый принц на белом коне, о котором все мечтают, перечитав сказок в детстве. Такой весь с добрыми голубыми глазами и ямочками на щеках. А улыбка у него такая идеальная — зубы такие ровные, — что я даже боюсь представить, сколько денег он потратил на дантиста.       Кстати, о зубах. Рядом с Хохминым и его обворожительной улыбкой мне стало не по себе. В голове даже проскользнула мысль, достаточно ли белые у меня зубы? Я ведь сегодня пила и кофе, и чай, а привычки чистить зубы после каждого приёма пищи у меня не было…       — А что с глазом? Подралась с кем?       Я почувствовала себя ещё более сконфуженной. Подбитый глаз, жёлтые зубы… Что ещё я должна добавить к этому списку, чтобы участвовать в кастинге на топ-модель по версии бомжей?       Что ж, может, он и не знал о моей больной мозоли, но наступил на неё. Но незнание не освобождает от ответственности. Теперь я не особо хотела с ним разговаривать. Так что сегодня, в день моего траура по слегка побитой самооценке, я решила стать настоящим героем и проявить невиданную до этого женскую солидарность. Возможно, в будущем мне это и аукнется, но и Таша, готовая своим молящим взглядом прожечь дырку в моем затылке, увы, не располагала к игнорированию. Поэтому я и перетянула внимание на себя, соврав:       — Подралась, — кивнула я.       — Только не говори, что с Серёгой, — его глаза округлились.       — Если вы про Сергея Павловича, то, конечно же, с ним. Он меня периодически избивает, когда ему что-то не нравится, — о том, что избивает он меня только словесно, я не стала уточнять.       Никита ошалело уставился на меня, то ли не оценив юмора, то ли безоговорочно поверив мне. Из-за спины донёсся сдавленный писк Таши — она явно пыталась сдержаться и не рассмеяться.       — И часто это происходит? — спросил мужчина, скрестив руки на груди.       Я задумалась. Я честно думала, что он поймёт, что я пошутила. Не зря же он носит титул главного комика всея агентства? Но мужчина принял мои слова за чистую монету. И, похоже, мою заминку он принял за нежелание отвечать, потому что вдруг требовательно попросил:       — Саша, можете всё рассказать мне, как есть!       — Эм… бывало, — удивлённая его реакцией, произнесла я, а потом поняла, что брякнула что-то не то, но было уже поздно — Хохмин вылетел из кабинета, как ракета!       Мы с Ташей переглянулись, когда за ним закрылась дверь.       — И куда это он? — задала я логичный вопрос.       — Эммм… я думаю, что бить Сергею Павловичу морду, — грубое слово из уст Таши меня удивило, а моя соседка рассмеялась в голос. Громко так, с душой. И это было первым настолько ярким проявлением эмоций, которое мне приходилось от неё видеть. Я захлопнула рот, не зная, что мне делать.       Нет, понятно, что бежать. Но куда? Я успею оформить визу за пятнадцать минут и свалить в Коннектикут? Или всё-таки на Луну? А, может, лучше к маме? Марфа Васильевна женщина непробиваемая — и против танка выйти может!       Зато я однозначно перетянула на себя внимание. Так сказать, женская солидарность на максималках. Интересно, Таша возьмёт на себя ответственность, когда Псих придёт меня закапывать? Судя по тому, что она продолжала ржать, помощи от неё я не увижу.       — Саш, — позвала она меня, отсмеявшись, — ты не переживай. Никита и Серёжа с универа дружат. Так что не думаю, что для тебя это может закончиться какими-то проблемами. Да и у Сергея Павловича хорошее чувство юмора. Специфическое, но хорошее.       — Я сомневаюсь, что специфическое может быть хорошим, — бросила я и принялась торопливо собираться. Из офиса нужно было бежать. Глядишь, до завтра Псих отойдёт и не убьёт меня.       Под тихий смех Таши я выбежала из кабинета и понеслась прочь из офиса, благо, начальник меня уже отпустил. И, пока я бежала, мысленно проклинала Психа. Потому что, если бы не он и не его вчерашняя дурацкая выходка, ничего бы не произошло. Я бы спокойно доехала до работы на машине, у меня бы не было подбитого глаза, и я не брякнула бы Никите Игоревичу, что меня избивает начальник!       Длинный язык вкупе с природной язвительностью и специфическим чувством юмора когда-нибудь сведут меня в могилу, и мне понадобятся услуги Гробовщика. Именно такого — с большой буквы. Потому что Кладбищенская Проститутка вскоре после появления на пороге нашего дома обзавелась парнем. И не абы каким, а Гробовщиком. Собственно, из-за него и нашей семейной черты — той, которая язвительность, — мы с братцем и нарекли Юленьку таким потрясающим прозвищем.       Из офиса я выбралась без потерь, и Псих не смог бы уже меня догнать, хотя я и не знала, пытался ли он. Возможно, Хохмин так треснул его в бубен, что Псих просто упал и больше не поднялся. Во всяком случае, я на это надеялась.       А в больнице мне удалось уломать доброго доктора, пожилую тётечку, дать мне больничный. Она почему-то посчитала, что меня избивает сожитель, и на волне всё той же женской солидарности откликнулась на мою просьбу.       В итоге, вкупе с выходными, я не появлялась на работе половину недели. И то были счастливые блаженные дни моего неведения. Псих мне не звонил и не писал, и я начала думать, что моя выходка не обернётся катастрофой.       Вот только за все те годы, что мы работаем вместе, мне пора бы уяснить одну истину: Псих такой же злопамятный, как и я. И понедельник заставил меня понять свой промах.