Онлайн Ведьма

      В жизни Сергея не бывало девушек, которые звонили бы ему по ночам. Обычно он выбирал тех, кто принимал его личные границы и не лез за них.       Возможно, именно поэтому его отношения с Идой изначально были обречены на провал, а не потому что они долгое время были друзьями — Сергей знал предостаточно ребят, которые начинали, как друзья, а сейчас в роддоме забирают третьего или второго ребёнка. В их случае дело было именно в том, что Ида не признавала никаких границ: ни личных, ни моральных, ни законотворческих.       Саша же, похоже, понимала их важность, хоть и несколько нарушала: ведь она не позвонила, а написала. И, не лежи телефон у Психа под ухом, он бы не услышал заветное треньканье.       Сам Сергей тоже не звонил девушкам ночью — по тем же самым причинам. А вот Саше позвонил. Просто захотел услышать её голос.       Псих неосознанно постоянно сравнивал Сашу с Идой, несмотря на то что у него были и другие отношения. Однако эти девушки были чем-то неуловимо похожи. И Сергею хотелось понять, почему Ида осталась в его сердце только другом, а Саша словно цепляла что-то в глубине.       Если голос Иды был холодным, пронизывающим, свистяще-шипящим, как ветер в ноябре, то Сашин был бабьим летом, тёплым солнцем, последним луговым мёдом, собранным в сентябре: сладким, терпким, тягучим. И смех её, казалось, искрился.       Сергей лежал на кровати, гладил тяжёленького кота, уместившегося у него на груди, смотрел на сереющее предрассветное небо через мансардное окно и слушал голос Саши. В начале в нём слышались грустные тоскливые нотки, но вскоре они потонули в её же смехе. И Сергей поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы эта девушка сидела рядом с ним и просто говорила о чём угодно, ведь ему так нравилось её слушать. Но ещё больше ему нравилось, когда она смеялась.       И да, он точно размяк, раз уж сказал, что она может поспать до обеда.       Когда Саша на том конце сети вырубилась — он понял это по мерному сопению в трубке — у Сергея не было сна уже ни в одном глазу. Так он встал с кровати.       Жил он в небольшой мансардной квартире в новом доме, купленной за бесценок почти десять лет назад. Шестиэтажка располагалась в спальном районе и являлась частью огороженного комплекса из таких же многоквартирных домов с кирпичными фасадами и замысловатыми крышами, часть из которых напоминала башенки. Именно в этих крышах и располагались мансардные квартиры, где лишь часть потолка была ровной, а всё остальное уходило под скос. Когда дом был сдан, эти квартиры продавались гораздо дешевле рыночной стоимости, так как для простого обывателя подобная крыша и окна в потолке — это неудобство, скрадывающее половину пространства.       Того же мнения придерживался и Павел Психчинский, когда они вместе с сыном выбирали квартиру. Отец тогда распинался, что и от центра далековато, и пропадает больше половины полезного пространства, да и как таскать вещи на шестой этаж без лифта. Но самым главным аргументом было то, что это не семейная квартира и как вообще Серёжа сможет привести сюда девушку.       Однако Сергей убеждал отца разумными доводами, что не потянет в данный момент ипотеку — а эту квартиру они вполне могли бы оплатить сразу, как раз вложив деньги от продажи бабушкиного дома. И вообще, семью он в ближайшее время не планирует, а отсутствие лифта — это даже прекрасно, ведь он сможет каждый день качать ноги на лестнице. Да и в случае чего всегда можно продать квартиру и переехать. Но главный аргумент Сергей тогда так и не озвучил: он влюбился в полную луну над головой, в квадраты солнечного света на полу и в мерный стук капель дождя по крыше.       Первые лет пять он жил в состоянии практически непрекращающегося ремонта, по возможности делая всё сам. Иногда привлекал в помощники Диму, Никиту или отца. И только то, с чем он категорически не мог справиться сам, приходилось отдавать рабочим. А с ними периодически приходилось ещё и ругаться, потому что внутренний перфекционист Сергея отказывался принимать тот факт, что стены не могут быть идеально ровными и не стоить при этом баснословных денег. Затем было ещё несколько разочарований из разряда «хочу-могу», потому что хотелось кран в ванную за сто пятьдесят тысяч рублей, а кошелёк кричал, что выделить на это можно только пять.       К сожалению, так было во всём, и Сергею пришлось быть рациональным в выборе сначала материалов, а потом и мебели. Благо, что с ростом должности росла и зарплата, так что он всё-таки закончил ремонт, и уже много лет его выходные не начинались с покраски стен и не заканчивались установкой шкафа в десять вечера. Хотя он всё ещё прекрасно помнил тот случай, когда, подсвечивая телефонным фонариком, устанавливал с отцом новую люстру зимой в пять утра, потому что ни у одного, ни у другого не было другого свободного времени.       Квартира у Психчинского получилась уютная, чистая, светлая и просторная за счёт практически полного отсутствия стен — только маленький квадратный коридорчик, из которого можно было попасть в ванную комнату и в единое пространство кухни, гостиной и спальни, отделённой шторочной перегородкой. Кухня у него была полупустой, только необходимые вещи. Столешница от гарнитура переходила в своеобразную барную стойку, которая заменяла полноценный стол. Высокие табуреты. Шкаф для вещей. Никогда не включаемый телевизор, коричневый диван-честерфилд, на который Смеющиеся Морпсихи скинулись, подарив на окончание ремонта. Вот, собственно, и всё, что было в квартире. «Пусто», — скажете вы. «Зато просторно», — ответит Серёжа.       Не пропускающие солнечный свет шторы у кровати были не данью уюту, а банальной необходимостью, ведь летом не только лучи били по глазам, но и светлело рано. Так что первое время Сергей всегда задёргивал шторы, а потом просто привык вставать с рассветом, не видя в этом никакой проблемы. Даже наоборот — с утра он был куда более деятельным, чем вечером.       Смахнув кота — большого, полосатого, грозного кастрата-подкаблучника — с постели, Психчинский заправил кровать, сходил в душ, сварил кофе в турке и уселся на диван с ноутбуком, чтобы провести время с пользой. Он думал посмотреть профиль той Удачливой Ведьмы, о которой всё время трепалась Ида, но не получилось — стоило ему войти на сайт, как тут же запищал телефон. И Сергей пошёл смотреть, кому он понадобился в такую рань.       — Я видел тебя в сети, так что даже не говори мне, что спишь! — выпалил Димка, стоило Психу принять звонок.       — И тебе не хворать, товарищ! — хмыкнул Сергей, возвращаясь на диван. — Что-то случилось?       — Да! — весомо так припечатал Морин. — Ида!       Сергей коротко хохотнул. Не только у Саши жизнь весёлая.       — Тебе смешно?       — Очень, — ответил он, закрывая ноут. — Давай, Морин, жги, я готов слушать.       На том конце связи послышался тяжкий вздох, будто человек готовился нырнуть в прорубь. А затем последовал резкий ответ:       — Она систематически доводит меня до ручки!       — Она делает это последние тридцать пять лет, — пожал плечами Сергей. — Неужели ты всё ещё не привык?       — Серёжа, — как-то недобро протянул Дима. — У меня в квартире сейчас маленькая девочка Маша пьёт чай. К чему, я б…. блин должен привыкнуть?       — Что?! — воскликнул Псих. — Ты что, девушку завёл? Почему я узнаю только сейчас?       — Серёжа, нет. Ты не понял… Маленькая девочка Маша — не фигура речи. Она действительно маленькая.       — Мне семь! — раздался звонкий девчачий голос в трубке, и Сергей буквально подскочил на диване.       — Дима, что она у тебя делает?       — Убираться пришла, — стараясь не кричать, ответил собеседник.       — Девочка? — всё-таки решил уточнить Сергей.       — Да.       — Семи лет?       — Да!       — Убираться?       — Да! Б… блин!       Сергей тяжело вздохнул, пытаясь закатить обратно выпавшие от удивления глаза. Взявшись за переносицу, он наконец ответил:       — У меня только один вопрос: где Ида её откопала?       — Не знаю! Но я явно верну её обратно! — крикнул Дима и бросил трубку.       А Сергей, нещадно матерясь, принялся одеваться, вызванивая Иду, которая, паскуда такая, выключила телефон. Небось сладко спит в кроватке в обнимку с дочерью. А у них тут несусветная рань и девочка Маша.       Нужно было ехать к другу и решать вопрос, пока на пороге Диминой квартиры не объявились родители девочки и не обвинили его в похищении.       Бальтазар путался под ногами, и Сергей пару раз чуть не упал из-за кота, который неожиданно решил, что ему срочно нужно покушать. Таз вообще всегда ходил за Психом, когда тому надо было срочно куда-то бежать.       Сергей в спешке насыпал ему сухого корма, но это не помогло. Кот продолжал тереться рядом. Даже на обувь улёгся и расцарапал хозяину руку, когда тот попытался его оттолкнуть.       В результате всех манипуляций и спринтерского забега на шестой этаж туда и обратно за ключами от машины, Сергей завёл двигатель в полседьмого и уже собирался трогаться с места, когда ему вновь позвонил Дима:       — Дело сделано, — отчитался он.       — Ты вернул девочку родителям? — с надеждой в голосе спросил Сергей.       — Да, — ответил Димка и устало вздохнул. — Благо, ехать далеко не пришлось.       — Они живут рядом что ли?       — Не угадал. Мать Маши сидела у подъезда.       Псих нахмурился, немного запутавшись.       — Она что, сама тебя нашла и приехала забирать дочь? Надеюсь, обошлось без полиции?       — Серёжа, какая, к чёрту, полиция? Она, оказывается, дочку свою сама ко мне привезла! На такси!       У Психа, кажется, язык присох к небу. Он всё пытался понять, какая мать может отправить своего ребёнка к неизвестному мужчине в его же квартиру. А Дима тем временем спросил:       — Ты помнишь Лесю Троицкую?       Мозг Сергея временно сломался.       — Нет, — ответил он, глуша двигатель, раз уж ехать никуда не пришлось. — А должен?       — Они вместе с Идой учились в балетном классе, только, в отличие от Иды, Троицкая бросила ещё в школе.       — Димочка, не ломай мою мыслительную систему с утра пораньше и говори, как есть, — попросил Сергей, потирая переносицу. — Меньше информации издалека, больше сути.       — Ну так это мама Маши, — ужал историю до нескольких слов друг.       — Вон, оно что, — хмыкнул Сергей.       — И это Ида попросила подругу — хотя я сомневаюсь, что они подруги — привезти девчонку, чтобы потрепать мне нервы.       — Да-а-а… Почему в такую рань-то?       — А потому что Маше к восьми в театральный кружок.       На несколько секунд воцарилась звенящая тишина, описать которую можно было только как «ситуация - абсурд, но мы и не такое видали, так что выдыхаем и думаем дальше».       — Нет, Серж, ты просто представь. Я до трёх часов ночи правил код для автоматического подсчёта выплат для этого Берсерка в юбке. У меня уже глаз начал дёргаться, и я решил пойти полежать в ванной и лечь спать. Ну и, как всегда, заснул в воде. Но проснулся я не от того, что вода остыла, а потому, что кто-то колотил в мою дверь чем-то металлическим. Гул стоял на всю квартиру, — в голосе Димы слышался смех вперемешку с негодованием, а Сергей слушал, прикрыв глаза. Ему начинало казаться, что он просто создан для того, чтобы слушать людей. — Я с перепугу подскакиваю прям в ванне и, чуть не разбившись, вылезаю из воды. Натянул я, значит, халат и побежал открывать. Думаю, опять соседей залил и не заметил, а они меня ещё за прошлый раз, когда я их затопил, не простили. Мне ведь тогда пришлось менять им натяжной потолок и перегоревшие светильники; благо, хоть плитку в ванной они просто помыли. И вот подбегаю я к двери, уже готовый извиняться, смотрю в глазок, а там маленькая девочка бьёт ведром по металлу, а соседи напротив уже открыли дверь и смотрят, что происходит.       Сергей представил картину и не смог сдержать смеха. У Иды просто мастерски получается выводить людей на эмоции. И он не знал, хорошо это или плохо. Радовало лишь одно: пока что её жертва не он. Серёжа не мог даже представить, как бы среагировал, окажись на его пороге девочка с ведром.       — Смешно тебе? — спросил Дима, а Сергей всё никак не мог успокоиться и ответить. — Ладно, смейся, разрешаю. Постфактум это и правда смешно, но вот в моменте!.. Ты хоть представляешь, как я офигел? Даже подумал притвориться, что меня нет дома и не открывать, но тут девчонка начала кричать: «Дядя Дима, откройте, иначе мне не заплатят за уборку! А мне ещё кошечек кормить!» — выдал Дима визгливым детским голосом, а Сергей, который только-только начал успокаиваться, лбом ударился об руль, сложившись пополам от нового приступа хохота. Аж слёзы на глазах навернулись.       — Кошечки — это святое! — всё-таки выжал из себя Сергей, немного отдышавшись.       — Да, я тоже так подумал, поэтому и открыл. А вовсе не потому что соседи уже начали спрашивать у малышки, кто она такая. И вот представь эту картину: открываю я, значит, дверь, а она тыкает в меня деревянной шваброй и голосом уборщицы в театре говорит: «Дядя, подвинься! Мне вообще-то полы помыть надо!»       — И ты подвинулся?       — Нет, конечно! Сказал ей сесть, а сам пошёл переодеваться. В итоге потом налил ей чаю и спровадил, — устало вздохнул Димка. — Кого мне в следующий раз ждать: компанию нудистов или школьную техничку? На меня уже соседи косятся. Серж, вот чем я перед ней провинился, что Ида так надо мной измывается?       — А ты у неё самой спрашивал?       — Да, спрашивал. И она мне клятвенно обещала, что больше не будет старушек в моём доме. И ведь, зараза, по факту даже не соврала — пришла ведь Маша, а не бабулька.       — А ты согласись на следующую, — предложил Сергей. — Глядишь, на этом всё и закончится.       — То есть, если придёт компания нудистов, я должен распахнуть перед ними двери и, как хлебосольная хозяйка, воскликнуть: «Входите, родненькие! Я тут как раз для вас натоптал!» и в пол им поклониться. Так что ли?       — А вдруг это будет всего лишь школьная техничка?       — А может лучше никто? — желчно спросил Дима.       — Это ты с Идой решай, но я сомневаюсь, что она просто так передумает тебя измывать, — пожал плечами Сергей, честно не представляя, как убедить их тёмного лорда перестать выкидывать подобные фортели.       — И знаешь, что самое грустное, Серёж? Даже взятка не поможет. Она её возьмёт и продолжит в том же духе.       — Ну, тогда сам найди себе уборщицу раньше, чем придёт следующая.       — А вот над этой идеей я подумаю, — согласился Димка, отчаянно зевая. — Ладно, дружище, пошёл я спать, пока на моём пороге не появился кто-нибудь ещё.       Сергей кивнул и отключился. Возвращаться домой было уже бессмысленно, так что он вновь завёл двигатель и поехал на работу, решив, что Ида и её требования по текстам подождут до лучших времён.

***

      Работа в «РеклаМаме» никогда не была лёгкой штукой: трудовой поезд почти всегда сходил с рельсов и катил по буеракам, а пассажиров порядком так укачивало. Но Сергей относился к этому вопросу философски, мол, жизнь на то и жизнь, чтобы не стоять на месте. Хотя и его на этих горках тоже порядком подташнивало временами.       А так как утро уже задало тон дня, нечего было и ожидать, что всё пойдёт, как надо. Сначала планёрка с руководством, где Никита сцепился с Алёшей над проектом, который никто из них не хотел брать. Никита в основном занимался соцсетями, раскруткой страниц тех или иных брендов, и его команда и так набрала довольно большое количество заказчиков, так что ему не с руки было брать что-то новенькое, ну а Алёша просто не хотел работать и саботировал всё, что только можно.       В результате планёрка скатилась до детского трёпа, где Алексей Михайлович пытался переложить дело на Хохмина, а тот уж совсем по-детски отвечал:       — Мне мама не разрешает, смекаешь? Мама против!       — Какая, к чёрту, мама? — уже буквально орал покрасневший и обычно аморфный Алёша.       — Моя и всея «РеклаМамы», — отрезал Хохмин, а затем припечатал: — Клевер Александра Петровна, знаешь такую? Вот пока у неё разрешение не получишь, я за это не возьмусь!       Сергей подавился чаем, который им принесла секретарша, и закашлялся. Остальные же смотрели на происходящее, словно начался сериал. Девчонки-маркетологи переводили взгляд то на Никиту, то на Алёшу и шептались. Зам директор Юлия Семёновна, которую до сих пор подозревали в том, что она является любовницей Белозёрова, мол, жены меняются, а любовницы — нет, просто уткнулась в телефон, стараясь игнорировать происходящее. Она постоянно делала вид, что Алёши-сыночка в офисе не существует.       И вот, пока Хохмин препирался со своим оппонентом, а Сергей пытался понять, с какого перепуга друг приплетает сюда Сашу, к нему подошла бухгалтерша Наталья Васильевна и спросила, где, собственно, Александра Петровна, а то она заходила к ней в кабинет перед планёркой, и той на месте не оказалось. Сергею шёпотом пришлось импровизировать, объясняя, в какие, собственно, дали он загнал госпожу Клевер. Бухгалтерша же прицокнула языком и тихо сказала что-то отдалённо похожее на «тиран».       Когда планёрка всё-таки закончилась, и Псих уже шёл в свой кабинет, то краем уха подслушал, как Наталья Васильевна жалуется на него своему Ванюше. Мол, бессердечный человек эксплуатирует девочку не по назначению, работать несчастной спокойно не даёт, и вообще он тиран с замашками властелина мира. А Иван Сергеевич гладил её по волосам и приговаривал:       — Не переживай, родная, твоё сердце такое большое, что готово разрываться ради каждой. Да и Саша давно бы уже пожаловалась в коллегию, если бы её что-то не устраивало.       — Нет, Ванюша, ты не понимаешь! — горестно вздыхала и заламывала руки Наталья Васильевна. — Она его боится! Бедная, бедная девочка!       Настроение Сергею они подняли знатно — так и хотелось подойти и сказать что-то в духе: «Я вообще-то запер её в своей красной комнате и кормлю только по расписанию!», но он сдержался. Нечего плодить слухи сверх меры. Но Сергея очень забавляло, что буквально каждый второй считает Сашу хорошей бедной девочкой, хотя на деле она ведьма и фурия, способная наброситься на человека с зарядкой.       Несмотря на то, что Психчинский прекрасно понимал, из какого теста слеплена Саша, он так же осознавал, почему остальным было так легко поверить в её непогрешимость. У госпожи Клевер определённо есть одна особенность: она очень добрый и тёплый человек, если её не доводить до белого каления. И Сергею действительно нравились обе составляющие её персонажа: и ласково улыбающаяся Саша, и та, что может стукнуть поварёшкой, если тебе не понравился её суп.       Зайдя в кабинет, Сергей тут же выкинул Клевер из головы, погрузившись в работу. Тут расписаться, там швырнуть в человека папкой, потому что такое убожество он заказчику показывать не станет, самому начать вносить правки, потому что его квалифицированные работники (здесь без сарказма) реально не понимают, чего он, чёрт возьми, от них хочет. Сёма так и вовсе трясся, как осиновый лист, когда постучался, чтобы сказать, что звонили со студии и попросили начать пораньше — их уведомили, что в четыре часа планируется отключение света, и они не знают, во сколько оно закончится.       Сергей честно не понимал, почему некоторые работники его боятся. Ну, съест он их что ли, полив брусничным джемом? Ей-богу, дурость какая-то, они же не фрикадельки из Швеции.       Пришлось спешно собираться, вызванивать Сашу и просить ту привезти Яйцеву сразу на студию. Хотя проще было бы попросить саму Сашу помочь: она всяко понимала его лучше остальных, не тряслась от страха и не терялась в форсмажорных ситуациях. Но он понимал, что у Саши всё-таки есть своя работа и задачи, которые нужно решить, так что ограничился лишь просьбой доставить Нину на место.       На Сашу в подобных вопросах всегда можно было положиться. У неё имелся пунктик на пунктуальность. Она была из тех людей, которые костьми лягут, но сделают всё вовремя, а лучше заранее. Так что ничего удивительного в том, что девушки были уже на месте, когда он приехал, не находилось. Да и он бы не опоздал, если бы, как последний дурак, не решил сделать крюк и заехать за кофе и булочками.       Но широкая Сашина улыбка стоила потраченного времени, да и ненамного он опоздал — буквально на пару минут.       Девушка стояла возле стены и наблюдала за работой осветителей, то и дело кивая так, словно разбирается в процессе.       — Мы здесь уже полчаса, — сказала она, когда он подошёл к ней с бумажными стаканчиками в руках. — Ребята выставляют свет, а Нина у визажистов помогает. Там модель красят. И, знаешь, мы вполне могли бы сэкономить на модели и просто взять Яйцеву — у них с моделью, так и не спросила её имя, очень схожий типаж внешности.       Саша махнула рукой в сторону закутка на другом конце огромного ангара, в котором даже в такую жару, как сегодня, было достаточно прохладно. Сергей проследил за жестом и увидел группку девушек, которые хлопотали вокруг модели в лёгком халатике и поёжился: ему в джинсах и футболке было холодно, а девушке ещё предстояло изображать дикий восторг, когда её, облачённую в купальник, будут обливать краской из вёдер, пока она будет красить губы помадой. Для такого нужны крепкие нервы.       — Сомневаюсь, что Нина согласилась бы, — хмыкнул Сергей, опершись на стену, и протянул Саше стаканчик, который она с благодарным кивком приняла. — Кстати, где она?       Саша непонимающе посмотрела на него.       — Говорю же, вон, у визажистов.       Сергей вновь посмотрел в ту сторону и не заметил никого, кто хоть немного напоминал бы Яйцеву.       — Нет её там.       — Как это «нет»? — возмутилась Саша. — Вон она — в джинсах и детской футболке. Я эту футболку из тысячи узнаю, мне её бабушка подарила, когда я в первый класс пошла.       Сергей уже в третий раз посмотрел на визажистов и таки разглядел девушку, в которой не сразу, но признал стажёрку. Ни тебе мини-юбок, ни декольте, ни каблуков, которыми вполне можно было проткнуть что-нибудь — настолько тонкие шпильки обычно носила Яйцева. Обычная девушка, которую издалека даже за подростка принять можно.       — Разительная перемена, — хмыкнул Сергей. — Я вот только одно не пойму — это на неё так повлияли курсы твоей мамы по поднятию женского либидо или пьянка с тобой?       — Во-первых, я не пила, — принялась загибать пальцы Саша. — Во-вторых, это на неё повлияла так разорванная и заблёванная одежда и потерянные туфли. Не могла же я привезти её на работу в неподходящем виде? Если бы ты её вчера видел… ох… я себе память хочу стереть!       — Представляю. Знаешь, в каком виде я отлавливал Хохмина из бара, когда Таша сказала ему, что подумает? Таша вообще первая девушка на моей памяти, которая звонит другу парня и просит присмотреть за ним, чтобы тот ничего не натворил, — пожал плечами Сергей, припомнив выходные несколько недель назад, когда Хохмин пил в его квартире, пытался целоваться с котом, а сам Псих слал Таше фото- и видеоотчёты.       — И как, присмотрел? — с сомнением в голосе спросила Саша.       — Да, это были фееричные выходные. Хорошо, что Таша в итоге приехала и забрала своё ходячее недоразумение, расплатившись со мной пачками кошачьего корма, — Сергей откинул с лица кудряшки волос, которые он толком не просушил с утра, из-за чего они теперь высохли вкривь и вкось, то и дело пытаясь залезть в глаза. Резинку он, конечно же, забыл дома.       Проследив за его жестом, Саша нахмурилась и спросила:       — А с рукой что?       Сергей покрутил кистью с красными следами когтей.       — Таз поцарапал.       — Таз? — непонимающе переспросила девушка.       — Бальтазар. Сокращённо — Таз, — пояснил Сергей.       — А уменьшительно-ласкательно тогда как будет?       — Тазик.       — Псих с тазиком, получается? — коротко хохотнула Саша. — А что? Звучит неплохо. Так и вижу эту картину. Выходные. Уборка.       — Ведьму подрисовать не забудь, — предложил Сергей, и Саша закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает об этой шутке.       — Прости, но я, увы, не художник, — развела руки в сторону девушка и покачала головой.       Сергей усмехнулся и потрепал Сашу по волосам, а она вопросительно посмотрела на него, приглаживая их обратно. Психчинского забавляла её непосредственность и чудаковатая открытость.       — Кстати, — вдруг произнесла Саша, а её губы растянулись в ехидной улыбке. — Хочешь, расскажу тебе кое-что про аналогию с именами. Из-за чего мои родители чуть не развелись.       Сергей слегка нахмурился и кивнул:       — Давай. Хотя звучит страшно…       — Так, следи за мыслью. Александра — это Саша. Правильно?       — Ага, — Псих честно пытался уловить суть, но пока не получалось.       — Саша — Шура, — тем временем продолжала девушка. — Мужской эквивалент к «Шуре» будет «Шурик». Так строители называют шуруповёрт.       — И-и-и? — протянул Сергей, складывая части логической загадки. — Тебя кто-то назвал шуруповёртом.       — Не кто-то, а папа. Но не шуруповёртом. Слушай дальше. Что закручивают шуруповёртом? — Саша активно жестикулировала.       — Шурупы, — ответил Сергей.       — Правильно. И какая у тебя есть аналогия к слову «шуруп»?       — Гвоздь? — предположил Психчинский, окончательно запутавшись.       — Близко, но нет. Папиным, скажем так, синонимом был «болт». Вот он и дал мне кличку «Болтик».       Сергей на несколько секунд завис, выпученными глазами пялясь на Сашу.       — Подожди, что? Тебя отец называл «Болтиком»?       — Да, — рассмеялась Саша. — Целых два раза, прежде чем мама это услышала и потребовала у него объяснений. Ну он и разложил ей всю эту цепочку. Марфа Васильевна максимально возмутилась и сказала, что он просто хочет положить на своих детей большой толстый болт, а так как она в тот день оказалась не в духе, то принялась угрожать, что пойдёт подавать заявление на развод. Мама относительно быстро отошла, но у нас теперь есть семейная шутка про развод из-за болта. Марфа Васильевна так и говорит иногда, мол, если я тебя из-за болта не бросила, то и за что-нибудь другое не брошу.       — Какая у тебя всё-таки семейка интересная, — история хоть и не была смешной до безобразия, но показалась Сергею занимательной. — А если я тебя буду звать «Болтиком»?       Саша покосилась на мужчину и совершенно серьёзно ответила:       — Не советую. Мама может тяпочкой огреть. А ещё дома лежит кувалда, которой она очень даже умеет пользоваться.       — Страшная она у тебя женщина.       — Вообще-то не страшная, а очень красивая. Как любой супер-злодей в фильме.       — Слушай, если у тебя мама — суперзлодей, то ты тогда кто? — Сергей уже откровенно смеялся, и на него то и дело оборачивались другие работники.       Саша тем временем нахмурилась:       — Серёж, ты такой странный. У тебя явно проблемы с пониманием семейных позиций. Мама — это мама, а дочка — это дочка. Логично же? — и улыбнулась, пожимая плечами.       Сергей уже собирался выдать пословицу из разряда «не так страшен чёрт, как его малютка», но Саша не дала ему такой возможности, кивнув куда-то за его спину:       — Кажется, всё готово, так что, наверное, поеду в офис. А за кофе спасибо большое. — И улыбнулась так лучезарно, что в холодном ангаре немного потеплело.       — Какие планы на вечер? — всё же спросил Псих.       А Саша, пожав плечами, ответила:       — Поеду помогать своему суперзлодею в суперзлых делах, раз уж вчера всё пошло наперекосяк.       — А на выходных? — Сергей решил идти до победного.       — Ох…. не знаю… И не смотри на меня так, я не уворачиваюсь! — девушка пригрозила пальцем. — Я правда не знаю. Что именно ты хотел? Предлагай варианты, а я попробую выкроить время.       — Если честно, ещё сам не знаю. Надо подумать, — ответил Сергей, вновь откинув прядь с глаз.       — Хорошо, — легко согласилась Саша. — Как надумаешь, пиши.       И Сергей собирался написать. Точно и бесповоротно, сразу как решит рабочие моменты.       А ещё он понял, почему люди съезжаются, как Никита с Ташей. Ведь это единственная возможность видеть человека, когда у каждого из них есть свои дела, которые нужно решить, и цели, которые необходимо достичь.       Сергей смотрел, как Саша идёт прощаться с Ниной, и неосознанно думал о том, каково было бы жить с таким человеком, как Александра Клевер. Пока он был точно к такому не готов — ему с трудом давалось нахождение посторонних на своей территории. Он любил тишину и, если честно, не мог представить, как бы в его спокойный и уединённый мирок, где все полотенца лежат рулончиками, а миска кота стоит строго на коврике, вписалась бы Саша с её любовью к фиолетовому цвету, книгами и с её смехом и живостью.       Однако отделаться от образа «семейного портрета» Ведьмы, Тазика и Психа стоило больших усилий.