К истокам

      В шкаф скелета, конечно же, не запихнули. Мать вообще сказала, что если мы додумаемся ее разыгрывать, аля резкое «мы вернулись из Нарнии!», она нам всем пиздюлей отвесит. Мне, как зачинщице, отдельно обещала горящую адским огнем жопу и невозможность сидеть на последней дня три.       — Да у тебя нет ремней! — набычилась я, когда осознала, какой пласт развлечений просто испаряется под угрозой физического наказания.       — Специально для тебя приобрету! — и этим моя прекрасная мама поставила точку в нашем разгорающемся споре.       Вах, какая доброта, слющай!       О чем это я… В шкаф скелета не положили, зато положили его в мою комнату, три на три метра квадратных, что не особо воодушевляло. Как девушка эмансипированная и, прежде всего, ебанутая, свою личную территорию и свое личное пространство я уважала и относилась к ним весьма ревностно. Ну и конченый интроверт во мне давал о себе знать, что уж там.       Санс (Санес!) согласился спать на полу, но попросил, чтобы я на него ночью случайно не наступила.       — О, не беспокойся. Случайно не наступлю, — растянула губы в гаденькой такой улыбке.       — А специально тем более, приятель, — погасил он страшно свои глаза, но я в ответ лишь закатила свои.       — Какой, однако, сегодня хуевый день, — не люблю, когда жертвы сопротивляются моим над ними издевательствам; на уроки я привычно забила, и потому, просто сметя с кровати покрывало в один наэлектризованный комок шерсти, позже брошенный с четкостью баскетболиста в кресло, я, убедившись, что скелету точно постелено и что ни во что больше меня не запрягут, нырнула под одеяло, утыкаясь лицом в подушку, у наволочки которой остался привкус духов со вчерашней ночи.       Прошло полминуты, минута. Свет над головой в тусклой люстре все еще горел. Я повернулась, чтобы посмотреть на гостя, как на тупицу, но увидела, что тот завис, глядя на выключатель.       О.       О да!       Я почему-то уверена, что его рост — одна из его больных мозолей. Это будет той шуткой, которую я ему кину в ответ на что-то нелицеприятное в мою сторону. Прям решено!       А пока я с тихим вздохом, чтобы не особо палиться, встаю и за два шага оказываюсь за чужой спиной. Без слов и предупреждений, как можно нежнее и аккуратней, будто боюсь сломать, перехватываю его за таз по бокам и возношу к потолку.       — Зацени, мы как обезьяна и львенок из той сцены мультика. Хошь начну заливать про пророчества? — сдавленно начав смеяться, я таки дождалась, когда до него дойдет ситуация и когда он соизволит клацнуть выключателем, висевшим слишком высоко. — Хакуна матата, смысл жизни так прост!       Моей крутой отсылки нервно улыбающийся Санс, очевидно, не понял. Ну и зря, сука. Я опустила его и, аккуратно, на цыпочках, пошла на свое законное кроватное место.       И сон почти пришел, я дышала ровно и размеренно, когда замерший в гробовой тишине — мама уже как час видела сны за стеной — до этого скелет откинул выданное одеяло и, судя по силуэту в темноте и звукам, положил костяные ладони на лицо, рвано вздыхая и словно находясь на грани.       Я удивленно распахиваю глаза и, что снова удивительно для меня же, молчу.       Он что-то начал шептать, периодически всхлипывая, к концу сворачиваясь в один дрожащий натянутый клубок нервов, ткани которых умирают от напряжения. Выглядит уязвленно и…       Это некруто, черт возьми.       Я… как-то не подумала об этом. Что ему очень тяжело. Мое восприятие недобитой наркоманки-сератонинщицы позволяет мне в принципе забивать на все хуй, маме так же пофиг на все, кроме работы и хобби (ну и на меня поглядывает изредка, да), а этот скелет?..       Чувствует себя оторванным от своего мира? Чужим? Потерянным или потерявшим что-то важное?       В любом случае… это просто нуждается в выплескивании, наверное. Когда он переболеет этим, станет проще. А там, глядишь — пора возвращаться.       И я закрываю глаза, уверяя себя, что все будет хорошо.       По крайней мере, я привыкла чувствовать так себя за счет других.