Тенрьюбито

Мы сидели по разные стороны кабинета и старались думать каждый о своём, но общее напряжение всё равно густым облаком витало в воздухе этого места, заставляя мысли то и дело возвращаться к человеку за спиной, и нервно косить глаза в ту сторону. Мне всё же удалось увидеть Винсента и убедиться, что с ним всё в порядке. Не сказать, чтобы я была недовольна этим фактом, но, казалось, между нами повисла некая недосказанность. Причину её я найти не могла, что жутко сбивало с любых попыток выйти с ним на контакт. Снова этот внутренний мир, снова мы одни и имеем все шансы поговорить, но сегодня никто не спешил ни возмущаться, ни решать проблемы, ни договариваться о нашей дальнейшей судьбе. А тонкая нить терпения уже трещала с противным звуком, заставляя стены подсознания не иллюзорно дрожать. Нет, всё же в этот раз кое-что отличалось. Это был не привычный бесконечный синий мир, где я просыпалась, теряя сознание. Где мы раз за разом сталкивались друг с другом. Это была… моя школа. Абсолютно пустой кабинет математики, а за окнами тьма. Только проснувшись здесь, я сперва даже подумала, что вернулась. Сердце больно сжалось, от осознания незавершённости, неправильности. Но вот я увидела его, и всё сразу встало на свои места. Мы, кажется, перекинулись парой злобных фраз, и, снизойдя до моего положения, он наконец пояснил, что это место вызвано, скорее всего, моим неосознанным желанием оказаться здесь. Что я забыла конкретно в кабинете математики, мне бы и самой хотелось понять, но место всё равно будило приятное чувство ностальгии. Я прошлась вдоль парт к доске, стёрла какие-то формулы. Мы замолчали. Поначалу Винсент пилил меня внимательным взглядом, но вскоре отвернулся и сел за последнюю парту у окна. Даже стул потрудился развернуть. Я последовала его примеру, сев впереди. Место не спешило развеиваться сном. Миг пробуждения всё не наступал. А мне, если честно, уже хотелось швыряться стульями от непривычной, ужасной, угнетающей тишины вокруг. Сзади раздались шаги: — Ты так и не сказала, что это за место, — раздалось недовольное бурчание. — И даже «червём» не назвал? — я удивилась и вместе с тем мысленно пожелала, чтобы он отстал, чтобы я сейчас открыла глаза, и чтобы мне не пришлось больше с ним говорить. Ну почему же мне так неловко? — Какая прелесть! — Хорошо, — прямо за спиной раздался грохот, скрежет и шаги. Я удивлённо обернулась: Винсент зачем-то взгромоздился на парту за мной и теперь в прямом смысле смотрел на меня сверху вниз. Ну что за ребёнок! А я лучше? Всё думаю, как бы сбежать от проблем, хотя сама же и хотела его изменить… — Так-то лучше, ч-е-р-вь! Так вот, я задал вопрос. Отвечай! — А повежливей? — Ты же сама сказала, так тебя назвать! — Шуток не понимаешь? — Отвечай на вопрос! — Ну хорошо, — я поняла, что пора прекращать, когда он уже потерял остатки терпения. Если я хочу построить с ним нормальный диалог, мне самой нельзя срываться. Но как же это сложно! — Это школа. Здесь дети моего мира учатся. — Что вот прям все вместе и в таком количестве? — он окинул глазами размеры кабинета и видимо, мысленно посчитал стулья. — Ну, как видишь, — говорить об этом не хотелось. Причина его непонимания была предельно ясна: в обществе тенрьюбито вряд ли есть общеобразовательные школы. А, кстати, есть ли у них там вообще школы? Все два месяца на Мариджоа, я безвылазно сидела в особняке. Вот вам и узнала мир, понимаете ли: читала обо всём на свете, а внутренне устройство своего окружения так и не удосужилась проверить! Хотя странно, что меня не вытаскивали ни на какие встречи. Странно, что меня в принципе не беспокоили… — А сам-то ты как учился? — Ты задаешь вопрос мне?! — Ну задаю. Хватит строить из себя пуп земли. Мы, кажется, уже выясняли, что это не так. Он скрипнул зубами и сжал кулаки. Однако ответил, заставив меня вновь мысленно извиниться перед ним. Он, похоже, реально старается заговорить со мной на равных: — У нас нет этих… школ. Тенрьюбито нанимают личных учителей, но, в принципе, ты не обязан учиться, если не хочешь. Остальные дети так и делали. Им давали какие-то общие знания, но они слушали вполуха, и продолжали жить в своё удовольствие. Однако отец всегда заставлял меня учиться. Ненавижу его за это! Зачем мне эти знания? Я же тенрьюбито! Я хочу жить так, как я хочу! — Ну… знания иногда могут быть полезными… — я еле проговорила это, ведь мысли благополучно завязались в узел. Винсент был серьёзен, а я металась между желанием объяснить ему, почему учиться нужно — что он всё равно не поймёт — и вопросами: зачем Роберт заставлял его? Чего он вообще добивался от своего сына? И, наконец, почему Роберт так сильно выбивается из общих правил, но при этом до сих пор… от него не избавились? — Зачем?! Да если бы ты не вытащила меня с Мариджоа, мне бы не пришлось думать вообще! Думать сложно! Зачем мне это? — Так, стоп! Ох… — голова начинала гудеть, и я зарылась пальцами в волосы, встрёпывая своё каре. Нет, я правда не знаю, как ему объяснить. Да и что мне надо объяснять? Действительно, с такой жизнью как у них, им и не нужно ничего знать. Только и делай, что требуй, развлекайся, ешь… И тут меня осенило. — Говоришь, отец заставлял тебя учиться? А он случайно не говорил, зачем? — Ну… — Винсент и правда задумался. — Кажется, он говорил что-то о том, что я обязан всех превзойти… Да как я могу быть кому-то обязан! Я… — Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп, я поняла тебя! Его опять понесло куда-то не туда, но ключевые слова уже были сказаны, и я, кажется, разгадала часть загадки. «Всех превзойти». Ещё бы! Если тенрьюбито, как выясняется, почти все поголовно тупые, значит, ими легко манипулировать. Что и делают успешно горосей. Хотя, зачем в таком случае… Вот зачем им сама по себе система «тенрьюбито», я до сих пор не понимаю. Не проще ли их убрать и просто править миром напрямую? В любом случае, они этого не делают. Вместо этого они предпочли такой способ: сохранили ни на что негодную знать, и сами управляют всем как бы из их тени. Но если какой тенрьюбито невзначай оступиться, его будет очень просто убрать, а остальных одурачить, заставив их чувствовать себя самыми умными, самыми лучшими и самыми великими. Всех превзойти… А этот Роберт и правда умён. Определённая сообразительность Винсента перестала удивлять, если отец лично так следил за этим. Но каким образом сам Роберт мог стать таким? Что заставило его осознать, что тенрьюбито, по факту, управляемое стадо? Всех превзойти… Что заставило его начать делать из собственного сына… претендента в горосей? Новое правительство? — Ногти не грызи, это отвратительно, — Винсент был недоволен тем, что я погрузилась в свои мысли, абсолютно игнорируя его персону, нависшую надо мной. Но я уже не могла остановиться… Поведение Винсента в первые дни — если можно так выразиться — нашего знакомства, да и до сих пор все эти его высокомерные замашки — всё говорило о том, что он типичный тенрьюбито. Я даже не замечала никаких подвохов до инцидента на острове. Похоже, обучать-то Роберт его обучал, но не всё шло гладко. Окружение делало своё дело. Винсент видел, насколько хорошо живётся окружающим, и насколько несправедливо — по его мнению — обходятся с ним. Да и мать, похоже, подливала масла в огонь. За всё то время, что я наблюдала за этой женщиной, она вела себя максимально заботливо по отношению к детям. Всячески баловала их и ни в чём им не отказывала. Это заставило придти в голову еще одну мысль: за всё время, проведённое с этой семьёй, я вовсе не замечала, чтобы Роберт и Диана были счастливы друг с другом. Возможно ли, что Роберт презирает свою жену и не одобряет её действий по отношению к детям? Ведь это рушит все его грандиозные планы… — Да хватит витать в облаках! Достала! Я перевела на него взгляд, совершенно затуманенный восторгом. В голове крутились миллиарды мыслей, я словно проникла в тайну бытия, и, что уж, была жутко горда собой. Винсент удивлённо приподнял бровь. — Ты странная… — Винс, ты не представляешь, что я только что…

***

Просыпаться было неприятно. Голова гудела, как с похмелья… Нет, сравнение глупое — я ведь не знаю, как должна гудеть голова с похмелья. Но, в любом случае, судя по тому, что я об этом состоянии слышала, моё собственное к этому было весьма близко. За неделю, проведённую в плаванье, я уже привыкла просыпаться на койке в мед блоке, привыкла, что солнце светит ярко в иллюминаторы, и что в глубине корабля раздаётся нестройный хор голосов суетящихся дозорных. Мне даже начинало нравиться это чувство — чувство постоянной лёгкой качки, звуки волн, бьющихся о борта. Проведя столько времени сперва на корабле пиратов, теперь вот на этом, я начала проникаться морем. Искренне любить его. Пожалуй, теперь я не отказалась бы провести на корабле всю свою жизнь… Но сегодняшнее утро было особенным. И не только из-за отвратительного самочувствия. Уже этим днём мы прибываем в Спайдер Майлс. Осознание этого факта, заставило затрепетать в предвкушении. Совсем скоро… Но расслабляться нельзя. Ошибки стоят очень дорого, уж это я успела прекрасно понять. Сейчас надо сосредоточиться и как следует всё обдумать. Я прекрасно запомнила всё, что произошло в подсознании, сердце до сих пор заходилось в бешеном темпе от обнаруженных открытий, а раскалывающаяся голова как бы намекала на отчаянную работу мысли. Причём коллективной мысли. Жаль, всё же, что мы не успели договорить. А я так и не спросила его, почему же, собственно, те два месяца, что я провела в особняке меня не занимали уроками… Но сейчас времени об этом думать нет. Со всеми интригами знати буду разбираться, когда вернусь на Мариджоа. Если вернусь…. — Так! Никаких «если»! — ударила себя по щекам, придавая бодрости, и вместе с тем привставая с койки. Хорошо, что в мед блоке больше никого нет, а то бы приняли за сумасшедшую. — Я не помирать туда собралась. Если умру, Винсент меня прибьёт. Поморщилась, представляя его недовольную физиономию и напрочь игнорируя логическую ошибку в собственном высказывании. — Сам с собой разговариваешь? — раздался голос от двери. Обладатель голоса, скрестив руки на груди, как всегда смотрел на меня как на идиота. — Гил! — улыбнулась, всё ещё сидя на кровати. Ходить я уже могла спокойно, боль и усталость отпустили, хоть перенапрягаться мне по-прежнему было нельзя, но вставать всё равно сейчас не хотелось. — Я рад тебя видеть, но, будь добр, не бурчи, и без тебя голова раскалывается! — Вот как? Ну ты всегда на голову пришибленный, так что, думаю, ничего нового, — он развёл руками и гаденько улыбнулся. Вообще-то мы с ним вполне успели помириться. Он, конечно, кидал на меня подозрительные взгляды, но разговаривал вполне нормально. Ну, как нормально — как всегда пытаясь меня поддеть по любому поводу. В этом плане ничего не менялось. — А ты как всегда в бодром расположении духа и добром здравии. Как рука, кстати? — язвить в ответ не хотелось. Раньше я всегда злилась на его издёвки, и отвечала не менее оскорбительно, вот только после достижения столь шаткого мира… Оооой, да кого я обманываю! Гил по-прежнему злился от любого тычка, а, как уже успела обнаружить, указание на его слабость таковым, по его мнению, являлось вполне. Так что с моей стороны, это была именно что подколка. Я сидела с самой невинной улыбочкой, наблюдая за тем, как он покрывается краской. Замечательно. — Д-да нормально рука! — он аж задохнулся от возмущения. И демонстративно помахал многострадальной конечностью. — Могу с лёгкостью поднять тебя и вышвырнуть за борт! — Велико достижение — поднять человека, только оправившегося от серьезного истощения! — Да завались уже! — он топнул ногой и отвернулся. Я не беспокоилась. Почему-то я явственно ощущала, когда злость была напускной. Тут он почесал в затылке и произнёс уже ровным голосом, вновь взглянув на меня: — Я чего пришёл-то собственно: капитан просил передать, что мы вот-вот прибудем. — Уже? — я застыла от удивления. — Разве не должны были сегодня днём? — Так уже два часа, а ты дрых без задних ног! Не удивительно, что у тебя после такого голова болит! — О-ё… — только и смогла проговорить, переваривая полученную информацию. Так вот сколько заняли наши с Винсентом посиделки во внутреннем мире? — Погоди, то есть мы вот уже приплыли почти?! — Ну да… — Так чего ты сразу меня не разбудил?! — Эм, я же… — Гилберт стушевался под моим напором, а я тем временем вскочила с койки и принялась одеваться в выданную на корабле дозора одежду. — Ну ладно, я на палубе подожду… — Ага!

***

Прохладный ветерок приятно обдувал лицо, а на горизонте вырисовывалась полоска суши. До боли знакомый пейзаж, виденный в не раз пересмотренной мной истории с экрана монитора: огромный портовый город, вымощенный кирпичом причал, столбы дыма поднимаются в небо от многочисленных заводов. Даже отсюда виднеется свалка, груды металлолома сплошным ковром покрывают огромную территорию. Казалось бы, как в таком месте вообще могут жить люди? Однако по соседству со свалкой как-то вырос целый город. А ещё, на самой свалке, обосновалась одна пиратская команда. Дозору здесь делать нечего… — Как спалось? — Росио сбил меня с мысли, а его улыбочка заставила поморщиться. — Очень смешно, капитан. Ха. Ха. — Ахахаха-ха-ха, рад стараться! — он искренне рассмеялся в ответ. Мой сарказм проигнорировали. — Готов к высадке? — Вроде, — внутри всё содрогалось в ожидании. Я ещё не знала, что буду делать, не знала, как себя лучше вести, но мой внутренний компас так и вопил о том, что мне нужно именно сюда. Если Ло действительно жив, он просто обязан быть там. — Слушай, дело в том, что мы не можем подплыть ближе по некоторым обстоятельствам, вам придётся добираться дальше на шлюпке. — Понимаю. — Ты точно уверен, что хочешь туда? — в этом вопросе он был предельно серьёзен. Он беспокоился за нас с Гилом, и я его понимала, но… — Точно. У меня есть одно незаконченное дело. — Тогда держи, — и Росио настойчиво всунул мне в руки мини ден-ден-муши. — Если что случится… — Не случится! — я улыбнулась, сжав в кармане от волнения подаренный им камешек со дна озера. Видеть этого человека хмурым отчего-то было невыносимо. — Мы вернёмся, как и договаривались! — Ага, через месяц на остров Ласточки, — он помнил. Всё же его долг — вернуть меня обратно на Мариджоа. На неделе я переговорила с ним, он дал мне весьма щедрую отсрочку в месяц. И, по крайней мере, я знала, что обязана успеть управиться со всем. — Почему именно там? — Точно не скажу, но у меня есть определённые предчувствия… — если конечно всё пройдёт по плану. Так, я уже говорила себе, никаких «если»? — Тогда удачи! Ахахаха-ха-ха! Но будьте уж осторожны! — Ага! — я рассмеялась в ответ. Я была бесконечно ему благодарна. И, что-то мне подсказывает, он ещё не раз совершенно бескорыстно придёт мне на выручку. Такой уж он человек — этот Росио. — Спасибо вам! — До встречи! Ахахаха-ха-ха! И тебе, пушистик! Ну, не стой в сторонке! Меня и опрометчиво подошедшего Гилберта зажали в крепких объятьях.

***

Мы отплыли, тепло распрощавшись со всей командой. Вёслами работал, естественно, Гиблерт. Я и раньше-то особой силой похвастаться не могла, а теперь и подавно ничего тяжелее рюкзака со всякой всячиной, выданного нам дозорными, не подниму. Смотря на его сосредоточенную и недовольную мордочку, я вдруг осознала, что мне в голову приходит очень несмешная и аморальная шутка: «Раб на галерах — нэко версия!» Сама же посмеялась. Сама же устыдилась. Ну и хватит на этом! — Слушай, Гил, а ты не хочешь уйти? — поговорить было необходимо, и я вернула себе серьезный настрой. Будет грустно, если он так и поступит… — У тебя память как у золотой рыбки! Мы уже это обсуждали на корабле! — Ну да… Душу упорно грызли червячки сомнения. Тогда он сказал, что никуда не уйдёт, потому, что без меня ему будет закрыт путь на Мариджоа, а у него там остались незавершённые дела. Верилось отчего-то с трудом… А ещё мне совершенно не хотелось вновь тащить его туда. — И всё же… — Не начинай! Я всё сказал! — Но почему… Зачем тебе туда возвращаться? — Это не твоё дело! — точно так же он возмутился около месяца назад. А потом добавил: «Я тебе ещё не доверяю». Что ж, теперь смело переправляем на: «Я тебе уже не доверяю». Я грустно усмехнулась. — Лучше скажи, чего тебя сюда понесло? — он мотнул головой в сторону города. — О, да у тебя память как у золотой рыбки! — не смогла не съязвить в ответ. — Да помню я! — он оскалился. — Тот пацан в пятнистой шапке, которого мы видели во Флевнсе… Но с чего ты взял, что он вообще здесь? — Больше ему быть негде, — на такой вопрос я заранее заготовила идеальную отмазку. Ну не говорить же ему о том, что я вижу будущее, если уж сказать о том, что я из другого мира мне по-прежнему кто-то не даёт? — Флеванс и соседние к нему страны располагаются на довольно большом острове, но в них он бы не пошёл. Там все бояться янтарно-свинцовой болезни, как огня, так что он выберет что-то до чего можно быстро добраться, и где не так сильно влияние мирового правительства. Такой остров поблизости только один — Спайдер Майлс. — Но зачем он тебе вообще нужен? — Для начала, убедиться, что он жив, — говорить об этом было ужасно неприятно. Приходилось вновь погружаться в тот день. В памяти тут же всплыли картины прошлого, стало невыносимо больно. — Видишь ли, за время твоего отсутствия, я успел много чего натворить. Решил помочь Ло вытащить сестру из больницы, которую должны были подорвать. Но всё пошло не по плану, я выбрался из больницы, они — не знаю. Но очень надеюсь, что да… — Ну, у тебя всегда всё идёт не по плану! — хоть он и говорил так, но я не чувствовала в его голосе злости. — Не смешно, Гил. Из-за меня могли погибнуть два человека, и я совершенно не знаю, что с этим делать! — на глаза вдруг навернулись слёзы, и я поспешно принялась вытирать их рукавами. — Эй, эй, успокойся! — он засуетился, чуть не выпустил вёсла, но вовремя спохватился. Его лицо выражало полнейший шок. Наверняка не знает, как утешать плачущих людей. — Раз ты так рассудил, то он обязательно будет здесь! Вот увидишь! Неловкие попытки меня приободрить сработали. Я улыбнулась, стараясь как можно скорее стереть остатки слёз. — Спасибо, Гил. Теперь мне намного легче, — взяв себя в руки, всё же решила ему рассказать все детали моей очередной авантюры. Он заслуживает знать, а повторения Флеванса я не хочу. — Ло и Лами больны янтарно-свинцовой болезнью. По мнению мирового правительства, эта болезнь заразна и неизлечима. Но — ты ведь помнишь слова того врача с корабля пиратов? — это всё бред. Свинец вполне возможно вывеси из организма — нужен только хороший доктор или… подходящий дьявольский фрукт. Если Ло и Лами всё-таки окажутся живы — на что я очень надеюсь — придётся помочь им справиться с болезнью. Как — там видно будет, но я их просто так не оставлю! — Что ж, тогда плывём, — он неожиданно улыбнулся. У меня будто камень с души упал, стало так… радостно. — Не ожидал от тебя такого настроя, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты смог помочь им! — Гил! — в порыве чувств бросилась ему на шею. — Ты просто лучший друг! — Ай-ай, не тискай меня, идиот! Я же сейчас вёсла упущу! — Не парься! Если что — так доплывём. — Да?! То есть я тащу тебя на себе до острова? — Именно! — А хочешь новость? — Что? — Я плавать не умею, дебил! — А… — я отстранилась и постаралась успокоиться. Глупая улыбка не прекращала лезть на лицо. — Ну ладно, тогда греби! Вперёд к приключениям! — Завались!