С приветом из Конохи!

      — То есть как в аэропорту?! Почему раньше?! У вас что, дел больше не было? — Акеми носилась по всей квартире, распихивая спящих конохских друзей.       А началось всё с того, что её родители позвонили с утра пораньше, вернее, с утра для России, а вот для Японии это был довольно поздний вечер, и сказали, что закончили свои дела раньше, чем планировали, и поэтому возвращаются. Они уже были в аэропорту Токио и брали билеты на ближайший рейс.       — Ладно, позвоните, когда сядете в самолёт, — Акеми нажала на кнопку снятия вызова.       Отложив телефон в сторону, она со скоростью света понеслась в спальню. Кабуто и Орочимару наплевали на её вопли о том, что родители возвращаются, и благополучно продолжали спать. Она принялась толкать Змея Конохи, но тот даже не думал просыпаться. Тогда Акеми вырвала подушку из-под Кабуто и ударила со всей силы Орочимару по голове. Вот тут-то он и подскочил, как ошпаренный, и от неожиданности начал складывать какие-то печати, разбудив своими действиями помощника. Немного сообразив, что произошло, он опустил руки и, мягко говоря, недовольно посмотрел на Акеми.       — Ты сдурела? — спросил он у неё.       — Я кому тут целых пять минут орала, что мама с папой возвращаются?!       — Да ладно? — прозрел Орочимару. — Кабуто, придурок, ты почему меня не разбудил?       — Я думал, вы уже не спите... — начал оправдываться он. — Я же не знал!       Их разборки Акеми дослушивать не стала, а помчалась в гостиную, где также безмятежно спали Какаши и Саске.       — Какаши! — она решила, что Хатаке в данном плане более вменяем, да и разбудить его будет проще.       — А? Что случилось?       — Родители возвращаются.       — Чьи?       — Мои! Они уже билеты берут! Вставай быстрее.       Очередь была за Саске. Будить его Акеми поручила Какаши, а сама принялась бегать по квартире, собирая свои вещи.       — И чего ты так носишься? — спросил Кабуто.       — Да потому что от Токио до Питера лететь всего девять часов, а мне надо вещи собрать и вас в свою квартиру отвезти, а здесь ещё прибраться надо...       — Так мы поможем!       Акеми недоверчиво покосилась в сторону Кабуто, Орочимару, Какаши и Саске. Чем они могут ей помочь? Они ведь даже не знают, что и куда надо положить или поставить. Выбора не было, поэтому ей пришлось согласиться.       — Кабуто, ты должен помыть всю посуду, вынести мусор и поменять скатерть на столе, — начала она раздавать указания. — Орочимару, ты поливаешь цветы, меняешь бельё и загружаешь его в стиралку.       — Куда? — Змей Конохи отродясь таких слов не слышал.       — Когда дойдёшь до этого пункта — скажешь. Я тебе всё объясню. Так, Какаши, ты вытираешь пыль, особенно на книжных полках, потому что родители ими сильно дорожат, а также снимаешь шторы, потому что их необходимо постирать. Саске, а ты вымоешь полы и приберёшься на балконе, так как я обещала сделать это.       — Ну, так и делай. Ты же обещала, — недовольный своим заданием сказал Саске.       — Я бы сделала, но тут вы образовались, — развела руками Акеми.       — А ты тогда чем займёшься? — спросил Кабуто.       — Вещи свои соберу, а потом, может, помогу вам. Всё, за дело!       И работа закипела. Особенно старался Кабуто, боявшийся разбить какую-нибудь тарелку. За время процесса он заметил, что посуда семейства Курихара очень даже красивая.       Акеми показала Орочимару, что такое «стиралка», она же стиральная машина, и он надолго залип, смотря, как бельё крутится в барабане.       Свою работу Какаши начал именно с книжных полок. Он долго изучал корешки книг и вытирал от пыли каждую в отдельности. Больше всего его привлекло собрание сочинений Чехова, однако, кто такой Чехов он не знал.       А Саске был очень недоволен. Почему он должен мыть полы? То есть, отучившись в академии, выполнив не одну миссию, сдав экзамен на чуунина, получив признание Орочимару, он в итоге елозит мокрой тряпкой по полу в квартире какой-то девушки, пусть даже любимой. Да ещё и этот балкон! Кстати, балкон был на самом деле довольно большой застеклённой лоджией и располагался в спальне. Вот только окна там не открывались, и от этого на нём всегда было невыносимо душно. И это только первый минус. Второй же заключался в том, что лоджию не разбирали с момента покупки этой квартиры родителями Акеми, и весь хлам, который не влез на антресоли или остался при ремонте, оказался тут. И в этом придётся копаться ему — Саске Учиха. Правда, он надеялся, что к этому моменту Акеми закончит сбор вещей и поможет ему.       Сама Акеми в этот момент укладывала свои вещи в чемодан и думала, как быстрее отвезти своих друзей к себе в квартиру. Ехать было далековато. Либо на метро, либо на маршрутке. Метро она исключила сразу, так как от него до её дома в итоге ещё десять минут ходьбы. Оставалась только маршрутка. Акеми уже представила, как они будут на ней ехать, ведь никто в Конохе понятия не имел, что это за вещь такая — маршрутка. Однако девушка уже давно мечтала вернуться к себе домой.       Район, где жили её родители, находился на окраине города, поэтому был в основном промышленным. Лицезреть каждый день заводские трубы, торчащие из-за крыш низеньких домов сталинской постройки, было не самым приятным занятием. В принципе, всё это могло быть даже красивым, если бы дома были одинаковыми, а не так, что среди типовых пятиэтажек вдруг вырастали огромные громоздкие панельные домищи. И, естественно, постоянный рёв машин, движущихся по проспекту. Всю эту картину скрашивал только сквер прямо около дома Кейко и Сачио. Но он всё равно не сравнится с тем парком, который был через дорогу от жилья Акеми.       Девушка мечтательно вздохнула и подумала: «Скорей бы домой...» Тут она услышала грохот, донёсшийся с кухни. Она кинула в сторону майку, которую держала всё это время в руках и пошла узнать, что случилось. А случилось следующее: Кабуто задумался и случайно разбил тарелку, а теперь сидел на полу и оплакивал потерю.       — Как же теперь быть? — спросил он у Акеми.       — Да пофиг, забей, — махнула та рукой.       — Но ведь она была такая красивая...       — Ты ещё поминки в честь тарелки организуй! — усмехнулась Курихара и пошла назад к себе в комнату.       Стоило ей вернуться к своему прежнему занятию, как в гостиную запёрся Орочимару, не знающий, где найти лейку для полива цветов. Пришлось оторваться и дать ему лейку. Но спокойно сложить вещи снова не получилось. Какаши решил узнать, кто такой Чехов.       — Писатель, — ответила Акеми.       — А можно я одну книжку заберу? — попросил он.       — Тебе не понравится. Всё равно ничего не поймёшь, он же про Россию писал.       — Да мне хоть бы про что-то почитать! Моя-то книга кончилась.       — Так перечитай.       — Я уже три раза перечитывал. У вас тут всё равно заняться больше нечем, — пожаловался Какаши. — Дома сидеть, знаешь ли, скучно. В магазин ты только Саске посылаешь, а то, что к Роберту мы ходим, так это пара шагов и снова в душной квартире сиди.       По поводу душной квартиры он был прав. Хоть это и нетипично для Питера, но уже несколько дней стояла невыносимая жара под тридцать градусов, и парило так, что, казалось, вот-вот пойдёт ливень с грозой, но пока надежды жителей не оправдывались. Многие, спасаясь от жары, купались в Неве и Финском заливе, хоть это и было запрещено. Другие уезжали за город, где у них были бассейны или более-менее чистая речка. Третьи ходили в аквапарки. А те, кто работал в эти дни и не мог вырваться на дачу, а денег на аквапарк не было, обходились холодным душем и постоянно открытыми окнами, которые в большей степени пропускали духоту, чем прохладный воздух.       — Слушай, у меня дома полно книг. Найдём мы тебе, что почитать.       И довольный Какаши ушёл вытирать пыль дальше. Но на нём дело не кончилось. Снова вернулся Орочимару, сказав, что всё сделал. Но работа для него тут же нашлась: он был сослан купить кое-какие вещи по списку, который Акеми составила в течение двух минут. Деньги она ему тоже выделила, объяснив какие купюры что обозначают, вспомнив опыт с Саске, которого легко обсчитали в магазине, так как он запутался в бумажках. Ох, и шуму тогда от него было!       — Ты мне обещала помочь, — стоило только вспомнить об обладателе шарингана, как он тут же нарисовался. На ум пришла известная поговорка, но озвучивать её Акеми не стала.       Они вместе пошли на балкон. Стоило Акеми переступить его порог, как до неё дошло, насколько она недооценила масштаб работ. Она сказала Саске, что пойдёт сначала закончит со своими вещами, а потом, когда Орочимару вернётся из магазина, и Кабуто к этому времени как раз закончит с поручениями, тогда они все вместе разберутся с балконом. А пока Акеми отправила его помочь Какаши, чтобы тот тоже освободился и помог им.       — А это нужно? — спросил Саске про кусок фанеры.       Это было, когда все освободились и принялись за уборку балкона. Первым делом разгребали строительный хлам и разбирали коробки.       — Нет, — ответила ему Акеми.       — Сколько же здесь всяких газет! — воскликнул Орочимару из другого конца лоджии. — Кстати, кто такой Жириновский?       — Лидер одной фракции, депутат Думы.       — Лидер чего?       — Не важно, — махнула рукой Акеми, не желая углубляться в эту тему.       С той стороны, где Саске нашёл кусок фанеры, что-то громко упало. Оказалось, что железный карниз, потеряв опору в виде старой оконной рамы, с грохотом полетел на Кабуто, сбив при этом коробку, подпирающую стремянку, которая, не заставляя себя ждать, упала прямо перед Орочимару, выбив из его рук газеты. Змей Конохи при этом был так увлечён чтением статьи о предстоящих в будущем году выборах президента США, что спокойно поднял все газеты и продолжил чтение, даже не обратив внимания на то, что перед ним лежит откуда-то появившаяся стремянка.       — Здесь есть ещё что-нибудь, кроме этого хлама?! — возмущённо спросил Саске, вытаскивая очередной неровный кусок фанеры.       — Саске, это фанера. Между прочим, очень хорошая вещь.       — Да плевать, фанера это или ещё какая-нибудь хрень. Сколько лет твои родители тут живут?       — Лет девять, если ты имеешь в виду именно эту квартиру, — пожала плечами девушка.       — И за это время ни разу не прибрались. Что за люди... — пробурчал он.       — Просто первые года три мы жили у моей крёстной, где-то под Краснодаром. Родители искали жильё ближе к центру страны, решили, что Питер — вполне нормальный город. Ещё год мы снимали квартиру на Титова, а потом хозяйка квартиры сказала выселяться. Мама и папа нашли двушку на Космонавтов. Оттуда съехали через два года. Потом, когда я уже пошла в школу, мы жили на Заставской. А потом, спустя месяц, вдруг решили купить квартиру здесь. За это время родители ни разу не задумывались о перевозе кое-каких вещей из нашего дома в Цуруги. И вдруг решили, а разбирали только то, что было необходимо на тот момент.       — Всё равно могли бы один раз хоть немного задуматься о балконе.       Почти половина балкона была очищена от ненужных вещей: кусков фанеры, старых оконных рам, засохшей в банке с краской кисти, рассыпавшегося пенопласта, недокрашенной доски, трёх кривых гвоздей, на которые случайно напоролся Орочимару, журналов с просроченными пробниками какой-то косметики, рваного одеяла, «коллекции» булыжников Сачио (из них должна была получиться клумба), пластмассового тазика с треснувшим дном, пластилинового червяка, которого Акеми слепила в подарок кому-то из родителей, и другого хлама. Но на этом ничего не закончилось, потому что нужные вещи следовало разложить как-нибудь аккуратно, а не как раньше, когда они были разбросаны по всей площади лоджии.       — А может это твои родители сами сделают? — с надеждой спросил, уже порядком уставший Саске.       — Правда, давай отдохнём, — поддержал его Кабуто.       Акеми посмотрела на них, выглядели они весьма неважно. С Саске уже в три ручья стекал пот, Кабуто еле держался на ногах, так как Орочимару почти всю уборку читал газеты, познавая политическое устройство России. А вот Какаши, как оказалось, был очень вынослив и совершенно не устал.       — Ладно, полчаса вам на отдых, — сказала Акеми, которая, впрочем, тоже не сильно утомилась.       Сама она пошла в комнату, чтобы выставить оттуда в коридор свои вещи, в том числе «коробку с воспоминаниями». Пока она занималась этим, то попутно думала, как доступнее объяснить людям из Конохи такую вещь, как маршрутка. «Хотя, какая им разница, на чём ехать», — подумала она. Поэтому, когда с лоджией закончили, и, похоже, что раз и навсегда, то Акеми снова поставила всех перед фактом.       — Ко мне домой вы поедете на маршрутке. Так быстрее и удобнее.       — На чём? Поедем? — удивился Орочимару.       — Маршрутка — вид автомобильного транспорта. Одно из наиболее удобных средств перемещения, так как в отличие от автобусов, троллейбусов и трамваев ездит без остановок, — вдруг выдал Кабуто. — Но это также самый дорогой вид общественного транспорта. Принцип его действия основан на... — тут его перебили.       — Ты откуда это знаешь? — Акеми была в шоке.       — Читал в одной книге.       Никто так и не понял, что пытался объяснить Кабуто. Зато, когда они все вместе стояли на остановке, Орочимару заметил, что вокруг полным-полно практически одинаковых, быстродвижущихся и слишком шумных штуковин, которые назывались «машины». Некоторые из них выделялись. Они были гораздо выше, длиннее, у нескольких он заметил антенны, цепляющиеся за провода. Тут он поднял голову наверх и увидел, что это не единственные антенны на этой улице — почти от каждого дома тянулись провода к крышам соседних зданий. Они перекрещивались, переплетались между собой, соединялись с фонарями и составляли какую-то огромную паутину. Но это было только начало.       Дальше Орочимару обнаружил, что около некоторых окон в домах висят огромные плоские кругляши, тоже соединённые с проводами. Он даже увидел человека, который высунулся из своего окна и что-то подкручивал на этой конструкции. «Как же я не заметил всего этого раньше?» — удивился сам себе Орочимару, наконец понявший, что за неделю жизни в Питере, он, никогда, не обращал внимания на облик самого города. Он не видел тёмных труб, из которых валил серый дым; не видел низеньких одинаковых домов; магазинчиков на первых этажах зданий; столбы, сплошь облепленные яркими бумажками; кучи плакатов, на которых крупными буквами было написано: «АКЦИЯ», «ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ», «НИЗКИЕ ЦЕНЫ» и прочее. А теперь он увидел это и понял, как сильно отличается его, когда-то родная Коноха, от этого города, который в газетах назвали «мегаполисом».       Орочимару ощутил себя чужим и абсолютно потерянным. Ему захотелось вернуться домой, только не в своё логово, а в Коноху. Он даже не мог подумать, что будет скучать по этой деревне, где когда-то жил и учился, где у него были товарищи, в любой момент готовые подать руку помощи. Ему всегда казалось, что жизнь в том мире была сложной из-за постоянных войн, разрухи, чьих-то смертей, горя, утрат, вечной конкуренции между сильнейшими кланами, борьбы за место Каге. Здесь же всё было спокойно и мирно: никто никого не хотел убить, а войны, если и были, то прошли очень давно, по крайней мере, так сказала Акеми.       Но для него было куда лучше сражаться с кем-либо, чем стоять сейчас около какой-то скамейки под навесом и ждать маршрутку. Просто он был совершенно другим человеком, привыкшем к иной жизни. Жизни, где есть какая-то цель, какой-то смысл. «Интересно, в чём их смысл жизни?» — подумал Орочимару, но был окликнут Акеми.       — Садимся! — сказала она и махнула рукой в сторону какого-то гроба на колёсах с открытой дверью.