***
Если весь вечер пить, то на утро тебя обязательно будет ждать похмелье — суровая реальность любого алкоголика. К сожалению, Роберт не учёл этого вчера, поэтому проснулся не самым лучшим образом. Вити в комнате не оказалось, но на столике около дивана стоял стакан с водой, и лежала таблетка аспирина. Под стаканом Бутко нашёл небольшую записку от своего друга: «Я на кухне, готовлю завтрак. Кстати, спасибо, что быстро заснул вчера. Ещё раз извиняюсь за то, что всё испортил». — Что за хрень? — сам себе сказал Роберт, так как ничего не понял из прочитанного, ну, кроме того, что Суханов решил приготовить поесть. Сначала он решил, что пойдёт на кухню к своему другу и спросит у него, что вчера было, и почему тот благодарил его за то, что он быстро отрубился. Но передумал это делать, так как выглядел он сейчас не важно, а кроме Вити на кухне могут быть ещё какие-нибудь люди, в том числе и их друзья. Роберт открыл шкаф, на дверце которого висело зеркало, и на него тут же вывалился ком Сухановского шмотья. «Когда он придёт, надо сказать, чтобы разобрал свои вещи», — подумал уроженец Бердянска, запихнул всё обратно и уставился в своё отражение. Из зеркала на него взирал молодой парень с всклокоченными волосами, помятым лицом и небольшими, но всё же заметными мешками под глазами. Не желая видеть себя таким, Роберт захлопнул дверь. Чтобы как-то отвлечься, он обвёл взглядом их жилплощадь. Вроде всё было нормально, значит, он вчера не так уж и сильно выпил, раз не устроил погром. Осталось только разобраться, почему он бухал всю ночь, и за что извинялся Витя. Он опустился на кресло и сжал виски, силясь припомнить хоть что-то. Было безумно неловко и даже немного стыдно перед другом. Нет, конечно, Роберт напивался и раньше, только на утро рядом с ним всегда лежала красивая девушка, а по комнате была разбросана одежда. А теперь он проснулся совершенно один, да и, похоже, друг прибрался, потому что, когда они вселялись, и то было гораздо грязнее. Входная дверь распахнулась, и в комнату вошёл Витя с тарелкой в одной руке, второй он пытался отодвинуть шторы, одновременно с этим скидывая с себя шлёпки. — Ах, чёрт! — выругался он, когда с тарелки упала одна кукурузина, которую он тут же поднял и, подув на неё, положил обратно. Услышав шум, Роберт поднял голову. Тем временем, его друг уже протягивал ему завтрак. — Спасибо, — он взял тарелку, а затем и вилку, которую ему тут же предоставил Витя. — А что это? — Мексиканская смесь, — Суханов устроился на подлокотнике. — Я решил встать пораньше, чтобы сходить в магазин и купить что-нибудь нам на завтрак. — Так ешь, — Роберт подумал, что ведёт себя, как жлоб, потому что до сих пор не предложил своему другу поесть. — А я уже, — весело сообщил Витя. — Кстати, прости ещё раз. — За что? — Ну, вчера, если бы я не повёз Надю домой, то у тебя всё получилось бы со Светой, — он почесал затылок. Роберт вообще ничего не помнил, поэтому тупо моргал глазами, глядя на Витю. — Ты вчера очень сильно разозлился, — продолжил Суханов. — Так орал, что я думал соседи прибегут, но они, похоже, уже спали. — Понятно, — упавшим голосом, произнёс Бутко. — Слушай, Вить, ты меня тоже прости, я не хотел. — Да, ладно, — махнул он рукой. — Мы же друзья. — Друзья... Знаешь, я решил, что пить не буду. Вообще. Ну, только по праздникам. — Правда? — удивился Витя. — Погоди, ты серьёзно? — Совершенно. И вообще, пора уже что-то менять. Вот смотри, мне уже двадцать один, а я до сих пор не могу найти себе девушку. Поэтому, когда в Питер вернёмся, то я сразу начну поиски. — А до этого, что было? — усмехнулся Суханов. — А это я готовился к поискам.***
Каждый просыпается по-разному: кто-то вместе с любимым человеком, кто-то с больной головой, а кто-то из-за того, что его нагло трясут за плечи. Этим человеком оказался Орочимару. Он кое-как встал с постели и потёр уставшие глаза. — Доброе утро, Орочимару-сама! — весело заорал Кабуто. — Заткнись, придурок! — в него тут же полетела подушка. — Я не спал всю ночь, а ты поднимаешь меня ни свет, ни заря. — Ну, вообще-то уже десять. — И что с того? Я заснул в час ночи, а всё из-за этого фильма. — И чем же он кончился? — поинтересовался Кабуто, отойдя в угол, называемый кухней, и наливая кипяток в кружку. — Ну, она всё-таки сбежала со свадьбы и уехала в закат с тем парнем, с которым вместе училась. — Самый банальный конец, который я когда-либо видел, — подал голос Какаши, всё это время увлечённо читая свою книгу. — Фильм — полный бред с предсказуемой концовкой. — Не правда! — запротестовал Орочимару. — Я до последнего думал, что она выйдет замуж за богатого. Какаши закатил глаза, поражаясь тому, что великий саннин Орочимару не смог предугадать конец этих «соплей», как окрестил данный фильм сам Хатаке. Кабуто уже заварил чай и понёс кружку Змею Конохи, который не желая вставать со своего спального места, чтобы позавтракать, приказал помощнику всё тащить к дивану. В этот момент в их дверь постучали. — Какаши-сан, открой, пожалуйста, — сказал Орочимару. — Вам надо, Вы и открывайте. — А я никого не жду, так что это к тебе. В итоге открывал опять Кабуто. Он вообще не понимал, в чём смысл отпуска, если он как батрачил на саннина, так и батрачит. Пришла к ним Мелисса и попросила тарелку, потому что на кухне все разобрали, а им с Нарине некуда положить фрукты, которые они купили у лавочников за углом. Якуши тут же засуетился, ища самую лучшую тарелку, а потом начал предлагать свою помощь в перекладывании фруктов. — Знаешь, мы сами справимся, — принимая тарелку, сказала Уотерс. — Кстати, если увидите Акеми, то скажите, чтобы к нам зашла, мне с ней поговорить нужно, — обратилась ко всем девушка, развернулась и ушла. Кабуто так и остался стоять в дверном проёме, смотря вслед Мелиссе. Она впервые была с распущенными волосами и не в блузке с бантом у воротника, а в майке, похоже, что спальной. — Ты что там, застрял? — поинтересовался Орочимару, который всё же оторвал зад от дивана, чтобы пойти поставить тарелку в раковину и залить её водой. — Да так, думаю, что надо бы сходить передать Акеми, что её ищет Мелисса. Я пойду, скажу. Он практически вылетел из комнаты, несказанно удивив этим Орочимару, а Какаши лишь усмехнулся. Кабуто чуть ли не вприпрыжку бежал к дому Акеми и Саске. По пути он случайно зацепился за водосток, который шёл прямо поперёк дороги, и практически встретился лицом с асфальтом. Перед тем, как постучать в дверь, он обошёл дом, чтобы заглянуть в окна веранды и убедиться, что все на месте и никуда не ушли. На окнах веранды, которая временно превратилась в комнату Сары, висели полупрозрачные занавески, и Шпеер решила раздвинуть их, дабы пустить больше солнечного света. Поскольку она была уверена в словах тёти Али, что никто в эту часть участка ходить не будет, девушка решила не задвигать шторы на время переодевания. Пока она пыталась вытащить из-за дивана майку, которая съехала туда, к окнам веранды подошёл Кабуто. И именно в этот момент Сара победоносно вынырнула из-за дивана с майкой в руках, но всё было бы нормально, если бы на ней было одето, хоть что-то, кроме трусов. А так её бюст встретился прямо с глазами Якуши. Сара тут же задёрнула занавески, которые особо ситуацию не спасли, и натянула на себя майку. Постояв некоторое время в раздумьях, Кабуто всё же отважился постучать в дверь, для себя решив, что больше никогда не будет заглядывать на чужие веранды. Открыла ему всё та же Сара, только теперь одетая. — Что надо? — крикнула она ему. — М-м-меня попросили п-позвать Акеми, — сглотнув, выдавил он из себя. Сара даже не пригласила его внутрь, но оно и понятно. Через некоторое время в дверях появилась Акеми, которая крикнула Саске, что пойдёт к Мелиссе, а заодно спросит у Олега, можно ли им на два дня уехать к её крёстной, ведь пока Настя ничего не сообщила о дате встречи с продюсером. — Привет, Кабуто! — сказала она ему, спускаясь со ступенек. — Ты чего? — заметив, что он стоит в проходе и, похоже, даже не собирается пропускать её, спросила Акеми. — Да, ничего. Проводив Акеми к Мелиссе, он вернулся к Орочимару и Какаши. Те, услышав всю историю, что с ним приключилась, ещё долго смеялись.***
Мелисса ничего особо важного не сообщила, поэтому Акеми пробыла у неё довольно недолго. После этого она направилась к Олегу, но тот сам буквально сбил её с ног. — А я как раз к тебе, — начала девушка. — Настя же ещё не говорила, когда у нас встреча с продюсером? — Нет. — Так вот, я хотела узнать, можно ли нам с Саске уехать на два-три денька к моей крёстной? — Не знаю, как на три, но на два дня можете ехать, куда хотите, — резко ответил Олег, но Акеми даже не отреагировала на это. — Прекрасно. Она уже собралась уходить, но Олег вдруг схватил её за руку. Он решил, что должен поговорить с ней именно сейчас, потому что другого шанса у него может не быть. Ведь завтра она уедет к родственникам, потом надо заморачиваться с продюсером, а там уже и до отъезда недалеко. — Ты чего? — поинтересовалась Акеми, заранее приготовившись к чему-то не очень хорошему. — Я хотел с тобой поговорить. — О чём? Почему-то именно этот простой вопрос заставил забыть Олега все слова, которые он обдумывал всё это утро за завтраком. Он-то думал, что она, как минимум растеряется, а он сможет спокойно изложить все свои мысли, но что-то пошло не так. — Чёрт! Забыл, — он ослабил хватку, давая Акеми высвободить руку. Олег смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом дома Орочимару и его сожителей. Ему хотелось врезать себе по роже, поскольку только что он упустил, возможно, свой последний шанс наладить отношения с Курихарой. Оставалось только надеяться, что он каким-то чудом ещё встретится с ней с глазу на глаз. И тут ему в голову пришла гениальная идея — им нужно отметить приезд. Они соберутся всей компанией, выпьют, а когда в организме есть несколько капель, а может и не капель, а бокалов алкоголя, то становишься решительней. Поэтому Олег посчитал нужным использовать такой момент для разговора с Акеми.***
Но наши герои приехали в Анапу не только для того, чтобы выяснять отношения или заниматься группой. В первую очередь они выбрали для поездки этот город, потому что сейчас самый разгар лета, а здесь есть море, ну, и потому что у Вити здесь жила «тётя», у которой можно было недорого отдохнуть. Прямо сейчас они всей своей огромной компанией отправились на пляж, проделывая тот же маршрут, что накануне прошли Роберт и Витя. Больше всего возмущался Орочимару, которому не нравилась пыльная дорога в парке, по которой он вынужден был идти. — Орочимару-сан, можно подумать, что во время Третьей Мировой войны шиноби Вы всегда только по асфальту ходили, — усмехнулся Какаши. — Ну, так это же в войну было! А здесь, кроме меня, куча туристов ходит. Почему мы должны соглашаться с этими ужасными условиями, которые нам предоставляет государство?! — Похоже, кто-то телевизор пересмотрел, — шепнула Акеми, шедшему рядом с ней Саске. — Орочимару, хватит возмущаться, в конце-то концов. — А то можно подумать, что тебе не пятьдесят, а все девяносто, — поддакнул Учиха. — Что? Я, по-твоему, старый?! Нет, вы это слышали? Меня только что назвали старым. Так, Кабуто, быстро скажи мне, ты тоже так считаешь?! — Конечно же нет, Орочимару-сама, — попытался успокоить его помощник. — Вы совершенно не старый, Вы мудрый. — Вот именно! — и саннин гордо поднял палец вверх, желая показать всю важность данного утверждения. Итак, они дошли до пляжа. Куда ни глянь — везде толпы народа. В раздевалки огромные очереди, все лежаки заняты, на песке разбросано бессчётное количество полотенец и ковриков, на которых умещалось по пяти человек за раз. Среди толпы отдыхающих проскальзывали и местные жители, в основном это были торговцы креветками, пивом, рыбой, чурчхелой и подобными яствами, которые можно попробовать на море. Выбрав место неподалёку от зоны с шезлонгами, наши герои принялись стелить свои полотенца. Было довольно ветрено, поэтому, чтобы они не улетели, углы прижимали шлёпками, а Витя додумался их вообще засыпать песком. Собственно место для своего отдыха они выбрали прямо на «границе». «Границей» являлась линия перед шезлонгами, и она разделяла всех туристов на два класса: те, у кого есть деньги за лежак, и те, у кого их нет. На этих двух половинах даже песок был разный. В зоне шезлонгов он был мягкий, горячий и рассыпчатый, а в зоне полотенец — притоптанный, холодный и мокрый. Но наших героев это нисколько не огорчало, ведь загорать можно где угодно, а купаться тем более. Расположились они своеобразным кругом: в центре постелили огромное покрывало, которое притащила Сара, а спереди и сзади него ещё два средних полотенца. Нарине взяла с собой пляжный зонт, и с его помощью хотела создать небольшую тень, но никак не могла нормально воткнуть его в песок. Смотря на это зрелище, Роберт не вытерпел и сам начал заниматься установкой зонта. — Ну, как? — Акеми уже переоделась в купальник и сейчас хотела знать, как она выглядит. — Я бы с тобой переспал, — выдал Бутко, на короткое время оторвавшись от своего занятия. — Что ты сказал? — к нему тут же подошёл Саске, желая выяснить, послышалось ему или нет. — Да я же образно! На моём языке это означает, что выглядит она превосходно. — Роберт был одним из тех немногих, кто знал об отношениях Акеми и Саске. — В следующий раз так и говори, — угрожающе произнёс Учиха. — Саске, а ты что думаешь? — подойдя к нему, поинтересовалась Акеми. — Согласен с Робертом. Пока Бутко продолжал втыкать зонт, его друг разлёгся на переднем полотенце, так как покрывало ему запретила занимать Нарине, сказав, что оно общее. Закрыв лицо шляпой, которую он купил по дороге, Витя впитывал в себя лучи солнца. — Смотри, не обгори, — предупредил его Миша, запихивающий свою одежду в пакет. — Если обгорю, то помажусь сметаной, и всё пройдёт, — ответил ему Суханов. — Роберт, у нас же есть сметана? — Если ты её купил, то есть, — буркнул Бутко, которому сейчас было не до Вити с его сметаной. У него никак не получалось устойчиво закрепить зонт. — Слушай, да брось ты его, — посоветовала Нарине, из-за которой всё и началось. — Я его так положу и буду придерживать, чтобы не улетел. — Нет, если я сказал, что воткну его, значит, воткну! — возразил Роберт. — Это уже дело принципа. Тем временем Мелисса стояла и смотрела куда-то вдаль, держа одной рукой шляпу, полы которой развевались от ветра. Она вдыхала лечебный запах моря, а также пыталась определить тёплая ли вода, смотря на количество плавающих. — Орочимару-сама, постойте! — кричал Кабуто, несясь вслед за саннином, который быстрым шагом направлялся по ему одному известному маршруту. — Я сказал, что хочу лежать на шезлонге, значит, буду лежать на шезлонге. — Но где я Вам его достану? — развёл руками его помощник. — Мне всё равно. Найди мне шезлонг! — Орочимару-сама, но это стоит денег, у нас их нет. Вы же можете и на полотенце полежать... — Ты за кого меня принимаешь?! Чтобы я — легендарный змеиный саннин и первый враг Конохи, лежал на земле?! Думай, что несёшь, придурок. — Но Орочимару-сама... — затянул Кабуто, которого уже порядком достал весь этот маразм. — Ладно, ладно. Я буду лежать на полотенце, только не ной, — единственным средством, которое действовало на Змея Конохи, и он успокаивался, было нытьё его помощника, который мог делать это очень долго, тем самым выбешивая саннина. Идиллия была восстановлена. Через несколько минут Роберт издал победоносный крик в честь того, что он смог устойчиво воткнуть зонт. Нарине даже хотела ему похлопать, но воздержалась и вместо этого устроилась в тени, намазываясь солнцезащитным кремом. — Витёк, пошли плавать! — сдёрнув с друга шляпу и со всей силы потащив того за руку, заставляя подняться, сказал ему Бутко. — Но я же только лёг. — Потом зад свой плющить будешь. Мы на море может больше и не выберемся, а ты такой шанс упускаешь. И они ушли в сторону воды. — Я тоже пойду, — сказала Сара. — Подожди меня, — крикнул ей Миша, поднимаясь с покрывала. На берегу осталась Мелисса, принявшая позу «лотоса», чтобы помедитировать. Какаши выбирал самый удобный угол для чтения книги, которую он не решался оставить ни на минуту. Нарине, намазавшись кремом, тоже пошла плавать. А змеиному саннину пришла в голову очередная мысль: он решил позагорать. — Орочимару-сама, с Вашим типом кожи загорать нельзя! — увидев, как тот укладывается на полотенце, освободившееся от Вити, подорвался Кабуто. — Заткнись! Не мешай мне отдыхать. — Орочимару-сама, если Вы обгорите, то виноват опять же я буду. Давайте, я Вас кремом намажу. — Иди ты к чёрту со своим кремом! Достал уже, придурок, — отпихнул его от себя Змей Конохи. Кабуто тяжело вздохнул, с тех пор, как они оказались в России, саннин сильно изменился. В нём словно не осталось ни капли той силы, уверенности и мозгов, с помощью которых он и стал «легендарным змеиным саннином». Якуши надеялся, что, когда они вернуться назад, а он искренне в это верил, то всё встанет на свои места. Тем не менее, он хотел быть полезным. Окинув взглядом всех оставшихся на берегу, он остановился на медитирующей Мелиссе. — Мелисса, ты прямо на солнце сидишь. Не боишься обгореть? — Кабуто, я занята. Не мешай, пожалуйста. — Как обычно! — вскричал помощник саннина. — Когда у меня нет времени, все начинают заваливать какими-то поручениями, а когда готов кому-то помочь, то я сразу не нужен! Очевидно он обиделся на весь мир и в горе ушёл к морю. — Саске, помажь мне спину, пожалуйста, — попросила Акеми, убирая волосы в хвост. — Ага, сейчас, — отмахнулся от неё Учиха, увлечённо следивший за чем-то. — Саске? — Погоди. — Спасибо, что помог, — недовольно сказала Акеми, отвернувшись от него. — Пожалуйста. Чёрт, пойду проконтролирую этого придурка, чтобы он с горя не утопился, — и Учиха побежал за Кабуто. Вскоре ушла и Акеми, а на берегу остались только Мелисса, Орочимару, Какаши и Олег. Последний ковырялся в каких-то бумагах, периодически делая пометки. Через некоторое время вернулся Роберт. — Твою мать, — сказал он, стуча зубами и перепрыгивая с ноги на ногу. — Вода холоднющая. — А где Витя? — без особого энтузиазма поинтересовалась Мелисса. — Остался плавать, идиот. Если он заболеет, то я с ним возиться не буду. На пляже они пробыли до четырёх, а после пошли домой, чтобы поесть, да и Олег хотел объявить, что сегодня они будут отмечать приезд.