***
Как только Мелисса получила сообщение от Нарине, она сразу поняла, что её подруга в опасности. Итачи — это не шутки, а угрожающий Итачи — это огромные проблемы, несущие гибель далеко не одному человеку. Но стоило прийти второму сообщению от Валесян, и Уотерс немедленно понеслась в их с Кабуто номер. — Что ты делаешь? — он продолжал вальяжно сидеть в кресле, медленно перелистывая страницы какого-то журнала, задерживая взгляд на каждой интересной картинке с видом Сочи. Вбежавшая девушка, спешно собирающая в кучу свои, частично разложенные по комнате, вещи, отвлекла его от прежнего занятия. — Я возвращаюсь в Анапу, — пытаясь застегнуть, так некстати заевшую, молнию на сумке, бросила через плечо Мелли. — В смысле?! — Якуши подскочил, как ошпаренный. Журнал слетел с колен на пол. — Если это из-за меня, то прости, пожалуйста, я не хотел перегибать палку. Не знаю, что на меня нашло... — Вовремя же ты спохватился! — хмыкнула Уотерс, дёргая молнию изо всех сил на себя. — Ладно, прощаю, я тоже была неправа. Но ты тут не при чём. У Нарине проблемы, без меня она может умереть. Да, Господи, что с этой молнией?! — И куда же её угораздило вляпаться, что ты непременно должна уехать? — Я мало что поняла, но, по-моему, Роберт втянул её в какой-то план ради помощи Саске, и они заработали себе проблемы с Итачи, а он теперь угрожает Нарине расправой над ней и Акеми. Короче, мне просто необходимо вернуться обратно. Чёртова сумка! Кабуто, помоги. — Ты не успеешь, — помощник Орочимару сел на кровать. — До Анапы добираться день, к этому времени от твоей подруги уже ничего не останется. Поверь, я знаю Итачи. Ты только зря потратишь время и деньги, — вздохнул он. — Но... — Мелиссе хотелось бы не верить в то, что он говорил, но девушка слишком хорошо знала канон, чтобы отрицать правоту Кабуто. — Выходит, он убьёт её? Ты уверен, что нет никакого выхода?! — Прости, я понимаю, как это тяжело, когда дорогой тебе человек должен погибнуть, а ты даже ничего сделать не можешь. Но Итачи слишком силён, тебе его не остановить. Если бы ты была шиноби, то, может... И всё равно я сильно сомневаюсь, что ты могла бы использовать такие техники, которые остановят его. Если уж Орочимару-сама не смог, то... — Ты прав. Те техники, которые я знаю, абсолютно бесполезны в бою с каким-либо Учихой, — Мелисса закрыла лицо руками и заплакала. Якуши обнял её, пытаясь утешить, но вдруг резко отпрянул от девушки. — Что ты сказала?! — с округлившимися то ли от ужаса, то ли от удивления глазами, спросил он. — Ты владеешь дзюцу?! Разве в вашем мире это нормально? — Нет, но это не помешало мне научиться использовать техники, — вытирая слезу и одновременно размазывая тушь, произнесла Мелли. — И вообще, почему тебя именно это сейчас волнует?! Там может погибнуть моя подруга, а ты даже не пытаешься ничего придумать! Не бывает безвыходных ситуаций. Ты, наверняка, можешь связаться с Орочимару. Он хоть как-то повлияет на положение Нарине, я уверена! — секунду назад Уотерс рыдала, а теперь заметалась из угла в угол по комнате, раздавая указания налево и направо. Вот только Кабуто всё ещё был поражён тем, что случайно взболтнула американка, и не торопился что-либо делать. — Ты какого чёрта сидишь на месте?! — А!.. Да, точно, надо связаться с Орочимару-сама, — рассеянно проговорил Якуши, делая попытки сложить печать призыва. Сине-лиловая змея внимательно выслушала сообщение, но в ответ прошипела что-то весьма недовольно, и Кабуто не стал переводить Мелиссе её слова. — Осталось только сидеть и ждать, — заключил помощник саннина, когда «посыльный» исчез. — Ты с самого утра ничего не ела, может, спустимся в столовую? — Да, ты прав. Мне срочно надо выпить чашку кофе, — кивнула Уотерс. — Давай, заодно обсудим нашу ссору. Я считаю, что лучше сразу разобраться, пока хуже не стало. Обещаю, кричать и обижаться не буду, — добавила она, заметив сомнение во взгляде Кабуто.***
— Как думаешь, Саске ничего не испортит? Он же пошёл говорить с Акеми, я так понимаю, — в комнате остались только Роберт и Витя, потому как Миша ушёл к Саре, сказав, что не может больше сидеть и молчать. Его это сильно угнетало, а Кулагин с детства был чересчур восприимчив к любому виду стресса. — Он знает, что делает, Витёк, — задумчиво произнёс Роберт. — Тут скорее мы можем что-нибудь испортить. Как я устал! — вздохнул он, откидываясь на диван. Бутко волновался, и, если бы не выдержка, которую он начал тренировать ещё в Бердянске, его бы, наверняка, затрясло. Тем не менее, сейчас он был абсолютно невозмутим. Но только внешне. Внутри же всё сжималось и выворачивалось на изнанку. Мозг крутил тысячный вариант развязки, а прекрасное воображение в красках всё иллюстрировало. Видя, как наяву, все эти картинки, становилось страшно. Роберт резко дёрнулся, почувствовав что-то горячее на своём животе. — Ты хорошо себя чувствуешь? — с испуганным видом спросил Витя. — Ты, кажется, немного заснул. Ты бормотал что-то, потом начал ворочаться, а в конце вскрикнул. Потом снова заснул, видимо. — Со мной всё прекрасно. Я просто... устал. Да, просто устал. Нет, от Суханова ничего нельзя скрыть. Какую бы маску ты не натянул, как бы хорошо не притворялся, он всё равно поймёт, что у тебя на душе неладно. Иногда Роберта это ужасно раздражало, ведь, когда ему хотелось побыть одному и позаниматься самокопанием, всегда появлялся Витёк, которого никто даже не звал, и начинал успокаивать. А, может, ему не нужны были эти успокоения?! Может, он хотел с крыши прыгнуть, а не рыдать на плече у друга?! Но Суханову было наплевать, чего хотел Роберт, поэтому он продолжал прижимать его к себе и шептать, что всё образуется. И, вроде как, действительно образовывалось. Однако иногда что-то всё же продолжало сжигать душу Бутко изнутри. Парень не понимал, почему так сильно волнуется. Так переживал он только за Акеми, ведь, хотя они расстались больше трёх лет назад, он продолжал любить её всем сердцем. Но, казалось бы, при чём тут Саске? И Роберт не знал при чём. — Успокойся, ты же сам сказал, что он всё исправит, — сказал Витя, глядя на друга, чьи глаза смотрели в одну точку, что означало сильную задумчивость. — Да. Но всегда может случиться нечто непредвиденное. — Не думай об этом, ладно? Я не хочу, чтобы ты переживал. — Витёк, почему ты постоянно успокаиваешь меня? Зачем оно тебе? — Ты мой друг, поэтому я должен заботиться о твоём благополучии. Ты ведь тоже заботишься обо мне. — Когда это было? — Бутко не припоминал ни одного случая, чтобы он проявлял какую-либо заботу. Тем более к Суханову. — Я тогда несколько месяцев ходил в музыкалку, а ты пришёл на следующий день. У меня были плохие отношения с одногруппниками, они постоянно издевались надо мной, а однажды почти побили. Ты тогда защитил меня. — И чуть не поплатился собственным носом, глазом и так далее, — заметил Роберт. — Да, накостылял ты им в тот раз знатно. До сих пор удивляюсь, откуда в тебе столько смелости. — Рос бы в тех же условиях, что я, понял бы, — буркнул Бутко. Детство было самым худшим периодом его жизни. Хотя, последующие тоже были не лучше. — Ты заметил, солнце стало раньше садиться? — И что? — Роберт не переставал удивляться, с какой скоростью его друг перескакивал с темы на тему. — Сейчас почти шесть, а солнце как в семь. А ещё завтра ветер будет, потому что закат розовый. — С чего ты взял, что он розовый? И вообще, где, по-твоему, там закат, небо ещё голубое? — Ты просто невнимательный. Выгляни в окно, увидишь. Чисто из интереса Роберт подошёл к окну и отодвинул занавеску, однако, никакого «розового неба» не увидел. Ну, со стороны «Катамарана» чуть розовело, но не до такой же степени, как уверял его Суханов. — Чё ты мне гонишь? Всё там нормально. Зря только сходил, — проворчал Бутко, снова залезая на диван. Витя улыбнулся, а потом как-то неожиданно обнял друга. — Э, Суханов! Какого хуя ты вытворяешь?! — попытался возмутиться Роберт, но он чувствовал теплоту чужого тела и понимал, что ему не хочется сейчас отталкивать Витю, ему хорошо в этих объятиях. Поэтому Бутко плотнее прижался к парню. А потом они лежали в обнимку, вернее, это Роберт не захотел выпускать друга. Да, иногда ему тоже хотелось просто прижаться к кому-нибудь и почувствовать себя под защитой. Ему с детства дали понять, что слабых не любят, над ними издеваются, их бьют. Поэтому надо быть сильным, надо уметь врезать кому-нибудь даже за косой взгляд в твою сторону, чтобы тебя приняли и зауважали, ну, или считали хотя бы не хуже них. И Роберт подчинялся этим законам, но в душе хотел хоть раз почувствовать себя слабым. С Витей всегда это получалось. Нет, Суханов всё-таки замечательный друг.***
А час, на который Итачи назначил встречу, неумолимо приближался. Весь день время шло медленно, словно старик с палкой, переходящий проспект, а в последние минуты будто куда-то заспешило. Но Нарине была готова, практически, ко всему. Валесян знала о пунктуальности Учихи, поэтому вышла заранее. Воздух был, на удивление, тёплым, и людей на улице много, кажется, постояльцев даже прибавилось. Ото всюду доносились радостные возгласы, слышалась беготня детей по лестницам, кто-то на третьем этаже пел. Тревога совсем ушла, и девушка почувствовала себя легко и свободно до такой степени, что захотелось бежать вприпрыжку к месту встречи. — Да ладно? — удивлённо сказала Нарине, присаживаясь на один из кусков какой-то трубы, которых было довольно много. — Неужели он решил изменить себе и опоздать? — усмехнулась армянка. Сидеть на железе было холодновато, поэтому Валесян начала мерить шагами расстояние от сарая до забора. Она не успела дойти до конца; кто-то со всей силы ударил её по голове. В глазах у девушки потемнело, и она рухнула на землю. Очнулась армянка уже в какой-то комнате. Хотя, почему в какой-то? На веранде у Акеми и Саске, вот только их самих не было. Зато был Итачи. — Думал, не очухаешься, — произнёс он после некоторого молчания. — Полагаю, тебя интересует, что произошло. Кто-то не хило так приложил тебя по голове. Я немного задержался. Прихожу, а ты там на земле без сознания... — То есть, это сделал не ты? — ошарашено спросила Нарине. — Естественно нет. Зачем оно мне надо? — Получается, ты типа помог мне? — всё ещё не осознавая произошедшее, продолжила выстраивать свою цепочку Валесян. — Как видишь, — кивнул Итачи. — Голова болит? — Вроде нет... — армянка потрогала затылок. — Раз ты откачал меня, я теперь тебе что-то должна? Опять попросишь ходить к ним и говорить, что-то? — Нет, мне это не нужно. Я делал это только для того, чтобы проверить, насколько сильно Саске любит Акеми. Я убедился, так что мне больше ничего от тебя не надо. Прости, что был слишком груб. — Ты извиняешься? Кажется, со мной не всё в порядке. — Успокойся, всё с тобой нормально. Память на месте, зрение не пропало, слышишь меня. И вообще, чтобы ты знала, я не настолько ужасен, как рассказывает мой брат. — Знаешь, ещё пару минут назад, я бы решила, что ты снова издеваешься. — У меня дела, если понадоблюсь, зови. Я тут недалеко, — резко свернул тему Учиха. — Итачи, — тихо прошептала Нарине. — Что, уже? — Я дура, да? — Не знаю, — пожал он плечами и вышел за дверь. Валесян до сих пор понятия не имела, как относиться к Итачи, всё-таки он был слишком странным. Хотя, если посмотреть на Саске, становится понятно, что это у них просто семейное. Но разве она лучше? Её угораздило влюбиться в человека, который и существовать-то не должен, так что о какой нормальности вообще может идти речь! Хотя в последние дни Итачи будто специально вёл себя так, чтобы Нарине разочаровалась в нём, но девушка всё ещё чувствовала, что он ей небезразличен. И каждый раз Валесян задавала себе один и тот же вопрос: «Интересно, Акеми чувствует к Саске тоже самое?». Армянка часто смотрела на свою подругу из Японии и сравнивала себя с ней. Ей всегда казалось, что у Курихары всё идеально и в жизни, и в отношениях. Первый раз она усомнилась в этом, когда Саске ударил Акеми, а потом заключил в гендзюцу. — Нарине? — вышеупомянутые уже объявились и теперь были весьма удивлены, увидев лежащую на их диване Валесян. — Я сейчас уйду, — кивнула она и снова погрузилась в свои мысли. — А объяснить, что ты тут делаешь, не хочешь? — скрестив руки на груди, поинтересовался Учиха-младший. — Не думаю, что это так важно, — махнула она рукой, поднимаясь. — Передай своему брату, что я очень признательна, и, если ему что-то будет нужно, я готова помочь, — Нарине похлопала Саске по плечу, прежде чем скрыться за занавеской перед входом. — Ты понял, что это было? — спросила Акеми, после попытки анализа ситуации. — Да вообще без понятия. Только мне очень не нравится, что твои друзья ходят к нам, как к себе домой. А с Итачи я ещё поговорю, — сердито произнёс Саске.***
А в это время Мелисса и Кабуто ужинали в небольшой столовой гостиницы. Уотерс отметила, что здесь достаточно уютно, Якуши же радовался, что мужик из автобуса живёт в другом корпусе, поэтому пересечься с ним ему точно не грозит. — Кабуто, а от Орочимару ещё никаких новостей не было? — девушка задавала этот вопрос уже в сотый раз, а помощник саннина лишь качал головой. — Почему так долго? — Я не знаю. Захочет Орочимару-сама прислать нам отчёт о своих действиях — пришлёт, не захочет — не пришлёт. По-моему, это его личное дело. — А если у него ничего не получилось, и мою подругу уже убили?! — вскрикнула Мелли, отчего люди за соседними столиками беспокойно на неё покосились. — Я просто очень волнуюсь, — шёпотом продолжила она. — Ты должен меня понимать, Кабуто. — Я понимаю, но всё, что я мог сделать, я сделал. Дальше дело за Орочимару-самой, — не успел Якуши закончить, как прямо на столе возникла сине-лиловая змея и начала что-то беспокойно и недовольно шипеть. От греха подальше, помощник саннина спрятал её под стол, чтобы никто не заметил. — Хорошие новости, Мелли, — наконец, сообщил он, когда змея ушла обратно в своё измерение. — Орочимару-сама всё исправил. — И каким же образом? — Ну, это долгая история, — почему-то замялся Кабуто. — Если кратко, то теперь твоя подруга и Итачи в очень даже неплохих отношениях. — Правда? — не могла не усомниться в столь подозрительно хорошей новости Уотерс. — Да. А ещё Орочимару-сама выяснил, зачем на самом деле Итачи угрожал твоим друзьям. Он просто хотел проверить, насколько сильно Саске любит Акеми, — уже совсем радостно сказал Якуши. — Ага, конечно, — фыркнула девушка. — Можно подумать, Итачи не заметил, что Орочимару за ним шпионит, и рассказал всю правду. Знаешь, я слишком хорошо осведомлена насчёт Учихи, чтобы поверить в такое, — но про себя Мелисса всё же подумала, что и такой вариант имеет место быть, ведь никогда нельзя понять, что там на уме у этого Итачи. Но если у Итачи на уме было много, то у самого Орочимару было ещё больше...