Дорогой мой человек

Человек, координаты которого дал Соколовскому Илья Сергеевич Васильев, согласился встретиться с Игорем сразу же, как только тот попросил о встрече. Ни в какие прятки никто не играл. Александр предложил Соколовскому встречу непосредственно в баре отеля, в котором Соколовский и проживал. Игорь спустился к назначенному времени и увидел перед собой мужчину средних лет. Одет он был скромно, но Игорь видел, что вещи на нем были не из дешевых. Обменявшись приветствиями, оба выпили прежде, чем перейти к разговору. - Илья Сергеевич говорил, что я смогу рассчитывать на вас в тех вопросах, в которых мне может понадобиться ваша помощь. - Все верно. Излагайте. Времени у нас не так много. У меня есть еще работа, - Александр мельком взглянул на часы у себя на руке. Игорь достал из папки документы, которые когда-то передал ему Илья Сергеевич, и протянул их Александру. - Здесь все, что оформлено на меня моим отцом. Номера банковских счетов, оформленные на меня активы. Я хочу, чтобы вы проверили, хватит ли этих средств, для того, чтобы выкупить залог у банка, в котором брался кредит под компанию отца. - Как я понимаю, вы все еще хотите вернуть компанию? Илья Сергеевич меня предупреждал, что вы можете захотеть пойти этой дорогой. Но вы же понимаете, Игорь Владимирович, компанию вашего отца Дементьев вам не отдаст, - Александр посмотрел на серьезное лицо Игоря и на его твердый, упрямый взгляд. Немного сдал назад и продолжил: - Хорошо, предположим, что вы выкупите залог. А дальше что? Опыта в управлении такой организацией у вас нет. Вы пустите по миру и себя, и компанию. И тогда запасного аэродрома у вас уже не будет. «А впервой ли?» пронеслось в голове у Игоря. Усмешка коснулась его губ и он сделал глоток обжигающего спиртного. Порой Игорь ловил себя на мысли, что жизнь разделилась надвое. Одна жизнь была там, на службе, вместе с Викой… Осекся. А вместе ли? Другая - отдана игре. Игре, в которой постоянно тебя играют и которая, шаг за шагом, затягивает и даже начинает нравиться. Как наркотик: ты не хочешь, а он имеет на тебя свои планы. - Сделайте то, о чем я вас прошу, Александр, - бросил Игорь и, допив последний глоток из своего бокала, начал уходить. Немного задержался и, повернувшись к все еще сидящему Александру, спросил: - Почему Илья Сергеевич мне посоветовал именно вас? Мужчина даже не повернул головы. Он продолжал сидеть и допивать свой крепкий алкоголь. Когда окончил - встал и, похлопав по плечу Соколовского, произнес: - Когда-то он помог мне, теперь я должен отдать долг! Игорь внимательно посмотрел на собеседника. Тот полез в карман и достал конверт. Протянул его Соколовскому. - Илья Сергеевич просил передать это вам. Сказал, что это может помочь. Александр вышел в вестибюль и неспешной походкой зашагал к своему автомобилю. Игорь некоторое время смотрел ему вслед. Доверял ли он этому человеку? Нет. Но выхода у него не было. Он держал в руках конверт. Подождав пару минут, он открыл его и вытащил фотографию. Если честно, от количества фотографий, которые стали появляться в жизни Соколовского, его уже подташнивало. Он перевернул снимок и на секунду замер. Точно такой же снимок, как тот, что все еще находился в его номере и был прикреплен к зеркалу. Край того снимка был обожжен и разобрать того, кто мог быть на нем третьим, было невозможно. Однако снимок, который Игорь держал сейчас в своих руках, целиком и полностью удовлетворил его любопытство. Недостающий элемент был восстановлен. На снимке, где был изображен его отец вместе с Игнатьевым, третьим человеком был Фишер. Константин Дементьев, Сергей Самойлов… Человек, у которого много имен. Игорь прерывисто задышал, сглотнув, подступивший к горлу ком, и попытался держать себя в руках. По дороге на место задержания, куда только что вызвала Родионова, Игорь думал о том, что ему удалось собрать за прошедшую неделю. Это был такой мизер, что и хвастаться было нечем. После того, как он достал адрес Сергея Самойлова, попасть на того, кто теперь проживал в его квартире, Игорю не удавалось. Несколько попыток не увенчались успехом. И только вчера, поздно вечером, удалось поговорить с тем, кто там проживал. Это была пожилая женщина. Неохотно, но все же она рассказала, что их семья приобрела эту квартиру у молодого мужчины, который вместе с сыном, в девяностом году, эмигрировал за границу. Куда уехал Фишер в девяностом, в каком направлении? А главное, каким образом он вернулся под именем Константин Дементьев, - Игорь не мог понять. У Соколовского не было ровным счетом ничего. Была только фотография. Опять только фотография. Снимок, на котором изображены трое людей, хорошо знакомых друг-другу. Вот почему Игнатьев с такой уверенностью говорил о том, что у этого человека множество имен. Он его знал. Знал о нем все. Знал, что он из себя представляет. Это он заставил его забрать иск. «Это я вытащил вас из СИЗО», - память вернула Игоря в разговор, который он, казалось, помнил наизусть. Каждая фраза прокручивалась в голове по несколько раз на дню. «Твою маму убил тот человек, который будет теперь владеть твоей и моей компаниями». Соколовский надавил на педаль газа и автомобиль рванул вперед с еще большей скоростью. - Это полиция! Откройте дверь! - крикнула Родионова, и ее голос эхом разнесся по этажам подъезда. За дверью была тишина. Подозреваемый жил здесь не один и были предположения, что в квартире есть еще кто-то. Но отряд вызывать не стали. Решили, что справятся сами. Соколовский и Аверьянов стояли по обе стороны двери. Родионова еще раз сделала попытку и позвонила в дверь. За дверью послышались шаги и какой-то грохот. Родионова потянулась рукой к кобуре и достала оружие. Тоже сделал и Аверьянов. Вика отошла назад, когда Игорь перехватил инициативу, и подошел к двери ближе. Он попытался открыть дверь, потянув ее за ручку. Хлипкая, она только пошатнулась в дверном косяке, но все так же оставалась закрытой. В квартире шум стих. Игорь переглянулся с Аверьяновым и, недолго думая, ударом ноги вышиб замок, и дверь с грохотом открылась внутрь. Все трое тихо, медленно продвинулись вглубь квартиры. Когда оказались в комнате, то увидели молодого парня, стоящего с пистолетом, нацеленным на них. Этот молодой человек подозревался в том, что в попытках как-то урегулировать конфликт с приятелем застрелил его в упор из огнестрельного оружия. По последнему его и вычислили. - Сейчас я сосчитаю до трех, вы опустите оружие на пол и поднимите руки. Один! - Вика начала считать, продолжая держать подозреваемого на мушке. - Я убил его случайно. Он, гад, сам виновен был! Я не сяду! Сейчас вас всех перестреляю! - начал кричать парень. Руки его дрожали, и выстрелить он мог в любую минуту. В состоянии аффекта люди и не такое могли сделать. А этот уже убивал, значит убить еще раз ему ничего не будет стоить. В его глазах читался животный страх, лицо было красным и капли пота стекали по лбу. Аверьянов и Соколовский начали подходить ближе, пока Родионова медленно досчитала до трех и снова потребовала опустить оружие. Реакции не последовало. Подозреваемый слегка пошатнулся и снова заорал: - Я не сяду! В эту минуту Родионова почувствовала, что сейчас может произойти непоправимое: Соколовский, недолго думая, рванул вперед и в секунду оказался так близко к подозреваемому, что дуло пистолета последнего уперлось прямо в его грудь. - Ну, стреляй! Че ждешь?! Стреляй! - заорал Соколовский. Вика почувствовала, как земля уходит из-под ее ног. Она ощутила, как в руках задрожал пистолет. И если она не сожмет его сейчас в ладонях еще крепче - то он просто-напросто выскользнет. Дыхание сбилось. Глаза устремились в спину Игоря. Скажи она сейчас что-то, отвлеки на мгновенье, и пуля пройдет через его тело навылет. Вике показалось, что биение ее сердца было слышно не только ей, но и всем, находящимся в комнате. В следующее мгновение, Игорь подбил под локоть руку подозреваемого и выхватил его пистолет. Все произошло так быстро, что Вика успела только опустить свое оружие и шагнуть назад к стене. - Соколовский! Жить надоело?! - крикнула она в сердцах, слыша, как ее голос приобрел другие нотки. Сейчас он был немного с хрипотцой, которая присуща людям, испытывающим ужас. Вика сделала шаг назад к стене, облокотилась на нее и тяжело выдохнула. Эти несколько секунд, пока Игорь стоял так - с дулом у его грудной клетки - показались Родионовой вечностью. Пыткой, которая в мгновение ока дала ей понять и ощутить, что если с ним что-то произойдет… Она не могла сейчас об этом думать. Злость и страх, переполнявшие ее сейчас, холодной дрожью разлились по всему телу. Игорь повернулся и посмотрел на Вику. Он понимал, что рискует, но не мог думать в тот момент ни о чем. Ему показалось, что поступить так, - будет самым лучшим решением в той ситуации. Не сделай он так, подозреваемый мог пальнуть, не задумываясь. - Вик! - тихо произнес Игорь и подошел к девушке. Сейчас она показалась ему маленьким ребенком, который увидел что-то страшное и не может прийти в себя. Где-то, в глубине души, ему была приятна такая ее реакция. Но видит Бог, он не хотел таким способом выводить ее на какие-то эмоции. Пока Аверьянов надевал наручники на подозреваемого, Игорь молчал. Он смотрел на Вику, которая все еще тяжело дышала, стоя у стены. Прошла всего пара минут, но ей они показались вечностью. Она не хотела вот так вот, здесь, показывать свою слабость. А вышло иначе. Игорь подошел ближе. Провел рукой по ее плечу, опустившись вниз и слегка коснулся ребра ее ладони. - Вик! Он бы не выстрелил! - соврал Игорь, прекрасно понимая, что было глупо так рисковать. Тот бы выстрелил. В эту минуту ему до боли захотелось притянуть Родионову к себе, скользнуть руками под расстегнутое пальто, и обнять ее хрупкое тело. Обнять и держать, не отпуская. Крепко. Словно вцепившись. Вика отдернула руку. - Думать надо, Соколовский, прежде чем что-то делаешь! - уже совершенно другим тоном ответила она. Игорь вновь увидел Вику такой, какой она была все последние недели после гибели Дани. Чужая и отстраненная. - Ты, брат, так больше не шути! - невпопад сказал Аверьянов, прервав молчание, повисшее в воздухе. Вика вышла на лестничную площадку и по инерции спустилась вниз. На улице, глотнув свежего воздуха, она начала приходить в себя. Сев в машину к Аверянову, она с раздражением произнесла: «Ненормальный!» и посмотрела на Игоря, выводившего подозреваемого из подъезда. Игорь колесил по пустынным улицам. Опустив стекло и чувствуя, как морозный ветер пробирает до самого мозга, он ехал и пытался ни о чем не думать. Ему безумно хотелось отвлечься от всего того, что происходило с ним сейчас. Расслабленно держа руль, он легко управлял автомобилем, наслаждаясь быстрой ездой. Притормозил у цветочного ларька. Купил цветы. Через час он подъехал к воротам кладбища. Тишина и сумрак не были для него неприятны. Скорее даже наоборот - действовали, как успокоительное. Он прошел к могилам родителей. Аккуратно положил цветы. Стоял долго, пока не стал ощущать, что мороз пробирается под одежду. Вернувшись к автомобилю, он еще немного посидел внутри. Бросив взгляд на еще один букет, лежащий на сиденье рядом, он развернул машину и поехал к Дане. Добрался до отеля поздно. Было далеко за полночь. Рука, по обыкновению, потянулась к спиртному, но Игорь не стал... Каким бы сильным не было желание заполнить пустоту одиночества, сегодня Игорю хотелось быть трезвым. Он прошелся по номеру, остановился у прикроватной тумбочки и крутанул часы, заставляя их вертеться вокруг своей оси. Присев на край кровати, он достал из кармана телефон. На дисплее высветились цифры - около двух ночи. Сегодня Игорь знал, знал еще там, на задержании, когда дуло пистолета давило железным куском в грудную клетку, что ему хватит духу дописать те недописанные сообщения, адресованные Родионовой. Хватит духу сделать это трезвым, а не в стельку пьяным, как обычно. Не знал, что напишет. Не знал ни единого слова. Но был уверен — сделает. Начав набирать текст, он по привычке, начал с ее имени… Стер. Снова начал. Снова стер. Не выдержал и набрал номер. Предательские гудки отделяли его от голоса, который он хотел услышать сейчас больше всего на свете. Внезапно гудки оборвались. Сбросила. Набрал номер снова. Телефон отключила…. Игорь сжал телефон в ладони с такой силой, что казалось, он вот-вот его раздавит. Встав с кровати, Игорь прошел по комнате. Остановился в центре и, резко развернувшись, со злостью, бросил телефон о стену. Тот ударился о гладкую поверхность и с треском отлетел на пол. Игорь почувствовал облегчение. Физическое. На душе было по-прежнему скверно.