Дорогой мой человек

Литвинов отличался тем, что всегда мог помочь тем, кто его об этом просил. И это касалось не только его друзей, но и бывало совершенно незнакомых людей. Он был отзывчивым человеком. За долгие годы службы в органах, он приобрел большое количество знакомых именно благодаря такой черте, как отзывчивость. У него были хорошие связи везде, в любой сфере, какую только можно было представить. В некоторые кабинеты он входил без стука и там ему были рады. Литвинов болтать не любил, а такая особенность характера, как умение держать язык за зубами, всегда и всем нравится. Вот и Родионова, которая ни разу не просила Литвинова ни о чем, сегодня решила воспользоваться своей прерогативой и попросить о дружеской услуге. Вика предложила заехать к ней перед работой, чтобы обо всем спокойно переговорить. Родионова понимала, что говорить о чем-то в отделении она не может себе позволить. Кто-то может услышать, кто-то может увидеть. Она хотела, чтобы ни одна живая душа не знала о том, что она занимается каким-то своим расследованием дел Соколовского. Хотя, если по правде, разве можно это было назвать расследованием? Вика была связана по рукам и ногам. Начни она что-то узнавать официальным образом, моментально донесли бы Пряникову, а там… Там и Соколовский моментально узнал бы. Пряников не поскупился бы на словечки, кричал бы о дисциплинарных взысканиях, нашел бы к чему придраться и мог бы вообще впаять выговор. Но Вика не этого боялась. Она боялась больше всего того, что Игорь узнает о том, что она делает что-то за его спиной. Да, она имеет права распоряжаться своим временем как угодно, делать что угодно, но тем не менее. Соколовский после выхода из СИЗО дал четко понять, что в его делах ее быть не должно. Иногда Вика и сама не понимала, - зачем ей все это было нужно. Пускай бы сам разбирался в своей мести, в своих делах и проблемах. Но думала она об этом только в те минуты, когда совсем становилось тяжело. За последнее время, а особенно после того, как Соколовский чуть не нарвался на пулю, Вика стала отчетливо осознавать, что ей становится все труднее и труднее работать с ним бок о бок. Пытаться отдалиться от него становилось еще сложнее. С Литвиновым разговор был недолгим. Естественно, он сразу же согласился помочь, не особенно интересуясь что да как. Однако, как только он увидел, чья фамилия фигурирует в просьбе, вдумчиво посмотрел на Вику. - Так значит, не просто так слухи ходят? - совершенно по-доброму, без всяких колкостей, спросил он. - Какие слухи? - на тот момент Вика даже не поняла, о чем идет речь. - Да ладно. Не обращай внимания, — сразу сменил ход разговора Литвинов и продолжил: - Я постараюсь узнать все, что от меня будет зависеть. Родионова не просила о многом. Знала, что впоследствии ей может понадобиться еще помощь Литвинова, но сейчас ей нужно было двигаться, пускай медленно, но в правильном направлении. Нужно было выяснить, понять, что случилось с компаниями отца Игоря и убитого Игнатьева. Кому они могли сейчас принадлежать. Об остальном Вика собиралась подумать по мере поступления какой-либо информации. Литвинов задержался в их отделе, потому как Илья просил о продлении отпуска в связи с какими-то личными обстоятельствами. Литвинова настоятельно попросили остаться еще на какое-то время. За недолгий период работы в этом отделении он наслушался очень много интересных историй. Сплетником он не был, но порой волей-неволей что-то да услышишь, что-то да расскажут. Слухи о Соколовском всегда были неоднозначными. Кто-то перешептывался, кто-то откровенно рассказывал всякие небылицы. Но не было таких, которые не говорили бы о мажоре, который свалился в их отделение как снег на голову и успел отличиться всем тем, чем только мог отличиться. Он и в СИЗО побывать успел, и с коллегами не раз лбами сталкивался. Ну и самое основное, о чем судачили чаще всего, – отношения с начальницей. Напрямую никто ничего не говорил, но намеки и недвусмысленные фразы заставляли Литвинова обратить внимание даже на слухи. Особенно резало слух - то, что Соколовскому приписывали некую вину за гибель старшего лейтенанта Королева. Хотя положительные рассказы тоже бывали. Было много хвалы касательно способностей Игоря, которые, как кто-то выражался, были от Бога. О навыках следователя, которые непонятно откуда взялись. Но для Литвинова все это было не столь важным. Слухам он зачастую не верил, а предпочитал убеждаться в чем-то самостоятельно. Работая с Соколовским бок о бок, он стал замечать, что Игорь действительно был неординарной личностью. Он отличался незаурядным подходом к раскрытию дел. Мыслил не так, как многие. Литвинов также замечал, что шутил Соколовский часто потому, что хотел скрыть свои настоящие эмоции. С первого взгляда можно было подумать, что человек просто любит шутить, веселится. Но Литвинов увидел что-то такое, чего не могли разглядеть другие. Маску. Маску, которой прикрывался Соколовский, скрывая свою одинокую и совершенно затерявшуюся душу. Но также Литвинов заметил, как Соколовский смотрит на капитана Родионову. Он не просто на нее смотрел. Он смотрел на нее так, как смотрят на кого-то, кто значит очень много. И именно из-за неоднозначности этих чувств - остается только смотреть, потому как обстоятельства мешают сделать что-то большее. В голове у Литвинова сложилось достаточно хорошее впечатление о Соколовском, он даже относиться стал к нему с некоторой симпатией. Особенно после того, как Родионова попросила ей помочь. А связано это было именно с Соколовским. И если Вика просила, - значит, этот человек заслужил. Ведь Родионова очень редко кого-то, о чем-то просит. Прикрутив музыку и заглушив мотор, Игорь вышел из машины на свежий воздух. Легкий мороз защекотал где-то в переносице, а в голове как-будто что – то прояснилось. Добрался быстро. Разговор с Александром занял всего десять минут. Новости были хорошими, и настроение у Игоря было приподнятым. Но ему хотелось обдумать все позже. Более сосредоточено. Не сейчас. Он зашел в клуб, в котором Нина устроила для Жеки сюрприз в виде празднования дня рождения. Сюрпризом это, конечно, можно было назвать с натяжкой, но Нина хорошо знала, что для Жеки это была старая традиция - собираться вместе с друзьями для празднования дня рождения. Жека всегда выбирал какое-то тихое место, где была спокойная музыка, где можно было пообщаться и просто приятно провести время. Аверьянов так любил. Порой он начинал собирать деньги еще за несколько месяцев до предстоящего события, чтобы не ударить в грязь лицом и отметить свой праздник, как и полагается. Только в этот раз без лучшего друга, без верного напарника… Поэтому Нинель очень хотелось что-то изменить в этой уже устоявшейся традиции, и она зарезервировала вип-зону в одном из дорогих клубов города. Такой себе подарок новоиспеченному неизбалованному супругу от состоятельной жены. Аверьянов против не был. Он только просил об одном - пускай все будет душевно. Любил Аверьянов душевность и никуда от этого не мог деться. Сослуживцы поздравили на работе как полагается. С рукопожатиями и чередой каких-то немыслимых стихотворений-шуток в адрес именинника. Спели какие-то дурацкие песни. Пряников что-то вручил в бумажном пакете «от всего отделения». Одним словом - все как обычно. А вот вечером Аверьянову хотелось, чтобы было как-то особенно. Жека набрал Игоря, сказал, где будут его ждать. Попробовал пригласить Родионову. Знал, что та может отказаться, но все же хотел, чтобы сегодня она тоже была. Ведь в команде их стало на одного меньше. А так хотелось, чтобы снова все вместе. - Вик, давай как обычно, а? Поедем, посидим, отметим. Нина будет ждать, — Аверьянов пытался уговорить, видя, что просто пригласить не совсем получается. Родионова отказывалась, как могла. Прекрасно знала, что там будет Соколовский, но не хотела сталкиваться с ним за пределами работы. Боялась. Себя или его. Не знала, но трусила. Да и, честно сказать, усталость давала о себе знать. Она все так же продолжала работать до позднего вечера за своим кухонным столом. Только чтобы не оставаться с мыслями наедине. Только чтобы не думать. Пока Литвинов не приносил никакой информаци, и мозги просто отдыхали, делая работу, которая была предназначена ей по службе. Вот и сегодня усталость просто валила с ног. Хотелось домой. Выпить горячего чаю. Принять ванну и просто расслабиться, копаясь в бумагах и папках. Вообще вся неделя была тяжелой: уходили с работы поздно, работы было невпроворот. Сейчас, уже который день, все были заняты раскрытием одного очень серьезного и сложного дела. Была совершена серия преступлений. Жертвами становились молодые женщины. Убиты они были в такси. На уши было поставлено все отделение, потому как серийник, а его уже с чистой совестью можно было так назвать, выбирал жертву по определенному типу. Предпочитал светловолосых, худощавого телосложения женщин, которые становились его пассажирками преимущественно в вечернее время. Оглушал жертв и там же, в машине, добивал. От трупов избавлялся в лесополосе. Сегодня день был совсем сумасшедший. Отрабатывали много версий. Пытались сузить круг подозреваемых, найти хоть каких-то свидетелей. Единственное, что удалось за несколько дней, так это определить радиус действий. Он приходился как раз на тот район, в котором, по странному стечению обстоятельств, жила Родионова. Ее это не смутило, зато смутило, и даже очень, всю мужскую часть их отдела. Все знали, что Родионова не пренебрегает услугами такси, и даже Пряников чуть ли не в приказном тоне сказал, что надо, чтобы кто-то мог подвезти. Отшутился, что пора бы и самой за руль садиться. А на что автомобиль купить? На капитанскую зарплату? Родионова согласилась, чтобы подвозил ее Литвинов. Не хотела быть обузой, но выбор Литвинова ей казался самым оптимальным. Долго отнекивалась, бросая фразы: «Вы с ума все посходили? Я капитан полиции и в состоянии сама за себя постоять!», но если уж Пряников лютовал, то лучше и дешевле было согласиться. Аверьянова не хотелось напрягать, о Соколовском речь не шла вообще. Но и без просьб, каждый вечер, как по графику, он выдавал фразу: «Вик, тебя подвезти?!» Игорь знал, что не согласится, но все же… - Руслан Семенович, а давайте-ка с нами?! Приглашаю! - сориентировавшись, предложил Аверьянов и добавил: - Я Пряникова тоже позвал! - добавил Жека и сразу же понял, что компания будет уже далеко не душевная, а больше сборная солянка. Ну да ладно. Можно и так. Родионова все же согласилась. Ее согревала мысль о том, что можно будет с Литвиновым переговорить, да и в присутствии Игоря будет, чем заняться. Если на работе было все предельно ясно: она начальник - он подчиненный, даже когда взгляды пересекаются, всегда можно выкрутиться, то тут было бы сложно.